Первое из крупных московских восстаний произошло в 1648 г. В течение нескольких десятилетий после освобождения Москвы в 1612 г. с посадских людей, помимо текущих налогов — ямских, стрелецких денег и т. д., собирались чрезвычайные экстренные поборы — «пятая деньга», «десятая деньга». Эти налоги отражались на положении посада, прежде всего его низших и средних слоев.

Посадские люди выступали, с одной стороны, против бояр и духовенства — владельцев беломестных дворов и слобод с закладчиками; с другой — против верхушки в собственном сословии.

Посадские люди не раз заявляли правительству о своих тяготах. Так, на земском соборе 1642 г. их представители говорили царю Михаилу Федоровичу: «А мы, сироты твои, черных сотен и слобод сотские и старостишка и все тяглые людишка ныне грехом своим оскудели и обнищали от великих пожаров и от пятинных денег… от подвод… и от твоих государевых великих податей и от многих целовальничь служеб, которые мы, сироты, в твоих государевых в разных службах на Москве служим с гостьми и опричь гостей».

Посадских людей поддерживали служилые «по прибору» — стрельцы и др. Они были недовольны задержками в выплате жалованья и т. д. Недовольство охватило также широкие слои мелкого и среднего дворянства, но их требования носили иной характер. Посадские низы выступали против гнета властей, феодалов и посадской верхушки. Дворяне же требовали в первую очередь окончательного закрепощения крестьян. После отмены в 1581 г. юрьева дня они добивались того, чтобы беглых крестьян можно было сыскивать и возвращать владельцам бессрочно.

А между тем в конце XVI и первой половине XVII в. действовали законы, согласно которым разрешался сыск беглых крестьян, бежавших за 5, 10 или 15 лет до подачи феодалом жалобы. Крестьян, бежавших от помещиков до этого срока, сыскивать и возвращать не разрешалось. Бессрочный сыск давал бы дворянам гораздо больше возможностей в борьбе за рабочие руки. Кроме того, они с завистью и ненавистью смотрели на богатых московских бояр.

Последние, во-первых, имели больше возможностей для сманивания крестьян у дворян, не обладавших особыми богатством, силой и влиянием. Во-вторых, бояре служили при царском дворе и пользовались этим для своей выгоды. Поэтому в борьбе с крупными боярами и духовенством дворяне на известном этапе смыкались с посадскими, вернее, с их богатой верхушкой.

Среди московского боярства наметились враждебные друг другу группировки. После смерти царя Михаила Федоровича и воцарения его сына Алексея Михайловича произошла перестановка сил при дворе. От правительственных дел были оттеснены Стрешневы — родственники покойного монарха по жене Евдокии Лукьяновне Стрешневой, бояре Никита Иванович Романов — дядя Алексея Михайловича, князь Яков Куденетович Черкасский — троюродный брат царя и другие.

Главой правительства стал боярин Борис Иванович Морозов — дядька (воспитатель) молодого царя Алексея Михайловича. Это был властный, энергичный человек. Он быстро выдвинулся благодаря своей энергии, жизненному опыту, искушенности в интригах. Его заветной целью были власть и золото. По словам современника, жадность к деньгам у него была так сильна, «как обыкновенно жажда пить». Он женил Алексея Михайловича на Милославской М.И., а сам вступил в брак с ее сестрой. Их тесть Милославский И.Д. из алексинских дворян сразу стал боярином. С ним выдвинулись родичи. Алексей Михайлович души не чаял в свояке — боярине Морозове — и впоследствии не раз доказывал свою крайнюю к нему приязнь и любовь.

Морозов непосредственно руководил рядом приказов (Большая казна и Новая четверть, ведавшие сбором налогов, Стрелецкий и Иноземский). Другие приказы возглавлялись родственниками и ставленниками Морозова и Милославского. Во главе Пушкарского приказа стоял шурин Морозова – Траханиотов П.Т. Другой его родственник — Плещеев Л.С. возглавлял Земский приказ, ведавший посадским населением и полицейскими функциями в Москве. Иностранцы называли этот приказ ратушей.

