Партизанских отрядов из крестьян было во много раз больше, чем армейских: только на Смоленщине — до 40 общей численностью около 16 тыс. человек. А ведь они действовали по всему театру войны, и иные из них насчитывали тысячи бойцов: отряд Герасима Курина, например, — почти 6 тыс., Ермолая Четвертакова — 4 тыс., Федора Потапова — 3 тыс. По сущест­ву едва ли не все крестьяне, причем обоего пола, спо­собные носить оружие, становились тогда в зоне воен­ных действий партизанами.

По рассказам очевидцев, еще в Тарутине крестьянки, ежедневно приходившие к солдатам «с гостин­цами», говорили: «Только дай нам, батюшко, пики, то и мы пойдем на француза». И не просто так говорили, а брали если не пики, то вилы и шли на врага. За время пребыва­ния в Москве французы потеряли от ударов партизан (армейских и крестьянских) до 30 тыс. человек. Еще до начала контрнаступления русской армии пожар народной войны разгорелся вокруг зах­ватчиков повсеместно, обрекая их на верную гибель.

Сегодня речь пойдёт о менее известных и не столь крупных крестьянских партизанских отрядах. Менее известен отряд гренадера Московского пол­ка Степана Еременко. Тяжело раненный в Смоленске, этот солдат был спасен жителями города. Выздоровев, он стал партизаном и начал с того, что, когда коман­да французов, состоявшая из 47 человек, проходила села Млекино и Пользино,  Степан Ере­менко, собрал крестьян тех селений и уничтожил 7 французов, а остальных 40, перевязав, отправил с жите­лями на передовые казачьи посты. Еременко действовал решительно, вдохновляя крестьян на борьбу личной храбростью.

Есть сведения и о других отрядах, которыми ко­мандовали простые крестьяне Аким Федоров, Филипп Михайлов, Кузьма Кузьмин, Герасим Семенов из Во­локоламского уезда Московской губ., Василий Половцов и Федор Анофриев из Массальского уезда Калуж­ской губ., рядовой лейб-гвардии Преображенского полка Иван Воронин.

В свое время Вереща­гин В.В. «из устных преданий стариков» узнал о судьбе сельского старосты одной из деревень Красненского уезда Смоленской губ. Семена Архиповича (без фа­милии), который собрал партизанскую «партию» из нескольких сот человек. Эта партия отправила на тот свет более 1,5 тыс. неприятельских солдат и взяла в плен около 2 тыс. человек. Семен Архи­пович и два его товарища по оружию были схвачены французами и все трое по личному распоряжению Наполеона расстреляны. Умирали русские кресть­яне так же бесстрашно, как и сражались. «В одной деревне стреляли по французам, — вспоминал фран­цуз Ф. Изарн. — Виновные были расстреляны при входе в церковь. Выслушав приговор, они перекрести­лись и встретили смерть, не моргнув глазом».

Иногда руководили крестьянскими отрядами и представители других сословий. Так, еще в начале августа 1812 г. под Смоленском отставной поручик Александр Дмитриевич Лесли (сын екатерининского генерала Лесли Д.Е.) с тремя братьями собрал отряд из 60 «собственных» крестьян и дворовых, который сначала нес «аванпостную службу», а потом присо­единился к Смоленскому ополчению.

В конце ав­густа там же, на Смоленщине, сычевский уездный предводитель дворянства Николай Матвеевич Нахи­мов (двоюродный дядя и восприемник адмирала Нахимова П.С.) вооружил несколько малых партизан­ских групп из крестьян, которые, как явствует из рапор­та Нахимова Н.М. Кутузову М.И., только с 22 сентября по 12 октября убили 1098 и взяли в плен 235 фран­цузов. Иными отрядами командовали даже духов­ные лица: пономарь Алексей Смирягин, дьячки Иван Скобеев и Василий Рагозин.

Рядом с крестьянскими действовали и смешанные по социальному составу отряды партизан. Таков был отряд купца Никиты Минченкова, партизанивший на Смоленщине с августа по декабрь 1812 г. В нем, по списку самого Минченкова, участвовали 63 жителя г. Поречье: 49 мещан, 9 купцов, 2 дворовых и 3 «ду­ховных чина».

О русских женщинах-партизанках 1812 г. надо говорить особо. Простые крестьянки, они самоотвер­женно делили со своими мужьями, отцами, братьями тяготы их партизанской жизни, были верными их помощницами, а то и равноправными товарищами по оружию и даже иногда командирами. Имена их, бук­вально за единичными исключениями, до нас не до­шли. Тем более популярно запечатленное во многих документах и во всех исследованиях по истории 1812 г. имя Василисы Кожиной, командовавшей на Смоленщине партизанским отрядом. Кружевница Прасковья (без фамилии) из д. Соколово Смоленской губ., отличавшаяся личной храбростью (убила французского полковника), так же предводительствовала крестьянским партизанским отрядом.

К сожалению, кроме Василисы Кожиной и кружев­ницы Прасковьи, история Отечественной войны 1812 г. не сохранила ни одного женского имени, хотя и запечат­лела подвиги многих безымянных героинь, вроде той «крестьянской девки», которая «убила древесным су­ком француза, поранившего ее мать».

Общий урон, понесенный французами от партизан­ских отрядов крестьян, едва ли возможно подсчитать, тем более что дело не только в материальных поте­рях (людей, лошадей, оружия и т. д.). Дело еще и в моральном факторе: партизаны держали захват­чиков в постоянном напряжении, в каждодневном и ежечасном ожидании набега, диверсии, засады, лишая их даже в тылу не только покоя, но и хотя бы относи­тельной безопасности.

Недаром Наполеон дважды — сначала через генерала Ж.-А. Лористона, а затем, уже оставляя Москву, через маршала Л.-А. Бертье — «жаловался» Кутузову на то, что пар­тизаны не считаются с «установленными правилами» войны. Кутузов 20 октября ответил Бертье: «Трудно остановить народ, ожесточенный всем тем, что он видел, народ, который в продолжение двухсот лет не видел войн на своей земле, народ, готовый жертвовать собою для родины и который не делает различий между тем, что принято и что не принято в войнах обык­новенных». По свидетельству А. Ко­ленкура, Наполеон «нашел этот ответ исполненным достоинства».

Важным, но поныне малоисследованным компонен­том народной войны 1812 г. были разнообразные формы самозащиты населения оккупированных и при­фронтовых губерний — кордоны, дружины, «охран­ные войска» в несколько десятков или сотен человек, которые ограждали свои села, волости и уезды от мел­ких отрядов врага. Много вреда причинили французам разведчики и проводни­ки из крестьян.

В 1812 г. русские крестьяне не один раз повторили подвиг Ивана Сусанина 200-летней дав­ности: не только по принуждению, но и добровольно становились проводниками и, обрекая себя на верную смерть, вели отряды или обозы чужеземцев в непро­ходимые леса и топи либо в засаду к партизанам. Проводник же из крестьян д. Новоселки Смоленской губ. Семен Силаев, которого 3 тыс. французов заста­вляли вести их на г. Белый, спас город, упершись на том, что дорога к нему непроходима, а сам Белый обороняют русские войска. Он твердил это даже под дулами ружей врагов, готовых расстрелять его, хотя знал, что к городу легко пройти, и русских войск там нет. В конце концов, французы поверили ему и ушли в другую сторону.

Кутузов М.И. учитывал народную войну в своих стратегических планах и старался руководить ею. Конечно, руководить и координировать действия крестьянских партизанских отрядов так же регулярно, как это было с армейскими пар­тизанами, штаб Кутузова не мог. Но главнокомандующий реши­тельно (и в этом его великая заслуга перед Рос­сией) поощрял народную войну, обязывал армейских партизан и собственный штаб «мужиков ободрять подвигами, которые оказали их товарищи в других местах», а главное, «отобранным от неприятеля ору­жием вооружать крестьян».

Разумеется, трофейного оружия на всех не хватало. Большая часть партизан-крестьян воору­жалась своими орудиями труда — топорами, косами, вилами (крестьяне тогда говорили: «На француза и вилы — ружье») — или самодельными приспособ­лениями, вроде того, под названием «пыряло с зубом», которое демонстрируется ныне в Музее-панораме «Боро­динская битва»: «пырялом» надо было пырнуть врага, а «зубом» стащить его с лошади. Как бы то ни было, забота главного командования русской армии о воору­жении «мужиков» скрепляла патриотическое единство народа с армией.

Русская армия черпала тогда силы в общенародной поддержке, а народ вдохновлялся поддержкой армии. Это и сделало губительной для французского нашест­вия «дубину народной войны», которая после сдачи Москвы «поднялась со всею своею грозною и вели­чественною силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупою простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоз­дила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие», — писал Толстой Л.Н.

Одним из первых возглавил армейский партизанский отряд. Давыдов стал прообразом Василия Денисова в романе Толстого Л.Н. «Война и мир», — был одним из самых популярных в свое время людей России, чьи портреты украшали не только избы русского простонародья, но и, к примеру, кабинет Вальтера Скотта в Абботсфорде.

Давыдов Д.В. выдвинулся уже в финлянд­ском походе и в турецкую войну, а впоследствии принимал учас­тие в персидском и польском походах. «Жизни баловень счастли­вый, два венка ты заслужил…»  писал, обращаясь к нему, Н. Языков. Один венок — как партизан, увековечивший свое имя наравне с крупнейшими полководцами славной кампании; другой венок — как автор живых и кипучих «гусарских стихов», проникнутых па­фосом национального самосознания и патриотизма.

И все же существует еще «тре­тий венок» Дениса Давыдова — его «Военные записки». Написанные, по словам Пушкина, «неподражаемым слогом», «Записки» Д. Давыдова поднимают огромный пласт жизни русско­го общества, русской армии и дают серию блестящих очерков, в которых раскрывается подвиг русского народа в борьбе с наполе­оновским нашествием на Россию.

Прежде чем возглавить партизанский отряд, Давы­дов успел отличиться в регулярных сражениях от Мира до Бородина, но в ряд поистине легендарных героев Отечественной войны он встал именно как партизан, самый выразительный, классически совершенный тип партизанского вожака того времени.

В Отечественную войну 1812 г. партизанские отряды нанесли весьма ощутимый урон французской армии. Основной их задачей было удерживать под уда­ром коммуникации противника и создавать постоянную угрозу окружения его войск в районе Москвы. Нарушая связь  французских частей, партизаны вынуждали противника оставлять значительные силы для охраны своих коммуникаций. Давыдов подобрал себе в отряде хороших помощни­ков: майора Храповицкого С.С., поручика Макарова, ротмистра Чеченского А.Н., поручика Бекетова Д.А. — все они были пред­приимчивы, сметливы, отважны.

