Жизненный путь Петра Николаевича Краснова насыщен огромным числом событий, а его деятельность многогранна и полна видимых противоречий: офицер лейб-гвардии и казачий публицист; участник Русско-японской войны и Корниловского мятежа; последний Верховный Главнокомандующий Временного правительства; герой Первой мировой войны и союзник кайзера в годы Гражданской; русский великодержавник и начальник Главного управления казачьих войск в составе министерства Восточных областей гитлеровской Германии; убежденный антикоммунист и кающийся грешник на процессе в Москве, где он признал свое моральное и историческое поражение перед советской властью.

Жизнь Краснова П.Н. неразрывно связана с Донским казачьим войском. В 1920 г. Краснов эмигрировал в Германию. Он — активный и последовательный участник белоэмигрантского движения, не остановившийся даже перед сотрудничеством с фашистской Германией ради борьбы с ненавистной ему советской властью. Краснов боролся с большевиками дольше всех — более четверти века. Ему принадлежат слова: «Хоть с чертом, но против большевиков». Смерть генерал принял в Москве на виселице как военный преступник.

Был у донских казаков обычай. Едва мальчику исполнялся год, крестный сажал его на коня и отец, ведя лошадь под узды, обводил скакуна с крошечным всадником вокруг станичной церкви. Считалось, что коль вцепится казачонок в гриву коня — уцелеет в бою, если заплачет и свалится — быть ему убитому… В роду донских казаков Красновых мальчики рождались удивительно цепкими. Почти на протяжении трех веков Красновы сражались в войнах, которые вела Российская империя, пятеро стали генерал-лейтенантами русской армии, и лишь один из них принял смерть от неприятельского ядра.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Прадед Петра Николаевича Иван Козьмич Краснов начал службу ординарцем у Суворова А.В., а закончил генералом. Получил смертельное ранение у Колоцкого монастыря в канун Бородинской битвы. Дед Петра Николаевича, Иван Иванович Краснов, получил образование в пансионе Харьковского университета, где не только овладел европейскими языками, но и основательно изучил историю философии и русскую литературу.

Иван Краснов — не «паркетный» генерал. В 1818 году он офицер и адъютант графа Орлова-Денисова — одного из просвещеннейших генералов александровской эпохи. Участник русско-турецкой войны 1828-1829 годов и польской кампании 1831 года. В боях и в походах не расставался с книгами Гете и Шиллера. Письма к жене с турецкого театра военных действий писал… в стихах. В 1855 году в Крымскую войну — начальник обороны Таганрога.

Отец Петра Николаевича, Николай Иванович — военный писатель, один из основоположников русской статистики, генерал-лейтенант генерального штаба, участник обороны Севастополя 1854-1855 гг., польской кампании 1863 года и, уже после рождения сына Петра, освобождения Болгарии под знаменами генерала Скобелева. У Николая Ивановича было пятеро сыновей, третьим из которых был Пётр.

Родился Петр Николаевич Краснов 10 (22) сентября 1869 года в Санкт-Петербурге. Здесь его отец, Николай Иванович, служил в Главном управлении иррегулярных (казачьих) войск. Стать продолжателем военной семейной линии выпало на долю Петру Николаевичу. Причем не по принуждению, а по собственному выбору.

Петр, проучившийся пять лет в 1-й столичной классической гимназии, затем перешёл в школу Александровского кадетского корпуса. В 1887 году он стал юнкером 1-го Павловского военного училища. Краснов учился блестяще. В 1889 году юный хорунжий становится офицером элитарного полка Всевеликого Войска Донского — лейб-гвардии Атаманского, входившего в состав 1-й гвардейской кавалерийской дивизии. В нее, помимо трех казачьих полков, входили полки, составляющие цвет русской императорской кавалерии: Кавалергардский, Кирасирский и лейб-гвардии Конный.

17 января 1891 года в газете «Русский инвалид» появляется первая публикация Петра Краснова. Конечно, нельзя не признать, что военному журналисту в третьем (!) поколении Петру Краснову помогли пробиться на страницы печатных изданий авторитет отца и деда. Петр Краснов, оказавшийся талантливым публицистом и прозаиком, начал много печатается. Его статьи, рассказы, обзоры печати, рецензии то и дело появлялись в газетах «Новое время», «Биржевые ведомости», «Петербургская газета», «Петербургский листок», в журналах «Новое слово», «Новый мир», «Вестник русской конницы», «Военный сборник», «Нива»…

В 1892 году, прослужив всего три года на офицерской должности, Петр Николаевич поступил в Николаевскую академию Генерального штаба. Но на первом курсе слушатель Краснов «срезался» на одном из экзаменов. Увлечение офицера литературой было настолько велико, что, скорее всего именно оно, как предполагают биографы, и стало причиной провала на экзамене. Академию пришлось оставить, как и мечту об аксельбантах генштабиста.

