В 20-е гг. XIX в. интересы ве­дущих европейских держав пересек­лись на Ближнем Востоке. Гигантская Османская империя была близка к распаду. Англия, Австрия и Франция стремились вос­пользоваться её слабостью и захватить как можно большую часть ее территориального наслед­ства. Не отставала от них и Россия, тем более что её растущие торгово-экономические и политические связи с южными соседями толкали прави­тельство Николая I разре­шить Восточный вопрос.

Составной частью этого вопроса была национально-ос­вободительная борьба порабощённых Турцией народов. Балканские и придунайские княжества стреми­лись к самоопределению, что никак не совпадало с намерениями крупных европейских государств поделить между собой значительные террито­рии распадающейся Османской импе­рии и овладеть восточными рынками.

Создание незави­симых славянских государств усилило бы позиции России на Востоке, по­могло бы ей утвердиться па Балканах и получить преобладающее влияние в Константинополе. Кроме этого, что особенно важно, позволило бы конт­ролировать Мраморное море и про­ливы между Средиземным и Черным морями — Босфор и Дарданеллы, что обеспечивало безопасность южных рубежей империи.

В условиях начавшейся в Гре­ции национально-освободительной революции российский император Александр I не решился одобрить восстание, что, однако не уменьшило недовольства Запада политикой России на Балканах. Турки же рас­ценили такую умеренность Александра I, как слабость и боязнь русского правительства вступить с ними в военное противоборство. Султан усилил карательные меры против славянского населения на Балканах.

Турки грубейшим образом начали наруша­ть условия договоров с Россией о свободе торгового судоходства в проливах, захватывая, как пираты русские и греческие кораблями, ходившие под российским флагом. Южное судоходство оказалось пара­лизованным. Огромный ущерб был нанесён экономике южных губер­ний России. Наконец, Россия объявила ультиматум, но турки, чувст­вуя поддержку западных держав, проигнорировали и его. Российская миссия, заявив о разрыве дипломати­ческих отношений, покинула турец­кую столицу.

Тем временем обстановка на Балканах и в Греции ещё больше накалилась: наряду с наци­онально-освободительной борьбой там началась и гражданская война. Этим не преминул воспользоваться султан Махмуд II. Он договорился со своим вассалом египетским пашой Мухаммедом-Али, и тот послал вой­ска на подавление греческого вос­стания. Произвол, изде­вательства и террор в отношении немусульманского населения воз­росли многократно. Солдаты Мухам­меда-Али жгли посевы, вырубали оливковые рощи, увозили греческих крестьян в Египет.

В 1825 г. император Александр I всё-таки пришёл к выводу, что необхо­димо военным путём решить восточные проблемы. Началась подготовка к вой­не с Турцией. А вступивший на престол Нико­лай I оказался более решительным, чем его старший брат. Он принял пред­ложение Англии заключить русско-английское соглашение по гречес­кому вопросу и продолжил подготовку к войне.

В марте 1826 г. Россия предъя­вила турецкому султану ультимативное требование по ряду вопросов, ослабленная пятилетней борьбой с греками, Турция приняла этот ультима­тум. Осенью 1826 г. в небольшом пограничном городке Аккермане была подписана русско-турецкая конвенция на условиях Петербурга. Это был крупный успех николаев­ской дипломатии. Но Аккерманская конвенция греческий вопрос так и не решила. Борьба Греции за свободу вызывала симпатию и со­чувствие во всём мире, но её положение ста­новилось всё более затруднитель­ным. Восстание продолжалось, ширилась парти­занская война.

Летом 1827 г. к англо-русскому союзу присоединилась Франция. Три державы заключили между собой Лондонскую конвен­цию и по­требовали от Турции прекратить войну в Греции, предоставив ей автономию. Однако турецкий султан затягивал переговоры, и партнёры по коалиции решили провести воору­жённую демонстрацию.

В октябре соединённые эскадры Англии, Франции и России блокировали ту­рецко-египетский флот в количестве семидесяти судов на юго-запад­ном побережье полуострова Пелопон­нес в бухте Наварина, предложив ему покинуть Грецию. Ибрагим-паша ответил отказом. Тогда объединённые эскадры европейцев под командованием английского вице-адмирала Кодрингтона вошли в Наваринскую гавань.

Ибрагим-паша потребовал, чтобы немедленно повернули обратно. Кодрингтон ответил: «Я пришёл не для того, чтобы получать приказания, а для того, чтобы их отдавать; и если по союзному флоту будет открыт огонь, то турецкий флот будет уничтожен». На этом переговоры кончились, и союзный флот вошёл в бухту. Впереди шли английские и французские корабли, немного позади — русские. Сражения при Наварине произошло 8 октября 1827 г.