Сам же Давыдов бли­стал природным талантом организатора. Кадровый офицер с большим военным опытом, он внес в парти­занскую службу регулярное начало: порядок, дисципли­ну, ответственность. Вместе с тем отличавшее его соче­тание творческого ума, эрудиции и поэтического вдох­новения позволило ему выработать, с учетом опыта испанских партизан (герильясов), и самому воплощать в жизнь целую «теорию партизанского действия». Если не на все, то на многие случаи партизанской жиз­ни у него были свои правила, которым он следовал неукоснительно. Вот одно из них: «Лучшая позиция для партии есть непрестанное движение оной…»

Другим правилом для партизанских «партий» Да­выдов считал их связь с народом. Он даже стал прино­равливать к крестьянам себя и свой отряд и в обычаях, и в одежде. «Я надел мужичий кафтан, стал отпускать бороду, — читаем в его записках, — вместо ордена св. Анны повесил образ св. Николая и заговорил с ними языком народным». Крестьяне плати­ли за это Давыдову особым доверием, помогая его от­ряду стать неуловимым.

Партизаны Давыдова разрушали коммуникации противника, уничтожали его мелкие отряды, фуражи­ров и мародеров, захватывали транспорты, обозы и пленных, включая ценных «языков». В бою Давыдов был беспощаден, но неоправданную жестокость к без­оружному врагу пресекал. Пленных он даже удивлял своей гуманностью, следуя правилу своего кумира Су­ворова: «С пленными поступать человеколюбиво и стыдиться варварства».

Для ведения «малой войны» по приказу Кутузова М.И. стали создаваться специальные армейские легкие отряды, которые должны были действовать совместно с крестьянскими партизан­скими отрядами. Отряд подполковника Давыдова Д.В. был сформирован в конце августа 1812 г. и насчитывал 130 человек. Уже в начале сентября партизаны Дениса Васильевича проучили шайку французских мародеров, ограбивших крестьян одного из окрестных сел – Токарево. Давыдов Д.В. – автор знаменитого «Дневника партизанских действий» и многих статей, посвящённых Отечественной войне 1812 г. Сегодня предлагаю вниманию читателей одну из них.

Наказ партизана

Узнав, что в село Токарево пришла шайка ма­родеров, мы 2 сентября на рассвете напали на нее и захватили в плен девяносто человек, прикрывавших обоз с ограбленными у жителей пожитками. Едва ка­заки и крестьяне занялись разделом между собою до­бычи, как выставленные за селением скрытые пикеты дали нам знать о приближении к Токареву другой шай­ки мародеров.

Это селение лежит на скате возвышен­ности у берега речки Вори, почему неприятель нисколь­ко не мог нас приметить и следовал без малейшей пред­осторожности; мы тотчас сели на коней, скрылись по­зади изб и атаковали его со всех сторон с криком и стрельбою; ворвавшись в середину, мы еще захватили семьдесят человек в плен.

Тогда я созвал мир и объявил ему о мнимом прибытии большого числа наших войск на помощь уездов Юхновского и Вяземского, роздал крестьянам взятые у неприятеля ружья и патроны, уговорил их защищать свою собственность и дал им на­ставление, как поступать с шайками мародеров, числом их превышающих: «Примите их, — говорил я им — дружелюбно, поднесите с поклонами (ибо, не зная рус­ского языка, поклоны они понимают лучше слов) все, что у вас есть съестного, а особенно питейного, уложите спать пьяными, и когда приметите, что они точно засну­ли, бросьтесь все на их оружие, обыкновенно кучею в угле избы или на улице поставленное, и совершите то, что Бог повелел совершить с врагами Христовой церкви и вашей родины.

Истребив их, закопайте тела в хлеву, в лесу или в каком-нибудь непроходимом месте. Во вся­ком случае, берегитесь, чтобы места, где тела зарыты, не были приметны от свежей, недавно вскопанной зем­ли; для того разбросайте на этом месте кучу камней, бревен; всю добычу военную, как мундиры, каски, рем­ни и прочее, — все жгите или зарывайте в таких же местах, как и тела французов.

Эта осторожность потому вам нужна, что другая шайка басурманов, верно, будет рыться в свежей земле, думая найти в ней или деньги, или ваше имущество; но, открывши вместо того тела своих товарищей и вещи, им принадлежавшие, вас всех побьет и село сожжет. А ты, брат староста, имей над­зор над всем тем, о чем я приказываю, да прикажи, что­бы на дворе у тебя всегда были готовы три или четыре парня, которые, когда завидят очень многое число французов, садились бы на лошадей и скакали бы в разные стороны искать меня, — я приду к вам на помощь.

Бог велит православным христианам жить мирно между собою и не выдавать врагам друг друга, особенно чадам ан­тихриста, которые не щадят и храмов Бо­жиих! Все, что я вам сказал, перескажите соседям ва­шим». Я не смел дать письменного наставления из опа­сения, чтобы оно не попалось в руки неприятеля, кото­рый мог быть уведомлен о мерах, предложенных мною жителям для истребления мародеров.

Партизан

Умолкнул бой. Ночная тень
Москвы окрестность покрывает;
Вдали Кутузова курень
Один, как звездочка, сверкает.
Громада войск во тьме кипит,
И над пылающей Москвою
Багрово зарево лежит
Необозримой полосою.
И мчится тайною тропой
Воспрянувший с долины битвы
Наездников веселый рой
На отдаленныя ловиты.
Как стая алчущих волков,
Они долинами витают:
То внемлют шороху, то вновь
Безмолвно рыскать продолжают.
Начальник, в бурке на плечах,
В косматой шапке кабардинской,
Горит в передовых рядах
Особой яростью воинской.
Сын белокаменной Москвы,
Но рано брошенный в тревоги,
Он жаждет сечи и молвы,
А там что будет — вольны боги!
Давно незнаем им покой,
Привет родни, взор девы нежный;
Его любовь — кровавый бой,
Родня — Донцы, друг — конь надежный:
Он чрез стремнины, чрез холмы
Отважно всадника приносит,
То чутко шевелит ушьми,
То фыркает, то удил просит.
Еще их скок приметен был
На высях, за преградной Нарой,
Златимых отблеском пожара –
Но скоро буйный рой за высь перекатил
И скоро след его простыл…
Д. Давыдов

Партизанское движение в Отечественной войне 1812 г. вызывает глубочайший интерес, прежде всего тем, что оно заставило весь мир в корне изменить свое отношение к русскому народу и задуматься о том, какая небывалая сила помогла ему победить величайшего полководца того времени Наполеона Бонапарта.

Партизанами (партизанами-повстанцами) же уже давно принято называть «вооруженные отряды граж­данского населения, которое действует против врага». В связи с этим армейские отряды, воевавшие в ты­лу Великой армии Наполеона, вели партизанскую войну, но не были партизанами. Это скорее были от­ряды регулярной армии, выполнявшие специальные диверсионные задания.

Однако в художественной и исторической литературе их продолжают называть армейскими партизанскими отрядами. Самый знаменитый ныне рус­ский герой-партизан 1812 г., подполковник Ахтырского гусарского полка Денис Давыдов, который за пять дней до Бородинского сражения предложил князю Багра­тиону идею диверсионного отряда, предназначенного для дейст­вий в тылу неприятельской армии.

К сожалению, в нашей переполненной всевоз­можными фальсификациями истории не стали ге­роями-партизанами войны 1812 года генерал Винцингероде, полковник Бенкендорф, майор Прендель и некоторые другие. Наверное, у них просто были «не те» фамилии. То ли дело — Денис Давыдов, Ермолай Четвертаков и Герасим Курин!

А ведь первый армейский партизанский отряд был создан в конце июля 1812 г. по приказу Барклая де Толли, который составил и первую инструк­ция о действиях партизан в тылу врага, командиром этого отряда был назначен генерал-майор Фердинанд Винцингероде. 19 (31) августа он докла­дывал:

«Положение неприятельской армии, на левом фланге и в тылу коей находится уже несколько не­дель мой малой корпус и которую храбрые казаки мои обеспокоивают и день и ночь, конечно, не очень блистательно. На всех дорогах находятся шайки грабителей и мародеров французской армии, часто даже под предводительством их офицеров; они весьма дурно одеты, совсем почти оборваны, дурно кормлены и конные имеют весьма плохих лошадей, и ежели их атакуешь решительно, то они почти не защищаются. В продолжение 10-и или 12-и дней я взял 300 человек в плен, в числе коих 10 офицеров, и все оное не стоило нам 30-и человек убитыми и ранеными…

В найденных бумагах на адъютанте генерала Пино, которой следовал с донесениями в главную квартиру французской армии, с удовольствием ус­мотрел я, что неприятель полагает, что мой кор­пус составлен из 1000 кирасир, 1000 драгун и 3000 казаков, хотя он состоит только из 1300 человек».

Винцингероде уже в пер­вых боях в районе Витебска взял около тысячи пленных. Соответственно именно Фердинанда Фе­доровича, начавшего службу в гессенской и авст­рийской армиях, но в 1797 г. перешедшего на русскую службу, следует считать первым партизаном войны 1812 г. Тем не менее, именно Дениса Давыдова Тарле Е.В., а вслед за ним и многие другие историки называют «главным пионером партизанского движения».

Винцингероде, при вступлении Наполеона в Москву занял со своим отрядом Тверскую дорогу. Узнав, что Наполеон, уходя из Москвы, приказал маршалу Мортье взорвать Кремль, он отправился к нему для переговоров, но был взят в плен. И его ед­ва не расстреляли, так как он был родом из Гессена, входившего в состав Вестфальского королевства Жерома Бонапарта. Только личное вмешательство императора Александра I спасло Фердинанда Фе­доровича от смерти.

Еще один из упомянутых героев звался Виктором Антоновичем Пренделем, происходил он из тироль­ских дворян и свободно владел восемью языками. Этот человек родился в 1766 г., в войне 1812 года он сражался под Смоленском, а потом поступил в распоряжение генерала Винцингероде, а несколько позже сам стал командовать армейским партизан­ским отрядом. За отличие в боях Прендель В.А. был пожалован чином подполковника.

Ну, и конечно же нельзя не отметить графа Алек­сандра Христофоровича Бенкендорфа, будущего шефа жандармов и начальника так называемого Третьего отделения. Войну 1812 года он начал фли­гель-адъютантом при императоре Александре I, осуществляя связь главного командования с армией князя Багратиона. Затем он командовал авангардом отряда генерала Винцингероде, а после ухода Напо­леона из Москвы был назначен ее комендантом. В разных делах он взял в плен трех генералов и бо­лее шести тысяч нижних чинов.

