21 января

Войска 3-го Белорусского   фронта   отражали ожесточенные контратаки крупных сил противника и овладели г. Гумбиннен.

Войска правого крыла 2-го Белорусского фронта вторглись в Восточную Пруссию, заняли города   Найденбург, Танненберг, Аллендорф, что поставило крупные силы противника, находившиеся запад­нее Мазурских озер, под угрозу окружения. На территории Польши войска фронта освободили города Лидзбарк (Лаутенбург),  Любава, Серпц, Плоцк.

Войска 1-го Белорусского фронта освободили города Радзеюв, Сомпольно, Дембе, Унейув, Поддембице, Шадек, Аргенау, Лабишин.

Войска ударной группировки 1-го Украинского фронта пересек­ли польско-германскую границу и вступили в пределы Силезии, заняли города Крайцбург, Розенберг и Гутентаг.

Войска 3-го Украинского фронта южнее и юго-восточнее г. Секешфехервара продолжали отражать атаки крупных сил пехоты и танков противника.

22 января

Войска 3-го Белорусского фронта в Восточной Пруссии заняли г. Инстербург (Черняховск). Основные силы  11-й гвардейской армии фронта совместно со 2-м гвардейским танковым корпусом успешно раз­вивали наступление вдоль р. Прегель. Армии правого крыла фронта вышли к заливу Куришес-Хафф и на р. Дайме.

Войска 2-го Белорусского фронта, успешно наступая в Восточ­ной Пруссии, заняли города   Остероде,  Дёйч-Эйлау,   Алленштейн; в Польше освободили г. Рыпин.

Войска 1-го Белорусского фронта освободили польские города Крушвитц, Петруков-Куявски, Повидз, Клечев, Владыславув, Варто и Став.

Войска 1-го Украинского фронта, успешно наступая западнее Ченстохова, выбили противника из ряда городов. 5-я гвардейская ар­мия фронта к исходу дня вышла к р. Одер.

Войска 3-го Украинского фронта юго-западнее Будапешта от­ражали ожесточенные атаки крупных сил пехоты и танков противника и после упорных боев оставили Секешфехервар.

23 января

Войска 3-го Белорусского фронта форсировали реки Дайме и Прегель, заняли города Лабиау, Велау, Даркемен, Бенкхайм, Тройбург. Южнее и юго-западнее г. Августов форсировали Августовский канал и р. Бобр (Бебжа), освободили города Райгруд, Граево, Визна.

Войска 2-го Белорусского фронта, наступая в Восточной Прус­сии, заняли города  Вилленберг, Ортельсбург, Морунген, Заальфельд, Фрайштадт, перехватив почти все пути отхода противника за Вислу. В распоряжении немецких войск  осталась одна  автострада   Кенигс­берг — Эльбинг. В район Эльбинг был направлен один танковый кор­пус 5-й гвардейской танковой армии, наступавшей в голове ударной группировки фронта, с задачей перехватить автостраду Кенигсберг — Эльбинг. Одновременно в Польше войска фронта освобо­дили города Бродница и Липно.

Войска 1-го Белорусского фронта овладели городом и крепо­стью Быдгощ (Бромберг), г. Калиш и окружили познанскую группи­ровку противника.

Войска 1-го Украинского фронта, развивая наступление в Силезии, вышли к р. Одер в районе Бреслау (Вроцлав). Одновременно левофланговые соединения 21-й армии фронта подошли к городам Тарновске Гуры и Бейтен.

Войска 2-го Украинского фронта совместно с 4-й армией румын прорвали оборону противника в районе к северу от г. Мишкольц и освободили в Чехословакии города Рожнява и Йелшава.

24 января

Войска 3-го Белорусского фронта овладели городами Ангербург и Видминнен.

Войска 2-го Белорусского фронта, успешно наступая в Восточ­ной Пруссии, заняли города Нойендорф, Биалла и Ризенбург. В Польше войска фронта освободили Бризен (Вонбжезно),  Шензее (Ковалево), Добжинь.

Войска 1-го Белорусского фронта освободили населенные пунк­ты Подгуж, Шубин, Цнин, Яново, Клецко, Врешен и Хоч.

Войска 1-го Украинского фронта в ходе стремительного наступ­ления овладели центром военной промышленности Силезии — городом и крепостью Оппельн.

Войска 4-го Украинского фронта продолжали наступательные бои южнее и юго-западнее Кракова.

Войска 3-го Украинского фронта юго-западнее Будапешта отра­жали атаки крупных сил пехоты и танков противника.

Авиацией Красной Армии в районе Кенигсберга потоплена под­водная лодка «U-763».

