В 1798 г. Ушаков Ф.Ф. получил указ с эскадрой выступить на помощь Турции против французов, начавших угрожать владениям султана, 12 ав­густа эскадра направилась к Босфору. Получив гарантии турецкого прави­тельства, Ушаков ввел корабли в пролив. Появление у Буюкдере русских кораблей было воспринято в Турции с радостью. Ушаков за быстрое при­бытие получил от султана табакерку, украшенную бриллиантами.

28 авгу­ста состоялась конференция Ушакова с турецкими официальными лица­ми; после обмена мнениями было принято решение две трети соединен­ной русско-турецкой эскадры оставить для блокады Корфу, а треть по­слать для крейсерства и охранения турецких владений в Архипелаге и Албании. Ушаков намеревался изгнать с Ионических островов и материка французов, чтобы охранить берега от десантов из Анконы; крейсировать от Мореи до Родоса для прикрытия Архипелага; отделить отряд для охра­ны канонерских лодок, направляемых турками к Родосу или в поддержку английской эскадры у Александрии.

С 25 сентября по 2 ноября русские моряки освободили от французов острова Цериго, Занте, Кефалония, Санта-Мавра (Св. Мавра). На них было взято в плен до 1,5 тыс. французов, которых отправили в Морею, а оттуда в Константинополь. Из великодушия к побеждённому неприятелю Ушаков отпустил во Францию под четное слово не воевать в эту войну против России 70 офицеров с семьями. На островах было захвачено 202 орудия разного калибра. Русские потеряли в боях всего навсего два человека убитыми и шесть ранеными.

За взятие Цериго Уша­ков Ф.Ф. 28 ноября получил бриллиантовые знаки ордена Св. Александра Нев­ского, за Занте 21 декабря 1798 г. был награжден орденом Св. Иоанна Иерусалимского и получил командорство (доходы) в 2 тыс. рублей. Любопытно, что командующий участвовал во взятии всех островов, от Цериго до Корфу. Посылая вперед отряд, сам он прибывал позднее, в решающий момент. Следовательно, высокие награды были им заслужены.

18 октября с о. Занте Ушаков Ф.Ф. отправил капитана 1-го ранга Сенявина Д.Н. с русско-турецким отрядом из четы­рёх судов для овладения о. Св. Мавра, а сам с эскадрой пошёл к о. Кефалонии. По дороге он неожиданно узнал от шкипера одного купеческого судна, побывавшего в Анконе, что там французы спешно грузят два 60-пушечных корабля, которые якобы должны были отвезти на о. Корфу 2 тыс. солдат для усиления местного гарни­зона. Ушаков решил помешать французам усилиться в Корфу.

20 октября отряд из трёх кораблей и трёх фрегатов под начальством капитана 1-го ранга Селивачёва был отправлен к о. Корфу. Он должен был наблюдать за французской эскадрой, стоявшей в Корфинской гавани и прервать связь гарнизона с Италией и островами, где находились французские войска.

Однако выяснилось, что Али-паша Янинский ведёт тайные переговоры с французским генералом Миолеттом о сдаче ему крепости и острова Св. Мавра, стремясь присоединить остров к своим владениям. Ушаков Ф.Ф. отправил к Корфу на подкрепление Селивачёва корабль «Св. Троица», два турецких фрегата и корвет, сам же с остальными   судами соединённой эскадры, оставив Кефалонию, пошёл к о. Св. Мавра.

Сенявин энергично занимался осадой крепости. В крепости были уже пробиты бреши, и французы, боясь штурма, 1(12) ноября выброси белый флаг, а на следующий день, приняв все условия Ушакова, капитулировали.

В плен было взято 512 человек, в том числе 46 офицеров. Среди трофеев были 2 знамени, 59 медных и чугунных пушек и мортир, 817 ружей, 10110 ядер и много других боевых припасов. Месячный запас продо­вольствия также до­стался победителям. А янинский паша не смог получить остров, который ему так хотелось иметь. При всей своей дерз­кой смелости он по­боялся открыто высту­пить против Ушакова Ф.Ф.

Но основной задачей являлось взятие Корфу, ядра Ионических островов. Корфу — самый крупный остро­в, который имел первоклассные крепости и большой французский гарнизон. В течение пяти веков остров Корфу принадлежал Венецианской купеческой республике. Французы захва­тили его вместе с другими островами в 1797 г. В окруж­ности о. Корфу имеет свыше 200 километров. В конце XVIII в. на нём проживало до 58 тыс. человек, преиму­щественно греков. Главный город острова также назы­вается Корфу. Город имел 1 200 больших каменных домов, «тесно построенных», и в нём проживало 20 тысяч  человек. На острове имелось до ста больших и малых деревень.

Французский гарнизон перед началом осады о. Корфу доходил до 3 тысяч человек. Продовольствием он был обеспечен на полгода. Оружием и боеприпасами снабжён очень хорошо. 636 пушек, мортир и гаубиц, преимущественно больших калибров, защищали и без того малодоступные укрепления. С моря о. Корфу защищался небольшой, но довольно сильной эскадрой, состоявшей из двух кораблей (74-пушечный «Женерос» и 54-пушечный «Леандр»), 32-пушечого фрегата («Лебрюн»), нескольких шебек, бомбард и других мелких судов.

Удобная бухта, прикрытая каменистым о. Видо, где французы построили 5 сильных батарей с гарнизоном 800 солдат, верфь и крепости делали о. Корфу не­приступным оплотом и благоприятной базой для действий против берегов Греции, Италии и Турции. Теперь эту твердыню предстояло атаковать рос­сийскому флоту. 12 ноября «Св. Павел» прибыл к острову. Сразу же нача­лись действия по усилению блокады. На берег были высажены отряды, которые во взаимодействии с местными жителями сооружали осадные ба­тареи.

30 декабря 1798 г. (10 января 1799 г.) прибыл в Корфу контр-адмирал Пустошкин С.А. с двумя новыми 74-пушечными кораблями. Отряд судов под командованием Селивачёва И.А. охранял Корфинский пролив с юга, а контр-адмирал Пустошкин с другим отрядом крейсировал в Адриатическом  море («Венецианском заливе»), не позволяя французам доставлять подмогу корфинскому гарнизону. К 1 января 1799 г. под Корфу собралось 12 русских кораблей, 11 фрегатов и несколько мелких судов.

Потребовалось несколько месяцев переговоров, дипломатической переписки, прежде чем удалось добиться от союзников-турок поставок продовольствия и отрядов десантных войск. Только в феврале удалось со­брать разосланные корабли. Медлить не приходилось, ибо письма из Ита­лии свидетельствовали: русские корабли там необходимы. Войск, конечно, было маловато. Приходилось для десанта обучать сухопутным действиям и ружейной стрельбе матросов. Но батареи были готовы и с 16 февраля вели днем сильный, а вечерами беспокоящий огонь по крепости.

17 февраля Ушаков издал приказ на атаку острова Видо, который считал ключом к Корфу. Основной ударной силой являлись корабли фло­та. Замысел состоял в том, чтобы огнем корабельной артиллерии очис­тить от неприятеля северный берег острова Видо, высадить десант и овла­деть всем островом как плацдармом для обстрела крепости. Место высад­ки избрали вне зоны огня крепостной артиллерии. Для этого были опре­делены лучшие войска и преимущественно российские корабли.

Утром 18 февраля русские корабли начали атаку, главным объектом которой были 5 батарей, против каждой из них действовали назначенные группы судов. В тот момент, когда суда занимали боевые места по расписанию, Ушаков на флагманском корабле «св. Павел», показывая пример бесстрашия, приблизился к батарее № 1 и с самой короткой дистанции обстрелял ее сокрушительными залпами ядер и картечи. Затем адмиральский корабль обстрелял батарею №2, Ушаков подошёл к третьей и подавил ее. Фёдор Фёдорович вернулся к батарее №2, которая стояла на высоком утёсистом берегу и была лучше других укреплена. Выбрав удобную позицию, он вместе с ближним фрегатом сбил сё.

Все пять батарей с окопами и траншеями подверглись внезапной атаке русских судов. Остров Видо был охвачен с трёх сторон в тесные клещи. После обстрела с кораблей неприятельские батареи ослабили огонь, и в 11 часов дня Ушаков Ф.Ф. приказал высадить заранее приготовленный десант. Обескураженные и совершенно подавленные мощным артиллерийским огнём, а также дерзкой высадкой десанта, невзирая на серьёзные препятствия, французы под стре­мительными ударами войск оставляли батареи, траншеи, окопы и уходили в глубь острова. Значительная часть их засела в центральном укреплении, но после трехчасового боя вынуждена была сдаться.

Около двух часов дня остров был взят, а французы, не успевшие бежать через пролив, сдались. Разъярённые союзники-турки, рассыпавшись по острову, беспо­щадно хватали французов, рубили им головы, по заведённому в Порте варварскому обычаю, надеялись получить за них деньги. Видя страшные зверства османов, для спасения пленных французов пришлось окружить турецкий отряд русскими вой­сками и предупредить турок, что по ним будет открыт огонь, если они попробуют схватить хотя бы одного плен­ного.

На 19 февраля был намечен штурм Корфу. Но не успели корабли занять места, как на борт «Св. Павла» прибыл адъютант генерала Шабо с предложением сдачи. 20 февраля на борту корабля был подписан акт о капитуляции француз­ских войск на острове. Ионические острова были свободны.

Так после четырёхмесячной осады капитулировала перед русским оружием сильнейшая морская крепость Корфу. Всего сдалось в плен около 2930 французов во главе с тремя генералами и  главным комиссаром Директории Дюбуа. Было захвачено 510 пушек, 105 мортир, 21 гаубица, около 5,5 тыс. ружей. В продовольственных магазинах оказалось 2,5 тыс. четвертей пшеницы и запас провианта по числу французского гарнизона на полтора месяца. Более 20 судов досталось победителям, среди них 54-пушечный корабль, 32-пушечный фрегат и мелкие суда разных типов.

25 марта 1899 г. последовал указ о производстве Ушакова Ф.Ф. в адмиралы. Пришли поздравления от Г. Нельсона и Суворова А.В. Неаполитанский король Фердинанд IV прислал флотоводцу ленту ордена Св. Януария, султан Селим — высшую награду «челенг» (алмазное перо из своей чалмы), соболиную шубу и 1000 червонцев.

После освобождения Корфу заботы адмирала не окончились, ибо потребова­лось перед отправлением к берегам Италии дать законодательное оформ­ление дальнейшего существования жителей Ионических островов. На свой страх и риск адмирал решил образовать из Корфу, Занте, Кефалонии, Итаки, Санта-Мавры, Паксоса и Цериго независимую Республику Семи Соединенных островов под покровительством России и Турции. Он же, по просьбе островитян, подготовил перед штурмом Корфу и первую кон­ституцию государства, дававшую широкие права третьему сословию.

Происходил Василий Яковлевич из небогатой дворянской семьи. После домашнего воспитания окончил Навигацкую школу в Москве, морскую службу начал гардемарином, прошел все младшие офицерские чины на Балтийском флоте, отличился в Семилетней войне выполнением ответственных поручений.

Затем служил в Архангельске. В 1764 г. моряку поручили руководство секретной экспедицией, кото­рой на трех небольших судах предстояло пройти через Северный Ледови­тый океан к Алеутским островам. На основании предложений Ломо­носова М.В. Чернышев И.Г. и известный навигатор Нагаев А.И. подготовили план экспедиции.

Одному отряду судов следовало из Охотска отправиться вдоль берегов Дальнего Востока на север, открывая и закрепляя за Росси­ей новые земли; командование вторым отрядом, которому предстояло идти между Шпицбергеном и Гренландией навстречу первому, было по­ручено капитану бригадирского ранга Чичагову В.Я.

8 мая 1765 г. полностью подготовленная экспедиция вышла в море. Преодолевая штормы, туманы, обледенение, три судна, назван­ные по именам капитанов «Чичагов», «Бабаев», «Панов», дошли до бухты Клокбай на Шпицбергене, где уже была основана база. 3 июля в соответствии с инструкцией, подготовленной Ломоносовым, русские моряки пытались пройти на север, достигли 80 градусов 26 минут се­верной широты, побив рекорд Г. Гудзона.

Сплошные льды не позволи­ли продвинуться далее. Чичагов и его спутники, признав продолжение плавания бесполезным, 20 августа вернулись в Архангельск. В Санкт-Петербурге остались недовольны возвращением экспедиции. Чернышев, питавший честолюбивые надежды, потребовал от Чичагова продолжить плавания. Одна­ко мнение авторитетных моряков позволило Чичагову доказать, что тре­бование Чернышева идти к Шпицбергену на зимовку невыполнимо. Было принято решение повторить попытку следующим летом.

19 мая 1766 г. суда Чичагова вновь вышли в путь, 22 июня прибы­ли в бухту Клокбай, где нашли поредевшую от болезней и лишений груп­пу зимовщиков. 1 июля моряки продолжали поиск проходов на север и к Гренландии, но безуспешно; достигнув 80 градусов 30 минут северной ши­роты, экспедиция вернулась в Архангельск, сняв по пути людей со Шпиц­бергена.

Разумеется, плавания 1765-1766 гг. не могли привести к успеху. Чичагову можно поставить в заслугу уже то, что он без потерь вернул свои суда с экипажами от кромки вековых льдов к родным берегам. Более того, капитан Чичагов доказал, что поставленная задача не­выполнима для деревянных парусников. Его мнение было принято. Неудачи частных плаваний Русанова, Брусилова, Седо­ва только подтвердили правоту Чичагова. Лишь атомному ле­доколу «Арктика» оказалось под силу достигнуть вершины мира.

Будучи главным командиром Архангельского порта, Чичагов борол­ся со злоупотреблениями, после начала русско-турецкой войны 1768-1774 гг. старался увеличить возможности верфей, предложив заклады­вать сразу по 6 кораблей вместо 4. Построенные архангелогородцами ко­рабли шли на Балтику. В 1770 г. туда же вызвали произведенного в контр-­адмиралы Чичагова. Он обучал экипажи для судов Балтийского флота, в 1772 г. одну из подготовленных эскадр перевел без потерь на Среди­земное море, по возвращении был главным командиром сначала Ревельского, затем Кронштадтского порта. Благодаря его стараниям и после­дняя, ушедшая на Средиземное море эскадра Грейга С.К., благополучно достигла цели.

Боевое крещение в качестве флагмана контр-адмирал Чичагов полу­чил на Черном море. Весной 1774 г. эскадра Азовской флотилии под его флагом крейсировала у входа в Керченский пролив. 9 июня с русской эскадры из 3 фрегатов и 2 «новоизобретенных» плоскодонных кораблей заметили турецкую эскадру. Чичагов пошел на сближение и обнаружил, что к охраняемому им проливу направляются 5 линейных кораблей, 9 фре­гатов, 26 галер и шебек, несколько меньших судов под командованием адмирала.

Заметив русскую эскадру, турки двинули на нее отряд из 7 фре­гатов, 6 шебек и 4 галер. Остальные пытались прорваться в Керченский пролив. Контр-адмирал не поддался обману, повел отряд наперерез и преградил противнику путь, открыв огонь. Турки после перестрелки в сумерки отстали. Русская эскадра развернулась в проливе. Вернувшаяся турецкая превосходящая эскадра заняла позицию у входа, пыталась ата­ковать, но была отражена.

16 июля турки оставили пролив, взяв с Таман­ского полуострова десантные войска; позднее стало известно, что они высадились в Крыму. Чичагов, освободившись от блокады, 19 июля по приказу командующего флотилией Сенявина А.Н. отправился в море. Сил его было слишком мало, чтобы помешать турецкому флоту. К счастью, Кючук-Кайнарджийский мир 10 июля 1774 г. завершил войну. Но эс­кадра Чичагова продолжала крейсерство до поздней осени.

