Решающую роль в судьбе будущего светлейшего князя сыграло его сбли­жение с Екатериной II. Одной из гра­ней политического дарования этой незаурядной женщины было умение угадывать таланты, выбирать спод­вижников. К началу 70-х гг. XVIII в. Екатерина II стала всё острее ощу­щать потребность в человеке высоких достоинств, способном стать её опо­рой в деле государственного управле­ния.

Таким человеком, обладавшим даром претворять в жизнь идеи импе­ратрицы, стал Потёмкин Г.А. После того как Григорий Орлов впал в немилость, а Васильчиков А.С. оказался неважным помощником, Потемкин удостаивается звания фаворита и переселяется в Зимний дворец.

Надо сказать, что Григорий Александрович Потемкин имел прекрасную, мужественную наружность, крепкое сложение тела, величественный рост. Даже повреждённый в молодые годы глаз, не уменьшал красоты лица его.

О том, что императрица нуждалась в его советах и пользовалась ими, свидетельствует их обширная переписка, начавшаяся ещё в 1771 г., где наряду с сугубо личными вопросами обсужда­лись важные государственные дела. «Генерал, — писала Екатерина II, — у меня голова кружится от вашего про­екта. Вы не будете иметь никакого покоя от меня после праздников, пока не изложите ваших идей на письме. Вы человек очаровательный и единст­венный; я вас люблю и ценю вас от всего моего сердца».

О чем только не упоминается в этой переписке: о крестьянских волнениях и войне со Шве­цией, о Запорожской Сечи и судьбе Грузии, о присоединении Крыма и строительстве Черноморского флота.

В апреле 1774 г. Потемкин переезжает в специально отделанные для него покои. С 1774 по 1776 г. он почти постоянно жил в Зимнем дворце и неотлучно находил­ся при государыне. В эти годы он становится членом Государственного совета, возводится в графское достоинство, становится вице-президентом Военной коллегии, получает чины генерал-ан­шефа и подполковника Преображен­ского полка (полковником этого пол­ка была сама Екатерина II).

Круг обязанностей Потемкина очень широк. Как глава Военной коллегии он ведал кадровыми перемещениями и назначениями в армии, награждениями, производством в чин, пенсиями, отпусками, утверждением важных судебных приговоров.

Личные отношения Потёмкина и Екатерины II продолжались два года, однако Григорию Александровичу удалось и дальше сохранить высокое положение при дворе и высшей администрации, являясь незаменимым помощником императрицы во многих государственных делах, он был у власти почти до конца своих дней.

Императрица Екатерина II удостаивала Потемкина неограниченной доверенностью, пожаловала ему кроме значительных сумм и подарков, множество поместий. Кроме этого, он получил от государыни бланки, и мог, сверх того, обращаться в казенные палаты со своими требованиями.

Есть основания считать, что в июне 1774 г. Екатерина II и Потемкин заключили морганатический брак, а в июле 1775 г. у них родилась дочь. Конечно, всё это скрывалось, но в 1775 г. императрица полгода прожила в московском Пречистенском дворце, где и родила девочку, получившую имя — Елизавета Григорьевна Темкина. Она воспитывалась в семье племянника Потемкина — Самойлова А.Н., затем вышла замуж и на царский престол никогда не претендовала.

Потёмкин Г.А. кроме военного таланта обладал великолепными административными и дипломатическими способностями. Государыня направляла его туда, где были нужны решительные действия. В 1774 г. он участвовал в организации мероприятий по подавлению пугачевского восстания. В 1775 г. — в ликвидации Запорожской Сечи и ее войска. 31 мар­та 1774 г. указом императрицы ему было поручено управление Новорос­сийской, а затем и Азовской губер­ниями.

Награды следовали одна за другой: в 1774 г. Потемкин был возведен в графское достоинство Российской империи; в конце это же года он стал кавалером ордена святого Андрея Первозванного. В марте 1776 г. он был возведен в княжеское достоинство Священной Римской империи и получил титул «светлейшего».

Оттесненный от Екатерины другими фаворитами, главным образом Завадовским П.В., Григорий Александрович не утратил поддержки императрицы в государственных и военных делах. Государыня часто искренне говорила Григорию Александровичу: «Я без тебя как без рук». «Смелый ум, смелая душа, смелое сердце», — отзывалась о нём императрица Екатерина II.

Большое значение светлей­ший князь Потемкин придавал присоединению к России Крыма. «Крым, — писал он Екатерине II, — положением своим разрывает наши границы… Вы обяза­ны возвысить славу России… Приоб­ретение Крыма ни усилить, ни обо­гатить вас не может, а только покой доставит». Вскоре после этого, в 1782 г., императрица издала мани­фест о присоединении Крыма.

Потемкин проявил отличные организаторские и административные способности в освоении Новороссии; основании городов: Херсона, Николаева, Севастополя, Одессы, Екатеринослава; строительстве оборонительных сооружений на юге России; поддержке Черноморского военного и торгового флота. Фактически в его руках сосредоточилась вся полнота административной, военной и экономической власти на юге России. В 1784 г. указом императрицы Потемкин был произведен в чин генерал-фельдмаршала.