Вся эта правительственная верхушка, получив власть, использовала ее для самого беззастенчивого обогащения и наглых вымогательств с населения. Взяточничество, насилие, «московская волокита» приняли ужасающие размеры. Морозов быстро сделался богатейшим человеком в стране. Он грубо и беспощадно добивался своих целей. О Плещееве голштинский посол Адам Олеарий писал, что он в Москве «обирал простонародье и драл с него паче всякой меры; подарками нельзя было насытить его». Широко использовались ложные доносы на богатых горожан.

Власти арестовывали их и пытали в застенках. Затем им «помогали» советом, но освобождение стоило больших денег. Морозов и Траханиотов задерживали выплату жалованья стрельцам, пушкарям и другим служилым людям «по прибору».

Особое возмущение народа вызвало введение соляного налога. 7 февраля 1646 г. было объявлено, что вместо прямых налогов — ямских и стрелецких денег — вводится повышенный налог с соли. С каждого пуда соли взимался налог в 2 гривны. На московском рынке пуд соли стоил 18 копеек, т. е. в два с лишним раза дешевле. Инициаторы реформы, в первую очередь Морозов Б.И. и дьяк Назарий Чистой, утверждали, что «та соляная пошлина всем будет ровна».

Однако новый налог ударил прежде всего по неимущим слоям. Они почти перестали покупать дорогую соль, которая стала доступна только богачам. Кроме того, резко сократилась продажа дешевой соленой рыбы — одного из основных продуктов питания бедняков. Ее перестали солить в местах лова и доставлять в города. В результате казна не только не получила большую прибыль, на что рассчитывало правительство, но совсем опустела из-за падения доходов от поступления налогов.

Результатом соляной реформы было массовое недовольство населения. Менее чем через два года, в декабре 1647 г., ее отменили. Но для того чтобы пополнить казну, в 1648 г. объявили сбор отмененных ранее ямских и стрелецких денег не только за этот год, но и за 1647 и 1646 гг., т. е. за три года сразу. Одновременно правительство потребовало уплатить недоимки по другим налогам. Начались массовые правежи, истязания, насилия и вымогательства воевод и приказных людей. Обнищавшие люди из разоренных городов и уездов «брели розно» на Дон и в южные уезды, на Урал и в Сибирь.

Кроме того, в 1647 г. случился низкий урожай, цены на рынке на продукты повысились. Они поднялись еще выше, когда весной 1648 г. в Москву приехало большое число провинциальных дворян со своими слугами. Их собрали из-за тревожных известий о движении крымских татар на южные окраины страны.

Усиливалось народное недовольство. Вспыхнули восстания в провинции: в Ельце, Тотьме, Томске и др. Самым крупным было восстание в Москве в 1648 г. А. Олеарий сообщал, что «из-за этих больших тягот и невыносимых притеснений простой народ стал выражать недовольство. Утром и вечером у церквей происходили сборища, причем совещались, как быть с этой невзгодою». Участники этих «сборищ» решили обратиться с челобитной о своих невзгодах и с требованиями непосредственно к царю, минуя бояр и приказных людей.

Требования, изложенные в челобитной, сводились к прекращению злоупотреблений, беззаконий, взяточничества, волокиты, насилий и грабежей, удалению и наказанию Плещеева, упорядочению всей системы управления. Челобитная составлена от имени московского и провинциального дворянства, «гостей и торговых людей» всяких чинов, т. е., по существу, от дворян и верхов посада. Но в ней идет речь о притеснениях, которым подвергались широкие массы народа.

1 июня 1648 г. царь с царицей Марией Ильиничной возвращался с богомолья из Троице-Сергиева монастыря. С ним ехало много бояр и других придворных. Кортеж сопровождала сильная охрана из стрельцов. Алексея Михайловича по старому обычаю встречала по улицам и площадям, расположенным по пути царского поезда, большая толпа с хлебом и солью. От толпы отделилась группа людей и пыталась подать Алексею Михайловичу челобитную с жалобами на «неправду и насилие».