Оборона Керченского пролива стала первым примером чичаговской тактики: стараться побеждать, по возможности не атакуя. Наиболее ярко эта тактика проявилась в русско-шведской войне 1788-1790 гг.

Летом 1788 г. шведский король Густав III начал войну с Россией. Адмирал Чичагов, между войнами командовавший эскадрами на Среди­земном и Балтийском морях, временно оказался не у дел. Во главе флота поставили Грейга С.К., который разбил шведский флот при острове Гогланде, но осенью умер от болезни.

Весной 1789 г. командование Бал­тийским флотом, силы которого стояли в Ревеле, Кронштадте и Копен­гагене, Екатерина II вручила Чичагову В.Я. Ему следовало объединить ревельскую и кронштадтскую эскадры, а затем выйти в море, присоединить корабли из Копенгагена и постараться разбить шведов.

Адмирал столкнулся с неприспособленностью Ревеля как базы. На прибывшей из Кронштадта эскадре было много новобранцев. Василий Яковлевич, несмотря на подталкивание из столицы, задерживал выход в море, стараясь обучить экипажи для похода и боя. Только 2 июля его флот выступил и 6 июля вел сражение со шведским у острова Эланда. Следуя своей тактике, Чичагов не атаковал неприятеля, а вел перестрелку и ожидал подхода копенгагенской эскадры, чтобы зажать противника с двух сторон превосходящими силами. Но шведы укрылись в Карлскроне (Карлскруне).

Господство на море перешло к русским. Чичагов увел флот к своим берегам и, сберегая корабли, ограничивался блокадой, разведкой, охраной судоходства и поддержкой гребного флота, действовавшего в шхерах. Это была вполне разумная стратегия, хотя императрица и рассчи­тывала на более эффектные победы. Но пассивность сухопутных сил в Финляндии не позволила воспользоваться успехом на море, и весной 1790 г. Густав III вновь перешел в наступление. Он хотел разбить рус­ские эскадры по очереди, высадить десант у Ораниенбаума и диктовать требования русскому двору.

Уже 6 марта 2 шведских фрегата совершили набег на Балтийский порт (Палдиски), высадили десант, уничтожили запасы, заклепали пушки недостроенной крепости и ушли ранее, чем прибыли подкрепления из Ревеля. Это предупреждение Чичагов воспринял весьма серьезно, ибо Ревельский порт не имел иной защиты, чем боевые корабли. Пользуясь бездействием главных сил вражеского флота, адмирал принял меры к отражению возможного нападения. Посты на маяках, высланные в море отряды предупредили о приближении противника. 1 мая шведский флот появился у Ревеля, но Чичагов был уже готов к встрече.

Недостаток людей исключал сражение в открытом море, тем более против вдвое превосходящего противника. Адмирал решил принять бой на якоре, превратив корабли в деревянные бастионы. Он построил эскад­ру в 3 линии. Первую составили 10 кораблей и фрегат, за ее разрывами встали 2 бомбардирских корабля и 4 фрегата, третью линию составили 7 катеров. Кроме того, из ворот гавани могли действовать канонерские лодки, а в ее глубине оставались 2 брандера и вспомогательные суда. Пра­вый фланг линии опирался на отмели, левый — на орудия Ревельской крепости. Обойти с фланга и взять в два огня русские корабли, стоявшие на небольших расстояниях, шведы не могли, и им пришлось напасть с фронта.

Шведское командование решило атаковать русскую эскадру, не вставая на якорь. Предстояло линию из 21 корабля и 6 линейных фрегатов ввести на рейд в направлении русского левого фланга, поворачивать на восток и проходить вдоль всего фронта, обстреливая его на ходу. Но качка привела к тому, что большинство шведских снарядов не достигало цели, а рус­ские моряки стреляли как на учениях.

В итоге боя несколько шведских кораблей получили значительные повреждения, один сел на камни и был сожжен шведами, а второй сдался. Потери ревельской эскадры составили только 9 убитых и 27 раненых. Увидев безуспешность атаки, герцог Карл приказал отвести еще не бывшие в бою корабли. Его флот крейсировал у Наргена, не решаясь повторить нападение, когда последовало приказа­ние короля идти для прикрытия гребного флота, который Густав III вел к Выборгу.

Чичагов после Ревельского сражения принял меры для подготовки соединения с кронштадтской эскадрой вице-адмирала Круза А.И., чтобы нанести удар с двух сторон противнику, угрожавшему столице. Он напи­сал инструкцию для Круза и в переписке с Санкт-Петербургом добивал­ся сведений, когда же тот выйдет. На кораблях пополнили боезапас, в строй был введен трофейный «Принц Карл». Расставленные по берегам посты и патрульные суда наблюдали за противником. Тем не менее, из-за пасмурной погоды исчезновение шведского флота было обнаружено только 14 мая, а на следующий день стало известно, что его видели на пути к Гогланду.

17 мая ревельская эскадра вышла к Наргену, а 23 мая, получив указание императрицы, отправилась на соединение с Крузом. В случае встречи с превосходящими неприятельскими силами адмирал предпола­гал занять позицию между островами и принять бой на якоре. В ночь на 25 мая он так и поступил, а утром соединился с Крузом, который в двух­дневном Красногорском сражении 23-24 мая сдержал натиск превосходящего шведского флота.

Соединившиеся эскадры заблокировали швед­ский флот, по приказу короля укрывшийся в Выборгском заливе. Вновь противник был изгнан с моря. Но его требовалось добить. Из залива, где стояли шведские корабельный и гребной флоты, не­сколько фарватеров между островами и мелями направлялись на запад, юг и восток. Узкий западный фарватер выводил к шхерам, на востоке Березовый зунд между материком и Березовыми островами — к Котлину.

Несколько проходов на юг были опасны для судоходства, ибо не все мели и подводные камни значились на картах. Шведы кильватерной ко­лонной кораблей преградили южные проходы, позднее заняли и запад­ный проход; в Березовом зунде расположились гребные суда. Король на­меревался десантами под Выборгом отрезать крепость от Санкт-Петер­бурга и осадить ее с суши. Однако он сам оказался в блокаде.

Флот Чичагова развернулся против шведского. Почти месяц адми­рал не спешил атаковать, хотя из столицы его и торопили. Сначала рус­ские оттеснили шведов в глубь залива. Корабли двигались осторожно за шлюпками, с которых промеряли глубины, но и при этом условии не раз касались камней. Этот факт может послужить аргументом для крити­ков, считавших, что адмирал зря медлил с атакой. Отдельные отряды заняли все проходы на юге и западе, наблюдали за Березовым зундом, в котором должны были действовать задерживавшиеся гребные суда вице-адмирала К.-Г. Нассау-Зигена

Чичагов рассчитывал атаковать с фронта, тогда как гребная флотилия должна была напасть с востока, а гребные суда Козлянинова Т.Г. из Выборга ударить в тыл. Однако подготовленное наступление сорвалось по вине Нассау-Зигена, который достиг Березо­вого зунда только 21 июня и сразу перешел в наступление, не предупре­див Чичагова и не дав отдыха гребцам. К ночи 22 июня, когда устано­вился удобный для шведов ветер, его команды прекратили натиск.

Оказавшийся в безвыходном положении Густав III решился на отча­янный прорыв. Он направил через западный фарватер кильватерную ко­лонну кораблей и фрегатов. Путь ей должны были расчистить брандеры. Вслед за кораблями ближе к берегу следовало самостоятельно прорывать­ся в шхеры гребным судам.

Утром, пока уставшие гребцы Нассау-Зигена отдыхали, шведские гребные суда отошли к своим главным силам, а часть демонстративно атаковала правый фланг русской линии, отвлекая вни­мание от фланга левого, где корабельный флот с потерями прорывался сквозь отряды контр-адмиралов Повалишина И.А. и Ханыкова П.И. в западном проходе. Больше всего потерь шведам нанесли собственные бран­деры: от их пламени погибли корабль и фрегат. Несколько судов сели на мель и сдались.

Чичагов первоначально наблюдал, в какую сторону направятся шве­ды. Он дал сигнал Козлянинову начать атаку с тыла, затем подкрепил отряды Ханыкова и Повалишина и, наконец, когда шведы прорвались, повел главные силы в преследование. Первоначально флагман приказал своим легким силам атаковать и брать вражеские гребные суда, оказавшиеся в море беспомощной добычей. Увидев, что из-за Березовых остро­вов появляется гребная флотилия, адмирал решил, что Нассау-Зиген и Козлянинов возьмут на себя пленение королевского гребного флота.

Он собрал все парусные корабли и устремился за уходившим к Свеаборгу шведским флотом. Несмотря на то, что адмирал вышел из Выборгского залива в числе последних, он оказался среди передовых преследующих. За время погони были захвачены 2 шведских корабля, а остальные укрылись под батареями Свеаборга. Чичагову оставалось только организовать наблюде­ние за портом, чтобы в нужный момент вывести главные силы. Вновь адмирал добился нейтрализации противника с относительно небольши­ми потерями, которые с лихвой компенсировали трофеи.

Тактика Чичагова В.Я. в известной степени была вынужденной. По­стоянная острая нехватка опытных мореходов заставляла избегать реши­тельного боя. Более того, адмирал порицал Грейга С.К. за то, что тот с неподготовленной эскадрой атаковал шведов у Гогланда. Последнее сви­детельствует, что оборонительная тактика не была случайностью, а впол­не обдуманным методом, позволявшим компенсировать с помощью мес­тных прикрытий недостатки подготовки экипажей.

В частности, занимая позицию между островами, Чичагов готовился к нападению всего непри­ятельского флота; если бы шведы направились к Кронштадту, он был готов применить второй тактический прием: зажать противника между двумя эскадрами и разгромить, уже обладая превосходством в силах и положении.

За Ревельское сражение Чичагова наградили орденом Св. Андрея Первозванного, после Выборгского он стал первым моряком, удостоен­ным ордена Св. Георгия I степени; императрица одарила его поместьями в Белоруссии. Это было хоть и запоздалым, однако достойным признани­ем своеобразной, но успешной тактики Чичагова В.Я.

В последующие годы Чичагову В.Я. не довелось командовать в бою, ибо на Балтике у русского флота соперников не осталось. Одно движение эскадр, выводимых адмиралом в море, было настолько внушительным, что никто не решался противодействовать им.

Но при Павле I Василий Яковлевич выступил против самодурства самодержавного генерал-адми­рала, вышел в отставку и жил в имении как под арестом. Император не разрешал опальному флотоводцу приезжать в столицу. Умер адмирал 4 ап­реля 1809 г. и был торжественно похоронен на кладбище при Александро-Невской лавре.

Василий Яковлевич относился к числу людей, пробившихся в екатериненское время к высоким чинам благодаря талантам и труду. Он хранил верность традициям Отечества, но и учился тому новому, что помогало добросовестно служить России.

Статья написана по материалам книги Н.В. Скрицкого «Самые знаменитые флотоводцы России», м., «Вече», 2000 г., с. 137-142.

Владимир Алексеевич Карнилов (Корнилов) не относился к знатному роду. Родил­ся он 1 февраля 1806 г. Его отец, отставной моряк, владел крохотным име­нием. Как и многие небогатые дворяне, Владимир весной 1821 г. посту­пил в Морской кадетский корпус. Очевидно, юноша получил неплохую до­машнюю подготовку, ибо уже через 2 года его выпустили на флот мичманом.

Несколько кампаний на Балтике дали необходимый опыт перед боевым кре­щением. В 1827 г. эскадра Балтийского флота направилась на Средиземное море, чтобы совместно с морскими силами других великих держав прекра­тить уничтожение мирных жителей Греции турками. На корабле «Азов» с эскадрой шел мичман Корнилов. Командир корабля Лазарев М.П., ставший воспитателем целой плеяды выдающихся моряков, обратил внимание на молодого офицера.

Он выбросил за борт французские романы, которыми Владимир зачитывался, и усадил его за книги по морскому делу. Корнилов участвовал в знаменитом Наваринском сражении. «Азов», находившийся в гуще баталии, заслужил Георгиевский кормовой флаг, а Корнилов получил несколько русских и иностранных наград за то, что «командовал тремя пушками нижнего дека и действовал как весьма деятельный и храбрый офицер».

После возвращения на Балтику Лазарев М.П. дал молодому офицеру блестящую характеристику. В сентябре 1830 г. лейтенанта Корнилова назначили командиром, строящегося тендера «Лебедь». Он наблюдал за его сооружением, а после ввода в строй за несколько месяцев сделал образцовым, получив опыт командования. А осенью 1832 г. по просьбе контр-адмирала Лазарева М.П., назначенного начальником штаба Черноморского флота, Корнилова направили на юг. Тогда на Черное море Лазарев собирал офицеров своей школы, известных по совместным плаваниям и сражениям: Нахимова П.С., Путятина Е.В., Истомина  В.И. и других.

В марте 1833 г. Корнилов В.А. прибыл на Черноморский флот. Сра­зу же по просьбе Лазарева, стоявшего с эскадрой в Константинополе, его вместе с Путятиным направили для съемок проливов Дарданеллы и Босфор. Лейтенанты блестяще выполнили поручение. В 1834-1835 гг., командуя бригом «Фемистокл» на Средиземном море, Корнилов пора­жал иностранных моряков качеством постройки судна и выучкой экипа­жа. С ноября 1836 г. Корнилов командовал корветом «Орест», с января 1838 г. — фрегатом «Флора». И тот, и другой достраивали под его на­блюдением, и оба молодой моряк сделал образцовыми.

В октябре 1838 г. на верфях Николаева был заложен 120-пушечный корабль «Двенадцать Апостолов». По ходатайству Лазарева, в январе сле­дующего года командовать им назначили Корнилова В.А. Он рьяно взялся за дело, добился, чтобы корабль был оснащен лучшей по тому времени артиллерией.

В ходе постройки Корнилов ввел немало усовершенствова­ний. На «Двенадцати Апостолах» впервые в русском флоте были установ­лены и опробованы на практике бомбические пушки. Командир занимал­ся всем, начиная с подбора материала для постройки до подготовки мо­ряков. Качество и размеры корабля произвели впечатление на побывав­шего в Николаеве главного кораблестроителя английского флота Вилья­ма Саймондса.

Одновременно в плаваниях 1836-1842 гг. Корнилов В.А. выступал в качестве начальника штаба эскадры при Лазареве М.П. Он готовил де­санты на побережье Кавказа и лично участвовал в высадках. К примеру, высадка у реки Туабсе 12 мая 1838 г. прошла успешно по плану, кото­рый составлял Корнилов. Пришлось моряку побывать и под пулями. Гене­рал Раевский Н.Н. писал после высадки:

«Начальник левой половины гребных судов капитан-лейтенант Кор­нилов имел весьма большое влияние на успех высадки. Когда огонь с кораблей прекратился по случаю движения гребных судов к берегу, капи­тан-лейтенант Корнилов открыл с гребных судов сильный и удачный огонь, который он продолжал до самого берега. С самой большой быстро­той он двинул все гребные суда, сохраняя между ними отличный порядок, чрез что все войска вышли на берег без малейшего беспорядка. На­конец, с десятью солдатами Тенгинского пехотного полка и столько же матросами он из первых выскочил на берег для занятия точки, весьма важной для прикрытия прибывающих войск».

За отличие при Туабсе Корнилова произвели в капитаны 2-го ранга. В Следующих высадках у реки Шахэ (1839 г.), у Туабсе и Псезуапе (1840 г.) он также показал умение и мужество и получил в 1840 г. чин капитана 1-го ранга. Позднее моряк продолжал исполнять обязанности начальника штаба эскадры.