В своих «Записках» Бенкендорф А.Х. позже напи­сал, что отряд генерала Винцингероде состоял из Ка­занского драгунского и трех казачьих полков. Ко­нечно же это были регулярные войска, и их целью, согласно плану Барклая де Толли, было сохранение сообщения между главной армией и войсками гене­рала Витгенштейна, а также защита определенной территории от мародеров и рассылаемых против­ником фуражиров. Первый бой «партизан» Винцин­героде имел место 26 июля (7 августа), когда у села Озерок были взяты в плен один офицер и 18 фран­цузских гусар.

Потом полковник Бенкендорф во главе драгун­ского полка атаковал французов у Велижа, а сам Винцингероде 7 (19) августа явился к воротам Ви­тебска, приведя в ужас оставленный там для оборо­ны французский отряд. После же Бородинского сра­жения отряд Винцингероде передислоцировался к Рузе и Звенигороду.

Очевидно, что все это делалось задолго до того, как стал практиковать «партизанство войскового ти­па» Давыдов Д.В. При этом, если говорить строго, ни Бенкендорф, ни Винцингероде, ни высшее командование нигде не приравнивают их отряд к отрядам армейских партизан, даже когда отдельные партии из их «летучего корпуса» и занимаются партизанской работой: транспорты, мародеры, обозы и т. п.

Одним из выдающихся подвигов Давыдова Д.В. стало дело 28 октября (9 ноября) под Ляховым, где он вместе с другими армейскими отрядами взял в плен почти двухтысячный отряд генерала Ожеро. Однако не надо путать партизанскую войну и пар­тизан как таковых. Генерал Винцингероде, полков­ник Бенкендорф, майор Прендель, подполковник Давыдов и многие другие вели партизанскую войну, но не были никакими партизанами — они являлись офицерами регулярной армии, выполняющими спецзадание.

К сожалению, для советской исто­рии нужны были герои только с русскими имена­ми и фамилиями, а посему все сейчас знают Давы­дова и Сеславина (хотя бы по названиям москов­ских улиц), и почти никто не знает Винцингероде и Пренделя. Про обладателей же неправильных фамилий во­обще было забыто, как будто бы их и не существо­вало вовсе. Но в любом случае, все они были офице­рами регулярной армии, а их отряды логичнее счи­тать армейскими диверсионными группами.

Классические партизаны тоже были, но в основном лишь в Смоленской губернии. Здесь крестьяне очень быстро расстались с надеждами на то, что Наполеон освободит их от крепостного права. Впрочем, все го­ворит о том, что Наполеон и не собирался этого де­лать. С другой стороны, крестьянам страшно досаж­дали фуражиры и мародеры Великой армии. И им, естественно, оказывали активное сопротивление.

В начале многие крестьяне убегали в леса при прибли­жении французской армии зачастую просто со стра­ху, а не от какого-то великого патриотизма. Возмущаясь грабежами вражеских солдат, крестьяне в первое время не решались воору­жаться: боялись, как бы их потом не привлекли к от­ветственности. Но позже осмелели, тем более что получали от российской армии добро и даже коман­диров с оружием.

Безусловно, отдельные партизанские отряды, со­ставленные из крестьян, были, но они защищали только свои деревни от фуражиров и мародеров всех национальностей. Однако «партизанское дви­жение в войне 1812 года никак нельзя было назвать массовым. Если сравнить эту войну с войной 1654-1667 годов Речи Посполитой с Московией, то разница тут же бросается в глаза.

Тогда 300-тысяч­ная армия Алексея Михайловича Романова втор­глась в земли Великого княжества Литовского, где ее встретило регулярное войско Литвы в 11 000 чело­век. Понятно, что литвины быстро потерпели пора­жение, их села, города подверглись уничтожению, щадили лишь тех, кто соглашался принять веру Москвы, но и таковым доставалось. Половина насе­ления княжества была либо убита, либо угнана в плен, либо бежала. Но партизаны спасли свою стра­ну. Они образовывали целые зоны, куда захватчики боялись даже нос сунуть.

Ситуация была похожа на ситуацию 1944 года, когда в Беларусии действовали до 700 000 партизан. Именно такими были истинно отечественные войны. В 1812 году такого, увы, не наблюдалось». (Голденков М.А «Наполеон и Кутузов: неизвестная война 1812 го­да», Минск, 2010 г., с. 227-228).

Статья написана по материалам книги Е. Гречена «Война 1812 года в рублях, предательствах, скандалах», М., «Астрель», 2012 г., с. 220-235.

Он явился первым к главнокомандующему и сделал уверение, что он дело исполнит сие самым аккуратным образом, ежели возвратится назад. Так не­медленно в темноте ночи отправился к крепости; ползши долго на руках и на животе до рва, выполнил по возмож­ности эту порученность, взялся охотником на штурм крепости, и оказалась верность в его измерении, за что и награжден вышепрописанным орденом.

Имев довольно именитого родителя по состоянию в звании граждан­ского губернатора, он как по воспитанию, так и по природе имел необыкновенную способность к изучению иностранных языков, объяснялся на трех — французском, немецком и италианском, в особенности на французском говорил так, что не всякой природной француз мог так правильно выражаться.

С открытием военных действий против французских войск он, по убыли ротного коман­дира, оставался старшим и командующим ротою. По оставлении нашими войсками города Смоленска во вре­мя отступления он остановлен с ротою в ариергарде, скучал, стоявши со своею батареею в ожидании действий неприятеля против себя, и, видевши впереди себя множе­ство стрелков в деле в кустах (бой при Лубине), отправился к ним и, поощривши их двинуться с ним вперед, лично сам взял в плен их капитана и представил его к главнокоман­дующему, потом явился на свою батарею, двинул и оную вперед, действовал довольно хорошо, за что награжден чином капитана.

Более не находя случаю к отличию себя, особенно до отступления русских войск к Москве, здесь, с позиции перед оною, явясь к главнокомандующему, объявил про один пункт, где пожелал стать с своею батареею.

Со вступлением же французов в Москву начало в нем заме­чаться что-то особенное, чего он никому не открывал, как-то: запускаемая, небритая борода и всклокоченные, запускаемые волосы на голове; и по прибытии войск наших к Тарутино он просил позволения у главнокоман­дующего отлучиться в Москву, узнать совершенно, в ка­ком положении неприятель, и получил приказание от­правиться.

Надев на себя лохмотья самого бедного по­следнего сословия нищего старца, дошел до Москвы, пробрался в улицы оной, дошел до Кремля и начал пантомимами испрашивать подаяние хлеба, но скудно очень оный доставал, терпел и голод. Как вдруг взят был одним французом к дому, где стоял главного штаба Наполеона высокого звания чиновник в должности по­мощника начальника штаба; поручено ему было таскать, где найдет, дрова, топить печки и исправно смотреть за оными, был причислен к прислуге и питался с нею вместе.

Слышал их всех разговоры, особенно генералов, прихо­дящих к хозяину, где он жил, но имел одно помышление, которое его не оставляло ни день ни ночь, — это убить Наполеона! И как кажется, он о своем сем намерении перед отходом в Москву предъявлял сие достоверно неиз­вестно кому.

Подумал прежде как-нибудь поместиться в Кремле, вышел утром прямо в ворота, но в оных был тотчас остановлен часовым — старой гвардии солдатом прикладом ружья в грудь до упаду с ног. Так лишась оной надежды, явился опять к прежнему своему хозяину; вечером слышит разговор, что назавтра крайне нужно отправить с депешами от Наполеона офицера в авангард и что надобно поискать верного проводника, который бы довел до оного места. Взявши сие на замечание, показал­ся ему оный случай лакомым.

Вставши поутру рано, вытопил свои печки и ни шагу с передней. Генерал, рано вставши, видит в передней своего истопника исправным, приказал позвать поляка и велел спросить у Фигнера, не знает ли он до такой деревни дороги. «Знаю». Генерал приказал ему объявить награду — несколько червонцев, ежели он возвратится назад, а на место его приказал найти другого истопника.

Явился офицер конно и два рядовых улана, посадили и Фигнера на лошадь и от­правились прямейшим трактом на ближайшие аванпосты казачьи. Всю дорогу он думал, как их сдать казакам, чтобы не ускользнули. Прибывши к деревне около четы­рех верст от аванпостов русских, он сказал, чтобы они в этой деревне сделали добрый отдых, уже ехать недале­ко, а он пойдет расспросить, нет ли какой опасности впереди, и чтобы они его дожидались непременно.

Они вошли в избу и расположились на отдых, а он поскакал на лошади прямо на пикет, объявил, что в деревне есть неприятельской офицер с депешами и два улана польские с ним. Весь пикет кинулся с ним, и нашли их в избе спящими. Фигнер, вошедший в избу с казаками, разбудил офицера, сказал ему по-французски: «Вставайте, я привел вам проводников! Давайте ваши бумаги, мы их вместе доставим в их место».

Казаки обезоружили улан и пред­ставили к главнокомандующему. Когда доложили ему, что капитан Фигнер прибыл с пленными, он его не узнал, вошедшего с офицером и с бумагами, спросил: «Где Фигнер?» Когда он сказал: «Я, ваше сиятельство!», он его обнял, поцеловал, долго с ним разговаривал после и на­едине.

Когда спросили с пленного офицера, был ли он знаком в Москве с своим проводником, он показал, что он служил истопником у их помощника начальника глав­ного штаба Наполеона в виде нищего. Фигнеру по высо­чайшему приказу велено состоять по гвардии.

Но он одной просил награды у главнокомандующе­го — чтобы иметь свою партию наездников, на что и вос­последовало согласие; дана была ему партия сначала 300 человек кавалеристов разной конницы, с которыми он, скрываясь ночью в лесу почти в тылу неприятеля, внезапно нападал на разные партии фуражиров по дерев­ням, по дороге на обозы и подвоз провианта или фуража, останавливал и предавал огню.

Наживши себе таким образом полное одеяние французского штаб-офицера с фуражкой, надел на себя и небоязненно из лесу несколь­ко раз отправлялся в стан неприятельской, на биваках у огней дружески разговаривал с ними, жаловался на недостаток всего в лагере, выпытывал, куда они намере­ны ехать — на фуражировку или за продовольствием, вы­правлялся, как велика их партия, просил позволения по­слать совместно с ними свою партию и внезапно их истреблял и брал в плен.