В 1896 году в свет вышли сразу четыре книги Краснова: его первое серьезное историческое исследование «Атаман Платов», «Донской казачий полк сто лет тому назад», «Казаки в начале XIX века» и сборник новелл «Донцы». Еще одно важное событие того же года: он венчается с обрусевшей немкой, дочерью действительного статского советника, известной в Петербурге камерной певицей Лидией Федоровной Грюнезейн.

Более года Краснов состоял начальником казачьего конвоя Императорской дипломатической миссии в Абиссинии. Русские дипломаты впервые занимались в Африке установлением с Абиссинией дипломатических отношений. Петр Николаевич и другие конвойцы стали инструкторами гвардейцев императора Менелика II. Главным итогом трудного, но экзотически яркого путешествия в Африку, запомнившегося Краснову на всю жизнь, стал его беллетризованный дневник, переиздававшийся несколько раз.

Затем Краснов отправился в дальнюю командировку в Азию, на турецко-персидскую границу, — для надзора за несением постоянной пограничной службы казаков. Как корреспондент «Русского инвалида», офицер Краснов П.Н. побывал в длительном походе по Манчжурии, Китаю, Японии и Индии. Спустя два года в Петербурге был издан его труд – путевые записки о совершённых путешествиях.

С началом Русско-японской войны адъютант лейб-гвардии Атаманского полка подъесаул Краснов П.Н. подал прошение об отправке на фронт. Но лейб-гвардейцев посылать на войну не спешили, поэтому на войну он отправился как собственный корреспондент газеты «Русский инвалид».

На этой войне корреспондент только по счастливой случайности не попал по приглашению Макарова С.О. на флагманский броненосец «Петропавловск», вскоре подорвавшийся у Порт-Артура на японской мине. Здесь же Краснов встретился и с Николаем Николаевичем Юденичем, стрелковый полк которого отличился тогда в нескольких сражениях. Плечо к плечу с ним Краснов будет воевать в годы Гражданской войны, когда, расставшись с атаманством, вступит в его Северо-Западную добровольческую армию. А во время кровавого Мукденского сражения Петр Николаевич сражался в составе дивизиона конных разведчиков, которыми командовал барон Карл Густав Маннергейм, тот самый, с которым Краснов в 1919 году совершит свой поход на Петроград и который позже станет маршалом и президентом Финляндии.

После войны Краснов назначается в своем лейб-гвардии Атаманском полку сотником. В 1910 г. полковник Краснов П.Н. получает под командование полк. В декабре 1913 г. Краснова переводят на австрийскую границу командиром 10-го Донского казачьего Генерала Луковкина полка. Не прошло и года, как его часть в числе авангардных принимает на себя удары начавшейся Первой мировой войны.

И вот первое в этой войне представление Краснова к боевой награде: ему вручается почетное Георгиевское оружие за то, что он «в бою 1 августа 1914 г. у гор. Любича личным примером, под огнем противника, увлекая спешенные сотни своего полка, выбил неприятеля из железнодорожной станции, занял ее, взорвал железнодорожный мост и уничтожил станционные постройки». А в ноябре — повышение в должности: ставший генерал-майором Краснов назначается командовать 3-й бригадой в составе Кавказской Туземной конной дивизии, знаменитой «Дикой», которую возглавлял любимец офицеров, родной брат царя великий князь Михаил Александрович.

От боя к бою мужает талант Краснова-полководца. В представлении к ордену Святого Георгия 4-й степени написано, что генерал награждается «за выдающееся мужество и храбрость, проявленные им в бою 29 мая 1915 г. у м. Залещики и с. Жожавы на р. Днестре, где, умело предводительствуя бригадой Кавказской Туземной конной дивизии с приданными к ней ополченскими частями и Конной Заамурской пограничной бригадой, находясь под сильным огнем и при сильном натиске австро-германской дивизии… произвел блистательную атаку на нерасстроенную пехоту противника, увенчавшуюся полным успехом, причем изрублено было более 500 человек и взято в плен 100 человек».