В это же время капитан изучал опыт подготовки моряков за рубежом, опубликовал перевод книг «Морская служба в Англии», «Мачтовое дело», «Артиллерийское учение». На базе анализа иностранного и отече­ственного опыта он готовил инструкции и приказы для моряков своего экипажа.

С 1842 г. как командир «Двенадцати Апостолов» Корнилов зани­мался обучением команды. 1 августа он привел корабль на Севастополь­ский рейд, вскоре подготовил инструкцию для экипажа по основным во­просам организации корабельной службы. Капитан 1-го ранга считал, что «без методы и терпения нельзя ожидать успеха ни в каком ученье», что «всякое искусство тогда только прочно вкореняется в ум и память челове­ка и тогда только может быть применено им к разным обстоятельствам, когда обучение основано на рассуждении и понятии цели и назначения всего, к нему относящегося». Он относил эти слова не только к офице­рам, но и матросам, что в николаевские времена выглядело необычно.

Воспитывая быстроту при действии моряков на учениях, он не превра­щал ее в самоцель, считая, что без знания других предметов быстрота может привести лишь к беспорядку. Корнилов считал необходимым возбудить у моряков интерес к изу­чаемому делу и потому поощрял состязательность. Обучение команд он полагал делом систематическим, с переходом от простого к более слож­ному…

Он внимательно наблюдал учения и производил их разбор, чтобы устранить недостатки в действиях командиров. Корнилов добивался еди­нообразия требований офицеров к подчиненным, знания индивидуаль­ных способностей обучаемых. Учения по специальным предметам (напри­мер, артиллерийские) он предлагал проводить специалистам, а не стро­евым офицерам, которым следовало возглавлять учения общие. В основе успеха экипажей он видел личный пример офицеров… Корнилов учил подчиненных и учился у них сам, впитывая все инте­ресное. Он постоянно совершенствовал свои знания, много читал, прибегал к опыту знаменитых флотоводцев.

Моряк заботился о гигиене, питании, обмундировании, отдыхе команды. В результате забот Корнилова на Черноморском флоте «Двенадцать Апостолов» могли сравниться по качеству постройки и подготовки экипажей лишь с «Силистрией» Нахимова П.С.

Самым значительным трудом, впитавшим опыт и познания моряка, стали «Штаты вооружения и снабжения судов Черноморского флота», включавшие полную номенклатуру всего, что должно было находиться на боевых кораблях, с описанием предметов. Автору приходилось опреде­лять соответствие тех или иных изделий (пушек, компасов и т. п.) совре­менным требованиям. Работа была начата в 1837 г., и в 1840 г. печа­тание «Штатов» завершилось. Лазарев высоко оценил труд Корнилова, а современники считали, что лучшей справочной книги по морской части в мире не существовало.

Как человек читающий, Корнилов в 1843 г. обратил внимание Лазарева на бедственное положение Севастопольской морской библиоте­ки. Став секретарем-казначеем комитета директоров библиотеки, он не­мало сделал для пополнения фондов и привлечения читателей. Когда но­вое здание библиотеки сгорело, он много сил потратил, чтобы восстано­вить библиотеку.

В 1840-х годах моряк заинтересовался пароходами как новым видом судов, не зависящих от ветра. Он изучал все, что мог достать по механи­ческому делу, посещал паровые суда на Черном и Балтийском морях. В подчинении Корнилова, как командира 38-го флотского экипажа, состо­ял пароходофрегат «Бессарабия», и капитан 1-го ранга посчитал необхо­димым назначить его командиром лучшего из офицеров «Двенадцати Апостолов», Аркаса Н.А.

Понятно, что когда Лазареву удалось в 1846 г. получить разрешение на постройку специального пароходофрегата с ма­шиной мощностью 400 лошадиных сил, главный командир послал в Ан­глию для заказа судна именно Корнилова. Моряк избрал лучшие судо­строительные предприятия Англии, внес свои улучшения в проект и в 1848 г. привел новопостроенный «Владимир» в Севастополь. Лазарев считал судно образцом для заказа последующих пароходов.

Вскоре после возвращения Корнилова произвели в контр-адмиралы. В апреле 1849 г. Корнилов В.А. стал исполняющим долж­ность начальника штаба Черноморского флота. Корнилов получил разрешение главного командира регулярно выезжать в порты и на корабли. Он следил за состоянием дел и занимался боевой подготовкой. Еще в первые годы на посту начальника штаба моряк объехал порты, верфи, мастерские и склады, изложил в докладных действительное положение вещей и внес предложения по улучшению дел.

Посещая корабли, выходя ежегодно в 1849-1851 гг. с отрядами разных судов в море, контр-адмирал добивался единообразия боевой под­готовки. В частности, он распространял правила артиллерийского учения, разработанные для «Двенадцати Апостолов», на другие корабли. Моряк проинспектировал в общей сложности свыше 50 кораблей разных рангов…

По инициативе Корнилова была организована школа для юнкеров Черноморского флота (молодых дворян, которые служили унтер-офице­рами на кораблях и по экзамену выходили офицерами). Она должна была дать «однообразное образование в науках, необходимых морскому офи­церу»…

Корнилов, как и Лазарев М.П., был активным сторонником разви­тия парового судостроения и считал, что за механическими двигателя­ми — будущее. Он часто выходил в море именно на пароходах. Зная о росте численности винтовых кораблей за границей, он настаивал на по­стройке таковых в России. В ноябре 1851 г. прибыла построенная в Ан­глии винтовая шхуна «Аргонавт», в сентябре 1852 г. Корнилов утвер­дил постройку винтовых корветов «Воин» и «Витязь» на английских вер­фях.

Однако он добивался развития парового судостроения на отече­ственных предприятиях, усовершенствования кораблестроительной базы, передачу заказов на паровые машины заводчику Мальцеву. Благодаря уси­лиям Корнилова удалось получить разрешение на постройку 2-х винтовых кораблей и переделку в винтовые 2-х парусных; всего в 1853 г. были за­ложены или заказаны по инициативе начальника штаба 10 винтовых су­дов разного ранга. Однако они были достроены уже после войны…

Лишь через полтора года Корнилова утвердили в должности началь­ника штаба: в Петербурге знали, что грамотный опытный офицер, хотя и благонамеренный, способен на решительные действия. Посему, когда 11 ап­реля 1851 г. скончался адмирал Лазарев М.П., главным командиром на­значили не Корнилова, а престарелого генерал-лейтенанта Берха М.Б. На­чальник штаба оказался в сложном положении, ибо фактически находился во главе флота, не имея необходимых прав.

Так как Берх не в состоянии оказался управлять флотом, все боль­шие обязанности возлагали на Корнилова, ему разрешили непосредственно обращаться в Главный штаб, однако прав по интендантской, корабле­строительной и инженерной части не предоставили. Скорее всего, в сто­лице опасались, что решительный и честный моряк начнет вскрывать финансовые злоупотребления….

Только работа на износ и полученный ранее опыт позволяли моряку добиваться улучшений во флоте. Усилия по подготовке экипажей и ко­раблей, совершенствованию портов, маяков, карт и многого другого, необходимого флоту, принесли свои плоды после начала Крымской вой­ны 1853-1856 гг.

В кампанию 1853 г. Корнилов организовал постоянные крейсер­ства двух практических эскадр и сам не раз выходил с эскадрой или отрядом пароходов в поисках турецкого флота. Он надеялся вступить в сраже­ние и пополнить корабельный состав трофеями…

Как только стало известно о начале войны, он предложил меры к усилению обороны Сева­стополя. В начале октября 1853 г. вице-адмирал рекомендовал адмира­лу Меншикову А.С. занять и превратить в маневренные базы Синоп и Сизополь. Однако командующий морскими и сухопутными силами в Крыму отверг этот рискованный проект…

Получив известие от Нахимова о турецкой эскадре в Синопе, на­чальник штаба флота сделал все возможное, чтобы усилить крейсирую­щую эскадру кораблями и пароходами. Только неисправность части паро­ходов помешала Корнилову прибыть к началу Синопского сраже­ния, но его паровой отряд успел принять участие в перестрелке с бежав­шим турецким пароходофрегатом и буксировал поврежденные корабли эскадры Нахимова.

Зимой основные усилия уходили на ремонт кораблей, пострадавших за время кампании и особенно в Синопском сражении. Одновременно Корнилов занимался усовершенствованием обороны Севастополя. Уже зимой моряки построили батареи в глубине рейда, а весной начали строить батареи при входе на рейд. Поперек Северной бух­ты протянули бон из бревен. На берегу организовали наблюдательны пикеты, погасили маяки, сняли навигационные знаки.

В марте 1854 г. Англия и Франция объявили войну России. Не­однократно английские и французские корабли появлялись перед Сева­стополем и другими портами, захватывали мирные суда, 11 апреля об­стреляли Одессу и безуспешно пытались высадить десант. Основные силы Черноморского флота оставались в готовности.

Корнилов распределил их на 4 эскадры по 3 корабля. Несмотря на присутствие многочисленных со­юзных кораблей, эскадры с 15 мая поочередно проводили учебные пла­вания. В море нередко выходили пароходы. Они сняли войска Кавказской береговой линии, вели разведку и патрулирование, вступали в стычки с неприятельскими пароходами-разведчиками. В этих столкновениях отра­батывалась тактика парового флота. Пароходы действовали и на коммуникациях у берегов неприятеля…

Осенью 1854 г. англо-франко-турецкая армия высадилась в Крыму у Евпатории. Потерпевшая поражение русская армия отступила, открыв дорогу к Севастополю. Однако союзники, также немало пострадавшие в сражении при Альме, не решились атаковать практически беззащитную с суши крепость и решили перейти к ее осаде с южной стороны. Эта задер­жка в несколько дней позволила русскому командованию приготовиться к обороне.

Руководство подготовкой и самой обороной легло на Кор­нилова В.А. После известия о поражении 9 августа состоялся военный совет. Было неизвестно, где находится Меншиков с армией. Корнилов предложил выйти со всеми силами и атаковать превосходящий неприятельский флот. Однако большинство участников совета согласилось с предложением капитана Зарина закрыть вход на рейд затопленными кораблями, а экипажи и артиллерию флота использовать для обороны с суши, чтобы спасти главную базу. Корнилову пришлось согласиться с решением совета.

В ночь на 11 сентября 7 кораблей затопили поперек входа в бухту. Корнилов по приказу Меншикова вступил в командование войсками на Север­ной стороне, которой непосредственно угрожали союзники, и назначил начальником штаба Истомина. На Южной стороне командовал Нахимов. Вице-адмирал усиленно занимался обороной Северной стороны в основ­ном силами перешедших на сушу моряков, сформированных в батальо­ны. Он был готов стоять насмерть.

Однако когда союзная ар­мия двинулась к Южной стороне, туда же переехал и Корнилов, чтобы вместе с Нахимовым защищать Севастополь. 13 сентября по предложе­нию Нахимова Корнилов принял обязанности начальника штаба войск, расположенных в Севастополе. Уже 14 сентября линия обороны Южной стороны была распределена на три дистанции во главе с генерал-майором Аслановичем, вице-адми­ралом Новосильским и контр-адмиралом Истоминым.

Основную силу обороны составили моряки под командованием наиболее энергичных офицеров. При помощи жителей города за несколько дней были сооруже­ны полевые укрепления, оснащенные сотнями морских и полевых пушек. Когда союзники приблизились к Севастополю, они вместо беззащитного города столкнулись со свеженасыпанными бастионами, не решились на штурм и перешли к правильной осаде.

Корнилов и Нахимов занимались организацией обороны, снабжени­ем войск и множеством других вопросов, которые ставила жизнь. В част­ности, на сухопутных укреплениях были сохранены те же порядки, что и на кораблях Черноморского флота. Обычно гарнизон батареи или бастио­на составляли моряки с одного корабля во главе со своими офицерами.

В начале октября батальоны были переформиро­ваны в 16 флотских экипажей. То, что обороной руководили всем извест­ные флотоводцы, поднимало дух. Корнилов и Нахимов постоянно объез­жали укрепления, демонстрируя спокойствие и присутствие духа.

18 сентября армия Меншикова прибыла к Северной стороне. Тем са­мым сохранилась связь Севастополя с Россией. Однако Корнилов продол­жал руководить обороной Южной стороны. Он готовил инструкции и приказы не только для моряков, но и сухопутным войскам гарнизона. Добиваясь минимальных потерь, вице-адмирал предписывал оставлять у орудий минимум людей, остальных при обстреле рассредоточивая и ук­рывая. В то же время он настаивал, чтобы стрельба орудий продолжалась, пока противник не ворвется на батареи, а стрелки и артиллеристы в это время должны были встречать врага холодным оружием.

Уже в сентябре защитники, кроме подготовки к обороне, начали совершать вылазки, в которых отличались моряки. Корнилов демонстрировал свою храбрость, ежедневно бывая на укреплениях под огнем. Вице-адмирал говорил перед первой бомбардировкой Севастополя: «Не время думать теперь о безопасности; если завтра меня где-нибудь не увидят, то что обо мне подумают?»

Когда 5 октября 1854 г. союзники начали общий обстрел Севасто­поля с суши и моря, огромный расход боеприпасов не принес им успеха. Но Корнилов В.А. уже не мог увидеть ни неудачи первой бомбардировки, ни последующих штурмов. Во время объезда укреплений 5 октября он был поражен ядром на Малаховом кургане и вечером скончался. Последние его слова были: «Отстаивайте же Севастополь!»

Похоронили флагмана в склепе Владимирского собора, рядом с Лазаревым М.П. Очевидец вспоминал: «Мало мне приходилось видеть подобных похорон. Плакали не толь­ко офицеры… плакали чужие, плакали угрюмые матросы, плакали и те, которым слеза была незнакома с пеленок».

Мечты Корнилова В.А. о славных победах Черноморского флота под его командованием так и не осуществилась. Если не считать боя «Влади­мира», сам вице-адмирал не руководил крупными сражениями. Однако, составленный им план обороны Севастополя, защитники осуществляли до самого конца. Стойкость русских воинов и организованная начальни­ком штаба Черноморского флота и его соратниками оборона уже в дни первой бомбардировки продемонстрировали, что ни с моря, ни с суши легко взять главную базу флота не удастся.

Прошло более полтора столетия, но имя вице-адмирала Корнилова остается священным в ряду участников героической обороны Севастополя.

При написании статьи использованы материалы книги Н.В. Скрицкого «Самые знаменитые флотоводцы России», М., «Вече», 2000 г.

Михаил Лазарев родился 3 ноября 1788 г. в городе Владимире. Его отец, сенатор, тайный советник Петр Гаврилович Лазарев, был правителем Владимирского наместничества. После смерти отца императорским указом от 25 января 1800 г. будущий флотоводец и его братья Алексей и Андрей были приняты в Морской кадетский корпус. Нелегкие занятия в классах сочетались с походами по Финскому заливу.

Уже за первое плавание Андрей и Михаил Лазаревы получили лестную оценку, а вскоре были замечены способности и рвение Михаила в изучении морского дела. По­сле экзаменов 19 мая 1803 г. гардемарин Михаил Лазарев оказался в числе трех лучших выпускников. В том же году 14-летний моряк на корабле «Ярослав» крейсировал с эскадрой Сарычева Г.А. по Балтийскому морю.

Через несколько месяцев его в числе лучших гардемарин направили волонтером в Англию для прохождения морской практики. 5 лет молодой моряк холил в Атлантическом и Индийском океанах, Северном и Средиземном морях, занимался самообразованием, изучал историю, этнографию. По возвращении в 1808 г. его произвели в мичманы. Назначенный на корабль «Благодать», мичман участвовал в русско-шведской войне, первым вызвался идти на выручку морякам «Всеволода» и оказался в плену.

