«Солдаты наполеоновской армии, как и потом немцы в 1941-м, были просто шокированы той ни­щетой, в которой жили русские крестьяне. И пол­ным отсутствием всех представлений о человечес­ком достоинстве. Генерал Компан писал, что во Франции свиньи живут лучше, чем люди в России». (Никонов А.П. «Наполеон: попытка №2, М., 2008 г., с. 259).

На самом деле крепостные были крайне недовольны своим положением и своими господами. Соответст­венно и в 1812 г. помещики больше опасались не французов, а бунта своих крепостных. Например, ге­нерал Раевский Н.Н. писал в конце июня 1812 года своему дяде графу Самойлову А.Н.: «Я боюсь прокламаций, чтобы не дал Наполеон вольности народу, боюсь в нашем краю внутренних беспокойств».

В результате очень многие из помещиков просто убегали из своих деревень в столицы и в губернские города. Что касается Наполеона, то он прекрасно пони­мал все это и даже писал своему пасынку генералу Эжену де Богарне: «Дайте знать, какого рода декрет и прокламацию можно было бы издать, чтобы возбудить восстание крестьян в России и привлечь их на свою сторону».

Выступления крестьян против своих господ шли и без усилий со стороны Наполеона. В частности, известно антикрепостническое вос­стание ратников Пензенского ополчения, имевшее место в декабре 1812 г. в трех городах губернии — Инсаре, Саранске и Чембаре. Начальником Пензенского ополчения был от­ставной генерал-майор Кишенский Н.Ф. А, а поводом к восстанию послужил вдруг распространившийся среди ратников слух о том, что будто бы существует царский указ, объявлявший волю всем участникам войны, но командиры-дворяне этот указ скрывают.

Была и еще одна серьезная причина недовольст­ва ратников: их ужасно кормили. Это и послужило основной причиной для восста­ния. Были произведены погромы: разграблено иму­щество дворян, купцов и разночинцев. При этом ратникам активно помогали местные жители. На подавление восстания были посланы регуляр­ные войска. В результате главные участники волне­ний (всего более 300 человек) были подвергнуты на­казаниям шпицрутенами, палками и кнутами.

«Три дня лилась кровь виновных ратников, и мно­гие из них лишились жизни под ударами палачей! Из уцелевших, оставшихся после наказания ратни­ков, часть отправлена в каторжную работу, часть — на поселение, а другие — на вечную службу в даль­нейшие сибирские гарнизоны». («Бунт военных поселян в 1831 году. Рассказы и воспоминания очевидцев», Санкт-Петербург, 1870 г., с. 276).

Почему Наполеон не отменил крепостное право в России и что было бы, если бы он дал свободу крестьянам, как уже сделал это в 1807 г. в Польше, а ранее в целом ряде стран Западной Европы? Перед нашествием на Россию французский император получал от своих агентов заверения, что может рассчитывать на крестьян, «которые будут очень расположены встать на сторону победоносной французской армии», ибо «только и мечтают о свободе».

В мае 1812 г. он предписал министру иностранных дел Г.-Б. Маре «заложить очаги восстания» внутри России усилиями специальных агентов, которые тут же получили от Маре такую инструкцию: «Необходимо найти среди казаков какого-либо смелого, который бы отважился организовать восстание и повторить историю Пугачева». 5 августа, находясь в Витебске, Наполеон советовался с Евгением Богарне, «какого рода декрет и прокламацию можно было бы выпустить, чтобы возбудить восстание крестьян в России и привлечь их на свою сторону». Подобное же намерение он обсуждал в Москве.

Находясь в Москве, Наполеон приказал разыскать в уцелевших архивах и частных библиотеках все, что касалось Пугачевского бунта. Особенно его ин­тересовали последние воззвания Емельяна Пугачева. Писались даже проекты подобных воззваний к рус­скому народу. Впрочем, дальше разговоров и проек­тов дело не пошло.

В конце концов, как мы уже понимаем, Наполеон отказался от мысли попытаться спровоцировать бунт российских крестьян. В речи, произнесенной им перед Сенатом 20 декабря 1812 г., он сказал: «Война, которую я веду, есть война политическая… Я хотел избавить Россию от тех зол, которые она сама себе причиняла. Я мог бы вооружить против нее часть ее собственного населения, провозгла­сив освобождение крестьян… Много деревень ме­ня об этом просило. Но когда я узнал грубость нра­вов этого многочисленного класса русского народа, я отказался от этой меры, которая предала бы смер­ти, разграблению и самым страшным мукам много семейств».

Говоря словами Тарле Е.В., Наполеон не захотел «разнуздать стихию народного бунта», после чего не с кем было бы заключить мирный договор. Ради сохранения возможности договориться с императором Александром император Наполеон после некоторых колебаний отказался от того, на что не колеблясь пошел бы генерал Бонапарт. Но Наполеон не ожидал, что «рабы» в России, лишенные у себя на родине всяких прав, поднимутся против него на Отечественную войну. Просчет его состоял в том, что он, верно определив как «рабскую» степень юридической и материальной придавленности русских крестьян, преувеличил их духовную, нравственную отсталость, посчитав, что они столь же темны, сколь и бесправны.