Один раз выехал в французский лагерь и взял с собою трубача улан, одевши его в их плащ и высокую их польскую шапку, приехал на их аванпостную цепь, отдал свою лошадь держать улану; беря лошадь, плащ его как-то распахнулся, и часовой заметил что-то сомнительное, взял было на прицел ружье в трубача, но вдруг громкий смех Фигнера с посыпав­шимися колкостями на французском языке на часового и строгий приказ: «Не стреляй в своего!» поляка его остановил, и часовой, когда опустил ружье, получил от него похвалу за осторожное стояние, и поехал далее. Так в короткое время доставил множество пленных, офице­ров и нижних чинов, и был произведен в полковники гвардии; партия же его была увеличена до 800 человек и четырех орудий конных артиллерии.

Но вместе с сим и слух по лагерю распространился неприятельскому, что партизан есть из русских, штаб-офицер, по фамилии знали, чрезвычайно смелый, приез­жает иногда на их биваки и узнает, что нужно, и нападает удачно. Назначена была даже награда, кто его живого приведет или истребит. Так ему уже приходилось дело иметь гораздо с большими партиями фуражиров, кото­рые прикрывались целыми батальонами пехоты с артиллериею.

Но дело шло все так для них неожиданно неудачно, что они бросали свои орудия, и пехота сдавалась, и не­приятель все истреблялся и расстраивался и терпел уже великую нужду в продовольствии, как пехота, так и кон­ница. Каждый почти день пригонялись партии пленных. Наконец французы нашли необходимостью подкрепить свой авангард пехотою, так до трех тысяч с бригадным их генералом и отделились от главной квартиры и следо­вали спокойно в тылу своего авангарда к оному, как вдруг неожиданно верстах уже в десяти от своего места из лесу летит ядро, другое, и являются с разных мест разного рода кавалерия, гусары, уланы, казаки и рысью на картечный выстрел два конных орудия.

Неприятель начал сворачивать с дороги и выстраивать фронт под выстрелами артиллерии, казаки начали обхватывать тыл. Наконец, сам Фигнер с трубачом выехал галопом на середину, труба потребовала переговоров и сдачи; подъ­езжает сам генерал, слышит правильный выговор своего языка и при приятном голосе самое красноречивейшее убеждение положить оружие.

Генерал не пожелал сего, но попросил на полчаса прекратить действие для объявле­ния о сем штаб- и обер-офицерам своего отряда. В это время весь отряд Фигпера из лесу вышел на большую дорогу с двумя конными на оной дороге орудиями и взял на прицел картечного выстрела — и время истекло пол­часа; начальник отряда выехал и объявил капитуляцию отряда, что они оставляют оружие, но багаж, вещи и что есть собственное — все остается при них.

Фигнер добавил, что и оружие оставляется как генералу, так и штаб- и обер-офицерам при них. Отряд оный прибыл в главную квартиру российскую и прошел в полном параде с музыками полков мимо князя Кутузова.

По случаю истребления французского авангарда под Тарутином и совершенного разбития всей неприятель­ской армии под Малым Ярославцем французы предались бегству, и с сим вместе и партизанство господина Фигнера окончилось, и за все его заслуги он награжден по собственному его желанию орденом, соответству­ющим званию генерал-майора уже, Георгия 3-й степени на шею.

По прибытии к нашей армии государя им­ператора был он потребован лично и удостоился весьма ласкового принятия и назначен командиром иностран­ного пятитысячного легиона, состоящего из числа плен­ных, пожелавших штаб- и обер-офицеров и нижних чинов служить под знаменами России против французских войск.

Давши оному легиону («легион смерти» из дезертиров наполеоновской армии) воинственное образование и по одеянию красивый вид и полное оружие, он с ним выступил за границу, бывши отдельным командиром своей части, и был всегда впереди армии, вступившей также за границу.

Какое было тайное сожаление об сем храбрейшем штаб-офицере, патриоте России, великих способностей полководца и ученейшем, но предопределение его было уже начертано рукой провидения. Руссы не были его командою, которую он столько любил, что шаг его был вперед, так и вздох неизвестности об его жизни.

Наконец мелькнул он уже на границе Саксонии с правой стороны от главной армии. Сколько он ни старался привязать оный отряд к себе ласковым и добрым обращением и милостивыми поступками, но они все, начиная от ко­мандиров полков, штаб- и обер-офицеров и нижних чи­нов, скрывали свой умысел, и никто ему не открыл.

Не так большая частичка неприятеля в Саксонии мелькала за рекою Эльбою, которую он выследил и предположил разбить, не сомневаясь в успехе оного. Ночью сделавши переправу чрез реку, на рассвете внезапно ударил на неприятеля. Вместо крику «Ура!» поразило сердце его ужасом: это крик «Виват император Наполеон!».

В одну минуту выстрелы стихли, и легион этот положил весь ружья. Он один и при нем адъютант по фамилии русских дворян Беклемишев, сидя на лошадях, остались, кавале­рия неприятельская кинулась за ними. Фигнеру как сдать­ся, когда жизнь его была оценена в России от неприятеля, так, не находя никакой надежды к своему спасению, он бросился вплавь в реку Эльбу с своим адъютантом, и оба погрязли в волнах оной.

Так да будет надолго известна в потомстве слава его заслуг и ему от его соотечествен­ников доброе сожаление с воспоминанием об герое, по­дававшем великую надежду на себя России».

Из книги «1812 год. Воспоминания воинов русской армии», составители Петров Ф.А., Афанасьев Л.И. и др., М., «Мысль», 1991 г., с. 82-87.

Поручик Дорохов участвовал в русско-турецкой войне 1787-1781 гг.: в бою под Фокшанами, в сражении при Рымнике находился при штабе Суворова А.В. По поручению полководца Ивану Дорохову приходилось бывать в самых опасных местах поля битвы. За проявленное отличие он получил чин капитана.

В составе Черниговского полка участвовал в польской кампании, отличился в Варшаве, когда началось восстание мятежников, с ротой гренадер полутора суток сдерживал натиск поляков, затем присоединился к главным силам русской армии. Во время штурма Варшавской Праги с командой егерей был одним из первых, ворвавшихся на батарею неприятеля. За кампанию был дважды ранен, награжден золотым крестом и произведен в секунд-майоры.  В 1798 г. он был пожалован чином полковника, но вскоре вышел в отставку для поправки здоровья из-за полученных ран.

В армию полковник Дорохов вернулся в 1802 г., был направлен командиром в Сумский гусарскпй полк. В 1803 г. Дорохов И.С. был произведен в генерал-майоры, назначен шефом Изюмского гусарского полка. Сражался с Великой армией Наполеона в 1806 г. в Восточной Пруссии. Отличился в сражениях при Чарнове и Пултуске, в одной из схваток с неприятелем был тяжело контужен, за мужество был награждён орденом святого Георгия 3-й степени.

Генерал Дорохов отличился в сражениях у Прейсиш-Эйлау, при Гейльсберге, проявив мужество и храбрость, был награждён орденом святого Владимира 3-й степени. В 1808-1809 гг. генерал Дорохов И.С. участвовал в укреплении и защите берегов Балтийского моря от совместных набегов шведского и английского флотов.

Начало Отечественной войны 1812 г. Иван Семёнович Дорохов встретил командиром бригады легкой кавалерии 2-й кавалерийской дивизии 4-го пехотного корпуса, входящего в состав 1-й Западной армии Барклая-де-Толли М.Б. Генерал Дорохов был назначен начальником авангарда корпуса, расположенного в Оранах.

Войска Дорохова, из-за вовремя не присланного приказа к отступлению, оказались отрезанными от основных сил армии. В сложившейся непростой ситуации генерал принял решение идти на соединение со 2-й Западной армией князя Багратиона П.И., что с успехом ему удалось сделать. Дорохова считали погибшим, но за 9 дней, двигаясь по территории, захваченной противником, практически без потерь, ему удалось влился в ряды армии Багратиона.

Бригада генерала Дорохова участвовала в Смоленском сражении, сам он отличился в бою при Лубине, получил пулевое ранение в руку, но остался в строю. При отступлении армии к Бородину командовал кавалерией арьергарда, постоянно участвовал в схватках с французским авангардом, сражался у Колоцкого монастыря.

В начале Бородинского сражения бригада Дорохова была во 2-м кавалерийском корпусе барона Корфа Ф.К., составлявшем резерв за 4-м пехотным корпусом генерала Остермана-Толстого А.И.

В  разгар Бородинского сражения, когда атаки дивизий Даву, Нея, Мюрата и Жюно на Семеновское стали угрожать опасностью русской армии, генерал Дорохов повёл в атаку четыре кавалерийских полка, что помогло Багратиону задержать продвижение противника. За мужество и храбрость, проявленные в Бородинском сражении, Дорохов был пожалован чином генерал-лейтенанта.

Затем генерал Дорохов И.С. прикрывал отступление русской армии к Москве. В начале сентября Кутузов М.И. назначил генерала Дорохова командиром партизанского отряда, дав в его распоряжение драгунский, гусарский и три казачьих полка с полуротой конной артиллерии. Соединение Дорохова вело разведку на Можайской дороге,  между Можайском и Гжатском, совершая нападения на части противника, уничтожая его запасы продовольствия.

Привожу некоторые примеры действий соединения Дорохова.  6 и 7 сентября он разбил при селе Знаменском 4 неприятельских кавалерийских полка, с 7 по 13 сентября действуя на Можайской дороге, истреблял запасные пороховые парки, обозы, идущие от Смоленска к Москве, а 15 сентября уничтожил целый гвардейский неприятельский отряд под командованием полковника Мортье.

19 сентября (1 октября) приказом по армии главнокомандующий Кутузов М.И. объявил генералу Дорохову И.С. благодарность за успешные действия его отряда. «С 7-го по 14-е число сентября, — говорилось в приказе о благодарности, — успел благоразумными своими распоряжениями совершенно истребить 4 кавалерийских полка, потом отряд из 800 человек пехоты и конницы, истребил парк до 80 ящиков, перехватил немало неприятельских обозов и во все то время взял и плен до 1500 человек…»

Вскоре после того Кутузов поручил Дорохову взять Верею — древний русский город, расположенный на берегу реки Протвы, в двадцати километрах к югу от Можайска. Захват Вереи — одна из наиболее прославленных операций Дорохова.

В ночь на 29 сентября он со своим отрядом переправился через Протву и в 4 ч. утра подошёл к Верее. Город неприятелем был обнесён валом и палисадом. Французский гарнизон Вереи состоял из батальона вестфальцев. Дорохов тихо, не стреляя, подвел свой отряд к укреплению и внезапно атаковал его в штыки.

Партизаны сняли часовых и ворвались за вал, захватив врасплох беспечно спавший гарнизон. Сопротивление противника было быстро подавлено, основная часть гарнизона неприятеля сдалась в плен.

