Семилетняя война — это была англо-француз­ская война за колонии; за господство на морях, или, как ее еще называли, «война за испанское наследство». В Семилетней войне участвовали две коалиции держав. Одну из них составляли Пруссия, Англия и Португалия. Их против­никами были Франция, Испания, Австрия, Швеция и Саксония, на стороне которых выступила Россия. В России понимали, что Прус­сия стремится захватить Польшу и часть Прибалтики, а это означало бы конец русского влияния в этом регионе.

В Европе усилилась агрессивная политика Пруссии, создававшая угрозу интересам Российской империи. В 40-50-х гг. XVIII в. канцлер Бестужев А.П. в связи с этим приложил максимум усилий для создания антипрус­ской коалиции. Одновременно произошло резкое изменение в отношениях бывших яростных врагов и соперников в Европе — Франции и Австрии. Сила англо-французских и острота австро-прус­ских противоречий заставили Австрию искать в лице Фран­ции союзника. Им неожиданно помог давний союзник Фран­ции прусский король Фридрих II. Пруссия охотно пошла на соглашение с Англией, обещая ей помощь войском (в обмен на деньги!) для охраны английских владений от Франции.

Король прусский при этом рассчитывал лишь на одно: согла­шением с Англией обезопасить себя от грозной России, с которой Англия в дружбе. Но вышло все иначе. В 1756 г. Англия вела с Россией новые переговоры об охране (опять за деньги) английских владений в Европе от Франции. Но теперь русские дипломаты согласились на помощь Англии только от угрозы со стороны Пруссии, стремясь укрепить антипрусскую коалицию Англии, Австрии и России.

Но бук­вально через 2 дня, 27 января 1756 г. Англия заключает с Пруссией соглашение о ненападении. Это вызвало бурю не­годования французских дипломатов. В итоге, в мае 1756 г. Мария-Терезия заключает договор с Людовиком XV о взаи­мопомощи при нападении любого агрессора. Итак, новые ко­алиции вполне определились: с одной стороны Пруссия и Англия, а с другой — Австрия, Франция, Россия, Саксония. При всем этом державы антипрусской коалиции не вполне доверяли друг другу.

Превосходство сил было на стороне России и её союз­ников. Россия имела более 330 тыс. войск, полевых и гарнизонных; Авст­рия — 139 тыс. (без гарнизонных); Франция — около 212 тыс. Их против­ники имели: Пруссия — 155 тыс., Анг­лия — более 90 тыс. Правда, Англия располагала превосходством на море. Ее флот имел 169 кораблей. У России на Балтике было только 32 корабля и 42 галеры, у Франции — 63 корабля. К тому же Фридрих успел хорошо отмобилизовать и вооружить свою армию. Пустив ее в ход, он надеялся разгромить поодиночке своих врагов, не успевших подготовиться к войне.

19 августа 1756 г. вероломно, без объявления войны, прусские полчища напали на Саксонию и заняли Лейпциг и Дрезден. На помощь выступили австрийцы, но были разбиты. Саксо­ния капитулировала. Но война продолжалась. Налет взаим­ного недоверия в антипрусской коалиции теперь исчез, и Россия присоединяется к австро-французскому союзу. Россия, ввиду неподготовленности армии, не смогла быстро выступить на помощь Австрии. Но объявила войну общему про­тивнику – Пруссии.

Для руководства всеми де­лами, связанными с ведением войны, при императрице Елизавете Петровне создали так называемую Конференцию при Высочайшем дворе, по сути дела, — Военный совет, в составе главных санов­ников империи (Бестужев-Рюмин, Воронцов, Бутурлин, П. и И. Шуваловы, Трубецкой). Командовать русской армией из шести корпусов (около 130 тыс. человек) был назначен 55-летний Степан Федорович Апраксина.

Фран­ция и Австрия заключают в мае 1757 г. вторичное соглаше­ние. В коалицию вступает, наконец, Швеция. В июле 1757 г. русские войска под командованием фельд­маршала Апраксина С.Ф. вступили в Восточную Пруссию и, заняв ряд городов (Мемель, Тильзит и др.), взяли курс на Кенигсберг (ныне Кали­нинград). Под Кенигсбергом стояла прусская отборная 40-тысячная армия фельдмаршала Левальда. 19 августа 1757 г. состоялось крупнейшее сражение возле местечка Гросс-Егерсдорф.

