Надо отметить, что нет общего мнения о происхождении казаков как таковых. Официальная наука считает, что казачество это «этническая, социальная и историческая общность (группа)». Российское законодательство до 1917 рассматривало казачество как особое воинское сословие. Казачество определяли и как отдельный этнос, самостоятельную народность (четвертую ветвь восточного славянства) или даже как особую нацию смешанного тюрко-славянского происхождения.

Вопрос о происхождении казачества по-прежнему остается открытым. В значительной степени забыты общественная организация, быт, культура, идеология, этнопсихический уклад, поведенческие стереотипы, фольклор казачества. Причиной такого забвения является уничтожение казачества как общественной структуры. Широкое участие казаков в борьбе с Советской властью породило политику расказачивания, распространенную и на казачью историю…

В период распада Золотой Орды в степь («Дикое поле») уходили отряды опытных воинов-славян, оказавшихся не у дел. Здесь они обеспечивали своё существование охотой и рыбной ловлей, а также захватом военной добычи. По профессиональному интересу и по православной вере они объединялись с другими отрядами степняков и образовывали военные общины («братства»).

Жизнь в степи была крайне опасной и непредсказуемой, поэтому больше всего ценилось не одеяние, а оружие и конь. Главное требование к одежде — удобство и функциональность. Часто перед лицом врага воины оголяли торс, показывая, что не дорожат жизнью и будут биться насмерть. Эта боевая традиция известна со времён походов князя Святослава и сохраняется у казаков по сей день. Таких бойцов называли «оторвами», позднее — «характерниками». Они обладали способностями усиливать в сражении свой физический потенциал и тем самым становиться неуязвимыми. Из них вырастало будущее казачество.

Со временем образ казачества претерпевал изменения. Первые подробные описания казаков «на походе» середины XVI века оставил генерал А.А. Ригельман. Они настолько непривычны, что их старались и стараются не замечать, относят к разряду небылиц. Записанные Ригельманом в конце XVIII столетия донские предания сообщают, что, узнав о неудачных попытках Ивана Грозного взять Казань, казаки на своём Кругу решили оказать ему помощь. Собираясь на войну, «атаман послал часть казаков к устью реки Дон и велел настрелять птиц баб и привезти великое количество перьев их. Сими перьями! убрал он поверх одежды, с головы и до ног, войско своё, и так пышно, что каждый человек представлялся превеличайшим страшилищем.

Он вооружил их всех военною сбруею, как-то: копьями, ружьями, саблями, луками и стрелами и прочим, кто что имел и привёл под Казань на помощь Ивану Грозному». Вид этих воинов, по преданию, сильно испугал царских воевод. Посланец царя, приблизившись к лагерю, смог только спросить: «Люди они или привидение?» В ответ громогласно раздалось, «что люди они, да и русские вольные, пришедшие с Дону царю московскому помогать взять Казань и за Дом пресвятыя Богородицы все свои головы положит» (Ригельман А. «История или повествование о донских казаках околь и когда они начало своё имеют, и в какое время и из каких людей на Дону поселились, какие их были дела и чем прославились и прочее», М., 1846, с. 4-5).

При системном изучении приведённых сведений ничего необычного в них не обнаруживается. О воинах отборных передовых отрядов в степном пограничье, с избытком украшавших себя перьями, писали западные путешественники. Они изображены на немецких гравюрах XVI века и в альбоме-отчёте 1567 года французского офицера Николя де Николаи, проехавшего до Стамбула в 1551-м. В Турции «крылатых» всадников называли «дели».

По всей видимости, казаки, выступая на войну, использовали этот приём, с одной стороны, для маскировки (ввести противника в заблуждение), с другой — для устрашения. При атаке, особенно конной, конструкции из перьев издавали пугающий шум, в схватке не позволяли накинуть аркан. Облик «казаков-страшилищ» можно представить по современным историческим фильмам, где показаны крылатые польские гусары второй половины XVII века.

Следует также иметь в виду, что на Дону и его притоках в избытке селились дикие лебеди и гуси (серые и белые), а название реки Хопёр, по Далю, толкуется как «притон диких гусей». Логично предположить, что соперники казаков, видя их в бою, называли их по-своему — белый гусь. Через сто лет «крылья» за спиной всадника стали признаком доблести, благородства и особого статуса. «Крылатые воины» служили в конном эскорте царя Алексея Михайловича.