Затем он служил на легких судах и отличался морской лихостью и расторопностью. В 1811 г. Лазарев стал лейтенантом, а в 1812 г. он служил на бриге «Феникс» и за доблесть в Отечественной войне полусеребряную медаль.

Блестящие аттестации позволили поручить моряку ответственное дело. 1813 г. из Кронштадтского порта под коммерческим флагом вышел корабль «Суворов», которому следовало доставить грузы на Дальний Восток. Командовал судном Лазарев М.П. Несмотря на осеннюю непогоду и продолжающуюся войну, «Суворов» дошел до Портсмута. Здесь пришлось задержаться для ремонта и погрузки. В конце февраля 1814 г. Лазарев продолжил плавание. Судно пересекло Атлантику, побывало в Рио-де-Жанейро.

Так как благоприятное время для похода вокруг мыса Горн было упущено, Лазарев через Атлантический и Индийский океаны направился к Австралии, а далее через Тихий океан — к берегам Русской Америки. В пути Лазарев добивался, чтобы молодые моряки учились определять место в море, занимались исследованиями. 28 сентября 1814 г. мореплаватели нашли необитаемые острова, которые назвали островам Суворова. Это было первое открытие Лазарева. 17 ноября 1814 г., пройдя через многие опасности, «Суворов» прибыл на рейд Новоархангельска

Во время стоянки и рейса к островам Прибылова моряки проводили опись берегов, искали удобные якорные стоянки и все наносили на карту. Освободившись от грузов и приняв меха, Лазарев отправился в обратный путь. По пути он обследовал залив Сан-Франциско. 24 ноября 1815 г. «Суворов» стал первым русским судном, побывавшем на рейде Кальяо (Перу). Лазарев показал себя умелым коммерсантом, закупив партию хи­нина и других местных товаров; тем самым он установил торговые отно­шения между Перу и Россией. Кроме того, на борт приняли животных, которых в России не было. Обогнув мыс Горн, корабль 15 июля 1816 г. вернулся в Кронштадт.

В ходе кругосветного плавания моряки «Суворова» уточнили коорди­наты и провели съемку участков побережий Австралии, Бразилии, Се­верной Америки. А собранными зоологическими и этнографическими коллекциями приходили любоваться представители высшего света и сам император.

Лазарев вернулся на Балтийский флот. Но вскоре ему представилась возможность отличиться вновь. В конце 1818 г. Александр I одобрил пред­ложения известных российских мореплавателей Сарычева Г.А., Коцебу О.Е. и Крузенштерна И.Ф. организовать экспедиции для открытия новых зе­мель на севере и юге планеты. В феврале 1819 г. император подписал указ адмиралтейству подготовить по 2 судна для экспедиций к Южному и Северному полюсам. В состав антарктической экспедиции вошел лейте­нант Лазарев М.П., которого император назначил командиром транспор­та «Ладога», позднее переименованного в «Мирный».

Командир, не дожидаясь задерживаемых денег, провел переоборудование судна под залог своего состояния. Экипаж он укомплектовал только моряками из России. Ввиду того, что начальник экспедиции Ратманов М.И. заболел, Лазарев занимался подготовкой шлюпа «Восток» и подбором для него команды. Приходилось готовиться также и к научным исследованиям. Инструкции предусматривали проведение астрономических, гидравлических, энтографических и иных наблюдений…

Лишь в июне начальником экспедиции назначили капитана 2-го ранга Беллинсгаузена Ф.Ф.. А 4 июля 1819 г. «Восток» и «Мирный» вышли из Кронштадта. Зайдя в Англию и на остров Тенерифе, суда через Атлантику прибыли в Рио-де-Жанейро. От берегов Бразилии направились к югу и в декабре достигли острова Новая Георгия, открытого Куком. В том же районе моряки нашли и описали несколько островов, выяснили, что земля Сандвича, названная так Куком, является в действительности архипела­гом Южных Сандвичевых островов.

Все более холодало, появились ледяные острова, от столкновения со льдами страдала обшивка судов. Приходилось лавировать между айсбергами. Именно в эти дни россияне впервые приблизились к Антарктиде. Мас­са айсбергов свидетельствовала о соседстве обширной земли. 4 января 1820 г. экспедиция на этом направлении продвинулась на полградуса далее Кука. Несмотря на льды и туман, 15 января суда пересекли впервые южный полярный круг, на следующий день достигли широты 69 градусов 25 минут.

Несколько раз моряки пытались продвинуться южнее, но везде встречали сплошной лед. Позднее было установлено, что 5 и 6 февраля экспедиция подошла на 3-4 километра к Берегу Принцессы Астрид Ан­тарктического материка. Но пока об этом не было известно. О соседстве берега свидетельствовали, кроме айсбергов, появившиеся птицы.

Плавание было нелегким. Сам Лазарев позднее писал: «…после 138-дневного плавания… не только не лишились мы ни одного человека, но не имели больных и никаких признаков скорбуты. Каково нынче ру­сачки наши ходят!»

После наступления южной зимы экспедиция направилась к северу. Моряки открыли несколько неизвестных островов в архипелаге Туамоту. В ноябре суда вновь пошли к югу. Несмотря на разницу в скорости, они не разлучались, кроме тех случаев, когда командиры намеревались обследо­вать более широкую полосу моря. Серьезная буря в середине декабря не прервала исследований.

Трижды суда пересекали полярный круг, 10 янва­ря 1821 г. продвинулись до 69 градусов 53 минут южной широты, но встретили сплошные льды. Беллинсгаузен Ф.Ф. повернул на восток, и вскоре моряки открыли остров Петра I, а 17 января при ясной погоде Усмотрели на юге землю, которую назвали Землей Александра I. Позднее установили, что это была часть Антарктиды, соединенная с материком шельфовым ледником Георга VI. Несмотря на то что не удалось подойти к земле ближе 40 миль, им хорошо была видна высочайшая гора Св. Георгия Победоносца…

Так как «Восток» требовал ремонта, экспедиция, исследовавшая биполярную область со всех сторон, отправилась в обратный путь и 24 июля 1821 г. прибыла в Кронштадт. За время плавания было открыто 29 островов, на карту Антарктики нанесли 28 объектов с названиями.

Стало ясно, что вокруг Южного полюса существует обширная земля, порождающая множество айсбергов. Экспедиция была так хорошо подготовлена, что из почти двух сотен участников в походе только один умер от болезни и двое — от несчастного случая. Для того времени это был удивительный факт. За заслуги Лазарева М.П. через чин произвели в капитаны 2-го ранга.

В конце 1821 г. Адмиралтейств-коллегия предложила перевезти грузы для тихоокеанских портов морем. 8 марта 1822 г. Николай I повелел послать фрегат «Крейсер» капитана 2-го ранга Лазарева М.П. и шлюп «Ла­дога» под командованием его брата, капитан-лейтенанта Лазарева А.П. В походе участвовал и лейтенант На­химов П.С.

Школа основывалась на примере самого Лазарева. Еще до начала похода капитан особенно тщательно подготовил фрегат. Он составил перечень мер для подкрепления конструкции. В результате судно выдер­жало поход, и командир его не раз сообщал о прекрасных качествах фрегата.

Когда молния подожгла мачту судна, стоявшего в Кронштадтской гавани, ка­питан с командой и мастеровыми прибыл на место происшествия, и пожар ликвидировали; за решительные действия Лазарева наградили орденом Св. Владимира IV степени. Понятно, почему молодые офицеры любили и уважали старшего товарища и строгого командира, каким тот был для них.

Царская фамилия являлась пайщиком Российско-Американской кам­пании. Очевидно, потому и был отправлен фрегат вместо шлюпа. Однако положение России на Дальнем Востоке было недостаточно прочным. Там появлялись только отдельные приходившие с Балтики суда, тогда как широкого размера достигло браконьерство у побережья Русской Америки. Иностранные торговцы снабжали оружием местных индейцев и подстрекали их нападать на русские фактории. «Крейсеру» предстояло впервые вести патрулирование и оправдать свое название…

17 августа 1822 г. небольшая эскадра выступила из Кронштадта. Сначала задержались в Копенгагене, затем сквозь бурную осеннюю пого­ду 4 октября прибыли в Портсмут; 28 ноября после ремонта «Ладоги» Лазарев продолжил плавание. Зайдя на остров Тенериф, суда пересекли Атлантику и 25 января 1823 г. достигли Рио-де-Жанейро. После подго­товки в Бразилии к длительному переходу суда выступили и, обогнув мыс Горн, 17 мая достигли острова Тасмания, в июле — Таити, а 3 сен­тября положили якоря в Новоархангельском порту Ситхи.

Первый этап плавания благодаря подготовке и мастерству моряков завершился успешно. Однако сложности не кончились. Так как в Русской Америке запасы продовольствия были невелики, Лазарев решил отпра­вить шлюпы «Ладога» и «Аполлон», ранее прибывший на Тихий океан, в Россию, а сам с фрегатом направился в Сан-Франциско для пополнения запасов и только 18 марта вернулся в Ситху, чтобы охранять порт.

На переходе в Сан-Франциско произошел случай, характеризующий офицеров Лазарева. Для спасения упавшего в море матроса лейтенант На­химов на шлюпке направился в море и сам едва не погиб. Если обратиться в будущее, можно вспомнить, что через несколько лет, когда корабль «Азов» шел на Средиземное море, Домашенко А.А. бросился за борт, чтобы спас­ти оказавшегося в воде матроса, и погиб вместе с ним. Офицеры корабля поставили памятник своему самоотверженному товарищу.

Тем временем уже в апреле 1824 г. из Санкт-Петербурга отправили предписание командиру фрегата «Крейсер» возвращаться, оставив пост Шлюпу «Предприятие» капитан-лейтенанта Коцебу О.Е. 16 октября Лазарев выступил в обратный путь… 5 августа фрегат вернулся в Кронштадт. Лазарева за успешный поход произвели в капитаны 1-го ранга, наградили орденом Св. Владимира III сте­пени.

Многие участники похода стали учениками и приверженцами лаза­ревской школы. Часть из них капитан 1-го ранга взял с собой, когда его 27 февраля 1826 г. назначили командовать 12-м флотским экипажем и кораблем «Азов». Он со своими помощниками достраивал корабль в Ар­хангельске, вникая во все мелочи и внося усовершенствования в конст­рукцию. Корабль этот долгое время был образцом для корабелов. 5 октяб­ря Лазарев привел в Кронштадт корабли «Азов, «Иезекииль» и шлюп «Смирный».

С 21 мая по 8 августа 1827 г. «Азов» состоял в эскадре адмирала Сенявина Д.Н., перешедшей в Портсмут. Затем была отделена и направлена на Средиземное море эскадра Гейдена Л.Ф. Командир флагманского кораб­ля «Азов» состоял также начальником штаба эскадры.

В Наваринском сра­жении 8 октября 1827 г. «Азов» сыграл решающее значение, сражаясь со значительной частью турецкого флота в одиночку до подхода отставших кораблей и уничтожив несколько египетских судов, в том числе флагман­ские. За геройское участие в сражении Лазарева произвели в контр-адмира­лы и наградили орденами от королей английского, французского и грече­ского. «Азов» первым получил кормовой Георгиевский флаг. В списках героев Наварина появились мичман Корнилов В.А. и гардемарин Истомин В.И., наряду с Нахимовым и Путятиным, ставшие участниками воссоздания Черноморского флота.

В ходе русско-турецкой войны 1828-1829 гг. Лазарев командой эскадрой, блокируя Дарданеллы. В декабре 1829 г. ему было дано высо­чайшее повеление возвращаться в Кронштадт с эскадрой непременно 1 мая. Флагман, несмотря на трудную ледовую обстановку, опоздал лишь на 12 дней. Император был доволен. 17 февраля 1832 г. он назначил контр-адмирала начальником штаба Черноморского флот и пожаловал ему аренду в 1000 рублей серебром на 12 лет.

В этот период флотом командовал адмирал Грейг А.С., который за полтора десятилетия сделал его боеспособным, что показала успешно проведенная на море война 1828-1829 гг. Однако со временем адмирал стал равнодушнее к делу. Потребовалась ему замена, и заменой избрали Лазарева.

14 января 1833 г. Лазарев получил высочайшее повеление идти с эскадрой к Константинополю. Снарядив за 3 недели уже разоруженную эскадру, 8 февраля контр-­адмирал привел к Буюк-Дере 4 корабля, 3 фрегата, корвет и бриг и удерживал позицию в проливе под разными предлогами, пока не прибыли еще 2 эс­кадры с войсками. За время полугодовой стоянки русские моряки собра­ли сведения о Константинополе и проливах. Угроза египетского паши была ликвидирована, русские эскадры вернулись в базы.

Россия и Турция подписали Ункияр-Искелесийский союзный договор, установивший бла­гоприятный для России режим проливов. Решительность и дипломатиче­ская деятельность Лазарева были оценены: 2 апреля 1833 г. его произ­вели в вице-адмиралы, 1 июля он стал генерал-адъютантом императора, 2 августа был назначен исправляющим должность главного командира Черноморского флота и портов, а 31 декабря 1834 г. — утвержден в этой должности.

Принимая флот, Лазарев отмечал его недостатки. Тем не менее, Грейг А.С. создал ту основу, на которой можно было развивать флот далее. Новый глав­ный командир, как человек энергичный и хороший моряк, за 17 лет на этой базе создал парусный флот, по подготовке экипажей и качеству кораблей не уступающий ведущим флотам мира.

Еще в 1834 г. Лазарев выработал план отражения возможного вторжения англичан на Черное море, включавший высадку десанта на Босфоре, а при прорыве через проливы — истребление противника в море или у Севастополя. Для этого требовались боеспособные корабли. В сотрудничестве с начальником штаба Корниловым Лазарев вырабо­тал штаты устройства и вооружения военных кораблей.

Флот был уком­плектован по штату современными судами. Были усовершенствованы адмиралтейства в Николаеве, Новороссийске, построено адмиралтей­ство в Севастополе, законченное после смерти адмирала и названное Лазаревским. Расширялось строительство Севастополя. Усиленное гид­рографическое депо подготовило карты и атласы Черного и Азовского Морей.

Немало усилий потребовалось, чтобы добиваться средств на постройку паровых кораблей у Николая I, который долгое время не понимал важ­ности технического переоснащения флота. Иногда только за счет экономии адмирал пополнял флот необходимыми паровыми судами. В 1838 г. в строй вошел первый железный пароход «Инкерман», на 5 лет ранее, чем военные металлические корабли начали применять в английском флоте.

Всего за годы управления Лазарева было построено свыше 110 боевых и вспомогательных кораблей, в том числе 17 линейных и 8 пароходов. Бомбическая артиллерия также впервые широко была принята на вооружение Черноморского флота ранее, чем за границей. Моряк предложил использовать отечественный уголь будущего Донбасса и установил его преимущество перед импортным.

В 1838-1840 гг. Лазарев с эскадрой организовывал высадки десантов на берега Кавказа. Проходили они по четко разработанному плану, в котором сочетались действия корабельной артиллерии, высадочных средств и войск. Перед высадкой под руководством Лазарева штаб готовил уже становившийся обычным набор документов (диспозиция кораблей и фрегатов, приказ на высадку, расписание войск по гребным судам, диспозиция гребных судов, приказ о действиях гребных судов). Впервые был разработан вопрос непрерыв­ной огневой поддержки высаживаемых войск. Моряков и войска предва­рительно тренировали, и тщательная подготовка позволяла добиваться успеха при небольших потерях.