Оружие и продовольствие, находившееся в городе, было тут же роздано жителям Вереи и крестьянам ближайших сёл, выразивших желание помочь партизанам. Верея стала точкой опоры при партизанских действиях на неприятельские сообщения и местом соединения русских «летучих отрядов». За этот бой генерал Дорохов был награжден золотой саблей с алмазами с надписью «За освобождение Вереи».

После занятия Вереи Кутузов поручил Дорохову наблюдать за движением неприятеля по Калужской и Смоленской дорогам, прикрывать левое крыло армии. Став со своим отрядом около села Котово на берегах Нары, Дорохов ежедневно нападал на неприятеля, брал пленных и узнавал от них обо всем, что происходило во французской армии.

Именно он, один из первых, обнаружил движение «Великой армии» Наполеона к Малоярославцу, вступив в бой с её авангардом. Находясь под командой генерала Дохтурова Д.С., участвовал в  сражении под Малоярославцем, был ранен пулей в ногу навылет. Рана оказалась настолько тяжелой, что в строй генерал не смог больше вернуться, вышел в отставку.

За сражение при Малоярославце генерал Дохтуров был пожалован орденом святого Владимира 2-й степени. Уже после окончания войны он был награжден орденом святой Анны 1-й степени.

Генерал Дорохов Иван Семёнович скончался 25 апреля 1815 г. в г. Туле, по его завещанию, был погребён в Рождественском соборе г. Вереи. В 1912 г. в Верее был установлен бронзовый памятник герою Отечественной войны генералу Дорохову И.С., но в 1918 г. большевики храм разрушили, вскрыли могилу «царского генерала» и осквернили её. Однако с течением лет священные останки вновь обрели покой…

В 1805 г. был выпущен из кадетского корпуса подпоручиком в полевую артиллерию. В 1805-1806 г. Александр Фигнер был отправлен на Корфу в войска англо-русской экспедиции, а оттуда был откомандирован в Италию, провёл несколько месяцев в Милане. Благодаря этой командировке он превосходно овладел итальянским языком.

Участвовал в русско-турецкой войне, в 1810 г. отличился в сражении за крепость Рущук, был награжден орденом святого Георгия 4-й степени.

Начало Отечественной войны 1812 г. Фигнер А.С. встретил в чине штабс-капитана артиллерии,  командиром 3-й легкой роты 11-й артиллерийской бригады, входившей в состав 1-й Западной армии генерала Барклай-де-Толли М.Б. Отличился в бою при Лубине.

После оставления русской армией Москвы, Александр Фигнер получил разрешение главнокомандующего Кутузова М.И. и начальника штаба Ермолова А.П. на проведение разведки по выяснению состояния французской армии.

Он переоделся в крестьянское платье и пробрался в Москву. В городе собрал из жителей небольшой отряд, с которым по ночам совершал дерзкие нападения на французских мародеров, а днём занимался разведкой: бродя по городу, прислушивался к пьяным разговорам солдат противника, собирал ценную информацию. Фигнер поставил задачу — убить Наполеона и даже пытался проникнуть в Кремль, но его попытка оказалась не удачной.

За сентябрь отряду Фигнера удалось уничтожить около 400 солдат неприятеля, повредить 6 батарейных орудий, взорвать боеприпасы и взять в плен французского полковника, несколько офицеров и пол сотни нижних чинов. После таких результатов Кутузов разрешил Фигнеру сформировать по своему усмотрению особый отряд. В отряд Фигнера А.С. вошли ахтырские гусары, уланы, харьковские драгуны и казаки, всего около 800 человек.

Надо отметить, что блестящее знание французского, немецкого и итальянского языков помогало Александру Фигнеру проводить разведку. Он переодевался в форму французского или итальянского офицера, проникал в расположение нужной ему части, выяснял необходимые для успешной атаки данные. А вечером или ночью партизаны Фигнера неожиданно обрушивались на неприятеля.

В оде «Певец во стане русских воинов» Жуковский В.А. написал о нём:

Наш Фигнер старцем в стан врагов
Идет во мраке ночи;
Как тень прокрался вкруг шатров,
Всё зрели быстры очи…
И стан еще в глубоком сне,
День светлый не проглянул —
А он уж, витязь, на коне,
Уже с дружиной грянул.

В одном из писем к жене Кутузов так отзывался о Фигнере: «…это человек необыкновенный. Я такой высокой души еще не видел, он фанатичен в храбрости и в патриотизме, и Бог знает, чего он не предпримет».

Отряд Фигнера не давал покоя неприятелю, наносил значительный ущерб его вооружению и личному составу, поэтому французское командование назначило значительную сумму тому, кто окажет содействие в поимке бесстрашного командира партизан. Но герой-партизан был неуловим. Александр Фигнер обладал незаурядными организаторскими способностями, отчаянной личной храбростью и большим умом.

Партизаны Фигнера А.С. вместе с отрядом Сеславина А.Н. оказали ощутимую помощь воинским частям и казакам Платова М.И. во взятии Вязьмы. Вместе с партизанами Давыдова Д.В., Сеславина А.Н. и казаками графа Орлова-Денисова В.В. Фигнер у Ляхова вынудил неприятельский отряд генерала Ожеро сложить оружие.

Было захвачено более 2000 пленных, артиллерия и другие трофеи. За успешные действия в октябре-ноябре 1812 г. Фигнер А.С. был произведен в полковники. После победы при Ляхово Кутузов отправил Фигнера А.С с донесением к императору Александру I.

Жестокое отношение Фигнера к пленным в 1812 г. изрядно портило его репутацию, убийство пленных и отдача их на растерзание казакам и крестьянам, практиковавшаяся Александром Самойловичем, вызывала неодобрение у большинства офицеров его отряда. Однако следует отметить, что эта жестокость была санкционирована командованием – начальником штаба Ермоловым А.П., когда количество пленных увеличилось настолько, что «содержать их не было средств и возможности».

«Летучий отряд»Фигнера принимал участие в кампании 1813 г. на территории Польши и Германии. Во время осады Данцига, Фигнер проник в крепость под видом итальянца и пытался настроить жителей против французов, однако был схвачен и посажен в тюрьму. Но за недостатком улик был выпущен. Войдя в доверие к коменданту крепости, получил поручение доставить важные документы Наполеону, содержание которых стало известно русскому штабу.

Свой последний отряд, его называли Мстительный легион, Фигнер набрал из беглецов «Великой армии», главным образом из итальянцев и испанцев, в отряде были и русские гусары и казаки. Находясь на территории Саксонии, у города Дессау небольшой партизанский отряд Фигнера переправился через Эльбу. Фигнер столкнулся с большим кавалеристским отрядом противника.

В яростной схватке силы были не равными, русские партизаны мужественно отбивались. Испанцы и итальянцы оказались не надёжными, почти сразу отступили. Потеряв много людей, отряд Фигнера вынужден был отойти к реке и  переправиться на другой берег.

Почти у противоположного берега Александр Самойлович пытался спасти одного из своих гусар, выбившегося из сил, который схватился за его лошадь, но сил не хватило, и они оба пошли ко дну. Это случилось 1 октября 1813 г. Авантюризм Фигнера не позволил правильно ему оценить боеспособность своего отряда и привёл к гибели.

Прямых потомков у Александра Самойловича не осталось. Представителями боковой ветви семьи Фигнеров были знаменитая революционерка, деятельница «Земли и воли» Вера Николаевна Фигнер и ее брат Николай Николаевич — известный русский певец и актёр.

С 1805 г. принимал участие в военных действиях, в составе русского десантного корпуса находился в шведской Померании. В 1807 г. под командованием Ермолова А.П. в Пруссии участвовал в сражении под Фридландом, был награжден орденом святого Владимира 4-й степени. Отличился в бою у Гейльсберга, во время боя был ранен в грудь, получил золотую шпагу с надписью «За храбрость».

В 1810 г. Сеславин А.Н. участвовал в русско-турецкой войне, сражался в Молдавской армии на берегах Дуная. При штурме турецкой крепости Рущук за проявленный героизм и храбрость был удостоен ордена святого Георгия 4-й степени и чина капитана, был тяжело ранен пулей в правое плечо. В конце 1811 г. возвратился в Россию и был направлен в гвардейскую артиллерийскую бригаду 1-й Западной армии, где продолжал служить под командованием генерал-майора Ермолова А.П.

В начале 1812 г. военный министр и командующий 1-й Западной армией Барклай де Толли М.П. назначил капитана Сеславина своим адъютантом. При отступлении армии за три первых месяца Барклай де Толли дважды представлял Сеславина к награде.

В трёхдневном сражение у Островно под Витебском, которое началось 13 (25) июля, Барклай де Толли направил навстречу французскому авангарду 4-й пехотный корпус генерала Остермана-Толстого А.И. Александру Сеславину, посланному командующим к корпусу Остермана-Толстого, генерал приказал управлять на левом фланге. Сеславин сумел удерживать позицию до приказа отступать и даже отбил орудия, захваченные французами в начале боя.

В Смоленском сражении изнуренные боем войска Раевского Н.Н. Барклай де Толли  заменил 6-м пехотным корпусом генерала Дохтурова Д.С. В районе Малаховских ворот французы сконцентрировали значительные силы. Сам генерал Дохтуров со шпагой в руке отбивал атаку противника.

Сеславин был направлен в город со свежими силами для помощи Дмитрию Сергеевичу. Он нашел Дохтурова в самой гуще сражения. Началась вторая мощная атака. Приходилось врукопашную штыками выбивать неприятеля, хлынувшего лавиной в Малаховские ворота. За успешные действия под Смоленском Сеславин был награжден Золотой шпагой «За храбрость».

После ряда безуспешных атак французы подтянули к Смоленску большое количество артиллерийских орудий и начали обстрел, который продолжался несколько часов – город превращался в руины. Вечером наполеоновские войска предприняли очередную атаку, но все усилия не приносили результата. Ночью Барклай де Толли приказал оставить Смоленск. Именно здесь, под Смоленском, начала широко разворачиваться народная партизанская война.

Капитан Сеславин А.Н. участвовал в схватках с французами у Соловьёвской переправы. У села Гриднева в тяжёлом бою с неприятелем получил пулевое ранение ноги, но остался в строю. В Бородинском сражении, когда французы захватили батарею Раевского, участвовал в штыковой атаке. За четверть часа батарея была очищена от врага, и был взят в плен бригадный генерал Бонами. За храбрость Сеславин был пожалован орденом святого Георгия 4-й степени.