В 1787 г. в сопровождении мно­гочисленной свиты придворных и иностранных дипломатов Екатери­на II предприняла путешествие в Крым (древнегреческое назва­ние — Таврида, или Таврика). Кипу­чая деятельность князя Потем­кина Г.А. не могла не обратить на себя внимание современников, но не все­гда беспристрастно оценивалась ими. Так возникли легенды о «потём­кинских деревнях» — декорациях в виде цветущих городов и селений, расположенных по пути следования императрицы.

Исследование документов той эпохи не оставляет сомнений в том, что слухи о «потёмкинских деревнях» возникли за несколько месяцев до того, как Екатерина II ступила на но­воприобретённые российские земли. В этом нет ничего удивительного, если принять во внимание атмосферу соперничества, наговоров и взаимной ненависти, в которой жил петербург­ский высший свет. Ещё в Петербурге императрице твердили о том, что ее ожидает лицезрение размалёванных декораций, а не долговременных по­строек.

Государыне и её свите было приготовлено невидан­ное по разнообразию и пышности зрелище. На это, несомненно, ушли миллионы и миллионы казённых де­нег, которым можно и должно было найти лучшее, более полезное для страны применение. Но ведь пышная встреча высоких особ была в обычае того времени.

Между тем за блестя­щей потёмкинской феерией Екатери­на II сумела увидеть главное. Об этом она писала своему внуку, великому князю Александру Павловичу: «Доро­га сия мне тем паче приятна, что вез­де нахожу усердие и радение, и, ка­жется, весь сей край в короткое время ни которой (надо понимать – никакой) российской губернии устройством и порядком ни в чём не уступит».

Самым ярким эпизодом знаменитого путешествия Екатерины II в Крым был великолепный обед, данный Потёмкиным Г.А. в Инкерманском дворце. В разгар праздника по приказу князя был отдёрнут занавес, за которым находился большой балкон.

Взору присутствующих от­крылась необыкновенная картина, красочно описанная французским посланником графом Сегюром: «Между двумя рядами татарских всад­ников мы видели залив вёрст на 12 в даль и 4 в ширину; посреди этого залива, в виду царской столовой, выстроился в боевом порядке гроз­ный флот, построенный, вооружённый и совершенно снаряжённый за два года». Государыня была в полном восторге от всего увиденного.

На рейде Севастополя стояли 3 линейных корабля, 12 фрегатов и два десятка малых судов. По сигналу Потёмкина флот салютовал залпами из корабельных орудий. Зрелище было неожиданным и тор­жественным.

Сама Екатерина II писала по поводу увиденного в Севастополе: «Здесь, где назад тому три года ничего не было, я нашла довольно красивый город и флотилию, довольно живую и бойкую на вид; га­вань, якорная стоянка и пристань хороши от природы, и надо отдать справедливость князю Потёмкину, что он во всём этом обнаружил величайшую деятельность и прозорливость». Надо отметить, что при Потемкине выдвинулся славный флотоводец Ф.Ушаков.

Труды князя Потёмкина были высоко оцене­ны императрицей: к своей фамилии он получил титул Таврический. А в честь путешествия Екатерины II были отчеканены специальные моне­ты, названные «таврическими».

В 1787 г., едва императрица, совершавшая путешествие по югу в период обострения международной обстановки, добралась до Петербурга, пришло известие, что Турция предъявила категорический ультиматум России. Среди главных требований был возврат Турции Крыма… Началась новая война с Турцией. Хочется заметить, что Потемкин подолгу бывал на передовой линии, осматривал позиции, проявляя при этом завидное мужество и хладнокровие.

С большим портретом Екатерины II на груди, подаренным государыней и осыпанном бриллиантами, которые сверкали и блестели на солнце, фельдмаршал мог стать удобной мишенью для противника. Понимая это, Потёмкин всё-таки с портретом никогда не расставался.

Близилось окончание войны. Императрица вызвала Потемкина в столицу. 28 февраля 1791 г. Потёмкин Г.А. в последний раз приехал в Санкт-Пе­тербург, где дал грандиозный празд­ник в своём Таврическом дворце. По­строенный по проекту архитектора Старова И.Е., этот дворец славился богатым внутренним убранством, зимним садом с оранжереями, скульп­турами, мраморными вазами, фонта­нами.

В последнее время на Екатерину II оказывал большое влияние её молодой фаворит Платон Зубов.  Потемкин любил власть и боялся её потерять. Но все его усилия по удалению Зубова были напрасны. Императрица не устраняла фельдмаршала Потемкина от участия  в государственных делах, но личные отношения их изменились к худшему: по ее желанию Григорий Александрович должен был уехать из столицы.

Потемкин вернулся в Яссы и деятельно занялся проведением мирных переговоров. Но 5 октября 1791 г., в степи, по дороге в Николаев светлейший князь Потемкин-Таврический скончался от перемежающейся лихорадки.

Когда государыня получила известие о смерти Потемкина, то сильно опечалилась и заплакала в голос. Это была не просто её тяжелая личная потеря, но огромная потеря для России. «Страшный удар разразился над моей головой… Мой ученик, мой друг, можно сказать, мой идол, князь Потемкин-Таврический умер… По моему мнению, князь Потемкин был великий человек, который не выполнил и половины того, что был в состоянии сделать», — писала она  барону Ф. Гриму.