В конце мая 1916 года Краснов отличился снова: в знаменитом Брусиловском прорыве он шел во главе 2-й Сводной казачьей дивизии. В приказе командующего особо отмечалось: «Бой 26 мая воочию показал, что может дать орлиная дивизия, руководимая железной волей генерала Краснова». Однако неостановимо надвигался 1917 год. Войска России и ее союзников по Антанте усиленно готовились к переломному наступлению: на него возлагались надежды победоносно завершить войну. Но тому не суждено было сбыться: Россию и Европу потрясли революции.

На войну Краснов уходил в расцвете сил и на взлете военной карьеры, а с войны пришел искалеченным: тяжелое ранение ноги обрекло его на пожизненную хромоту. Одно утешало: Краснов оставался духовно не поколебленным, не утратившим ни веры в себя, ни жизнелюбия, ни стремления достойно исполнять присягу. В пору революционного безвременья Краснов П.Н. — генерал, оставшийся верным долгу и присяге, с той Россией, которая на его глазах уходила в прошлое, исчезала безвозвратно, чего он не мог понять, с чем не мог согласиться до последнего мига своей жизни.

Генерал не был политиком и не хотел им быть. «Я солдат… и стою вне политики»; «Я не политик и решил идти прямым солдатским путем», — не уставал он объяснять партийцам всех раскрасок, требовательно втягивавшим его в идеологические распри.

После Февральской революции начался с каждым месяцем убыстрявшийся процесс разложения армии. Солдаты, уставшие от войны, толпами разбегались по домам, а остающиеся в частях перестали быть организованным войском, подчиняющимся воле и решениям командиров. В это время Краснов возглавлял 2-ю Сводную казачью дивизию. Расположена она была в прифронтовой полосе, вблизи от немецких окопов. Может быть, это еще как-то дисциплинировало часть.

Но вот казаков отвели с позиций на отдых, заменив пехотинцами, и «начались митинги с вынесением самых диких резолюций». 4 мая 1917 года Краснов был арестован группой пехотинцев прямо на глазах у казаков своей дивизии, и те ничего не предприняли, чтобы освободить командира, много раз водившего их в бой. Это предательство подчиненных более всего потрясло генерала. Расстрела тогда он избежал чудом.

Похожий эпизод повторился и 25 августа: генерала чуть не убили, когда он с комиссаром Линде попытался вывести на позиции один из деморализованных стрелковых полков. Проявивший чрезмерную самонадеянность комиссар погиб. Вспоминая об этом эпизоде, Краснов писал: «Смерть казалась желанной. Ведь рухнуло все, чему я молился, во что верил, что любил в течение пятидесяти лет, — погибла армия!»

Отчаянную попытку преодолеть хаос и разложение войск в эти августовские дни предпринял Верховный главнокомандующий Лавр Георгиевич Корнилов. Получив его вызов, Краснов, ни дня не медля, отправляется в Могилев, в Ставку, где получает приказ: принять в командование 3-й конный корпус и вести его на Петроград. Однако в спешке организованное вооруженное выступление Корнилова, названное Временным правительством мятежом, успеха не принесло. Лавр Георгиевич отправился на Юг, где возглавил формирования Добровольческой армии. Но весной 1918 г. генерал погиб.

Краснов со своим Конным корпусом остался под Петроградом, где в ночь на 26 октября свершился-таки большевистский переворот. Керенский возложил на генерала Краснова верховное командование вооруженными силами, верными Временному правительству, правда, всего на пять суток, с 27 по 31 октября. Керенский потребовал от нового главковерха немедленного наступления на Петроград. Краснов выступил. Практически без боя заняли Гатчину. Юнкера школы прапорщиков, на которую возлагали надежды как на часть верной пехоты, в наступлении участвовать категорически отказались, правда, согласились нести караулы в городе для поддержания порядка. Керенский и штаб корпуса разместились в парадных покоях Гатчинского дворца Павла I. 28 октября 1917 года генерал Краснов П.Н. с 800 казаками и с 12 орудиями без сопротивления занял Царское Село.