После оставления русской армией Москвы, в Тарутинский лагерь стали поступать вести о пожаре в городе, занятом французами, и об их бесчинствах, что рождало у жителей Московской губернии возмущение и ненависть к завоевателям. Действия, стихийно возникавших крестьянских партизанских отрядо, в ряде уездов наносили врагу ощутимый урон.

Было решено создавать армейские партизанские отряды, которые должны были стать важным связующим звеном между армией и крестьянскими отрядами. По приказу  Кутузова М.И. в Тарутино было создано 9 армейских партизанских отрядов. Еще за несколько дней до Бородинского сражения, первый из них, под командованием подполковника Ахтырского гусарского полка Давыдова Д.В. отправился во французский тыл.

В начале сентября в районе Звенигорода был оставлен крупный партизанский отряд генерала Винцингероде Ф.Ф., затем у Калужской и Боровской дорогах начал действовать отряд генерала Дорохова И.С.

В начале октября из Тарутина вышел легкий кавалерийский отряд, которым командовал гвардейский артиллерийский капитан Сеславин Александр Никитич. В нескольких верстах от села Богородского Сеславин наткнулся на небольшой неприятельский обоз. Партизаны Сеславина обогнали французов и, выбрав удобное место, где лес вплотную подходил к дороге, устроили засаду. В схватке было уничтожено 20 и взято в плен 16 французских солдат, отряд Сеславина получил боевое крещение.

Сеславин неожиданно напал на отряд генерала Орнано, состоявший из 4-х полков кавалерии, 2-х батальонов пехоты и 6-ти орудий, который следовал из села Ветюмова, на Боровскую дорогу через Фоминское, Верею и Смоленск. Французы были застигнутв врасплох, потеряли убитыми 300 солдат и несколько офицеров, а партизаны быстро скрылись в лесу.

Партизаны Сеславина первыми определили направление движения Великой армии на Калугу через Боровск — Малоярославец. Отрядам Фигнера и Сеславина Кутузов приказал контролировать движение французов по Боровской дороге, тогда как главные силы русской армии готовились к немедленному выступлению.

После сражения под Малоярославцем Наполеон принял решение оставить Калужскую дорогу и повернуть на Смоленскую. А партизаны получили задание следить за движением неприятеля, но теперь уже идущего в обратном направлении. Пока отряд Сеславина А.Н. шел к Верее, он пополнился крестьянами из близ лежащих сёл. Ведя разведку, совершая диверсионные вылазки, партизаны не упускали случая принять участие в крупном сражении совместно с главными силами армии.

Отряды Сеславина и Фигнера приняли участие в штурме Вязьмы. С трех сторон в город ворвались авангард генерала Милорадовича М.А., казаки Платова М.И. и партизаны. Стремительно отступив, французы чудом избежали полного разгрома.

После Вязьмы отряды Сеславина и Фигнера продолжали движение вслед за французским арьергардом вдоль Смоленской дороги. 24 октября (5 ноября) в селе Дубосецы они встретились с отрядом Давыдова Д.В. Три отряда, соединившись вместе, могли провести серьезную военную операцию. Общие силы составили: 1200 человек кавалерии, 90 егерей и 4 орудия.  И случай скоро представился.

Было решено атаковать под Ляховым отряд генерала Ожеро с двумя тысячами солдат пехоты и кавалерии. На подмогу пригласили генерала Орлова-Денисова В.В. с казачьими полками. В результате умело проведённой операции, в плен сдались 2 тысячи неприятельских солдат, 65 офицеров и один генерал.

Фигнер А.С. был послан в Санкт-Петербург с докладом, а Кутузов передал Сеславину его отряд, оставшийся без командира. После оставления Смоленска наполеоновская армия несколькими эшелонами двинулась по направлению к г. Красному. Партизаны Сеславина в это время ежедневно проводили разведку боем, атаковали села Баево, Ляды, Крапивна, Дубровно, расположенные вдоль Смоленской дороги, брали в плен французских солдат и офицеров, доставляли командованию сведения о состоянии французской армии.

После трёхдневного сражения под Красным корпусам Богарне, Даву, Нея русская армия нанесла мощные удары, после которых французы, практически, остались без артиллерии и конницы. Среди неприятельских войск партизаны разбрасывали листовки, в которых призывали французских солдат сложить оружие.

Сеславин А.Н. находился на Оршинской дороге, вдруг услышал шум боя, канонаду и понял, что внимание французов сейчас отвлечено событиями у Старого Борисова. Тогда его партизанский отряд ворвался в город и атаковал противника. Нападение было совершено настолько дерзко и стремительно, что около трех тысяч вражеских солдат разу сдались в плен.

После сражения у Березины «Великая армия» Наполеона как военная сила перестала существовать. Император с девятью тысячами своих гвардейцев бежал от места сражения. Вслед за неприятелем Березину форсировал и отряд Сеславина. От Березины Наполеон шел по Виленской дороге. Его преследовал авангард Дунайской армии и казаки атамана Платова М.И.

Отряд Сеславина А.Н., опередив авангард армии и миновав Сморгонь, зашел французам в тыл, атаковали Молодечно, а затем Ошмяны. Очистив Ошмяны, гусары и казаки Сеславина начали преследовать противника. Причём, когда партизаны вступали в город, Наполеон, сопровождаемый генералами, в карете его покинул. Знай об этом Сеславин, Наполеон попал бы в его руки…

25 ноября (7 декабря) Сеславин А.Н. захватил местечко Забреж, пленил генерала Держанса и его офицеров. Затем партизаны Сеславина участвовали в захвате Вильно, Александр Никитич был ранен пулей а руку, ранение оказалось серьёзным — была раздроблена кость. В Вильно партизаны Сеславина закончили свой славный боевой путь, а их командир был произведен в чин полковника.

Взятие Вильно — одна из блестящих операций отряда полковника Сеславина. В своем донесении в штаб Сеславин дает высокую оценку воинам отряда. «Генерал Ланской был свидетелем этого дела, — пишет он. — Спросите у него, сам боюсь расхвастаться, но вам и его светлости рекомендую вести отряд мой, который во всех делах от Москвы до Вильны окрылялся рвением к общей пользе и не жалел крови за отечество». Залечив рану, полученную в бою под Вильно, Сеславин принял участие в заграничном походе русской армии и был свидетелем крушения Наполеона.

После ранения полковник Сеславин А.Н. получил назначение в Сумской гусарский полк, который входил в состав корпуса Витгенштейна. В 1813-1814 гг. корпус участвовал в заграничном походе русской армии. Сеславин А.Н. отличился  в Лейпцигском сражении, получил чин генерал-майора и был награждён орденом святой Анны 1-и степени.

Надо отметить, что в неприятельских тылах в то время успешно сражались подвижные «летучие отряды» Воронцова М.С., Чернышева А.И., Кайсарова П.С., Фигнера А.С. В декабре 1813 г. их ряды пополнил отряд Сеславина А.Н.

В конце января 1814 г. трехтысячный отряд атамана Платова М.И. и насчитывавший тысячу человек отряд Сеславина предприняли двухнедельный рейд в глубокий французский тыл. Партизаны сражались с противником у Бельгарда, на дороге Шато — Неер, у сел Лафто и Фонтом. Отряд Сеславина принимал участие и в крупных сражениях: при Бриенне, Фер-Шампонуазе.

Пробыв год в России, генерал Сеславин вернулся во Францию, чтобы залечить полученные в походах раны. Путешествовал по Франции, затем отправился лечиться в Швейцарию, в Лозанну. С детских лет Сеславин мечтал своими глазами увидеть пути, прославившие Ганнибала и Суворова. И вот он в Альпах! Но в пути у него вновь открылась рана в плече…

В 1819-1820 гг. Сеславин путешествовал по Италии, затем отправился в Англию. Корабль, на котором плыл Сеславин, потерпел крушение, сам он чудом спасся, но все вещи, документы, письма и дневники погибли в водах Ла-Манша. Вернувшись в Россию в 1820 г. он узнал, что уволен в отставку по причине тяжёлых ранений.

За годы воинской службы генерал Сеславин А.Н. принял участие в 74 больших и малых сражениях, пять раз был ранен. До конца своей жизни Сеславин жил уединённо в имении «Сеславино» под Ржевом. Александр Никитич умер в 1858 г. в одиночестве и безвестности.

Вот как написал о себе в краткой биографии будущий генерал: «Да­выдов, как все дети, с младенчества своего ока­зал страсть к маршированию, метанию ружьем и проч. Страсть эта получила высшее направле­ние в 1893 году от нечаянного внимания к нему графа Александра Васильевича Суворова, кото­рый при осмотре Полтавского легкоконного полка, находившегося тогда под начальством родителя Давыдова, заметил резвого ребенка и, благословив его, сказал: «Ты выиграешь три сражения!» Маленький повеса бросил псал­тырь, замахал саблею, выколол глаз дядьке и отрубил хвост борзой собаке, думая тем исполнить пророчество великого человека. Розга об­ратила его к миру…»

После отставки его отец купил деревню Бородино под Москвой недалеко от Можайска. Ещё живя в Москве, Давыдов познакомился с молодыми людьми, воспитывавшимися в уни­верситетском пансионе. «Они доставили ему слу­чай почитать «Аониды» — полупериодическое собрание стихов, издаваемое тогда Карамзиным.

Имена знакомых своих, напечатанные под неко­торыми песенками, воспламенили его честолю­бие, он начал писать. Мысли толпились, но, как приключение во сне, без связи между собою. В порывах нетерпения он думал победить препят­ствия своенравием — рвал бумагу и грыз перья, писал, опять разрывал написанное…

Однако в начале 1801 г. в имении отца запрягли кибитку, дали Денису в руки 400 рублей и от­правили его в Петербург на службу. Но Малый рост препятствовал ему без затруднения вступить в кавалергардский полк, но он своего всё-таки добился. Наконец привязали 17-летнего недо­росля к огромному палашу, опустили его в глубокие ботфорты и покрыли святилище по­этического его гения треугольною шляпою.

Тако­вым чудовищем  он явился к двоюродному брату Каховскому, чтобы поделиться с ним своей радостью. Но вместо поздравлений этот образованный человек осыпал его язвительными насмеш­ками и упреками за вступление на службу не­учем. Самолюбие Давыдова было сильно затрону­то, и с того времени он обратился к книгам.

Военную службу Давыдов начал эстандарт-юнкером в Кавалергардском полку, но уже через год был произведен в корнеты, а затем в поручики. За сочинение «возмутительных стихов», в которых воспевал прелести бесшабашной гусарской жизни, а также басен, в которых начал очень едко высмеивать первых лиц государства («Голова и ноги», «Река и зеркало», «Сон»). Из гвардии Давыдов был переведён в армейский Белорусский гусарский полк. Но надо сказать, его стихи расходились в многочисленных списках и принесли молодому автору первую поэтическую популярность.