Но царь и царица не приняли челобитную, а охрана разогнала плетьми челобитчиков и всю толпу. Тогда в придворную свиту и охрану полетели камни и палки. Наиболее упорные и настойчивые последовали за царским поездом в Кремль, но здесь их быстро схватили. Они оказались в заточении в одной из кремлевских башен.
На следующий день, 2 июня, события приняли более грозный характер. Царь отправился с крестным ходом в Сретенский монастырь. К нему опять подбежали челобитчики из посадских жителей и служилых людей. Они снова били челом «во всяких налогах и разоренье», в частности на Плещеева Л.С. В толпе криками требовали его выдачи для расправы, а также освобождения лиц, арестованных 1 июня.

Окружавшие царя бояре и приказные люди противодействовали челобитчикам. Один русский современник событий Собакин Г.Н. сообщал, в частности, что боярин Морозов Б.И. и окольничий Траханиотов П.Т. стали его защищать. В толпе поднялся «шум и мятеж». Вслед за царем многотысячная толпа вошла в Кремль. Морозов Б.И. приказал стрелецким полкам встать в ружье, но они, за исключением Стремянного, отказались повиноваться и присоединились к восставшим; они заявили, по словам одного иностранца, что «протянут руку помощи» восставшим.

Царь выслал для переговоров боярина князя Темкина-Ростовского М.М., окольничего Пушкина Б.И. и думного дьяка М. Волошенинова, которые передали восставшим, что царь выражает свое большое неудовольствие: они-де бьют ему челом «шумно и с большим невежеством». Алексей Михайлович пытался — «указал было» отдать приказ стрельцам об аресте челобитчиков, но сил Стремянного полка было явно недостаточно. Стрельцы вместе с восставшими «обесчестили» царских посланцев — «платье на них ободрали». Боярин и его помощники с разорванной одеждой едва спаслись бегством в царские палаты.

Восставшие на кремлевской площади у царского дворца и у соборов «шумели» и настойчиво требовали «жестоким челобитьем» выдачи Морозова, Плещеева и Траханиотова. К ним вышел на крыльцо сам Алексей Михайлович, за ним несли «образ», т. е. икону. Царь уговаривал восставших, «чтоб им от шуму перестать». С трудом ему удалось добиться отсрочки до следующего дня. Арестованных тотчас же выпустили.

Восставшие начали громить дома ненавистных лиц. 2 и 3 июня они разрушили дворы нескольких десятков бояр, дворян, дьяков и богатых гостей: Морозова Б.И. (его дом располагался в Кремле), Морозова Г.И., князей Одоевского, Темкина-Ростовского, Львова, окольничих Траханиотова, Пушкиных, дьяка Назария Чистого, гостя Шорина и многих других. Назария Чистого убили на его дворе. Дьяка нашли на чердаке под банными вениками и выволокли на улицу; толпа восставших растерзала его; тело бросили в навозную кучу. Во время разгрома двора Морозова Б.И. восставшие не расхищали его имущество, награбленное у народа, а уничтожали его с криками: «То наша кровь!» Бояре и другие правители в это время тряслись от страха в кремлевских покоях.

3 июня в Москве вспыхнул пожар. В городе сгорело несколько тысяч домов; деревянные строения пылали, как факелы; погибло много людей. Стало известно, что причиной пожара явились преднамеренные поджоги — слуги Морозова по его наущению подожгли город в нескольких местах, чтобы отвлечь внимание восставших. Возмущенный и разъяренный народ бушевал на Красной площади. Восставшие требовали показать Морозова и его присных. Они буквально осаждали царские палаты в Кремле «большим собранием». Прямо угрожали царю: если он не велит выдать народу «изменников» Морозова, Траханиотова и Плещеева, то начнётся большая расправа, и прольётся много крови.

Царь снова выслал для переговоров большую группу бояр и дьяков, до 15 человек. Среди них были противники Морозова — бояре Романов Н.И. и князь Черкасский Я.К. Но повстанцы потребовали немедленной выдачи Плещеева. Алексей Михайлович созвал совещание бояр и всех других думных людей. На нем решили Плещеева «народу выдать головою», чтобы как-то успокоить восставших. Плещеева вывели к народу, и повстанцы убили его.