В сражении, начавшемся в 6 часов утра и продолжав­шемся 10 часов, участвовала только часть русской армии. Неприятель потерял более 3 тыс. убитыми, 5 тыс. ранеными. Русским, достались 29 орудий. Потери русской стороны составили около 1400 убитыми, более 5 тыс. ранеными. Несмотря на неблагоприятную роль фельдмарша­ла, пытавшегося прекратить бой, русские одержали победу. Причем судьбу сражения решил внезапный удар резервной армии Румянцева П.А.

В результате Гросс-Егерсдорфской победы очистилась дорога на Кенигсберг. Но Апраксин, вместо того, чтобы идти туда, отвел армию в Тильзит, а из него — в Курляндию и Лифляндию, на зимние квартиры. Ссылал­ся при этом на недостаток продовольствия, массовые болезни в армии, необходимость сохранить ее на буду­щее,  Апраксин решительно отказался вести армию в условиях поздней осени и начала зимы в новые сражения.

В октябре фельдмар­шала указом отстранили от командо­вания армией, вскоре Апраксин, для которого Фридрих II являлся кумиром, был арестован и предан суду. Его переписка с великой княгиней Екатериной Алексеевной, будущей императри­цей, дала повод обвинить фельдмаршала в государственной измене. Впрочем, невиновность его, как военачальника, быстро стала ясна. Пока искали выход из этого тяжелого положения, 6 августа 1758 г. Апраксин неожиданно скончался, став жертвой политических интриг.

Но­вый командующий В. Фермор — англичанин по происхождению — в январе 1758 г. взял Кенигсберг и вскоре всю Восточную Пруссию. Боясь успехов русских, Австрия и Франция неустанно просили у них помощи для боев в Силезии, поэтому главный удар в кампании 1758 г. был уже южнее Померании и Вос­точной Пруссии. Русские войска осадили сильную крепость Кюстрин, расположенную у слияния Варты с Одером и окружённую болотами.

Узнав об этом, Фридрих II совершил стремительный бросок под Кюстрин. В ночь с 11 на 12 августа прусаки навели понтонный мост между Кюстрином и Шведтом. Русские этого не ждали. Быстро, тихо и тайно прошла пере­права. В три часа утра армия короля была на правом берегу, отрезав отряд Румянцева от главных сил русской армии.

Растерявшийся Фермор снял осаду и увел все войско под деревню Цорндорф на довольно неудачную пози­цию (впереди были холмы), где 14 августа 1758 г. произошло кровопролитное сражение. Перед русской армией теперь оказались высоты, которые скрывали  маневры  противника, давали  возможность для успешных действий его артиллерии. Река Метцель с непроходимыми болотами мешала возможному отступ­лению.

Фермор возглавил правое крыло армии, левое крыло поручил Броуну. Русский командующий получил контузию, даже поки­нул поле сражения на время, проявил растерянность. Произошло некоторое расстройство в рядах русских из-за отсутствия приказаний и жестокого обстрела. Русская пехота оказалась почти в окружении, нача­лась страшная рубка. Но солдаты, даже расстреляв патро­ны, по свидетельству очевидцев стояли непоколебимо и умирали, целуя дуло винтовки.

Стойкое сопротивление наших воинов спасло правый фланг от пол­ного разгрома. Приказаний от Фермора во время сражения на правом фланге не поступало, полко­вые начальники и солдаты сражались по своему усмотре­нию и разумению. Тем не менее, русские солдаты мужественно отбили атаки и в итоге обратили Фрид­риха II в бегство. Во время отступления он едва не погиб, а его адъютант был взят в плен. Фельдмаршал Вилим Фермор был отстранён. Командование армией передали Салтыкову П.С. Но Фермор остался в войсках и в ходе последующих событий в войне с Пруссией воз­главлял отдельные корпуса.

Тем временем успех не сопутствовал ни французам, ни австрийцам. На следующий 1759 г. совместный план союзников пре­дусматривал захват русскими и австрийскими войсками Бранденбурга. В июне генерал Салтыков П.С. вступил в Бранденбург, а 12 июля возле деревни Пальциг был разбит корпус Веделя. В бою с русской стороны отличились артиллеристы, ведя огонь из новых шуваловских гаубиц и единорогов.