Была налажена тесная связь между моряками и сухопутным коман­дованием. Генерал Раевский писал о Лазареве: «От самого начала и до конца он не переставал предупреждать наши желания и представил нам все средства Черноморского флота. Очищая предварительно берег ужасным огнем своей артиллерии, он выучил нас высаживаться в порядке с военных кораблей и в порядке на гребных су­дах приставать к берегу».

Такая практика взаимодействия флота с армией сохранялась и по­зднее, сыграв свою роль в обороне Севастополя. Высаженные войска создавали Кавказскую береговую линию. Линия при поддержке крейсирующих в море отрядов должна была прервать кон­трабандную доставку оружия горцам и способствовала прекращению войны в горах. Одно из укреплений линии было названо Лазаревским. Это назва­ние сохранилось на карте и поныне.

Все Кавказское побережье было разделено на участки и закреплено за крейсирующими отрядами. Благодаря круглогодичному патрулирова­нию без заходов в базы моряки получали великолепную практику, како­вой не имели на Балтике с ее замерзающими портами.

За успехи в развитии флота Лазарев М.П.  был награжден орденом Св. Владимира II степени (1834 г.), Александра Невского (1837 г.), брилли­антовыми знаками к нему (1842 г.), орденами Св. Владимира I степени  и Андрея Первозванного (1850 г.). При тяжелом материальном положении флотоводца аренду ему постепенно повысили до 2000 рублей в год. 10 октября 1843 г. Лазарева произвели в адмиралы.

Помощниками адмирала стали те моряки, коих флагман проверил в и дальних походах. Нахимов П.С. командовал трофейным кор­ветом «Наварин», фрегатом «Паллада», кораблем «Силистрия» и все сде­лал образцовыми парусниками. Образцом считали и корабль «Двенадцать апостолов» Корнилова В.А. Становясь адмиралами, лазаревцы  вносили улучшения в конструкцию кораблей, в уставы и наставления.

В 1843 г. появились первые признаки болезни, на которую Лазарев не хотел обращать внимания, пока он не был вынужден слечь в постель в начале 1851 г. Скончался Михаил Петрович Лазарев 11 апреля 1851 г. от рака же­лудка. После него остался Черноморский флот, по подготовке один из луч­ших в мире. Осталось также немало наследников его морского духа. Первые офицеры лазаревской школы в основном погибли у стен Севастополя. Од­нако слава их не осталась без преемников и последователей. На мостиках кораблей, уже паровых, встали капитаны Бутаков Г.И. и Аркас Н.А.

Про­шли годы, и первый из них создал всемирно известную тактику парового броненосного флота, а второй руководил в 1877-1878 гг. Черномор­ским флотом, который успешно воевал против более многочисленного турецкого. Путятина Е.В. история запомнила как руководителя посольства, впервые заключившего русско-японский договор. Десятки молодых участ­ников Синопа стали флагманами и капитанами. На долгие годы лазаревс­кая морская школа легла в основу воспитания моряков, и знаменитое «В мо­ре – дома» Макарова С.О. берет начало здесь же.

При написании статьи использованы материалы книги Н.В. Скрицкого «Самые знаменитые флотоводцы России», М., «Вече», 2000 г.

В русско-шведской войне 1741-1743 гг. лейтенант Сенявин, дядя другого русского адмирала — Сенявина Д,Н., ко­мандовал небольшим галиотом и дважды предлагал послать его на раз­ведку, но его порыв не получил одобрения. Не имея возможности отли­читься, моряк только за 10 лет заслужил чин капитан-лейтенанта, в 1754 г. стал капитаном 3-го ранга. К началу Семилетней войны 1756-1763 гг. он командовал линейным кораблем.

В крейсерствах и конвоях Сенявин заработал чины капитана 2-го и 1-го ранга, участвовал в первой попытке взять Кольберг. Чисто морская экспедиция не удалась, и в 1761 г. крепость осадил с суши корпус Румянцева П.А., а с моря — блокировала русско-шведская эскадра вице-адмирала Полянского А.П. На сей раз корабль Сенявина «Св. Павел» участвовал в бою с неприятельскими батареями и получил повреждения, а командир был ранен.

Ранение и приобретенная на Днепре малярия вывели моряка из строя. 30 апреля 1762 г. он ушел в отставку, и только через 4 года вернулся на службу генерал-казначеем Адмиралтейств-коллегии. Еще 2 года, и  новоиспеченного контр-адмирала Сенявина назначили командиром практической эскадры.

Летом 1769 г. большинство участников этого плавания отправилось на Средиземное море. Сенявину досталась особая задача: Екатерина II в ноябре 1768 г. избрала его командующим Дон­ской флотилией, которую предстояло создать заново для поддержки дей­ствий армии, направлявшейся к Азовскому морю.

Он вы­ехал через Москву и Воронеж на Азовское море. К этому времени рус­ские войска без боя заняли Азов и Таганрог. Последний, несмотря на малые глубины, был избран базой флотилии. 5-6 апреля были спущены все 5 прамов, и Сенявин определил осво­бодившихся плотников для строения 29 лодок и дубель-шлюпки. На них контр-адмирал намеревался идти к Азову вместе с прамами, оставив со­оружение 31 лодки и бота генерал-кригс-комиссару Селиванову…

Для базирования линейных кораблей Сенявин пред­лагал овладеть восточной частью Крыма, а затем и всем полуостровом. Пунктами судостроения могли служить Керчь, Кафа (Феодосия) и Еникале. Императрица высоко оценила старание моряка: в январе 1769 г. наградила орденом Св. Анны, 4 июня произвела в вице-адмиралы.

Крупные корабли стали ниже Керчи, а остальные, взяв лоцманов в Еникале, ходили в Азовское море с намерением отвоевать Азов, Таганрог и крепость Св. Димитрия Ростов­ского. Дойдя до Долгой косы, оба транспортных судна сели на мель. Одна галера погибла, разбитая непогодой, а вторую турки спасли, после чего эскадра удалилась в Еникале, а затем и в Константинополь.

Работы на флотилии шли полным ходом. Летом партия моряков во главе с капитаном 1-го ранга Пущиным составила карту промеров Дона и Таганрогского залива. Началась подготовка к оборудованию Таганрогско­го порта.

К осени в Павловске оборудовали кузницу, часть складов, 3 эллин­га, а остальные достраивали. Уже 1 и 2 сентября на верфи заложили 4 «но­воизобретенных корабля» 1 и 2 рода; Сенявин докладывал, что закладка остальных 2 и 6 в Икорецке подготавливается, но медленно: недостает транспорта для вывоза леса и рабочих на верфях, а из наличных людей большинство больны.

15 декабря по предложениям Сенявина императрица повелела после завершения ранее начатых работ приложить усилия к заготовке леса и деталей для 3-4 фрегатов и весной сплавить их к устью Дона, чтобы в удобном месте эти фрегаты построить. Она писала, что полагается на ис­кусство вице-адмирала в морском деле…

Чтобы экономить средства, Сенявин предлагал заготовленную древесину отправлять не на судах-бударах (которые еще следовало выстроить), а в плотах. Однако лучшим вариантом вице-адмирал считал основание верфи в районе лесоразработок, чтобы на месте построить кор­пуса и перевести их на Азовское море, где и достроить.

3 июля 1770 г. Сенявин сообщал, что 10 «новоманерных» кораблей собра­лись у крепости Св. Димитрия Ростовского. Постепенно они переходили к Таганрогу. К осени командующий начал организовывать ад­миралтейское и портовое правление. Однако из-за задержки с подвозом материалов и готовых изделий для достраива­емых судов Сенявин не рассчитывал до следующей весны иметь снаряженную флотилию.

В 1770 г., несмотря на болезнь Сенявина, на Икорецкой и Павлов­ской верфях построили 8 «новоизобретенных» и 2 бомбардирских кораб­ля, гребные суда, осенью в Новохоперске заложили 2 первых фрегата названные по номерам «Первый» и «Второй». С 1 октября началась по­стройка гавани Таганрога.

Боевые действия начались лишь в 1771 г. Получив рескрипт от 7 март, по которому флотилии следовало поддерживать армию, обеспечивать пе­ревозки и после взятия Еникале собраться там, Сенявин послал приказ в Таганрог вывести немедленно за гавань все «новоизобретенные» суда и привести их в порядок.

Несмотря на нехватку моряков, которую вице-адмирал покрывал солдатами, в ночь на 18 мая флотилия выступила в поход. 19 июня Сенявин докладывал о своем походе вдоль берегов Азовско­го моря. 13 июня Утром 15 июня Сенявин с 8 кораблями отправился к Еникальскому про­ливу, ибо узнал, что десятитысячный турецкий отряд отправлен на судах в Крым. Шли вдоль берега Крыма, чтобы продемонстрировать противни­ку свой флаг.

17 июня вице-адмирал привел эскадру в Еникальский про­лив, где ждал войска и бомбардирский корабль, оставленный у Арабатской стрелки для поддержки армии. Через 2 дня, двигаясь от Федотовой косы, с эскадры увидели под берегом у мыса, отделяющего бухту к Кефе (Феодосии), неприятельские суда. 20 июня, когда волнение на море утихло, 10 русских судов атаковали 14 более сильных неприятельских, но налетевший шквал по­мешал довести атаку до конца.

Когда погода улучшилась, противника не было заметно. Лишь 21 июня увидели турецкие корабли, уходящие к югу, в Еникальский пролив. Изгнав противника, Сенявин встал в проливе на якорях. Ожидая подхода войск, он высадил на берег десант, и под его прикрытием суда запаслись водой. Десантники вели на берегу успешный бой с янычарами, что явилось боевым крещением для личного состава флотилии.

2 июля корпус князя Щербатова занял без боя оставленную противником Керчь, 3 июля — Еникале. 4 июля флотилия появилась на Керченском рейде. Сенявин сразу заметил, что артиллерия в Еникале слаба устарела, а Керчь вообще не укреплена. Немедленно началось оборудова­ние базы. В самом узком месте пролива поставили 2 корабля и соорудили батарею из 5 тяжелых орудий, чтобы они во взаимодействии с кораблями не допустили противника в Азовское море, которое стало русским.

Вице-адмирал в соответствии с высочайшим указом намеревался обосноваться в Еникале. Но русские полки заняли Крым. Сенявину пришлось большин­ство боевых кораблей использовать для снабжения войск и крепостей провизией на зиму. Вице-адмирал отправил людей для съемок пролива. Бомбардирский корабль он поставил у Тамани, а в Черное море выслал 2 корабля. Сенявин считал, что без участия флота армии вряд ли удалось взять так легко крепости.

После занятия Крыма в столице решили, что пора создавать боль­шой флот. Императорский рескрипт 29 августа 1771 г. предписывал отыс­кать в Крыму лес для постройки 66-пушечных кораблей. Однако подходя­щей древесины в Крыму не оказалось.

За труды по созданию флотилии 26 декабря 1771 г. Екатерина II наградила Сенявина орденом Св. Александра Невского. Но его не требова­лось подстегивать поощрениями. В 1772 г. строили новые фрегаты и другие суда, усиленно готовили экипажи. Этому способствовало затишье в рус­ско-турецкой войне.

Тем временем в столице рождался новый план действий на Черном море. Сенявину А.Н. было предписано половину судов направить к устью Дуная, в распоряжение адмирала Ноульса, оставив другую при себе для охранения прохода в Азовское море и крымских берегов. Сенявин сам рвался в бой. С ранней весны флотилию начали готовить к кампании.

Тем временем 6 апреля на рейд Таганрога доставили фрегат «Пер­вый», а 2 мая «Второй» и достраивали их. Вице-адмирал продумывал так же, как соединить Дон с Волгой при помощи небольших речушек. 27 апреля Адмиралтейств-коллегия рассматривала его предложения и карты, снятые на местности. 3 мая Сенявин рапорто­вал, что прибыли мастера и готовится место для закладки новых фрегатов…

Флотилия действовала до конца года, крейсируя и доставляя грузы для армии в Крыму. Зимой Сенявин отправился в Санкт-Петербург. В феврале 1773 г. Сенявин верноподданнейше доносил, что из 58 военных лодок 28 погибли, остальные обветшали, и просил разрешения построить на замену 4 галиота для пе­ревозки грузов в Крым. Императрица утвердила его предложение.

Зимой у флотилии появились новые трудности. 1 февраля лед в про­ливе взломало, зимовавшие корабли сорвало и унесло на 3-4 версты. Толь­ко 6 февраля удалось их вернуть на якорную стоянку, кроме корабля «Хотин», оказавшегося в 6 верстах. К счастью, корабли пострадали мало…

Фактически силы Сенявина разделились на 3 эскадры. Эскадра капи­тана 2-го ранга Кинсбергена из фрегата, 2 кораблей и палубного бота должна была крейсировать от Кафы (Феодосии) до Балаклавы, эскадра капитана 1-го ранга Сухотина из фрегата, 4 кораблей, 2 ботов — от Кафы до Суджук-Кале (Новороссийска). Третья эскадра из 4 кораблей охраняла Керченский пролив. Больной Сенявин оставил за собой оборону пролива. В случае появления турецких кораблей из Суджук-Кале вице-адмирал на­меревался атаковать их соединенными силами двух крейсирующих эскадр.

Летом обе русские эскадры нанесли несколько ударов по туркам. 29 и 30 мая корабли Сухотина обнаружили и истребили несколько судов у бе­регов Тамани. 23 июня капитан 2-го ранга Иоганн Генрих Кинсберген недалеко от Балаклавы с двумя 12-пушечными кораблями атаковал ту­рецкие три 52-пушечных фрегата и 25-пушечную шебеку, заставив превос­ходящего противника с потерями ретироваться.

27 августа Сенявин получил с Тамани сведения, что 110 неприятель­ских судов с десантом прибыли в Суджук-кале. Вице-адмирал перешел на Фрегате «Первый» в устье пролива и при первом благоприятном ветре собирался идти с отрядом кораблей и вызванной эскадрой Кинсбергена. В Проливе он оставил бомбардирский корабль и 2 бота.

Кинсберген еще 23 августа с фрегатом, 3 кораблями, ботом и бран­дером подошел на 1,5 версты к Суджук-кале; вскоре были обнаружены 8 кораблей, среди них 3 линейных, 4 фрегата и 3 шебеки, 8 транспор­тов, готовившиеся высадить десант. Кинсберген атаковал, 2 часа вел с неприятелем ружейно-артиллерийский бой, заставил противника бежать под пушки крепости и сорвал планы неприятеля. Повреждения не позво­лили преследовать превосходящего врага, и капитан повернул к проливу на соединение с главными силами.

31 августа Сенявин объединил командование эскадрами и 1 сентября с 2 фрегатами, 5 кораблями, 1 бомбардирским отправился к Кызылташской пристани. Утром 5 сентября русские снялись с якоря и около полудня увидели восточнее Суджука у Абазинских гор неприятельские суда под парусами. Сенявин построил эскадру и пошел на сближение. Турецкая эскадра (5 линейных кораблей, 2 фрегата, 2 ше­беки, 1 галера, 1 транспорт) направлялась к Анатолии.

Подняв сколько можно парусов; несмотря на превосходство сил, турки уклонились от боя. Русские пытались гнаться до темноты, ночью легли в дрейф, а утром неприятеля уже не было видно. 7 сентября прибыли к Суджукской бухте, но не видели судов, кроме малых лодок. 8 сентября эскадра отправилась к берегам Крыма, вновь осмотрела Кызылташскую пристань, не нашла во­енных судов и вернулась к проливу. Выслав отряд в крейсерство, флагман занялся подготовкой следующей кампании.