Турки открыли огонь. Довольно узкий проход простреливался и орудиями крепости Наварин и батареями острова Сфактория. Под их перекрёстный огонь и попал «Азов», когда англичане и французы уже успели пройти. Всю бухту, в том числе и место, назначенное русской эскадре, заволокло густым дымом. Однако русские корабли, пробираясь между горящими брандерами, упорно шли вперед. В полном порядке, вызвав восхищение союзни­ков, русская эскадра стала на якоря точно по диспозиции.

В этом сражении особенно отличился линейный 74-пушечный корабль «Азов» под ко­мандованием капитана 1-го ранга Лазарева М.П. На борту «Азова» принимали участие в морском сражении будущие адмиралы, герои Севастопольской обороны мичман Корнилов В.А., лейтенант Нахи­мов П.С., гардемарин Истомин В.И.

Весной 1826 года «Азов» сошел на воду со стапелей Архангельской верфи. Этому кораблю впоследствии суждено было занять особое место в истории русского военного флота. Суда с таким именем были и раньше. В семилетней войне участвовал 54-пушечный «Азов», а в 1790 году двухмачтовый 14-пушечный «Азов» отличился в Керченском сражении с турками. Новый «Азов» строился для Балтики, откуда все чаще отряды русских кораблей отправлялись для пополнения эскадры, действовавшей против Турции.

Корабль «Азов» вступил в бой с пятью вражескими судами, которые стояли на расстоянии всего 1,5-2 кабельтовых. Картечь рвала его паруса, а тяжёлые ядра обрушивались на мачты и палубу «Азова». Весь его корпус дрожал, экипаж «Азова» изнемо­гал от жары.

Меткие выстрелы русских комендоров срезали грот-мачту с одного из неприя­тельских кораблей. От этого он сильно накренился на один борт, и пушки второго борта поднялись так высоко, что их ядра стали пролетать выше «Азова». Одна из бомб угодила в крюйт-камеру турецкого корвета, и тот взлетел на воз­дух. Однако положение «Азова» оставалось тяжёлым, на корабле возник пожар.

Матросы бросились к очагам огня и, обжигаясь, ежеминутно рискуя жизнью, потушили их. «Казалось, весь ад разверзнулся перед нами», — писал впоследствии На­химов. «Азов» потопил два фрегата и корвет, взорвал ещё один фрегат и уничтожил линейный корабль, кото­рый действовал против английского флагманского корабля. Но и на самом «Азове» были пробиты все мачты, и получил он сто пятьдесят три пробоины…

Бой продолжался много часов. Все русские корабли дрались с исключительной отвагой, так же как и суда союзников. Турецкий флот, насчиты­вавший до 70 кораблей, 16 тыс. мо­ряков и до 2200 орудий, потерял две трети кораблей. Погибли 7 тыс. турок. Потери союзников со­ставили 800 человек убитыми и ра­неными. Из 27 кораблей коалиции не затонул ни один.

Во время сражения русские корабли не только поддерживали друг друга, но и неоднократно оказывали помощь английским и французским кораблям. Сам обстреливаемый со всех сторон, командир «Азова» нашел возможным выделить 14 орудий на поддержку английского корабля, жестоко обстреливаемого египетским фрегатом. В свою очередь, «Азов» получил помощь от французского корабля «Бреславль» (командир Бретоньер). Обрубив якорный канат, Бретоньер поставил корабль вблизи кормы «Азова», прикрывая русского флагмана. Русские потеряли 59 человек убитыми и 198 ранеными.

На следующий день турки смирились и обещали больше неприязненных действий против греков не производить. Им поверили, отдали пленных, а корабли союзной эскадры принялись за ремонт, в котором очень нуждались. Наваринское сражение приблизило признание независимости Греции, полученной ей в 1830 г.

За мужество, храбрость и морское искусство экипажа линейному кораблю «Азову» впервые в русской морской истории было присвоено высшее боевое отличие — кормовой георгиевский флаг. «Азов» стал первым гвардейским кораблем русского флота. «В честь достохвальных деяний начальников, мужества и храбрости нижних чинов», — говорилось в царском рескрипте. При этом предписывалось «поднимать георгиевский флаг впредь на всех кораблях, носящих имя «Память Азова». Так родилась морская гвардия.

Лазарев стал контр-адмиралом, Нахимов был награждён орденом Георгия IV степени с присвоением чина капитан-лейтенанта, Корнилов — Анной IV степени, Истомин — Георгиевским крестом.

В Париже и Лондоне к Наваринской победе отнеслись с доса­дой. Английский король даже назвал её «горестным событием», т.к.  это озна­чало усиление России.  О своем адмирале Кодрингтоне английский король сказал : «Я посылаю ему ленту, хотя он заслуживает верёвки». Англия и Франция не хотели доводить дело до полномасштабной войны. Россия, напротив, стремилась использовать создавшуюся ситуацию, чтобы на­нести Порте решающий удар.

Победа в Наваринском бою прославила русский флот на всю Европу.  Даже в моду вошло сукно цвета  «наваринского дыму с пла­менем»…