Где друзья минувших лет,
Где гусары коренные,
Председатели бесед,
Собутыльники седые?

Деды! помню вас и я,
Испивающих ковшами,
И сидящих вкруг огня
С красно-сизыми носами!

В 1806 г. опального офицера вернули в гвардию. Давыдов мечтал о военной славе, стремился попасть в действующую армию, участвовать в боях с французами, и вскоре его желание исполнилось — зна­менитый князь Багратион П.И. взял его в свои адъ­ютанты. Под его началом молодой офицер-поэт прошёл кампанию 1807 г., участвовал во многих сражениях и получил пять боевых наград, в том числе золотую саблю с надписью «За храбрость».

В одном из боёв он едва не попался в плен, но был спасен казаками: в одиночку бросился на отряд французских улан, а те, преследуя смельчака, отвлеклись и упустили момент появления русских гусар. За этот бой Денис получил орден Святого Владимира IV степени. В сражении при Прейсиш-Эйлау, он, как и Багратион находился на самых ответственных и опасных участках.

В 1808-1809 г. участвовал в русско-шведской войне в Финляндии, находился в авангардном отряде Кульнева Я.П., дошёл до Улеаборга, участвовал в знаменитом переходе по льду Ботнического залива к берегам Швеции. В 1809 г. под началом Багратиона П.И. воевал с турками в Молдавии и на Балканах, участвовал во взятии Мачина, в сражении под Рассеватом и в осаде Силистрии. Затем служил в авангарде молдавской армии под командованием Кульнева.

В начале Отечественной войны Денис Давыдов служил в Ахтырском гусарском полку в чине подполковника.  Он стал одним из инициаторов и руководителей армейского партизанского движения, сыгравшего значительную роль в победе над Великой армией Наполеона. Идею создания летучего партизанского отряда Давыдов предложил Багратиону перед Бородинским сражением. В первом отряде Д. Давыдова было 50 гусар и 80 казаков, однако результаты их вылазок были настолько значительными, что Кутузов принял решение увеличить численность отряда до 300 человек.

Чуть ли не каждый день отряд Давыдова захватывал обозы с продовольствием, боеприпасы, оружие, пленных, не давая врагу покоя ни днём, ни ночью. По примеру отряда Давыдова стали создаваться и другие партизанские отряды из казачьих и регулярных войск. Пик партизанского движения в Отечественной войне 1812 г. приходится на время отступления наполеоновской армии.

В конце сентября  партизанские отряды Давыдова, Фигнера, Сеславина и Орлова-Денисова окружили у села Ляхово, атаковали и взяли в плен двухтысячную колонну французов во главе с генералом Ожеро. Денис Давыдов в начале ноября под Красным взял в плен 60 офицеров противника, в том числе двух генералов — Альмерона и Бюрта, а также большой обоз. 9 декабря Давыдов вынудил австрийского генерала Фрелиха сдать ему Гродно.

Давыдов продолжал заниматься творчеством. Его стихотворения, сатирические зарисовки переписывались и передавались из рук в руки, партизаны пели гусарские песни, написанные на его стихи.

Давыдов участвовал в заграничных походах 1813-1814 гг. В 1813 г. отряд Давыдова вошел в состав корпуса генерал-адъютанта Винцингероде. С ним проходит он через Поль­шу, Силезию и вступает в Саксонию. Не стало терпения! Давыдов рванулся вперед и занял по­ловину города Дрездена, защищаемого корпу­сом маршала Даву.

За таковую дерзость генерал лишил его команды и сослал в главную квартиру. Давыдов участвовал в сражении под Лейпцигом. В кампании 1814 г. отличился в бою под Бриенном и был произведен в генерал-майоры, командовал гусарской бригадой.

В 1814 г. Давыдов вернулся из Парижа в Москву, где занимался исключительно поэзией и сочинил несколько элегий. Интересно отметить, что Денис Васильевич пользовался расположением государя. 1816 году Давыдов влюбился в польку Елизавету (Эльжбету) Злотницкую, хотел свататься. Препятствием было его расстроенное имение. Генерал Главного штаба Закревский А.А. довёл это до сведения Александра I, и император повелел простить Давыдову долг казне, унаследованный им ещё от отца, и дал аренду в 6 тысяч рублей в год. Кроме того, государь оказывается, от своего имени отправил письмо отцу красавицы: «Антон Осипович!

Принимая истинное участие в благополучии генерал-майора Давыдова 4-го как в отличном офицере, я поправил состояние его, но не могу без содействия вашего составить совершенного его щастия, а как сие зависит от руки дочери вашей и вашего на сие позволения, то я, входя в посредство, прошу вас не отказать мне усовершенствовать участь сего достойного офицера и мне сим сделать удовольствие. Пребываю вам благосклонный», подпись — «Александр». Несмотря на это, свадьба не состоялась, девушка уже дала обещание другому и вышла за князя Голицына П.А. Но сам по себе факт посредничества императора в сватовстве — дело редчайшее и удивительное.

В 1819 г. Денис Давыдов вступил в брак с Софьей Николаевной Чирковой, в этом браке у супругов родились девять детей.  В 1823 г. Денис Васильевич вышел в отставку…

Поэзию Д. Давыдова высоко ценил Пушкин А.С., с которым его связывала многолетняя дружба, более того Пушкин считал Давыдова своим учителем в поэзии. Денис Давыдов находился в приятельских отношениях с Жуковским В.А., Вяземским П.А., Баратынским Е.А. В литературе 30-х гг. XIX в.  военная проза Давыдова: его воспоминания о Суворове А.В., Раевском Н.Н., Каменском М.Ф., стала значительным явлением.

С началом русско-иранской войны в 1826 г. Давыдов Д.В. вернулся на военную службу и  принял участие в боевых действиях на Кавказе. В 1831 г. участвовал в подавление польского восстания, за что был удостоен чина генерал-лейтенанта и ордена святого Владимира 2-й степени. После окончания польской кампании в Москве и Петербурге Давыдов бывал редко, постоянно жил в своём имении в Симбирской губернии.

К 25-й годовщине победы над Наполеоном на Бородинском поле готовилось торжественное открытие памятника, Давыдов Д.В. добивался перенесения праха Багратиона на Бородинское поле. Генерал Давыдов должен был сопровождать гроб с останками полководца, но болезнь помешала ему это сделать.

Давыдов Денис Васильевич скончался 22 апреля (4 мая) 1839 г. на 55-м году жизни. Он был похоронен в своем имении. В 1836 г. Давыдов Д.В. купил дом в Москве на Пречистенке. В 1962 г. на фасаде этого дома (Кропоткинская № 17) в честь поэта-партизана, героя Отечественной войны 1812 г. была торжественно открыта мемориальная доска из серого гранита.

В ужасах войны кровавой
Я опасности искал,
Я горел бессмертной славой,
Разрушением дышал;
И, в безумстве упоенный
Чадом славы бранных дел,
Посреди грозы военной
Счастие найти хотел!..

С первых дней война стала для народа Оте­чественной. Крестьяне добровольно везли в от­ступавшую русскую армию все, что имели: продовольствие, овес и сено. А враг не мог добиться у них хлеба и фуража ни за деньги, ни силой.

Захватническая война Наполеона вызывала  по выражению Пушкина А.С. «остервене­ние народа». Многие сжигали свои дома, запасы хлеба и корма скоту — лишь бы они не попали в руки врага. Героизм стал обычным явлением.

Но русский народ вёл себя отнюдь не пассивно: при «появлении врага деревни поднимались добровольно, и крестьяне повсюду вели партизанскую войну, сражались с удивительной храбростью», — писал Тургенев И.С.

Давыдов Д.В., Дорохов И.С. и Сеславин А.Н., худ. С.В. Данилин

В Смоленске 6 июля император Александр I встре­тился с местным дворянством, которое просило о разреше­нии вооружиться самим и вооружить крестьян. Одобрив это ходатайство, Александр обратился к смоленскому епископу Иринею с рескриптом, в котором возлагал на него долг обод­рять и убеждать крестьян. Чтобы они вооружались, чем толь­ко могут, не давали врагам пристанища и наносили им «ве­ликий вред и ужас».

Рескрипт узаконил партизанскую войну. Но крестьяне, покинувшие свои жилища и ушедшие в лес, ничего не знали о нем. Их борьба против захватчиков раз­ворачивалась независимо от царских рескриптов. В августе на смоленской земле уже действовали первые партизанские отряды.

Партизанский отряд освобождает деревню от французов, худ. С. Боим, 1955 г.

Затем подмосковные крестья­не, как прежде смоленские, стали уходить в леса. И здесь развернулось партизанское движе­ние. «Можно без преувели­чения сказать, что многие тысячи врага истреб­лены крестьянами», — писал Кутузов. Надо отметить, что в 1812 г. было два партизанских движения — армейское и крестьянское.

Во время переговоров французский посланник Лористон жаловался Ку­тузову, что против наполеоновской армии ведётся война «не по прави­лам». Действительно, в России раз­горалась настоящая народная, отече­ственная война, не признававшая никаких «правил». Война 1812 года называется «Отечественной» именно потому, что в ней участвовала не только регулярная армия, но и весь народ.

Москва была окружена плотным кольцом армейских партизанских отрядов, выделенных Кутузовым из состава армии. Вместе с ними действовало множество крестьянских партизанских отрядов. Развернулась «малая воина».

Партизанские отряды, создавая находившимся в Москве французам невыносимые условия. Участник похода 1812 года французский генерал Коленкур писал: «Мы все время должны были держаться настороже. Неприятель все время тревожил наши коммуникации за Гжатском и часто прерывал их между Можайском и Москвой. В этих прелюдиях все видели предвестие новой системы, цель которой — изолировать вас. Нельзя было придумать систему, которая была бы более неприятной для императора и поистине более опасной для его интересов».

Карикатура на трусливость наполеоновских солдат перед партизанами Василисы Кожиной

Ещё до Бородинского сраже­ния к генералу Багратиону обратил­ся его адъютант, подполковник Ахтырского гусарского полка Денис Васильевич Давыдов (1784-1839) и предложил выделить ему неболь­шой кавалерийский отряд для пар­тизанских действий в тылу врага. Храбрый офицер-гусар Денис Да­выдов был талантливым поэтом, пользовался большим авторитетом и любовью в армии, его уважал и ценил сам Багратион.

Давыдов заметил, что Смолен­ская дорога, по которой шли напо­леоновские войска от западных гра­ниц России к Москве, охраняется лишь несколькими гарнизонами в городах, а всякое движение по ней неприятеля представляет собой удобную мишень для летучего пар­тизанского отряда.