Убедившись в полной пассивности австрийского главнокомандующего Дауна и видя, что путь к Берлину открыт, русский главнокомандующий решился возможно скорее захватить Франкфурт и угрожать Берлину. 20 июля наш авангард под начальством Вильбуа занял Франкфурт. На следующий день, 21 июля, прибыл сюда Лаудон с корпусом в 20 тыс. чел. при 48 орудиях. 22 же июля к Франкфурту прибыл Салтыков со всеми русскими силами. Прибыв во Франкфурт, Салтыков подчиняет себе Лаудона и таким образом сосредоточивает под своим начальством около 55 тыс. чел., из которых 35 тыс. русских. Таким образом русские войска овладели Франкфуртом-на-Одере и стали ре­альной угрозой для Берлина.

Угрожающее положение относительно Берлина, занятое Салтыковым, вызвало у Фридриха серьезное опасение за его столицу и вынудило его принять решительные меры для ее спасения. Ввиду этого Фридрих с армией форсированным маршем направился к Мильрозену с целью, переправившись через р. Одер выше Франкфурта, атаковать Салтыкова. Отчаянно сопротивлявшийся, вынужденный бороться од­новременно в трех направлениях прусский король Фридрих II решается бросить под Берлин почти 50-тысячную армию.

Даун по-прежнему действует весьма вяло, не торопится соединиться с русскими и предъявляет Салтыкову настойчивое требование, чтобы вся русская армия присоединилась к нему, для чего Салтыкову предлагается отступить к Кроссену, как к пункту, уже раньше намеченному для соединения. Весьма неохотно Салтыков согласился на предложение Дауна и решил 31 июля начать обратное движение от Куннерсдорфа к Кроссену. Между тем уже 30 июля наши разъезды обнаружили начало переправы Фридриха на правый берег р. Одер у Герица.

Не признавая русскую армию способной к наступательному бою против Фридриха, Салтыков решился принять бой на позиции, образуемой высотами между Франкфуртом и Куннерсдорфом. Фридрих II атаковал русскую армию 1 августа 1759 г. при деревне Кунерсдорф, но теперь позиция русских была отличной. Они закрепились на высотах.

Фридрих II решил зайти с тыла, но русское командование разгадало его планы. Прусский полководец без устали бросал свои полки в атаки, но все они были отбиты. Две энергичные контратаки русских войск определили дальнейший ход оже­сточенного сражения. Общей штыковой контратакой Салты­ков смял пруссаков, и они в беспорядке вместе с полковод­цем бежали с поля боя. Детали этой удивительной битвы, выигранной не столько благодаря таланту или активности русского командования, сколько на энтузиазме, самостоятельности и отважном напоре русского офицерства, по сути взявшего на себя инициативу и вне общего плана сражения обратившего дотоле «непобедимого» Фридриха в паническое бегство, — все это ярко живописуется в замечательном фильме «Виват, гардемарины!»

48 тысяч человек привел на поле Кунерсдорфа Фридрих; 19 тысяч из них так и остались навсегда на этом поле. Множество солдат, как всегда бывало при поражениях прусской армии, разбежалось. Союзники захватили 172 из 248 орудий, привезенных прусской армией под Кунерсдорф. Всего 3 тысячи солдат осталось в бегущей прусской армии, и путь на Берлин был открыт…

Однако австрийцы не только не под­держали войска Салтыкова, но стремились всячески отвлечь их от Берлина в Силезию. Австрийский главнокомандующий Л. фон Даун отказался идти на Берлин, а Салтыков отказался следовать австрийским требованиям. Тем временем, получив передыш­ку, Фридрих II вновь собрался с силами и продолжил тяже­лую для него войну, которая затягивалась из-за нерешитель­ных действий и бесплодных продвижений союзных России войск.

Венский двор и Версаль, конечно, были за победу над Фридрихом II, но не за усиление России. Отсюда и прово­лочки, и бесплодные итоги блестящих побед русских войск. У союзников отсутствовало единство интересов и действий. Австрийский двор боролся с Пруссией за возвращение отнятой в 40-х гг. Силезии. Ни Австрия, ни Франция не считали Россию самостоятельной участницей войны и воз­ражали против территориальных приращений своего союзника. Не желая далее терпеть это, Салтыков уходит в отставку. Во главе войск в ноябре становится бездарный фельдмаршал Бутур­лин А.Б.

А в конце сентября 1760 г., в то время, когда основные силы Фридриха II были скованы австрийцами, русские полки вновь под командованием фельдмаршала Фер­мора устремились к Берлину. На 28 сентября был назначен штурм Берлина, но город сдался. Через 3 дня русские войска поки­нули город, так как сильно оторвались от своих тылов. Ключ от Берлина был передан на вечное хранение в Казанский собор в Петербурге. Война продолжалась…

Отправленная в Силезию русская армия в 1760 и 1761 гг. из-за разногласий с австрийцами и прусских маневров не смогла ни разгромить пруссаков, ни приступить к осаде силезских крепостей. Тем не менее императрица Елизавета Петровна не оставляла намерений продолжать борьбу. В ноябре 1761 г. был подготовлен «план операций на будущую 1762 г. кампанию».