Выбить казаков Краснова из Царского Села Смольный направил лейб-гвардии Измайловский полк. После первого выстрел солдаты (они шли без офицеров) просто разбежались. Вскоре генерал Краснов узнал, что в столице против большевиков восстали юнкера военных училищ. Казалось, еще не все потеряно! Казаки шли вперёд. Казалось, вот еще чуть-чуть — и генерал Краснов войдет в столицу России освободителем и станет военным министром в новом Временном правительстве. У казаков Петра Краснова был очень большой шанс подавить Великий Октябрь. Но действовать надо было сразу после захвата Царского Села…

Утром 31 октября 1917 года Краснов был вынужден отдать приказ об оставлении Царского Села, так как от Петрограда шли толпы красногвардейцев и матросов. А казаки «за Керенского» умирать категорически не собирались. И уже вечером того же дня части Красной гвардии вошли в Гатчину. Город они взяли без единого выстрела.

Как и предполагал Краснов, замышленный Керенским, но плохо подготовленный «освободительный» поход на Петроград провалился. Краснов 1 ноября помог Керенскому бежать, а сам 2 ноября предстал пленником на допросах у Троцкого и Дыбенко. Однако в третий (но еще не в последний) раз, спасся от неминуемого расстрела… Более того, после допроса генерала Краснова, предварительно накормив «революционным обедом» — супом с мясом и с лапшой — и напоив чаем в железных кружках с черным хлебом, отпустили домой. Взяв с него слово «не воевать против большевиков», которое он вскоре нарушил…

Оказавшись в расположении своего кавалерийского корпуса, Краснов спешно занялся эвакуацией казачьих частей на Дон: их надо было непременно сберечь для последующих сражений. «Я приговорен к смертной казни, мои портреты, найденные в вещах моей жены, посланы по всем станциям от Царицына до Пятигорска, чтобы искать меня». 1 февраля 1918 года генерал прибыл в Новочеркасск. Вскоре генерал-майор Краснов был избран атаманом Всевеликого Войска Донского. За короткий срок Краснову удалось осуществить труднейшую задачу — создать регулярную армию. Усилия атамана не оказались тщетными: уже к середине июля почти вся территория области Войска Донского была освобождена от большевиков.

Генерал от кавалерии Краснов вынужден был «заигрывать» с германцами, для него, безусловно, врагами. «Немцы — наши враги… это не забывается. Они нам не союзники», только бы они не перестали поставлять ему оружие, которым, кстати, не брезгует и Деникин А.И. С командующим Добровольческой армией у Краснова много расхождений… Краснов после тяжких размышлений пошел своим путем, не соединил свои шестидесятитысячные казачьи войска с двенадцатитысячным добровольческим отрядом, жившим к тому же на содержании у донцов, которые снабжали деникинцев не только оружием, но и войсковым довольствием.

В начале февраля 1919 г. Краснов П.Н. сложил с себя полномочия Донского Атамана. После отъезда Краснова на Дону — по мере того как власть вновь переходила к Советам — ширились кровавые репрессии. В ту весну только на Дону поспешно, без суда и следствия, расстреляли более восьми тысяч казаков. Террор здесь возглавлялся Белобородовым А.Г., тем самым, что за полгода до этого руководил расправой над Николаем II и его семьей. Истребить казаков поголовно не удалось — тогда началось так называемое «расказачивание»: запреты на культурно-исторические обычаи и традиции, ломка веками устоявшегося уклада казачьего быта, лишение земельных наделов и т.д. Скорбным итогом Гражданской войны стало то, что к 1 января 1921 года Дон лишился каждого третьего жителя.

По приказу Деникина А.И. опального и несговорчивого атамана направили в распоряжение генерала Юденича Н.Н., командующего Северо-Западной добровольческой армией. В сентябре 1919 года Юденич поручил Краснову заняться налаживанием пропагандистской работы в армии. И первое, что Краснов сделал, — организовал издание военно-осведомительной, литературной и политической газеты «Приневский край». Редактором ее согласился стать хорошо знакомый Петру Николаевичу по книгам штабс-капитан Александр Иванович Куприн.

Осенне-зимнее наступление Юденича потерпело крах. 22 января 1920 года главнокомандующий приказом известил о том, что его Северо-Западная армия ликвидируется — ее части интернируются в Эстонию. И 20 марта супруги Красновы в экспрессе Ревель — Берлин покинули Россию. Как и многие из бывших генералов и адмиралов, в том числе Деникин, Врангель, Юденич, а их в изгнании оказалось более восьмисот, Краснов,  активно занимался многотрудными хлопотами по заграничному бытоустройству русского воинства, формированием армейских частей. Но основное время уходило у них на участие в разработках программ и планов сокрушения большевизма да еще на бесконечные словопрения о том, какой быть грядущей России — монархической? республиканской? конституционной? демократической? социалистической?