11 октября Сенявин докладывал Адмиралтейств-коллегии, что по­бывал в Балаклаве, осмотрел «Новопавловск» и «Модон», убедился, что требуется менять проеденную червями обшивку, но в Крыму не было ни досок, ни гвоздей, ни леса на мачты, и все необходимое следовало доста­вить из Таганрога, то есть ранее августа 1774 г. суда исправить было невозможно. Потому он распорядился снять большую часть экипажей для укомплектования действующих кораблей.

В конце января 1774 г. к Сенявину прибыл контр-адмирал Чи­чагов В.Я.; флотоводец направил его в Крым для подготовки кораблей к кампа­нии. Зимнее время не было потеряно зря. Эскадра под командованием Чичагова прикрывала Керченский пролив и Крым­ское побережье от высадки десантов. Ожидали прибы­тия новых фрегатов, строившихся на Дону. Пока же превосходство остава­лось на стороне турок.

9 июня сильный турецкий флот пытался пройти к Керченскому про­ливу, но маленький отряд Чичагова заставил неприятеля отступить и встал в проливе, преградив путь туркам, которые следующим утром пришли в больших силах. 28 июня турки попытались пройти в пролив, но русские корабли не допустили их. Противостояние продолжалось еще две недели, причем турецкие силы за счет транспорт­ных и гребных судов увеличились до 73 единиц.

За 12-13 июля войска с Таманского полуострова были погружены на суда. Сенявин опасался атаки противника. Однако турки, пропустив транспорты за линию боевых кораблей, вечером 16 июля ушли, и вице-адмирал отправил 2 фрегата и корабль крейсировать, оставив главные силы в проливе. Вскоре выяснилось, почему турки оставили Керченский пролив. Пока одна эскадра блокировала Донскую флотилию, вторая высадила десант в районе Ялта — Судак, что вызвало восстание крымских татар.

К счастью, 10 июля 1774 г. Кючук-Кайнарджийский мир прекра­тил войну. Но политическая борьба не утихала. А изменение политической обстановки определило задачи Донской флотилии, которой пришлось держаться у Керченского пролива до поздней осени. 22 октября Сенявин рапортовал, что, по сведениям от Долгорукова В.М., татары спокойны, турецкие войска оставили Крым и командовавший ими Хадж Али-паша отбывает, чтобы успеть отправить до морозов корабли на ремонт. Сенявин приказал Чичагову, оставив у пролива все 4 фрегата с 5 палубными ботами, с остальными идти в Таганрог.

По мирному договору Россия получила право судоходства по Черно­му и Мраморному морям. Право это нуждалось в защите, и в начале 1775 г. Сенявин А.Н. доложил Адмиралтейств-коллегии соображения об усилении флота на южных морях. Предложения были одобрены. К концу года численность судов флотилии возросла до 32, и постройка продолжалась.

Тем временем в Санкт-Петербурге пришли к мнению, что мелководное Азовское море не может стать оплотом большого флота. Сенявин по поручению коллегии побывал на Днепре и Буге в ноябре 1775 г. и предложил строить порт у Глубокой пристани. Уже в декабре Екатерина II указала принять меры к строительству 20 крупных кораблей. Первоначальное проектирование порта и верфей проходило при участии Сенявина, кото­рого 7 октября произвели в адмиралы.

Длительная перегрузка сказалась на здоровье Алексея Наумовича, болезнь взя­ла свое, и летом 1776 г. он получил отпуск. Так как болезнь не прекра­щалась, развивать далее Азовскую флотилию и создавать Черноморский флот пришлось другим.

Сенявин и вне строевой службы не отрывался от флота. Он посещал корабли, переписывался с моряками, разработал способ предохранения днищ судов от червей-древоточцев. 20 декабря 1787 г. при распределе­нии постов во флоте его назначили командовать 1-й флотской дивизией. Но состояние здоровья не позволило адмиралу принять участие в русско-шведской войне: летом 1788 г. его отправили в отставку.

28 августа 1794 г. моряк вернулся на службу в Адмиралтейств-колдегию, но нена­долго: 10 августа 1797 г. он умер. Адмирал Сенявин А.Н. скончался более чем два столетия тому назад. Из жизни ушли его соратники и ученики. Но основанная ими Азовская фло­тилия не раз вступала в бой с врагами, защищая рубежи Отечества.

При написании статьи использованы материалы книги Н.В. Скрицкого «Самые знаменитые флотоводцы России», М., «Вече», 2000 г.

Известно, что у него было несколько братьев. Ларион Акимович служил воеводой в Нарыме (1695 г.) и Кузнецке (1700 г.); Ульян Акимович (умер в 1740 г.) был директором над строениями при Петре I; Иван Аки­мович (умер в 1726 г.) стал главным командиром Каспийской флотилии, контр-адмиралом; Дорофей Акимович поручиком Семеновского полка, пал при взятии двух шведских судов у устья Невы (1702 г.).

Наум Акимович наиболее прославился. В 1698 г. он поступил на службу матросом и в бомбардирскую роту солдатом. В Керченском похо­де 1699 г. находился на корабле «Отворенные Врата» под командова­нием Петра I, в 1702 г. участвовал в боевых действиях под Шлиссель­бургом, в 1703 г. — под Канцами (Ниеншанцем), в 1704 г. — под Нарвой и Юрьевом. С 1705 г. Наум Сенявин состоял матросом, боц­манматом, боцманом в команде шнявы «Мункер», построенной по про­екту Петра I и особенно любимой им.

12 октября 1706 г. Сенявина Н.А. послали из Выборга с партией на лодках для взятия шведских купеческих судов, но по нечаянности моряк атаковал хорошо вооруженный шведский бот «Эсперанс» и взял его на абордаж, а затем отбил нападение другого бота. В этом славном деле его ранили.

Весной 1708 г. поручик Аким Сенявин под началом шаутбенахта Боциса на бригантинах ходил в шхеры и участвовал в разорении финляндского города Борго. Однако летом шведы нанесли ответный удар: отряд Либекера от Выборга направился к Санкт-Петербургу, чтобы разрушить новую столицу России. В конце августа шведы выдвинулись к Неве и построили на берегу батареи. Им удалось отвлечь демонстративными действиями Боциса к Шлиссельбургу.

Либекер начал переправу 29 августа в 3 верстах ниже реки Тосно. Кроме небольшого отряда войск, неприятелю препят­ствовали лишь 2 бригантины (парусно-гребных судна) под командовани­ем поручиков Сенявина и Лоренца. Русские моряки заставили шведов бежать с понтонов. Но шведские береговые батареи открыли огонь. Бри­гантина Сенявина пострадала, потеряла несколько человек, и ее с тру­дом удалось спасти. Шведы переправились через Неву. Однако на суше они потерпели неудачу и отступили к берегу, где погрузились на суда. В октябре капитаном гренадерской роты Сенявин участвовал в бою при Сойкиной мызе, где добивали шведский арьергард, и вновь был ранен.

Моряк продемонстрировал смелость, умение и преданность царю, который все чаще брал его с собой. В 1709 году Сенявин с Петром I ездил в Воронеж, Азов, Троицкое, в июле был под Полтавой, где произошло знаменитое Полтавское сражение, затем сопровождал царя до Санкт-Пе­тербурга и Москвы. 23 декабря он стал поручиком Преображенского полка.

В мае 1710 г. Наум Сенявин состоял при Петре I на шняве «Мункер», участвовал в конвоировании транспорта с провиантом до Выборга, привел из Новой Ладоги построенный корабль «Выборг» и служил на нем в пробном плавании до Красной Горки. Следующим летом он сопро­вождал Петра I в Прутском походе, затем в путешествии через Варшаву, Торн, Карлсбад, Эльбинг, Кенигсберг до Санкт-Петербурга; на него воз­лагались обязанности заготавливать суда при передвижении водой.

В 1712 г. моряк был шафером на свадьбе Петра I, ходил с ним в плавание на корабле «Самсон» до Выборга, сопровождал в путешествии до Померании. Зимой 1713 года он принял в командование корабль «Ран­дольф» и привел все 3 доверенных ему корабля из Копенгагена в Ревель. Произведенный 3 апреля 1713 г. в капитан-поручики, Сенявин на мо­стике корабля «Рандольф» вышел из Ревеля с отрядом капитан-командо­ра Шельтинга, у Сескара соединился с эскадрой вице-адмирала К. Крюйса, плавал до Ревеля и участвовал в неудачной погоне за шведскими кораблями. По возвращении в Санкт-Петербург ему поручили вооруже­ние транспортных судов — тялок.

В 1714 г. Сенявин Н.А. ездил в Ревель для приема купленных за границей и пришедших из Архангельска кораблей, а в октябре принял командование новым кораблем «Нарва» и провел его из Санкт-Петер­бурга к Котлину. 26 января 1715 года он стал капитаном 4-го ранга, в кампании находился на корабле «Ингерманланд» эскадры генерал-адми­рала Апраксина, затем командовал кораблем «Св. Екатерина».

16 августа, командуя кораблем «Страфорд», моряк под конвоем английской эскадры отправился из Ревеля в Англию и Голландию для закупки припасов и набора морских служителей. В 1716 г. «Страфорд» доставил в Копенга­ген нанятых в Голландии моряков. Затем Сенявин, приняв корабль «Де­воншир», вошел в состав эскадры, собравшейся на Копенгагенском рейде, и участвовал в крейсерстве по Балтийскому морю с союзным флотом под флагом Петра I к Борнхольму.

В мае 1717 г. моряк стал капитаном 3-го ранга, через год — капитаном 2-го ранга. В 1718 г., командуя ко­раблем «Рига», он ходил в эскадре генерал-адмирала Апраксина Ф.М., в мае 1719 г. привел из Гамбурга в Ревель корабль «Рандольф» и яхту, подаренную царю королем прусским, а затем на яхте перешел в Санкт-Петербург.

Все эти сведения о службе Сенявина Н.А. свидетельствуют, что он был умелым моряком и недаром получал новые чины после нелегких плаваний по Балтике. То было как бы вступление к вошедшему в историю успеху.

Весной 1719 г. генерал-адмирал русского флота Апраксин Ф.М. получил известие, что из Пиллау в Стокгольм выходят суда с хлебом, охраняемые шведской эскадрой. 10 мая он направил в крейсерство с отрядом из 6 кораблей и шнявы Сенявина Н.А. Капитан 2-го ранга дол­жен был истребить конвой, не вступая в бой с превосходящими силами противника. В ночь на 24 мая эскадра Сенявина обнаружила в море между Эзелем и Готско-Санде шведский отряд капитан-командора Врангеля из корабля, фрегата и бригантины.

Имея брейд-вымпел на корабле «Портс­мут», Сенявин сначала скрытно преследовал неприятеля, стараясь за­нять наветренное положение, а утром атаковал его. Сблизившись с про­тивником, русские корабли открыли огонь. В ходе боя Сенявин отрезал неприятельские фрегат и бригантину. Линейный корабль уходил на всех парусах. Сенявин послал за ним 2 корабля, которые заставили Врангеля сдаться. Спустили флаги и 2 других судна. Шведы лишились 50 человек убитыми, 337 пленными; русские потеряли 7 человек убитыми.

За Эзельское сражение, первую победу российской эскадры над швед­ской в море, Сенявина Н.А.17 июня пожаловали через чин в капитан-командоры. В июле и августе моряк командовал кораблем «Св. Екатерина» и отрядом кораблей, плавая в Балтийском море и у берегов Швеции. По возвращении в Санкт-Петербург капитан-командор руководил вооруже­нием корабля «Исаак-Виктория» и заведовал работами по подъему зато­нувших у Котлина кораблей «Лондон» и «Портсмут», В 1720 г. его за труды пожаловали имением в Рязанском уезде из отписанных в казну земель.

31 января 1721 г. Сенявина Н.А. назначили присутствовать в Ад­миралтейств-коллегии. Летом он командовал кораблем «Св. Андрей» кот-линской эскадры вице-адмирала П. Михайлова (Петра I), а в сентябре сам возглавил эскадру, посланную от Котлина в Гельсингфорс.

22 октября 1721 г. по случаю мира со Швецией моряка произвели в шаутбенахты (контр-адмиралы). В 1722 г. на Котлине он исправлял должность командующего флагмана, в феврале был уволен для лечения к «марциальным водам», в ноябре командирован депутатом от Адмирал­тейств-коллегии в Воронеж, на приписанные к адмиралтейству города и заводы для «освидетельствования». В 1723 и 1724 гг. младшим флагманом шаутбенахт ходил с эскадрой по Балтике. Как члена Адмиралтейств-коллегии Сенявина командировали депутатом в Кронштадт при воору­жении и разоружении флота.

После смерти Петра I моряк остался в чести. В 1725 г. императрица Екатерина I пожаловала Сенявину орден Св. Александра Невского. Шаут­бенахт заведовал морской корабельной командой в Санкт-Петербурге. В 1726 г., имея флаг на корабле «Дербент», он состоял в эскадре гене­рал-адмирала Апраксина, а осенью привел в Ревель отряд судов. По воз­вращении в Санкт-Петербург Сенявин вновь стал присутствовать в Ад­миралтейств-коллегии.

В декабре его послали депутатом в Москву и Тав­ров на заводы «для наилучшего исследования дел». 28 марта 1727 г. шаутбенахта назначили членом комиссии для рассмотрения окладов и рас­ходов двух воинских комиссий, 6 мая произвели в вице-адмиралы. Летом он начальствовал отрядом судов, отвозивших в Киль герцога и герцогиню Голштинских. Очевидно, моряк успешно выполнил поручение, ибо 25 мая ему пожаловали деревню.

15 апреля 1728 г. Сенявина определили главным командиром над галерным флотом. Он находился депутатом от коллегии при вооружении флота в Кронштадте, а 5 ноября был назначен в Воронеж и Тавров для наблюдения за разломкой кораблей и судов, построенных до 1710 г. В 1729 г. вице-адмирал находился в Москве, докладывая по делам Адми­ралтейств-коллегии Верховному Тайному Совету, от имени которого по прибытии в Санкт-Петербург объявил коллегии благодарность за умень­шение 200 000 рублей, ассигнованных на нужды флота, и вновь принял главное командование над галерным флотом. За службу он получал дерев­ни и крепостных крестьян.

21 февраля 1730 г. указом Верховного Тайного Совета вице-адми­рала вызвали в Москву с отчетом о корабельном и галерном флоте. После возвращения он по-прежнему вступил в командование галерным флотом. В 1731 г. моряка посылали депутатом от коллегии к Сестрорецким за­водам.

25 мая 1732 г. Сенявина назначили членом Воинской Морской комиссии. Комиссия в составе адмиралов Остермана А.И., Сенявина Н.А., Головина Н.Ф., Бредаля П.П., Дмитриева-Мамонова В.А. на основе предложений контор, портов и т. д. составила новое положение об уст­ройстве флотского управления. Так как таких предложений извне ока­залось немного, комиссия основывалась главным образом на сообра­жениях ее членов. Сенявин Н.А. предложил, не меняя суть Регламента 1722 г., внести ряд исправлений.

В состав адмиралтейств-коллегии должны были входить президент и 2 члена из флагманов, 3 советника в ранге не менее бригадирских и генерал-интендант. Они должны были выполнять обязанности постоянно, кроме временного командования эскадрой в море. Вместо 11 контор следовало учредить адмиралтейскую (кораблестроение), комиссариатскую, артиллерийскую. Генерал-кригс-комиссар и обер-цейхмейстер не должны были присутствовать в коллегии, чтобы не покрывать недостатки в своих конторах. Предложение Сенявина не приняли. Был принят иной вариант, предложенный Дмитриевым-Мамоновым.

