«Кому из русских, даже не бывших в Москве, неизвестно название Сухаревой башни?» — так начинает рассказ о ней автор одного из самых интересных московских путеводителей прошлого века Кондратьев И.К. И действительно, Сухарева башня была известна всей России — как и Кремль с его Иваном Великим и соборами, как Красная площадь с Василием Блаженным, Сухарева башня стала символом стольного града. Нигде, ни в одном русском городе не было ничего ей подобного — это было уникальное сооружение.

Сухарева башня много раз упоминалась писавшими о Москве. В своем юношеском сочинении Лермонтов М.Ю. описывал ее: «На крутой горе, усыпанной низкими домиками, среди коих изредка лишь проглядывает широкая белая стена какого-нибудь боярского дома, возвышается четвероугольная, сизая, фантастическая громада — Сухарева башня. Она гордо взирает на окрестности, будто знает, что имя Петра начертано на ее мшистом челе!»

Поэт Дмитриев М.А. посвятил ей стихотворение:
Что за чудная, право — эта зеленая башня!
Высока и тонка; а под ней, как подножье, огромный Дом
В три жилья, и примкнулось к нему на откосе, под крышей,
Длинное сбоку крыльцо, как у птицы крыло на отлете.
Кажется, им сейчас и взмахнет! — Да нет, тяжеленька!

Первоначально здесь, у конца улицы Сретенки, находилась деревянная Сретенская башня, построенная в 1591-1592 гг., бывшая частью последней, четвертой московской крепости — так называемого Скородома, или Деревянного города. Крепость сгорела в 1611 г., и вместо нее в конце 1630-х гг. насыпали земляной вал, на котором в 1659 г. устроили деревянную ограду с проездными башнями в ней. В 1692 -1695 гг. Петр I вместо деревянной башни при выезде с Сретенки на Троицкую дорогу построил каменные двухэтажные палаты со сквозным проездом под ними и трехярусной башней (в качестве автора без особых к тому доказательств упоминается живописец Михаил Чоглоков).

По давней традиции это строительство связывалось с переходом на сторону Петра стрелецкого полка под командованием Лаврентия Сухарева во время борьбы за власть с царевной Софьей. Петр якобы выстроил башню с палатами в благодарность за столь своевременную помощь стрелецкого полковника и назвал ее именем Сухарева. Но отвлекаясь от совершенно неслыханного способа выражения царем благодарности одному из своих подданных — строить башню в городе, надо сказать, что никаких документальных свидетельств, подтверждающих этот рассказ, не обнаруживается.

Башня в народе получила название Сухаревой только лишь потому что она стояла в той местности, которая называлась Сухарево — по фамилии того же Лаврентия Сухарева, главы стрелецкого полка, расквартированного у ворот крепости: в Москве ведь многие местности назывались по фамилиям командиров стрелецких полков — Пыжи (Пыжов), Зубово (Зубов) Левшино (Левшин).

В надписи на двух досках, помещенных на стенах башни, не упоминалось о какой-то особой благодарности Сухареву. На одной доске было написано: «Повелением благочестивейших тишайших, самодержавнейших государей, царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича всея великия и малыя и белыя России самодержцев, по Стрелецкому приказу, при сиденье в том приказе Ивана Борисовича Троекурова», и на второй продолжение: «Построены во втором Стрелецком полку по Земляному городу Сретенские ворота, а над теми вороты палаты и шатер с часами, а подле ворот по обе стороны караульныя малыя палаты, да Казенный анбар, а позадь ворот к новой Мещанской слободе часовня с кельями к Николаевскому монастырю, что на Перерве, а начато то строение строить в лето 7200, а совершено 7203, а в то время будущего у того полку стольника и полковника Лаврентья Панкратьева сына Сухарева».

После возвращения из поездки за границу Петр I приказал надстроить на палатах еще один этаж, а на башне еще два яруса, и Сухарева башня стала похожа на те ратуши, которые царь видел в Западной Европе. Это строительство началось в 1698 г. и закончилось в 1701 г. Новое сооружение стало самым крупным светским зданием в России.

В обширных помещениях башни Петр I разместил математическую и навигацкую школу, в которой преподавали выписанные им из Европы иностранные учителя, а также наш Леонтий Магницкий, автор первого русского учебника арифметики. Школа находилась в Сухаревой башне до 1715 г., когда сюда перевели из Кремля Адмиралтейскую контору, просуществовавшую здесь до 1806 г.

При Петре в башне помещалась астрономическая обсерватория, которой заведывал шотландец Фарварсон, здесь хранились часы, научные инструменты, немалая библиотека. В нижнем этаже находился большой медный глобус, привезенный еще отцу Петра царю Алексею Михайловичу из Голландии. Все эти вещи, очевидно, и послужили распространению множества легенд о  башне: здесь якобы замурованными в стены хранились «черные» волшебные книги, в башне сидел чародей Брюс, занимаясь колдовством… И даже двуглавый орел, украшавший шпиль башни, тоже участвовал в народных рассказах: видели, как перед войной 1812 г. в стрелах у его лап запутался ястреб: в этом видели явное предзнаменование гибели Наполеона от русского орла.

В последующие годы по-разному использовалась Сухарева башня: там были склады, жили солдаты, а в XIX в., пользуясь необыкновенной крепостью кладки, в башне устроили два резервуара — на 6 и 7 тыс. ведер — мытищинского водопровода. Достойное употребление ей придумали в советское время: там поместили музей. В 1925 г. башню отремонтировали, приспособили под музейные нужды, и в самом начале 1926 г. открыли Московский коммунальный музей — официальное открытие состоялось 3 января, а посетителей начали пускать 6 января.