В Мюнхене донской экс-атаман являлся членом Русского монархического союза, в Берлине — Высшего монархического совета, в Париже — Верховного монархического совета, причем был в них фигурой далеко не последней. Кроме того, он стал одним из организаторов международного «Братства Русской Правды» (1921-1933), сотрудником журнала «Русская правда», активно ратовавших за монархические идеалы.

Одновременно Краснову П.Н. удавалось работать и над статьями, и над мемуарными книгами, и над четырехтомной эпопеей «От двуглавого орла к красному знамени». Тематически эпопею продолжили романы: «Опавшие листья» (1923), «Понять — простить» (1923), «Единая-неделимая» (1925). Затем издаётся трилогия об императорской лейб-гвардии — «Largo» (1930), «Выпашь» (1931), «Подвиг» (1932). От современности писатель то и дело уходил в далекое и близкое прошлое. Им были созданы исторические хроники «С Ермаком на Сибирь» (1929), «Цесаревна» (1933), «Екатерина Великая» (1935), «Цареубийцы» (1938).

Сведения о том, какой политической деятельностью занимался Краснов в период с июня 1941-го по июнь 1943 года, в германских архивах не отысканы. Да, скорее всего, их там и нет, а значит, и деятельности этой тоже не было. Ни слова об этом не говорится даже в двенадцатитомном следственном деле Краснова, составленном в НКГБ в 1945-1946 гг. Генерал и писатель с апреля 1936 года жил на вилле в Далевице, занимался подготовкой к изданию своих книг и сотрудничал в журналах и газетах (особенно в берлинском еженедельнике «Новое слово» и «Парижском вестнике»).

Немцы вспомнили об атамане только тогда, когда дела их стали плохи и потребовался красновский былой авторитет для того, чтобы не разуверилось в них казачество, находившееся в частях вермахта. Это были в основном тыловые отряды, обеспечивавшие безопасность на оккупированных территориях: на фронт казаков, не доверяя им, немцы направлять боялись. О Краснове вспомнили неспроста: судя по его бесчисленным публикациям в прессе, он оставался вдохновителем и вождем той части эмиграции («непримиримой»), которая вслед за атаманом повторяла: «Хоть с чертом, но против большевиков!»

Вождем же антикрасновцев («умеренных») в эмиграции, как и в Гражданскую войну, был Деникин А.И. Генерал решительно отверг предложение Гитлера переехать в Берлин, хотя и заявил при этом, что, «пока продолжается кровавая диктатура НКВД», он остается антибольшевиком, однако считает, что «всякое сношение с иностранцами на предмет борьбы против большевиков есть измена Родине» (доклад «Мировые события и русский вопрос». Париж, 1938).

С 18 июня 1943 года незваные гости зачастили с визитами на красновскую виллу. Главноуговаривающими выступили генерал-майор Гельмут фон Панвиц, командир 1-й казачьей кавалерийской дивизии, и Н.А. Химпель, возглавлявший кавказский отдел в восточном министерстве рейха. Начали издалека: попросили прочесть высшим офицерам СД лекцию об истории российского казачества. Затем предложили написать воззвание к казакам (оно было тотчас размножено и листовками разбросано на Восточном фронте). А в июле Краснова убедили принять пост начальника управления по делам казаков в восточном министерстве. Он побывал в 1-й казачьей дивизии, почетным шефом которой ему предложили стать.

Вернувшись в Берлин, атаман, обласканный казаками и германцами, возбужденный и полный энергии, взялся за налаживание широкой агитации и пропаганды — как раз того, чего требовали от него, прежде всего, а также за объединение всех казачьих частей… Но Великая Отечественная война стремительно приближалась к своему концу. И вот финал: 7 мая 1945 года Краснов вместе с тремя племянниками сдался английскому командованию в Австрии. Жена его, Лидия Федоровна, осталась за пограничным шлагбаумом, и судьба ее неизвестна.

2600 офицеров во главе с генералом Красновым англичане передали советской стороне. Краснов П.Н., как и все его сподвижники-подельники, судя по допросным документам, признал свою вину полностью. В соответствии с п. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила обвиняемых Краснова П.Н., Шкуро А.Г., Султана Килыч-Гирея, Краснова С.Н., Доманова Т.И. и фон Панвица к смертной казни через повешение. Приговор приведен в исполнение 17 января 1947 г.

Статья написана по материалам книги Краснов П.Н. «Атаман. Воспоминания», М.,  ЗАО «Вагриус», 2006 г.