В 1732 и 1733 г. Сенявин Н.А. состоял депутатом от Адмиралтейств-коллегии при вооружении и разоружении флота в Кронштадте. Он был в 1732 г. повышен в вице-адмиралы синего флага. В августе Наум Акимо­вич сдал главное командование галерным флотом адмиралу Головину, а в декабре 1733 г., за отсутствием адмирала Т. Гордона, исполнял долж­ность главного командира в Кронштадте.

В 1734 г. русско-французские отношения по вопросу о том, кому быть королем Польши, привели к конфликту. Русский флот блокировал Данциг. С флотом ходил и Сенявин, имея флаг на корабле «Св. Алек­сандр». Он принимал участие в военных действиях, а по возвращении был послан с отрядом судов в Ревель, где исправлял обязанности глав­ного командира. В награду за долгую службу, по его просьбе, Анна Иоанновна повелела двух его сыновей принять во флот мичманами. Один из них, Алексей Наумович, при Екатерине II стал создателем Азовской флотилии.

В 1735 г. Сенявин состоял в Риге для наблюдения за отправкой в Кронштадт хлеба на военных судах. Но началась русско-турецкая война 1735-1739 гг., потребовавшая участия старого моряка.

Русские войска 2 июля 1737 г. взяли штурмом Очаков. Россия по­лучила выход к Черному морю по Днепру. Однако Днепровская флотилия запоздала из-за трудностей прохода порогов, и первые суда, построенные в Брянске, прибыли к крепости лишь 19 июля. 3 сентября Днепровскую флотилию возглавил Сенявин. К 1 октября флотилия у Очакова состояла из 76 кончебасов и дубель-шлюпок. Турецкая флотилия, подошедшая в начале октября, вскоре удалилась, заметив в Днепровском лимане рус­ские суда. Попытка турок осадить Очаков с суши окончилась неудачей.

Сенявин энергично взялся за дело. Чтобы менее зависеть от провод­ки судов через пороги, он организовал сооружение на острове Хортица верфи, которую достроили в следующем году. Флотилию к весне 1738 г. пополнили 118 гребных судов. Однако эпидемия чумы, поразившая рус­ские войска и гарнизон Очакова, ослабила русские силы. В августе 1738 г. 347 судов Днепровской флотилии эвакуировали остатки гарнизонов Очако­ва и Кинбурна. Сенявин в этом уже не участвовал: он скончался от чумы в мае. Нет сомнения, что его труды способствовали усилению флоти­лии — этому последнему деянию петровского моряка на службе России.

При написании статьи использованы материалы книги Н.В. Скрицкого «Самые знаменитые флотоводцы России», М., «Вече», 2000 г.

После окончания в 1780 г. Морского кадетского корпуса мичман Сенявин Д.Н. на корабле «Князь Владимир»  участвовал в плавании к Лиссабону и обратно. Проявив в походе «отличное радение в службе», был замечен командованием, по возвращении из плавания в 1782 г. молодого офицера направили сначала на Азовскую флотилию, а затем на Черноморский флот.

В 1783 г. 20-летний Дмитрий Сенявин получил чин лейтенанта и назначение флаг-офицером при контр-адмирале Мекензи Ф.Ф., который занимался вопросами строительства  Ахтиарского порта (Севастополя) – будущей главной базы русского флота. В 1786 г. Сенявина назначили командиром пакетбота «Карабут», курсировавшего между Севастополем и Константинополем, доставляя дипломатическую почту послу в Турцию.

Сенявин участвовал в русско-турецкой войне 1787-1791 гг. В мае 1787 г. он был произведён в капитан-лейтенанты и назначен флаг-капитаном при контр-адмирале Войновиче М.И. 3 июля 1788 г. на корабле «Преображение господне» участвовал в сражении с турецким флотом у о. Фидониси. Являясь в это время генеральс-адъютантом Потемкина Г.А., был им послан с донесением о победе в Петербург. Императрица Екатерины II подарила Сенявину золотую табакерку, осыпанную бриллиантами, которой он очень гордился.

Осенью 1788 г., в течение двух месяцев,  во время осады Очакова Дмитрий Сенявин, уже в чине капитана 2-го ранга, командовал отрядом из 4-х судов, действовавших против турецких кораблей, помогавших осажденным. Ему удалось уничтожить 13 турецких транспортов, за что Сенявин получил орден святого Георгия 4-й степени.

В 1789 г. Сенявин провел в Севастополь корабль «Владимир», стоявший во льдах между Очаковом и Кинбурном, был пожалован орденом святого Владимира 4-й степени с бантом. Командовал кораблём «Иосиф II», а затем «Навархия». Сражаясь в составе эскадры Ушакова Ф.Ф., летом 1791 г. отличился в сражении у м. Калиакрия.

По рекомендации Ушакова в 1792 г. Дмитрий Николаевич был назначен командиром корабля «Александр Невский». А через четыре года Сенявин был произведен в капитаны 1-го ранга и назначен командиром 74-пушечного линейного корабля «Святой Пётр». На нем он участвовал в Средиземноморской экспедиции Ушакова Ф.Ф. в 1798 — 1799 гг., предпринятой с целью ограничения захватнической политики Франции.

Действия Сенявина в этом походе заслужили высшую оценку Ушакова. При овладении Ионическими островами Дмитрий Николаевич командовал объединённым русско-турецким отрядом. Его решительные действия при захвате крепости на о. св. Мавры были высочайше отмечены орденом святой Анны 2-й степени и чином капитана генерал-майорского ранга.

В тяжёлом сражении за остров и крепость Корфу «Святой Петр» являлся флагманским кораблем эскадры, а Сенявин был ближайшим помощником командующего в организации успешного штурма. Действия Дмитрия Николаевича в Средиземноморье принесли ему широкую известность и заслуженный авторитет.

По возвращении эскадры Ушакова Ф.Ф. в Севастополь в 1800 г. Сенявина Д.Н. назначили командиром Херсонского порта, а через три года он был произведён в контр-адмиралы и стал командиром порта в Севастополе. В 1804 г. Сенявин назначается флотским начальником в Ревель, где он и находился до 1805 г. В этом году Дмитрий Николаевич был поставлен во главе русской эскадры, отправлявшейся в Средиземное море для боевых действий против наполеоновской Франции.

В августе 1805 г. Сенявин получил чин вице-адмирала и назначение главнокомандующим русских вооружённых сил на Средиземном море. В сентябре 1805 г. из Кронштадта он во главе эскадры отправился на защиту Ионических островов как базы русского флота. 18 января 1806 г. эскадра Сенявина прибыла на Корфу.

До разрыва с Турцией моряки Сенявина вели борьбу с торговлей противника, атаковали лёгкие суда французов, действовали против крепостей. Сенявин осуществил ряд наступательных операций в Далмации и Черногории. При поддержке местных жителей в марте 1806 г. была захвачена крепость Бока-ди-Каттаро, в начале июня французы были выбиты из Брено, в сентябре была захвачена крепость Кастель-Нуово.

В декабре 1806 г. Турция объявила войну России, в боевые действия вступил и русский флот на Средиземном море. Во время 2-й Архипелагской экспедиции 1807 года, оставив часть сил для защиты Корфу, 10 февраля 1807 г. вице-адмирал Сенявин с основной частью эскадры  в составе восьми линейных кораблей и фрегата с десантом численностью более 1200 человек направился в Эгейское море. Его задачей было блокирование пролива Дарданеллы.

Смелыми действиями кораблей эскадры и десанта вице-адмирал Сенявин в марте 1807 г. захватил турецкий остров Тенедос, находящийся в двенадцати милях от Дарданелл и начал ближнюю блокаду пролива. В мае турецкий флот попытался выйти из пролива и высадить десант на  Тенедос, но был вынужден отступить и едва избежал полного разгрома.

10-11 мая 1807 г. произошло знаменитое Дарданелльское сражение. Бой начался после 18 часов и длился около двух часов. Своё численное преимущество турки использовать не сумели. Корабли Сенявина, прекрасно маневрируя, вели огонь с обоих бортов и одержали убедительную победу. Часть турецких кораблей была выведена из строя, большие потери понесли экипажи. Русские корабли получили основную часть повреждений от береговой артиллерии. Но все они были отремонтированы в течение нескольких дней, тогда как противнику для ремонта потребовался месяц.

19 июня у полуострова Афон Сенявин нанёс турецкому флоту сокрушительное поражение. Действуя несколькими тактическими группами и нанося удары, прежде всего, по сильнейшим турецким кораблям, эскадра Сенявина уничтожила три линейных корабля, четыре фрегата и корвет, а сама при этом потерь не имела. За блестящую победу в Афонском сражении Сенявин был награждён орденом святого Александра Невского.

После заключения Тильзицкого мира вице-адмирал Сенявин Д.Н. получил приказ государя Александра I оставить Архипелаг, передать Ионические острова и другие русские опорные пункты на Средиземном море французам, а Тенедос – Турции, фактически зачеркнув все победы флотоводца. Эскадру император указал возвратить в Россию.

19 сентября эскадра Сенявина, в составе десяти кораблей и трех фрегатов, покинула Корфу, направляясь на родину, но сильный встречный ветер, перешедший в шторм, заставил вице-адмирала в конце октября зайти в Лиссабон.

По Тильзитскому миру Россия присоединилась к континентальной блокаде Англии. В Лиссабоне русская эскадра с моря оказалась блокированной подошедшим английским флотом, с суши приближались французские войска, которые через месяц заняли город. Генерал Жюно получил приказ императора всеми силами постараться использовать русские корабли для борьбы против Англии.

Сенявин Д.Н. отказался выполнить указ государя об исполнении всех предписаний французов, провёл самостоятельные и несогласованные с русским правительством дипломатические переговоры с англичанами, после которых наша эскадра была интернирована и доставлена в Портсмут, где должна была находиться до заключения мира между Англией и Россией. Тем самым Дмитрий Николаевич сумел сохранить русские корабли.

В начале сентября 1809 г. русская эскадра под командованием вице-адмирала Сенявина Д.Н. прибыла в Ригу. Александр I самостоятельность и независимости действий Сенявину, который к тому же «сберег и людей и деньги»,  простить не смог. Вице-адмирал поступал в Адриатике вопреки августейшей воле, поэтому попал в опалу. Кроме этого, популярность и слава флотоводца в России, вернувшегося победителем их труднейшего 4-летнего похода, была огромной, а это было не по душе государю. В 1810 г. Сенявин Д.Н. был назначен на второстепенную должность командира Ревельского порта…

Во время Отечественной войны 1812 г., тяготясь своим бездействием в Ревеле, он подал прошение государю о зачислении в действующую армию или Московское ополчение, но получил отказ. В 1813 г. Дмитрий Николаевич подал в отставку. Александр I, не сказав ни слова, уволил его с половиной пенсии.

Только через 12 лет, в 1825 г., в связи с угрозой очередной войны с Турцией, новый император Николай I вернул знаменитого флотоводца на службу и назначил командующим Балтийским флотом. В этом же году Сенявин получил звание генерал-адъютанта, а в августе 1826 г. Дмитрий Николаевич был произведён в адмиралы.

В этом же году он был избран почетным членом Петербургской академии наук, а в декабре был назначен сенатором. В 1827 г. в связи с победой союзной эскадры над турецко-египетским флотом в Наваринском сражении Сенявину были вручены алмазные знаки к ордену святого Александра Невского.

Надо отметить, что на флоте Дмитрий Николаевич пользовался не только огромным авторитетом, но и большой любовью. Ученик и продолжатель тактики Ушакова Ф.Ф., Сенявин был противник телесных наказаний матросов, лично руководил подготовкой флотских экипажей, отличался кристальной честностью.

Адмирал Сенявин Д.Н. был приверженцем решительной наступательной тактики. Знаменитый русский флотоводец опирался на принцип манёвренного боя и сосредоточение сил для удара по флагманским кораблям, он разработал и применил на практике идею одновременного нанесения главного и вспомогательного ударов по врагу. Сенявин уделял много внимания осуществлению непрерывного руководства боем. Дмитрий Николаевич придавал большое значение эффективному использованию в морских сражениях корабельной артиллерии.

Его патриотизм неказенного цвета не мог не импониро­вать; его отношения как с подчиненными в прошлом, так и со «сферами» в настоящем не могли не вызывать сим­патии, а его опала не могла не волновать и не возму­щать. И отсюда с легкостью заключалось: Дмитрий Ни­колаевич Сенявин враждебен режиму. Его не привлекали в тайное общество, но он, как Мордвинов и Сперанский, был в числе тех, кого декабристы намечали в состав Временного правительства, и даже в случае успеха восстания его предполагали поставить во главе правительства.

В 1787 г. капитан 1-го ранга Дмитрий Сенявин женился на Терезе – дочери австрийского генерального консула в Яссах, женился по любви и прожил с Терезой Ивановной до самой смерти. В браке родились шестеро детей: три сына и три дочери. В 1798 г. родился старший сын Николай. Он так же, как и отец, стал морским офицером. Перейдя поручиком в гвардию, в Финляндский полк, Сенявин-младший вступил в тайное общество «Хейрут», где «занимался конститу­цией».

Общество это было дочернее Союзу благоденствия, и организовал его литератор Федор Глинка, состоявший, к тому же чиновником по особым поручениям для сбора сведений о подпольных кружках при петербургском генерал-губернаторе Милорадовиче М.А. Он собственно и помог в 1820 г. Николаю Сенявину избежать ареста после доноса на него корнета Ронова.

Восстание 14 декабря 1825 г. было для Сенявина Д.Н. воен­ным бунтом, а военный бунт карался смертью. В июне 1826 г. шестерых генерал-адъютантов «прикомандировали» к Верховному уголовному суду. Среди них и Сенявина. Сенявин Д.Н. был в числе тех, кто сурово осуждал декабристов. Арестован был и сын Дмитрия Николаевича — капитан лейб-гвардии Финляндского полка  Николай Сенявин, но осуждён он не был.

В 1830 г. Сенявин долго болел и был уволен в отпуск по болезни. Адмирал скончался 5 (17) апреля 1831 г. Дмитрий Николаевич Сенявин просил похоронить его скромно, но император организовал торжественное погребение. Сенявин Д.Н.  был похоронен с воинскими почестями в Петербурге, в Духовской церкви Александро-Невской лавры. Император Николай I лично командовал почетным эскортом лейб-гвардии Преображенского полка.

Иван Федорович Крузенштерн, первый русский кругосветный мореплаватель, составляя атлас Тихого океана, нарёк именем Сенявина южно-сахалинский мыс… Адмирал Сенявин ещё успел узнать, что его именем названы шлюп, на котором Литке ходил на Тихий океан, открытый пролив у Чукотского полуострова и острова в западной части Тихого океана.

При написании статьи были использованы материалы книги Ю. Давыдова «Сенявин», М., «Молодая гвардия», 1972 г.

1773, февраль — Поступил в Морской корпус кадетом.

1777, ноябрь — Произведен в гардемарины.

1778, лето — В плавании по Балтийскому морю на корабле «Преслава».

1779, лето — На том же корабле в плавании из Кронштадта к Нордкапу и обратно.

1780, май — Произведен в мичманы.

1780-1781 — На корабле «Князь Владимир» в плавании из Крон­штадта до Лиссабона и обратно.

1782 — Командирован в Таганрог.

1782-1785 — В ежегодных плаваниях по Черному морю.

1783, январь — Произведен в лейтенанты.

1786, лето — Командуя пакетботом «Карабут», ходил из Севасто­поля в Константинополь и обратно.

1787, май — Произведен в капитан-лейтенанты и назначен флаг-капитаном контр-адмирала Войновича. На корабле «Преобра­жение господне» в крейсерстве по Черному морю.