Внешний вид казаков мало изменился и в XVIII веке. Остались в прошлом экзотические и устаревшие предметы, но одежду «старинного покроя» и традиционное оружие казаки отстояли. В период всеобщего переодевания в «немецкое платье» власти побоялись подчинить казаков новым порядкам и высочайшее пожаловали их «кафтаном и бородой». С этого времени кафтан стал отличием и основой казачьей одежды. Его вместе с бешметом носили и на службе, и в быту.

Старинный бешмет представлял собой распашную рубашку длиной до колен, с прямыми цельными полами, с небольшим стоячим воротником и узкими рукавами. Он застёгивался на груди до талии на пуговицы или крючки. По вороту и борту мог обшиваться тесьмой или галуном. Кафтан известен как вид однобортной распашной одежды с «низким воротником, который не застёгивался на шее, а открытый шёл до половины груди, так что бешмет оставался открытым и видным; с половины груди у кафтана были застёжки или крючки». Рукава верхнего кафтана делались разрезными спереди от плеча до локтей, так что могли быть надеты на руки или откинуты и завязаны за спиной.

Парадный кафтан имел пышные рукава, по воротнику, борту и на прорезях под мышками обшивался галуном широким или узким, смотря по званию: широким — у старшин и узким — у младших чинов. Галун на кафтанах нашивался и сзади по швам — от талии до мышц или плеч. Кафтан подпоясывался цветным кушаком с золотистыми кистями.

В середине 1770-х годов правительство сделало попытку регламентировать традиционную одежду и установить казачьим формированиям цвета парадной одежды. При этом бешмет был назван полукафтаном, папаха — меховой шапкой. Одежду предполагалось шить из светло-синего, красного, малинового и коричневого сукна. На местах не последовали этому начинанию, некоторый отклик оно нашло только в среде казачьей старшины.

Основной тон в казачьей одежде задавали донцы. Побывавший на Дону в конце XVIII века иностранец И.Г. Георги отмечал преобладание синего цвета в верхней одежде казаков, при этом шаровары большей частью изготавливались из красного сукна. По его наблюдению, «шаровары у казаков походят на турецкие, только гораздо поуже, почти полушаровары. На голове носят шапки с круглыми, из овчинок, высокими околышами. По кафтану подпоясываются рядовые сабельным опоясьем или же поясом камлотовым и других материй, но старшины сверх опоясья сабельного имеют шёлковые персидские или польские поясы, сабли носят на полукафтанье. Полусапоги чёрного сафьяну или простой кожи, но у старшины часто — красные или жёлтые» («Донской народный костюм», Ростов-на-Дону, 1986, с. 34).

Как известно, казаки, отправляясь на войну, готовили «справу» сами и за свой счёт. Они одевали не парадный, а домашний кафтан или халат, бешмет или длинную рубашку с пуговицами; часто полы их заправлялись в шаровары, которые заворачивались в полусапоги. Оружие было своё — «дедовское» или трофейное: в необходимый комплект входили сабли или шашки, ружья или карабины, всегда — пики и пистолеты.

Обязательной и незаменимой вещью считалась высокая папаха, чуть расширенная книзу. Для войны папахи шились в основном из меха барана, реже — волка и медведя, так как эти меха смягчали удар сабли, благодаря своей специфике. Дополняли наряд разнообразные кушаки, выполнявшие и гигиенические функции (использовались как полотенце). В таком виде предстают казаки на зарисовках очевидцев — Г. Бонбри, Й. Вольца, X. Гейслера, К. Жернеля, Ф. Лежена, Л. Эльмера и других.

На полях сражений своим видом выделялись уральские казаки. Они предпочитали кафтану привычный им широкий халат. Он кроился с боковыми клиньями и шалевидным воротником, с широкими рукавами, позволявшими в холодную и ветреную погоду убирать вожжи вместе с кистями рук в рукав. Халат не имел застёжек и запахивался на правую или на левую сторону, что зависело от желания казака. Шился из шерстяных, часто пёстрого цвета, тканей; для летнего времени — из нанки и других лёгких материй. Были распространены халаты, сшитые из шкур мехом внутрь, а также изготовленные из конских шкур мехом наружу. Для подвязывания халата использовался длинный кушак.