Гиляровский В.А., посетивший новый музей, оставил такое стихотворное приветствие:

Вода ключевая
Отсюда поила
Московский народ,
Отныне живая
Знания сила
Отсюда польет.

Вдохновитель всего предприятия, историк Москвы Петр Васильевич Сытин вложил всю душу в новый музей. Он предполагал развернуть там большие экспозиции, устраивать лекции, хотел устроить вокруг башни уголок московской истории — поставить различной формы фонари, положить разного типа мостовые, на башне оборудовать наблюдательную вышку — ведь высота Сухаревой башни превышала 60 метров да еще стояла она на высоком московском холме. Ничего этого сделать не удалось, сначала Сытина П.В. уволили из музея, а потом… потом Сухареву башню снесли.

Тот же Гиляровский с негодованием писал о разрушении Сухаревой башни в письме к дочери: «Ее ломают. Первым делом с нее сняли часы и воспользуются ими для какой-нибудь другой башни, а потом обломали крыльцо, свалили шпиль, разобрали по кирпичам верхние этажи и не сегодня-завтра доломают ее стройную розовую фигуру. Все еще розовую, как она была! Вчера был солнечный вечер, яркий закат со стороны Триумфальных ворот золотил Садовую снизу и рассыпался в умирающих останках заревом.

Жуткое что-то! Багровая, красная,
Солнца закатным лучом освещенная,
В груду развалин живых превращенная.
Все еще вижу ее я вчерашнюю –
Гордой красавицей, розовой башнею…»

По мнению коммунистов, Сухарева башня мешала уличному движению. Архитекторы, инженеры предложили схемы движения в обход башни, но хозяева России не хотели ничего слушать — дело было не в каких-то там схемах, а в нечто большем: в желании уничтожить прошлое русского народа.

Недавно опубликовали переписку Сталина и его подручных по поводу сноса башни. Вот выдержка из письма Грабаря И.Э., Жолтовского И.В. и других, посланного в августе 1933 г. Сталину: «Газетное известие о сломке Сухаревой башни заставляет нас, пока еще не поздно, сигнализировать Вам об ошибочности принятого решения… Сломка башни нецелесообразна по существу, ибо, если цель ее — урегулирование уличного движения, то тот же результат с одинаковым успехом может быть достигнут иными путями… Группа архитекторов берется в течение одного месяца разработать проект реорганизации Сухаревой площади, с идеальным разрешением графика движения… Сухарева башня есть неувядаемый образец великого строительного искусства, известный всему миру и всюду одинаково высоко ценимый… Пока еще не поздно, мы убедительно просим приостановить бесцельную сломку башни, недостойную наших славных дней построения социализма и бесклассового общества, и пересмотреть постановление, если таковое существует».

В ответ 18 сентября 1933 г. Сталин собственноручно пишет Кагановичу: «Мы (это он сам и Ворошилов) изучили вопрос о Сухаревой башне и пришли к тому, что ее надо обязательно снести. Предлагаем снести Сухареву башню и расширить движение. Архитектора, возражающие против сноса — слепы и бесперспективны».

Подручный Сталина Каганович, выступая в эти дни на собрании коммунистов-архитекторов, угрожающе заявил: «В архитектуре у нас продолжается ожесточенная классовая борьба… Пример можно взять хотя бы из фактов последних дней — протест группы старых архитекторов против слома Сухаревской башни. Я не вхожу в существо этих аргументов, возможно, Сухаревскую башню мы и оставим (!), но ведь характерно, что не обходится дело ни с одной завалящей церквушкой, чтобы не был написан протест по этому поводу. Ясно, что эти протесты вызваны не заботой об охране памятников старины, а политическими мотивами — в попытках обвинить советскую власть в вандализме».

Представители творческой интеллигенции – Щусев А.В., Юон К.Ф., Эфрос A.M. и другие — все же не успокаиваются. 17 апреля 1934 г. они опять отправляют Сталину послание: «С волнением и горечью обращаемся к Вам…», — и опять они приводят неопровержимые доводы в пользу сохранения Сухаревой башни. В ответ же за подписью Сталина: «Решение о разрушении Сухаревой башни было принято в свое время Правительством. Лично считаю это решение правильным, полагая, что советские люди сумеют создать более величественные и достопамятные образцы архитектурного творчества, чем Сухарева башня…» Вот так: именно «советские люди» создадут (конечно, под руководством самого Сталина) нечто более достопамятное…

Что бы там ни писали ученые, Сухарева башня была обречена. Сломка ее шла полным ходом. Вот восстановленная по газетным сообщениям хронология варварства. 19 апреля 1934 г.: «Верхние шесть метров Сухаревой башни уже разобраны. Закончена также разборка главной гранитной лестницы. 60-пудовый шпиль башни спущен на землю. Самая ответственная часть работы, таким образом, закончена… Вчера закончена съемка часов с башни». 29 апреля: «Вчера закончился разбор призмы (верхней части) Сухаревой башни. Приступлено к сносу основного здания…»

24 мая: «Разборка Сухаревой башни заканчивается… Общий план работ выполнен более чем на 80 процентов. Нижний этаж будет разобран в течение ближайших 5-6 дней. Все строительные материалы предоставлены гордоротделу для использования при замощении улиц». 12 июня: «В ночь на 11 июня закончились работы по сносу Сухаревой башни. Разобрано свыше 16 тыс. кубометров стройматериалов. Образцы работы показали лучшие ударники Мосразбора тт. Ульбашев, Латыпов, Себерзьянов, Барбарошин. Они будут премированы».

Из книги Романюк С.К. «Москва. Утраты», М.: ПТО «Центр», 1992, с. 223-228.