После расправы с Плещеевым восставшие потребовали Морозова и Траханиотова. Царь выслал к ним на Лобное место патриарха и бояр; по некоторым известиям, выходил туда и сам. Уговаривали повстанцев, «чтобы миром утолилися», т. е. прекратили восстание. Обещали сослать в ссылку Морозова и Траханиотова. Царь клялся восставшим выполнить это обещание, прикладываясь к иконе. Восставшие поверили и успокоились, но ненадолго. Ненависть к временщикам после окончания пожаров в столице прорвалась с новой силой. 4 июня восставшие возобновили свои требования.

Между тем Морозов и Траханиотов спасались бегством из Москвы. Под давлением повстанцев царь послал вдогонку за Траханиотовым окольничего Пожарского С.Р. с сотней стрельцов. Они нашли беглеца уже у Троице-Сергиева монастыря и привезли обратно в столицу связанным в телеге. По указу Алексея Михайловича его поместили в кремлевских палатах. Но вскоре Траханиотова тоже пришлось выдать народу. Его казнили на Красной площади на Лобном месте 5 июня. Восстание продолжалось. Морозов прятался в царских хоромах. Его жизнь висела на волоске.

Алексей Михайлович лично просил со слезами на глазах пощадить жизнь своего дядьки и обещал отстранить его от дел и выслать из Москвы. 12 июня под сильной охраной Морозова отправили из Москвы в Кирилло-Белозерский монастырь.

Правительство принимало спешные меры, чтобы сбить пламя восстания. Стрельцам выдавали деньги, каждому по 8 рублей — столько, сколько у них было удержано. За ними всячески ухаживали — поили медом и вином и т. д. В результате стрельцы, добившись удовлетворения своих требований, начали отходить от движения. А позднее — 27 июня — они подавили выступление холопов, потребовавших свободы. Шесть холопов казнили, 72 бросили в тюремные застенки.

Ещё 10 июня царь созвал совещание из представителей дворянства и верхов посада. На нем правительство обещало удовлетворить ряд требований, выдвинутых в ходе восстания. Для этого решили созвать земский собор. Произвели срочные перемены среди правящих лиц. На должности Морозова, его родственников и клевретов (приспешников) назначили их противников. Приказы, которыми раньше управлял всесильный временщик, перешли в ведение Черкасского Я.К., на место Траханиотова сел князь Пронский М.П., Плещеева заменил Волынский М.П. Председательствовать в Боярской думе стал боярин Романов Н.И.

Новое правительство в день высылки Морозова из Москвы отменило правеж недоимок. Удовлетворялись отдельные челобитья служилых людей, им выдавалось жалованье. Земельные владения убитых во время восстания и опальных людей раздавались дворянам в поместья. Правительство пошло на ряд уступок и вынуждено было приступить к реформам.

Настойчивое требование дворян об отмене «урочных лет» при сыске беглых крепостных крестьян было полностью удовлетворено Соборным уложением, утвержденным в январе 1649 г. земским собором. Отныне всех беглых крестьян сыскивали бессрочно по всей стране и возвращали господам. Важно отметить, что это решение явилось результатом требования представителей дворян, к которому посадские выборные не присоединились.

Удовлетворив требования дворян и верхушки посада, правительство сумело овладеть положением. Господство феодалов, самодержавной царской власти в результате принятия Соборного уложения 1649 г. сильно укрепилось. Новый кодекс законов России окончательно придал крепостному праву те жестокие и уродливые формы, которые стали характерными для России в течение более чем двух столетий и оказали большое влияние на всю жизнь страны, ее политический строй и общественные отношения.

Царь Алексей Михайлович в августе 1648 г. ездил для встречи со своим воспитателем в Троице-Сергиев монастырь. Затем стрельцы, задобренные подарками, подали челобитную о возвращении Морозова из ссылки. Противодействие дворян также было предупреждено денежными выдачами. 26 октября царский дядька был уже в Москве.

Снова началась борьба за власть между боярскими группировками. Она окончилась полной победой партии Морозова и отстранением от власти его политических противников. В частности, Черкасского заменил тесть царя и Морозова боярин Милославский И.Д., на которого впоследствии обрушился народный гнев во время Медного бунта 1662 г.