Под халат надевали бешмет. У уральцев он кроился прямым спереди, с отрезной спинкой и пришивными клиньями сзади. По свидетельству старожилов XIX века, «часто он шился таким образом, что перёд бешмета был шёлковый, а спина и рукава из китайки или другой какой-либо недорогой материи». Шаровары были широкие, суконные или нанковые, шились удобными для верховой езды и заправлялись в мягкие азиатские сапоги. Иногда шаровары носились навыпуск.

Типы уральских казаков запечатлены иностранными художниками-совеменниками Т. Вебером, Ж. Пишоном, Р. Портером, К. Берне. На некоторых гравюрах бросается в глаза отсутствие у многих «уральцев» холодного оружия. Это соответствует утверждениям уральских старожилов, что первоначально сабли казаки не любили, считали их бесполезными и поэтому обзывали «темляками». Предметом особой заботы и гордости уральского казака была борода, которую называли «отечеством» и считали знаком принадлежности к казачьему роду. Примечательно, что все попытки властей «обрить» уральцев не имели успеха.

В 1801 году было принято решение ввести единую казачью форму одежды, предварительно испытав её на строевых казаках Донского казачьего войска. Власти пошли путём соединения кафтана и бешмета. В результате получился новый вид одежды — однобортный длинный чекмень. Попутно бешмет укоротили и переделали в куртку.
Первые форменные чекмени шились из тёмно-синего сукна, со стоячим воротником и застёжкой на крючки.

Воротники и пришивные обшлага по швам полагалось обшивать красным кантом. Куртка делалась короткой или удлинённой, но заправлялась в шаровары и пристёгивалась к ним с внутренней стороны на пуговицы. Место соединения надёжно скреплялось широким цветным кушаком. Прежние шаровары с мотнёй немного сузили и боковые швы закрыли широкими цветными лампасами, с этих пор ставшими официальным отличием степовых казаков.

В качестве головного убора ввели меховой кивер — высокую шапку из чёрных смушек с висячим верхом из красного сукна. Новшеством также стали погоны у казаков, витые жгуты (затем — эполеты), шарфы-пояса и шпоры у казачьих офицеров. Позднее эту форму одежды с некоторыми особенностями распространили на другие казачьи войска (Краснов П.Н. «Картины былого Тихого Дона», Волгоград, 1994).

В ходе военных кампаний казаки усовершенствовали свой костюм. Большинство нижних чинов стали носить произвольные суконные фуражки, а на шапках — чёрные чехлы. Широкие и свободные шаровары приспособили для того, чтобы в них можно было заправлять всю куртку. Верх их настолько удлинили, что порой он доходил до середины груди, дополнительно утепляя её после тугого стягивания кушаком. Такие шаровары защищали казака от ветра и переохлаждения. Для прочности их наиболее трущиеся части нередко обшивали кусками кожи.

В холодное время года поверх одежды одевали бурки, полушубки, позднее — шинели. Бурка в походе считалась незаменимой. Она защищала от дождя, снега, холода, жары, ветра. На привале служила подстилкой и одеялом одновременно. Наброшенная на колья, играла роль заслона или палатки. Надетая на плечи, маскировала оружие и спасала его от сырости. Большой популярностью пользовался балахон — валенный из овечьей или верблюжьей шерсти плащ с капюшоном. По нему скатывалась вода, в сильные морозы он не лопался, как кожаные вещи.

Колоритные образы казаков мы видим на зарисовках с натуры, выполненных художниками К. Вагнером, X. Гейслером, И.А. Клейном, С. Кристофором и другими. Содержащаяся в их работах информация об одежде, вооружении и снаряжении, особенностях их ношения и применения позволяет скорректировать сложившиеся представления о казаках в период войн с Наполеоном. Всё своё имущество донец везёт с собой. Оно уложено в походные сумы и приторочено с обоих боков лошади. Вещи укрыты синим суконным чепраком с красной обшивкой. Сверху закреплена кожаная подушка, на которой сидит всадник.

В таком виде казаки возвращались победителями домой. Овеянные славой чекмень и шаровары с лампасами прижились на Дону, их стали носить не только на службе, но и донашивать дома. Таким образом, казак всегда был одет по форме и готов в любое время выступить в поход.

Казаки обладали способностями быстро приспосабливаться к условиям местности, где приходилось воевать. Это помогло им успешно выдержать испытания, выпавшие на их долю на Северном Кавказе. Первоначально донские полки, оказавшись на Кавказской линии, показывали себя не с лучшей стороны. В условиях предгорий и лесных трущоб пики-дончихи в неумелых руках превращались в бесполезную и обременительную вещь. «Камыш идёт!» — насмешливо кричали старые опытные бойцы, завидев сотню донцов с поднятыми вверх пиками.