Василиса Кожина

Багратион немедленно доло­жил об этом Кутузову, и тот выделил отряд из 50 гусар и 80 казаков для действий в тылу Наполеона. Отряд Дениса Давыдова начал активные боевые операции между городами Смоленском и Гжатском. Он нападал на обозы, следующие из Франции в расположение Великой армии, перехватывал курьеров с важными сообщениями для Наполе­она, уничтожал шайки мародёров, грабившие подмосковные деревни.

Наполеонова гвардия под конвоем старостихи Василисы, раскрашенная гравюра А. Венецианова, 1813 г.

Однажды партизанам Давыдова удалось разгромить два крупных от­ряда фуражиров (специальные час­ти, занимавшиеся поиском продо­вольствия в деревнях) и взять в плен более 150 человек… После этого Ку­тузов стал регулярно отправлять из Тарутинского лагеря летучие парти­занские отряды в тыл неприятель­ской армии. Партизанские отряды неожиданно нападали на противни­ка, а затем стремительно исчезали. Действуя таким образом, они нано­сили большой урон французам, а сами несли незначительные потери. Кроме того, им помогало местное население — крестьяне.

Они вовремя оповещали пар­тизан о появлении неприятеля и его численно­сти, снабжали отряд продовольствием. Давыдов в свою очередь передавал крестьянам свои военные знания и опыт. Он даже написал для кре­стьян наставление, как действовать при приб­лижении французов, как связываться с воен­ными отрядами русской армии. Денис Давыдов охотно делился с крестьянами и трофейным оружием.

Партизанский отряд капитана Сеславина из 250 казаков и гусар с помощью крестьян, хорошо знав­ших местность, по глухим лесным тропам пробрался к Старой Калуж­ской дороге и у села Бекасова стремительно атаковал крупный не­приятельский обоз. При этом Сеславин пропустил два батальона пе­хоты и основную часть кавалерии, прикрывавшие обоз, и лишь затем ринулся в бой.

В результате жаркой схватки французы потеряли почти весь обоз, 300 солдат, несколько офицеров и одного генерала. Как только подоспели основные силы неприятеля во главе с генералом Орнано, партизаны моментально скрылись в лесу. Потери отряда Сеславина составили 40 человек убитыми и ранеными.

Между Вереёй и Гжатском дей­ствовал крупный партизанский от­ряд генерала Дорохова. Он истреб­лял разрозненные шайки мародёров и нападал на целые полки. А однаж­ды генерал решился на штурм го­рода Вереи, в котором находился сильный французский гарнизон.

Партизанам помогли местные жите­ли. Ночью они открыли городские ворота, и в темноте партизаны унич­тожили почти всех французов. По­теря Вереи затруднила Наполеону сообщение с корпусами Шварценберга, Удино и Макдональда, ко­торые вели тяжёлые бои на западе страны.

На всю Россию прославился храбрый и находчивый командир партизанского отряда капитан Фиг­нер, действовавший в непосредст­венной близости от Москвы. Это был прекрасно образованный человек. Он владел несколькими языками: французским, немецким, итальян­ским и польским. Пользуясь этим, Фигнер выдавал себя за иностранца, пробирался в Москву, нанимался ла­кеем к французским офицерам и выведывал военные секреты.

По но­чам же он со своим отрядом уничто­жал разрозненные шайки мародё­ров, хозяйничавших в окрестностях Москвы. Несколько раз Фигнер пы­тался даже организовать убийство Наполеона, но этот замысел не удал­ся, так как французского императо­ра прекрасно охраняли.

В конце концов, Фигнеру при­шлось покинуть Москву. Тогда он начал со своим отрядом громить прибывавшие в город французские резервы. Часто Фигнер выдавал себя за представителя французского ко­мандования, вёл резервные колонны на «привал», где на них обрушива­лись партизаны.

Был случай, когда Фигнера, по­кидавшего французский военный лагерь, пытался задержать часовой. Но тот не растерялся, уверенно отругал часо­вого за плохое знание французско­го военного устава и беспрепятст­венно вернулся в свой отряд. Кутузов М.И. говорил о Фигнере: «Это человек необыкновенный; я этакой высокой души еще не видал; он фанатик в храбрости и патриотизме, и бог знает, чего не предпримет».

В октябре отряды Давыдова, Фигнера, Сеславина и В.В. Орлова-Давыдова, действуя совместно, ок­ружили и взяли в плен 2 тыс. французов.

Пик пар­тизанской борьбы пришелся на октябрь-декабрь 1812 года. Ор­ганизаторами партизанского движения выступили как видные офицеры русской армии, так и простые люди: Герасим Курин, Федор Пота­пов, Ермолай Четвертаков, Василиса Кожина.

Герасим Курин

Часто отрядами партизан руководили солдаты, бежавшие из французского плена, местные помещики, особо авторитет­ные крестьяне. Так под командованием крепостного кресть­янина Герасима Курина в Подмосковье сражалось свыше 5 тыс. пеших и 500 конных крестьян. Отряд действовал очень успешно. Известно, что он захватил много пленных, 3 пушки, обоз с хлебом.

Е. С. Стулов, худ. М. Теребенев, 1810 е гг.

Село Павлово, Богородского уезда, Московской губернии, стало местом рождения партизанского отряда во главе с крепостным крестьянином Герасимом Куриным. Большая численность отряда требовала совершенствования его организации, в связи с чем Курин привлек на командную должность Вохновского голову Егора Семеновича Стулова и сотенного И. Чушкина, а также установил контакт с командующим Владимирским ополчением князем Б. Голицыным.

Отряд Герасима Курина за время своего непродолжительного существования имел несколько крупных столкновений с противником и нанес ему значительный урон. Отряд Курина до середины октября дал французам 7 боёв и освободил от них Богородск. Заслуги Герасима Курина были отмечены награждением его знаком Военного ордена.

В Смоленской губернии широкую известность получила жена старосты хутора Горшков Сычевского уезда Василиса Кожи­на. О ней в народе было сло­жено немало легенд, в которых часто трудно отличить правду от вымысла. Муж Ва­силисы повел в город партию пленных и был зарублен француз­скими мародерами у нее на глазах. После этого она сама была выбрана старостихой и возглавила мест­ный партизанский отряд. Старостиха  ско­лотила отряд из женщин и подростков, воору­женных поначалу вилами, топорами и косами, а потом и фран­цузскими карабинами, саблями и пр. Этот отряд охранял деревню, конвоировал пленных.

Сама Василиса, по рассказу Ростопчина Ф.В., который видел ее, была «дородной бабой, гордо выступавшей с длинной саб­лей, повешенной через плечо сверх французской ши­нели». Умная и решительная, она не боялась вместе с подростками сопровождать французских пленных, вступать с захватчиками в рукопашную схватку, действуя преимущественно косой. Современники в своих записках рассказывают, что, когда один из пленных офицеров, уязвленный необходимостью выполнять приказания женщины, попытался оказать сопротивление, Василиса прикончила его ударом косы. О подвигах Василисы ходили легенды (на­пример, она будто бы своей косой «сорвала головы» 27 французам), где трудно отделить быль от небыли.

Василису Кожину мы знаем по имени и фамилии (отчество ее и годы жизни неизвестны), а вот другая героиня 1812 г., кружевница Прасковья из д. Соколово Смоленской губ., «так и осталась для потомства Прас­ковьей, без фамилии», хотя по своим подвигам она едва ли уступала Василисе, а может быть, и превосходила ее. Обороняясь одними вилами от семи французов во главе с полковником, она уби­ла полковника, а его солдат обратила в бегство, после чего в полковничьем мундире и на коне участвовала в боях уже как начальник партизанского отряда: ист­ребляла фуражиров противника, нападала на его транспорты. «О неуловимой предводительнице Прас­ковье и ее поразительных действиях» французский губернатор Смоленска А. Жомини (знаменитый впос­ледствии военный историк и теоретик) докладывал са­мому Наполеону.

Солдат Киевского драгунского полка Ермолай Васильевич Четвертаков в арьергардных боях у Царево-Займища 31августа попал в плен. Энергичный, смекалистый и находчивый, он на четвертый день, под Гжатском, бежал из плена и в деревне Басманы Смоленской губернии организовал партизанский отряд, который насчитывал свыше 300 человек.

Это позволило Четвертакову развернуть широкую борьбу против французов в Гжатском уезде. Авторитет партизанского командира рос. В бою у д. Скугарева его отряд взял верх над батальоном противника при 2 орудиях. Когда он решил напасть на батальон французских солдат, то без труда поднял 4 тысячи крестьян и одержал победу. С изгнанием к ноябрю французов из Гжатского уезда отряд был распущен. Но сам Четвертаков не считал для себя войну оконченной, воинский долг перед Родиной привел его в родной полк, находившийся в Могилеве, в составе которого он участвовал дальше в войне.

Партиза­ны выслеживали и уничтожали отдельные небольшие группы наполеоновских солдат. Часто организаторами крестьянских пар­тизанских отрядов были отслужив­шие свой срок солдаты. Они обучали односельчан военному делу, обраще­нию с оружием, нередко на борьбу поднималась вся крестьянская общи­на, и тогда вожаком такого парти­занского отряда становился сель­ский староста.

В одном из боев во время отступления, под Лубино, был тяжело ранен Федор Потапов — солдат Елизаветградского гусарского полка, по прозвищу Самусь (видимо, в честь знаменитого предводителя украинской вольницы XVII в.). Его приютили крестьяне. Оправившись от ран, Самусь создал третий по численности партизанский отряд из крестьян. Вскоре в отряде было уже больше 3 тыс. человек.

Самусь разработал си­стему колокольных сигналов, благодаря чему партизаны и жители окрестных деревень знали о движении неприятеля и его силах. Отряд хорошо вооружился, отбив оружие у врага. Достали даже пушку. По отзыву генерала Остен-Сакена Ф.В., Самусь был «высокий, стройный, сметливый и блистательной храбрости»; крестьяне «любили его, как отца, и боялись, как самого строгого начальника». Отряд Самуся тоже не ограничивался набегами и диверсиями, а при случае вступал в бой с отдельными частями врага, истребив больше 3 тыс. захватчиков. Отряд Самуся защитил жизнь и имущество многих крестьян окрестных сел.

Из-за действий партизан Напо­леон чувствовал себя очень неуютно. Никакие, пусть самые жестокие меры не могли положить конец партизан­скому движению. Напротив, оно раз­горалось всё с большей силой. В вой­не с партизанами Великая армия потеряла около 30 тыс. человек уби­тыми, ранеными и пленными.