И без усилий императора французов после его вторжения на­строение крестьянства было далеко не в пользу за­щиты Отечества. И лишь потом, убедившись, что французы тоже грабят, а воли не дают, крестьяне уходили в лес. «Таковых позже назовут партизанами. Хотя эти партизаны (а правильней — разбойники) с большим удовольствием убивали не французов, а своих господ и управляющих». (Голденков М.А. «Наполеон и Кутузов: неизвестная война 1812 года», Минск, 2010 г., с. 212).

И это предположение совсем не выглядит голо­словным. Был такой факт: помещики со всех сторон стали обращаться к витебскому губернатору генера­лу Шарпантье с просьбой прислать охрану для их за­щиты от крестьян, которые грабили помещичьи до­ма и дурно обходились с самими помещиками.

Следует отметить, что император Александр I задолго до войны «принял меры предосторожности против своего народа: видя, что война с француза­ми неизбежна, и опасаясь волнений, он распорядил­ся для их подавления заранее разместить в каждой губернии карательные отряды «по полубатальону в 300 человек».

И в самом деле, крестьянские волнения полыхали в 1812 году повсюду. «Крестьяне помогали неприятелю отыскивать фураж и скрытое имущество, а то так даже и пуска­лись на открытый грабеж господских домов. Тут и там крестьяне отказывались давать лошадей под господ». (Верещагин В.В. «1812 год»).

Возмущения крестьян против помещиков и под­жоги их имений имели место в Минской губернии. Там крестьяне, бежав в леса, составили несколько от­рядов для нападений на хлебные амбары и имения местных помещиков. Французский губернатор го­рода Борисова, отвечая на просьбы этих помещи­ков, уже в конце июля вынужден был выслать в Есьмонскую волость карательный отряд.

Крестьянские волнения происходили и в Витеб­ской губернии, где большой ропот вызвал рекрут­ский набор. Впрочем, о нем один чиновник выска­зался так: «Кажется, оный происходит более от са­мих помещиков, как будто для того, чтобы возбудить в крестьянах более ненависти». В июле 1812 года имело место волнение на гра­нице Смоленской и Витебской губерний.

В Тверской губернии в Едимоново — имении ба­рона Корфа — крестьяне, после взятия Москвы, по­говаривали: «Придет Бонапарт, нам волю даст, и мы господ знать не хотим». Даже в Московской губернии имели место волне­ния крестьян. Например, в одном имении в окрестно­стях Можайска крестьяне убили управляющего-шот­ландца, разграбили, сожгли дом помещика и разбежа­лись по лесам и соседним деревням. А в имении графа Дмитриева-Мамонова М.А. два крестьянина убеждали товарищей, что они не принадлежат уже графу, так как Бонапарт в Москве, и теперь он их государь.

В Архангельском, в имении князя Юсупова Н.Б., где владелец собрал прекрасную коллекцию произ­ведений искусства, крестьяне усыпали сады облом­ками статуй из каррарского мрамора работы знаме­нитых итальянских скульпторов. Спокойствие бы­ло восстановлено лишь отрядом конной полиции. Граф Ростопчин Ф.В. в сентябре 1812 г. доно­сил Александру I, что многие крестьяне Московской губернии утверждают, что они либо свободны, либо подданные Наполеона.

Кроме описанных волнений, в 1812 году были от­мечены случаи неповиновения властям в Костром­ской, Калужской, Орловской, Нижегородской, Ка­занской, Саратовской и других губерниях. Согласно свидетельству Поля Дюкре де Пассенанса, француза, жившего в то время в России, «до при­хода французов в Москву и после их ухода из этого города крестьяне сожгли множество помещичьих домов и произвели весьма большие беспорядки с це­лью добыть себе свободу».

Вообще расправа с бунтующими крестьянами тогда, по условиям военного времени, была очень жестокой, причем нередко чинили ее боевые генералы, вплоть до самых видных. По приказам Витгенштейна П.X. каратели расстреливали и вешали «зачинщиков» крестьянских волнений в Псковской, Витебской губ. и в Лифляндии. Барклай де Толли М.Б. 31 июля приказал подавить бунт крестьян с. Рудня в Смоленской губ., а зачинщиков бунта — повесить». Кутузов М.И. в октябре-ноябре неоднократно посылал карательные войска против крестьян Подмосковья и Смоленщины, требуя расправляться с бунтовщиками «по строгости
закона».

Конечно же, были восстания и на оккупирован­ных территориях. Более того, эти территории были буквально охвачены «антикрепостническим пожа­ром», а крестьяне там бунтовали против своих поме­щиков практически повсеместно. Итак, война с Наполеоном, как лакмусовая бумаж­ка, наглядно продемонстрировала истинное отно­шение большинства крестьян к своим хозяевам и что в принципе любой завоеватель может быть рас­ценен рабом как освободитель.

На защиту отечества народ поднимался в 1812 г., как свидетельствовали очевидцы, «не по распоряжению начальства», а «сам собою» с первых же дней войны, хотя не везде сразу. После оставления Москвы народ стал вооружаться уже повсеместно. Крестьянство России в массе своей более не ожидало от «басурмана» ничего хорошего.

При написании статьи использованы материалы книги Е. Гречена «Война 1812 года в рублях, предательствах, скандалах», М., «Астрель», 2012 г.