Положение изменилось, когда полками стал командовать родовой казак, блестящий офицер Яков Петрович Бакланов. Он обучил казаков владению пикой и шашкой, значительно улучшил содержание строевых коней. Форменные чекмени отправил на хранение в походные сундучки, а казаков заставил добывать в бою и носить одежду поверженного противника. Особо ценились кавказские шашки, кинжалы и лёгкие винтовки. Сам Бакланов виртуозно владел всеми видами оружия, мог ударом шашки развалить всадника от шеи до седла. Он одевал летом красный бешмет и трофейное оружие, зимой «наряжался в бурку, или овчинный тулуп и мохнатую шапку…» («Записки М.Я. Ольшевского. Кавказ с 1841 по 1866 г.//Русская старина», № 1, 1894, с. 141).

Донские казаки, вернувшиеся с Кавказской войны, дополнили домашний гардероб черкеской, кавказским бешметом и наборным ремешком, которые долго сохраняли популярность. Особым явлением на Кавказе стали казаки, поселённые на линии. В течение длительного времени регулярно высылаемые сюда с юга России, они постепенно врастали в «кавказский мир», примеряли на себя местную одежду, овладевали оружием, усваивали живость и удаль своего противника. Находясь во враждебном окружении, линеец служил на пределе физических возможностей, всегда был вооружён и готов к бою. По мнению историка Ф. А. Щербины, «основные приёмы партизанской войны, одежду, кавалерийскую выправку, даже характер вооружения — всё это линеец перенял у горца. Одним словом, линеец был тот же черкес, но только русской национальности» (Фелицын Е.Д., Щербина Ф.А. «Кубанское казачье войско. 1696-1888 г.», Краснодар, 1996, с. 194).

Приспосабливаться к умелому противнику пришлось и потомкам запорожских казаков — черноморцам. Они сменили форменные мундиры на трофейные черкески, одели кавказские папахи, поменяли обувь. В целях безопасности сняли с одежды погоны и отпустили бороды по местному фасону. Представление о военных буднях казаков дают акварели и зарисовки с натуры художников Г.Г. Гагарина, Ф.Ф. Горшельта, В.Ф. Тимма и других.

С разделением казачьих войск на кавказские и степовые отличительной особенностью первых на долгие годы стала форменная одежда, в основу которой была положена легендарная черкеска. Эта практичная и приспособленная для войны одежда нашла применение даже за Уралом, в Оренбургском казачьем войске. После зимней Хивинской экспедиции генерала Перовского (1839-1840), сопровождавшейся огромными потерями из-за некачественного регламентированного обмундирования, оренбургские казаки озаботились своей экипировкой для дальних походов в восточную степь.

С началом военных действий в Средней Азии войсковое начальство негласно разрешило оренбуржцам, участвовавшим в восточных военных экспедициях, носить одежду, более подходящую для климата с резким перепадом температур. Об этом было принято не распространяться, и только в 1930-х годах казаки, эмигрировавшие в Китай, опубликовали эту информацию. Один комплект одежды у казаков составляли: фуражка с козырьком в белом чехле (с 1869 года с назатыльником), длинная светло-синяя рубаха со стоячим воротником и съёмными светло-синими погонами, полотняная черкеска без напатронников, шаровары тёмно-зелёного сукна без лампасов (позднее, кожаные красные штаны (чембары), сапоги с длинными голенищами.

Офицерская форма отличалась от формы нижних чинов съёмными погонами соответственно чину и напатронниками на белых черкесках, в которые вставлялись по десять газырей с каждой стороны. В холодное и зимнее время разрешалось носить всё, что позволяло чувствовать себя комфортно.

Казаки, служившие в жарких районах, всегда брали с собой комплект облегчённой одежды. Она никем не регламентировалась и отличалась разнообразием: холщовые рубахи и шаровары, шёлковые бешметы, полотняные укороченные чекмени, кожаные штаны. Изучив опыт ношения такой одежды, правительство в 1862 году ввело в регулярных частях гимнастические рубахи, которые затем составили основу летней формы одежды частей Туркестанского военного округа. В 1867-м было официально разрешено казакам носить летом в местности с жарким климатом облегчённую одежду. Этим сразу воспользовались в Астраханском казачьем войске, посылавшем наряды в район Аму-Дарьи.