1788, июль — Назначен генеральс-адъютантом Потемкина Г.А. Участвует в сражении с турецким флотом при острове Фидониси. Послан в Петербург с известием о победе.

1788, сентябрь — октябрь — Находился в крейсерстве у берегов Турции. Командовал отрядом из 4 судов. Уничтожил 13 вра­жеских транспортов. Награжден орденом св. Георгия 4-го класса.

1789 — Провел в Севастополь корабль «Владимир», стоявший во льдах между Очаковом и Кинбурном. Награжден орденом св. Владимира 4-й степени с бантом. Командирован в Херсон, где принял новопостроенный корабль «Иосиф Второй». При­вел корабль в Севастополь.

1790 — Командует кораблем «Навархия». Находился в плавании Херсон — Севастополь — устье Дуная — Севастополь.

1791, июль — Командуя кораблем «Навархия», участвует в сра­жении у мыса Калиакрия. Командирован из Севастополя в Яссы и Галац; состоял при гребном флоте.

1792 — Возвратился в Севастополь. Принял командование кораб­лем «Александр Невский».

1793-1794 — В черноморских крейсерствах на «Александре Невском».

1796, январь — Произведен в капитаны 1-го ранга. Принимает в Херсоне новопостроенный  корабль  «Св.  Петр»  и  приводит его в Севастополь.

1797, лето — В плавании на корабле «Св. Петр».

1798, август — Командуя кораблем «Св. Петр», уходит в составе эскадры Ушакова Ф.Ф. в Средиземное море.

1798, октябрь — ноябрь — Командуя соединенным русско-турец­ким корабельным отрядом, овладел островом св. Мавры.

1798, ноябрь — Награжден орденом св. Анны 2-й степени. Произ­веден в капитаны генерал-майорского ранга.

1799-1800 — Командуя кораблем «Св. Петр», совершил плава­ния из Корфу к Мессине, Палермо и Неаполю.

1800, октябрь — Возвратился в составе эскадры Ушакова Ф.Ф. в Севастополь. Назначен капитаном Херсонского порта.

1803, сентябрь — Произведен в контр-адмиралы. Переведен из Херсона в Севастополь.

1804, сентябрь — Назначен флотским начальником в Ревель.

1805, август — Произведен в  вице-адмиралы,  назначен  главно­командующим русских вооруженных сил  на  Средизем­ном море.

1805, сентябрь — Во главе эскадры отправляется в плавание из Кронштадта к острову Корфу.

1806 — Боевые действия в Адриатическом море и на Балканском полуострове.

1807, февраль — Во главе эскадры отправляется в Эгейское море и начинает боевые действия против Турции.

1807, март — Овладение островом Тенедос.

1807, март — май — Блокада Дарданелл.

1807. май — Дарданелльское сражение.

1807, июнь — Афонское сражение.

1807 — Награжден орденом св. Александра Невского.

1809, сентябрь — Возвращение в Россию.

1810-1813 — Состоял главным командиром Ревельского порта.

1813, апрель — Уволен в отставку.

1825, декабрь — Принят на службу.

1826, август — Произведен в адмиралы.

1827 — Командуя эскадрой, плавал из Кронштадта в Портсмут и обратно.

1828-1829 — Командуя эскадрой, плавал в Балтийском море.

1830 — Уволен по болезни в отпуск.

1831, апрель, 5 — Скончался. Похоронен в Петербурге, в Духовской церкви Александро-Невской лавры.

Среди Сенявиных было пять адмиралов: Наум Акимович, Иван Акимович, Алексей Наумович, Николай Иванович и Дмитрий Николаевич. Двоюродный дед Дмитрия Николаевича – Наум Акимович Сенявин стал известен своей крупной морской победой в бою у о. Эзель 24 мая (4 июня) 1719 г. во время Северной войны, а его сын Алексей Наумович Сенявин — российский адмирал командовал Донской и Азовской военными флотилиями. Николай Фёдорович Сенявин одно время был его генеральс-адъютантом.

Как большинство русских адмиралов, Сенявин в ран­нем мальчишестве не слышал ни гула прибоя, ни тяже­лого прихлопывания парусов, ни хохота чаек, ни йоди­стого запаха водорослей, умирающих на берегу. Родовое калужское имение Сенявиных — Комлево и воронежское Конь-Колодезь от моря были далеко…

«Священник прихода сего учил меня грамоте, а на 8-м году я читал хорошо и писал изрядно», — вспоминал о детстве Дмитрий Николаевич. Ему не было суждено стать армейским офицером. «На 9-м году матушка ездила в Петербург: затем только, чтобы определить меня в сухопутный корпус. Матушка имела хорошую протекцию, но я принят не был, а по какой причине — не знаю; одно то справедли­во, кому где определено, тому там и быть. Матушка в большом от сего огорчении тем же временем возвратилась со мною в Комлево», — продолжал Дмитрий Николаевич. Затем будущий адмирал был отдан в городскую школу, где постигал сложение и умножение не с оравой барчуков-митрофанушек, а вместе с солдат­скими детьми.

В феврале 1773 г. отец отвёз его для продолжения образования в Морской корпус. «…Батюшка садился в сани, я целовал его руку, он, перекрестя меня, сказал: «Прости, Митюха, спущен корабль на воду, сдан богу на руки. Пошел!» — и вмиг из глаз сокрылся». Так десятилетний мальчик оказался в закрытом сословном военном учебном заведении.

В Морском кадетском кор­пусе учились недоросли небогатых и средних дворянских семей большей частью из центральных и северных гу­берний. Вельможных отпрысков, как правило, не обрекали кораблям и морю.

О Морском корпусе Сенявин Д.Н. писал: «Кадет учили математическим и всем прочим касатель­но до мореплавания наукам очень хорошо и весьма до­статочно, чтобы быть исправным морским офицером, но нравственности и присмотра за детьми не было никаких, а потому из 200 или 250 кадет ежегодно десятками вы­пускались в морские баталионы и артиллерию за леность и дурное поведение». В первые годы, проведённые в корпусе, рвения к учёбе кадет Сенявин не проявлял.

«Три года прошло, но я все в одних и тех же классах; наконец наскучило, я стал думать, как бы поскорее выбраться на свою волю. Притворился непонятным, дело пошло на лад, и я был почти признан таковым, но, к счастью моему, был тогда в Кронштадте дядя у меня, капитан 1-го ранга Сенявин.

Узнав о намерении моем, залучил меня к себе в гости, сперва рассказал мне все мои шалости, представил их в самом пагубном для меня виде, потом говорил мне наилучшие вещи, от которых я убегаю по глупости моей, а потом в заключение кликнул людей с розгами, положил меня на скамейку и высек препорядочно, прямо как род­ной, право, и теперь то помню, вечная ему память и веч­ная моя ему за то благодарность.

После обласкал меня по-прежнему, надарил конфектами, сам проводил меня в корпус и на прощанье подтвердил решительно, чтобы я выбирал себе любое, то есть или бы учился, или каждую неделю будут мне такие же секанцы. Возвратясь в корпус, я призадумался, уже и резвость на ум не идет, пришел в классы, выучил скоро мои уро­ки, память я имел хорошую, и, прибавив к тому приле­жание, дело пошло изрядно».

Повлияли также рассказы о морских походах старшего брата Сергея. Дмитрий Сенявин начал усердно учиться и в следующие «три года кончил науки и был готов в офицеры». У кадетов и гардемаринов наибольшим уважением и любовью в корпусе пользовался Николай Гаврилович Курганов, он учил их математике.

Настольной у гардемаринов была «Книга морской инженер». В этой книге Курганов тео­ретически обосновал положения об активной блокаде и обороне приморских крепостей. Те самые положении, которые Сенявин позже мастерски осуществил в Адриатике и Эгейском море.

В 14 лет Дмитрий был произведен в гардемарины и в этом звании проплавал две кампании. Пер­вую в 1778 г. на корабле «Преслава» от Кронштадта до Ревеля и обратно. Вторую в 1779 г. на том же корабле под командованием капитана Берка из Кронштадта в Ревель, а оттуда в Северный океан к мысу Нордкап и обратно.

Сенявин Д.Н. окончил Морской кадетский корпус в 1780 г., благодаря усердию и отличным способностям, одним «из первых и лучших». 1 мая 1780 г. Дмитрий Сенявин был произведён в мичманы и назначен служить на корабль «Князь Владимир».

«…Дано нам каждому на экипировку жалованье вперед за полтрети, то есть 20 руб., да сукна на мундир с вычетом в год, да дядюшка Алексей Наумович подарил мне тогда же 25 руб. Итак, я при помощи мундира и 45 руб. оделся очень справно; у меня были шелковые чулки (это парад наш), пряжки башмачные серебряные  превеликие, темляк  и эполеты золотые, шляпа с широким золотым галуном».

В первый же год службы Дмитрий Сенявин совершил плавание из Кронштадта в Португалию, в Лиссабон. По возвращении он был назначен на Азовский флот, где служил на корабле «Хотин», затем получил назначение на Черноморский флот.

По материалам книги Ю. Давыдова «Сенявин», М., «Молодая гвардия», 1972 г.

Ушаков сам порождал результат. Не ждал чрезвычай­ных случаев, не уклонялся ни от одного из боев. Из ма­леньких шансов он создавал большие, завоевывая посте­пенно авторитет самого победоносного флотоводца. Действительно, не было на тот период более автори­тетного, более компетентного, более известного военно-морского руководителя, освоив­шего предшествующее искусство морского боя и двинув­шего его дальше, чем он — Ушаков.

Второе, что обеспечивало Ушакову победу, — его забота о корабле, о стоянке, о гавани, о портовых сооруже­ниях, об артиллерийском снаряжении, о добротном лесе для строительства кораблей, о парусине и гвоздях, о яко­рях, о палубных и обшивочных досках, конопати и кра­сках. Обо всем том, что составляло базу флота.

Он знал его изначально — корабль, основу жизни флота. В его деятельности нередки были поездки для осмотра корабельного леса, инспекти­рование строящегося мола, недавно организованного склада. Город русских моряков Севастополь — его порт и обустроенная гавань в немалой степени обязаны пред­усмотрительности, трудолюбию, настойчивости, вниманию Ушакова. Особые усилия предпринимал он по постоянной под­готовке корабля к плаванью, а было это нелегко. Ведь из каждого плаванья корабли возвращались ободранны­ми, с облупленной краской, с трещинами в рангоуте и т. д.

Адмирал казался всем вездесущим. Наблю­дал за тем, как килевались корабли, осматривал нижнюю часть, следил, как проконопачивали верхнюю часть ко­рабля, пропитывали снасти смолой, меняли перетертый такелаж, чинили и исправляли блоки. И все это для того, чтобы сделать корабль еще более быстроходным, крепким, красивым, позволяющим укротить суровый нрав моря.

«Ушаков не проиграл ни одного морского сражения и главным фактором своих побед считал, прежде всего, стойкость и мужество матросов эскадры, Сам Ушаков не­устанно заботился об эскадре и часто в период перебоев снабжения эскадры тратил на питание и нужды команды свои личные средства. Гуманное отношение к матросу и продуманная система воспитания личного состава эскад­ры во многом роднили Ушакова с Суворовым. Ушаков так же, как и Суворов, высоко ценил моральные качества русских воинов… Потемкин и его единомышленники понимали, что уверен­но вести личный состав в бой мог только авторитетный начальник. Таким начальником на флоте был Ф. Ф. Уша­ков, имевший огромный авторитет и заслуживший безгра­ничное доверие и преданность личного состава эскадры». («Русское военно-морское искусство», М., 1951 г.).

Может показаться странной такая преданность рядо­вого состава флота, в котором было немало бывших кре­постных, человеку, представлявшему высшее сословие, делу которому они служили. Однако и здесь есть своя особенность, которую наверняка учитывал Ушаков. Рус­ский матрос был набран по рекрутскому набору, который проводился по месту поселения. Конечно, это была при­нудительная мера государства, повинность для крестьян.

Но ответственными за людей, отданными в армию и флот, были община, мир. Отсюда и общинный характер этой повинности, круговая порука за рекрута. Его побег — это уже была измена общине. Рекрутский же набор позволял отказаться от найма иностранцев, и это создало особый облик русской армии и флота того периода. Они состояли из солдат и матросов великорус­ской национальности, а позднее — выходцев с Украины и из Белоруссии.

Феодальная Россия применяла этот об­щинный институт, и русские полководцы и флотоводцы Суворов, Румянцев, Ушаков использовали этот институт. Артельность и общинностъ русского воина и моряка бра­лись ими на вооружение. О спайке, взаимовыручке, тяге к сплочению бывшего русского крестьянина ходили ле­генды в Европе.

Конечно, между командиром, капитаном-дворянином и нижним чином была социальная разница, но психоло­гия крестьянина-общинника срабатывала. И солдат, мат­рос продолжал испытывать ответственность за Общее дело, за то, что ему поручено, он был предрасположен к восприятию национально-патриотических настроений, он любил свое Отечество, то есть свою общую землю. Этим русский флот отличался от французского, испанского, турецкого, где служили моряки — любители наживы, представители многих национальностей, отнюдь не соби­равшиеся погибать за дела чуждого ему Отечества.

Ушаков, честно и справедливо свидетельствуя, от­мечал наградами отличившихся в сражениях храбрецов и добросовестных воинов. Он всячески поддерживал традиции и обычаи флота. И если у моряков было инстинктивное тяготение друг к другу, единение вокруг корабля, вокруг эскадры, флота, то великий русский адмирал включал это в фак­торы победы и развивал эти чувства. Недаром он всегда четко и в то же время широко, панорамно ставил задачи перед подчиненными командирами и даже пытался разъ­яснить перед моряками смысл задачи, дела, сражения, экспедиции, повышая их боеготовность.

Не отказом от кильватерной линии дорог нам адмирал Ушаков Ф.Ф., а умением отказаться от шаблона, от засто­явшегося на долгие годы приема и правила. Вот это за­мечательно! Это истинно современно и поучительно. А его мудрое человеческое, поистине отеческое отношение к мо­ряку!

Внутри флотской структуры Ушаков создал качественно новые отношения, которые пунктиром шли через всю историю Российского флота: от Ушакова к Сенявину, от Сенявина к Лазареву, Корнилову, Нахимову, от них к Макарову, вспыхнули ярким пламенем в бескорыстных и человеколюбивых действиях лейтенанта Шмидта и стали прочной опорой для советского флота в годы Великой Оте­чественной войны.

Борис Пастернак писал в 1944 году, поражаясь подвигу русского моряка:

И вот на эту ширь раздолья
Глядит из глубины веков
Нахимов в звездном ореоле
И в медальоне — Ушаков.
Вся жизнь их — подвиг неустанный.
Они, не пожалев сердец,
Сверкают темой для романа
И дали чести образец.
Их жизнь не промелькнула мимо,
Не затерялась вдалеке.
Их след лежит неизгладимо
На времени и моряке.

Мир, в конце концов, всегда воздает людям, показывающим образцы исполне­ния долга, людям храбрым, честным, не­подкупным, у которых не истощается бод­рость. Он уважает людей, уверенных в своем призвании и исполняющих его, лю­дей, не боящихся энергично сказать «нет», не стыдящихся сказать «не могу», людей, занимающих свое место с достоинством, людей, добросовестно исполняющих свое дело, людей правдивых, кото­рые не ленятся работать, людей, способ­ных творчески мыслить и сломать господ­ство бытовавших взглядов, людей вдохно­венных, которые беззаветно служат свое­му народу и Отечеству, людей, которых любят другие люди.

Таким был Ушаков…

Статья написана по материалам книги В. Ганичева «Ушаков», М., «Молодая гвардия», 1990 г.