В 1761 г. основные силы русских войск были вновь на­правлены в Силезию. Лишь корпус генерал-лейтенанта Румянцева П.А. действо­вал в Померании. Взятие Румянцевым при поддержке флота в декабре 1761 г. крепости Кольберг на побережье Балтийского моря создало возможность полного захвата По­мерании и Бранденбурга и новой угрозы Берлину. Это гро­зило Пруссии полным поражением.

К началу 1762 г. положение для Пруссии стало безна­дежным. И вот, когда Фридрих II готов был отречься, но нео­жиданная смерть русской императрицы Елизаветы Петровны 25 декаб­ря 1761 г. спасла его от неминуемого разгрома. Новый им­ператор России Петр III немедленно прекратил все военные действия, в мае 1762 г. заключил с Фридрихом II союз, по которому рус­ские войска должны были воевать теперь уже с бывшими союзниками. Пруссии были возвращены все завоеванные Россией территории.

Так или иначе, но Россия вела эту войну на чужой территории, хотя была вынуждена к этому расстанов­кой политических сил в Европе. Пронемецкие настроения Петра III, все его поведение вызывало, как мы знаем, острое недовольство русского дворянства. Дворцовый переворот 28 июня 1762 г. сверг императора. На престол была возведена его супруга Екатерина II. Новая государыня разорвала союз с Пруссией, но войны не возобновила. В ноябре 1762 г. за­ключили мир и союзники России — Франция и Англия.

Всем было очевидно, что Россия сыграла главную роль в разгроме Фридриха. Ее уже боятся. Ее уже пытаются остановить. Жители Восточной Пруссии (этнические немцы на 90 %) присягнули на верность Елизавете Петровне — то есть Восточная Пруссия согласилась войти в состав Российской империи. Продли Господь еще на пару лет дни Елизаветы Петровны, и не только Восточная Пруссия, но и Западная, с Берлином, могла бы войти в состав Российской империи. Или стать ее вассальным государством.

Так окончилась тяжелая война с Пруссией. Российская империя не достигла своих целей — не присоединила Кур­ляндию, не смогла продвинуться в решении вопроса о бело­русских и украинских землях. Правда, в итоге блестящих военных побед международный престиж России поднялся на небывалую высоту. В военной мощи Российской империи в Европе теперь никто не сомневался. Главным же итогом Семилетней войны стала победа Англии над Францией в борьбе за колонии в Индии и Канаде, а также торговое первенство.

Выводы

Семилетняя война очень славная для России.

Во-первых, в этой войне Россия впервые участвовала в европейской политике на равных, как одна из великих держав. Некоторые историки даже считают, что именно в ходе этой войны мы впервые стали субъектом большой европейской политики. Политика велась агрессивными, жестокими средствами. Но это, увы, в духе того времени. Россия ничем не была хуже других, даже выигрывала в чем-то: не зря же немцы в Восточной Пруссии хотели войти в состав Российской империи. А вот жители Померании входить в состав Швеции никак не просились, и жители Ганновера были в ужасе от французской оккупации.

Во-вторых, европейские державы в этой войне были большими агрессорами, чем мы. И вели они себя намного эгоистичнее. В ходе Семилетней войны у русских сложилось довольно пренебрежительное отношение к европейцам, в том числе и к союзникам. Французов стали называть «лягушатниками» не во время нашествия Наполеона на Россию, а как раз в эту эпоху.

В-третьих, русские войска в ходе Семилетней войны не раз покрыли себя неувядаемой славой. Ведь именно мы наголову разбили «непобедимого» Фридриха Прусского. При Гросс-Егерсдорфе один из немецких военачальников писал, что даже смертельно раненные русские оставались в строю, и в свой последний час целовали стволы своих ружей: прощались с жизнью и с оружием. Солдаты Фридриха вели себя иначе… Именно тогда потрясенный стойкостью русской пехоты Фридрих Великий (а он-то уж знал толк в военном деле!) произнес фразу, которую мы, к сожалению, не помним, а ведь её бы надо на красном кумаче написать и в каждую воинскую часть России: «Русского солдата мало убить. Его надо еще и повалить!»