Свою летнюю одежду разработали и сибирские казаки. Они взяли за основу установленную в 1869 году для частей Туркестанского военного округа белую гимнастёрку, но доработали её по своему вкусу. Получилась удобная и оригинальная одежда, которая сегодня известна как «ермаковка». Приверженность традиционной одежде постоянно демонстрировали уральцы. Известно, что регламентированная форма одежды была введена в Уральском войске значительно позже, чем в других казачьих войсках. В середине 1880-х годов наказной атаман Уральского казачьего войска генерал Н.Н. Шипов, оценив качество повседневной одежды уральцев (халата), предлагал ввести его в «состав форменной одежды, имея в виду то, что халат может заменить казаку китель, как вещь красивая, лёгкая, не маркая и постройка её делается домашними средствами» («Заметки о народном быте и одежде уральских казаков», 1896, с. 15).

В 1889 году эта инициатива была одобрена властями, и уральским казакам был установлен новый мундир, созданный на основе почитаемого ими халата. Мундир был длинным, на 14 сантиметров ниже колен, со стоячим воротником с выпушкой, с тремя карманами (один накладной на груди и два прорезных с боков), подкладкой произвольного цвета, шился он из синего сукна с таким расчётом, чтобы можно было надеть под него тёплую одежду или полушубок, для чего существовал второй ряд крючков.

Новый мундир стали называть татаркой. К нему полагались красные кожаные шаровары (чембары), которые носили все чины независимо от места нахождения полков и времени года. Одновременно уральским казакам разрешили носить папахи из местной длинношёрстной овчины с суконным колпаком малинового цвета.

Такую же форму, но темно-зелёного цвета с жёлтым (прикладным) сукном и без чембар получили нижние чины Забайкальского, Амурского и Уссурийского казачьих войск. В 1891 году татарки были установлены и для офицеров, но с небольшими изменениями, которые касались также уральцев: у генералов воротник прямой, со скошенными концами застёгивался на крючки спереди, у остальных офицеров концы воротника были закруглёнными, у штаб- и обер-офицеров нашивались петлицы: одна серебряная на воротнике и две галунные на обшлагах. Новым в казачьей форме стали чекмени-татарки, отличавшиеся от мундиров отсутствием галунов и петлиц и закруглёнными воротниками на генеральских чекменях. Эта удобная и практичная одежда, которая пришлась по душе казакам, вскоре была положена в основу нового казачьего обмундирования всех степовых казачьих войск и просуществовала до 1909 года.

В Забайкалье и на Дальнем Востоке, где суровый климат, для зимних походов использовался дополнительный комплект одежды. Казак надевал на тёплое нижнее бельё форменный мундир и утеплённые шаровары с лампасами. Поверх мундира — ватную куртку и овчинный короткий полушубок с погонами и форменными пуговицами. Ноги защищали волчьи чулки, на которые натягивались козьи унты. На руки надевались пуховые перчатки, а поверх них большие меховые рукавицы мехом внутрь.

Голову утепляли вязаной шерстяной шапочкой, прикрывавшей шею, и сверху — традиционной папахой с длинным мехом. Поверх всего набрасывался башлык, обмотанный вокруг шеи. В седельной подушке возили смену белья, погоны, кушак, тёплые чулки и форменные сапоги.

В начале XX века после неудач в Русско-японской войне власти пошли по пути унификации всей походной одежды. В результате казаки в защитных фуражках, гимнастёрках, мундирах и однообразных шинелях мало чем отличались от солдат регулярных частей. Это сходство ещё больше усилилось после 1915 года, когда разрешили заготовлять и поставлять в казачьи части пехотные рубахи и штаны, серые папахи.

Но когда на фронте выдавались минуты затишья или части выводились в ближний тыл, казаки доставали из сундучков и одевали цветные фуражки и погоны, незаношенные шаровары с лампасами, «родные» гимнастёрки и мундиры (к примеру, ермаковки), пошитые с местными особенностями и согласно традициям. Эта походная, а по сути — глубоко народная одежда напоминала о доме, выделяла казака среди других воинов и красноречиво свидетельствовала о принадлежности к древнему «казачьему роду»…

Из статьи О. Агафонова «Калейдоскоп походной амуниции», журнал «Родина», №1 2011 г., с. 66-71.