Фронтовые сто грамм…

Из книги А. Драбкина « Я дрался на Т-34». Книга вторая,  М.. «Яуза», «Эксмо», 2008 г., с. 230-268. Воспоминания танкиста лейтенанта Дегена И.Л.:

«Пили очень сильно, но, как правило, только после боя… Поминали погибших товарищей. Снимали алкоголем жуткое душевное напряжение. Психология смертников, что тут поделать… Но иногда пили и перед боем, особенно зимой. В свою последнюю атаку 21 января 1945-го я шел, крепко выпив. Это случилось на девятые сутки после начала общего наступления. Я не помню, что ел в первые восемь дней беспрерывного наступления в Пруссии в январе 1945-го. Может, съел несколько сухарей за все эти дни. Не помню… Мы были на грани полного физического истощения. Единственное желание — спать.

Ночью, перед моим последним боем, был сильный мороз. Мы околевали от холода. На рассвете меня вызвал комбат Дорош. В тот момент, когда он лично налил мне стакан водки, я сразу понял, что за этим стаканом последует какая-нибудь гадость. Он поставил мне задачу возглавить сводную роту танков, прорваться и перекрыть шоссе Гумбинен — Инстербург, занять оборону и продержаться до подхода наших войск. Я понял, что пью последний раз в своей жизни.

А после того, как в то же утро заметил, что потерял авторучку-талисман, в том, что сегодня случится большая беда, сомнений не оставалось… Это задание было гибельным, если не сказать преступным. Без поддержки артиллерии, без пехоты, без какого-либо взаимодействия с соседями — все на авось… И гвардии майор Дорош, наливая мне стакан водки, прятал свои глаза. Я не стал его ни о чем спрашивать. Мне все было ясно и без вопросов. Пошел к экипажу.

Проходил мимо кухни, и тут наш повар предложил мне стакан водки и котлету. Я выпил еще 200 грамм. Два стакана водки согрели меня. Утихла боль в раненной накануне осколком левой руке. Экипаж уже получил завтрак, и лобовой стрелок, расстелив брезент на снарядных чемоданах, разложил еду. У нас водка была не только пайковой. Механик разлил всем водку из «трофейного» бачка. И я выпил еще двести грамм… Когда меня ранило в лицо, кровь дико воняла водкой. Я подумал тогда, что если выживу, то больше никогда не буду пить эту гадость…

Многие безошибочно чувствовали, что сегодня их убьют. Перед последним боем, 21 января 1945 года, мой командир орудия, большой балагур, весельчак и любитель выпить Захарья Загиддуллин, когда мы разливали водку, вдруг закрыл ладонью свою кружку и сурово сказал: «Я мусульманин. Перед смертью пить не буду». Никто ничего ему не сказал в ответ. Мы понимали, что он не шутит и не ошибается…

На девятый день наступления от всей нашей танковой махины осталось всего шесть танков Т-34, два ИС-2 и четыре самоходки. Из моей роты уцелел только экипаж старшего лейтенанта Федорова. И эти двенадцать несовместимых ни в каком сочетании машин согнали в одну сводную роту, и именно меня, не знаю за какие грехи, назначили командовать этой «сборной БТ и MB». И эту роту я был обязан повести в лобовую танковую атаку, без какой-либо поддержки…

Мой танк выскочил вперед. Успел заметить, что экипаж Федорова тоже рванул в атаку, а вот пошли ли остальные танки, я не успел увидеть… В трехстах метрах мы нарвались на «старый» немецкий 75-мм «артштурм». Я интуитивно почувствовал опасность впереди справа и успел скомандовать: «Пушку вправо! По самоходке! Бронебойным! Огонь!» Еще заметил откат моей пушки, и тут страшный удар сокрушил мое лицо. Только подумал, неужели взорвался собственный снаряд.

Могло ли мне тогда прийти в голову, что случилось невероятное и два танка выстрелили друг в друга одновременно. Моя кровь, пахнувшая водкой, заливала лицо. На снарядных «чемоданах» лежал окровавленный башнер (танкист-стрелок, находящийся в башне танка — ВИА). Лобовой стрелок застыл на своем сиденье, вместо его головы я увидел кровавое месиво. И в это мгновение Захарья простонал: «Лейтенант, ноги оторвало…»

Задняя створка люка была открыта. С огромным трудом откинул переднюю половину. И когда я уже почти протиснул Захарью из люка на башню, хлестнула очередь из автомата. Мой стреляющий упал в танк, а я на корму, на убитого десантника. Автоматы били метрах в сорока впереди танка. Не думая о боли, соскочил на землю и упал в окровавленный снег, рядом с трупами двух мотострелков и опрокинутым станковым пулеметом.

Я пытался отползти, но руки не слушались меня. Из трех пулевых отверстий на правом рукаве гимнастерки и четырех — на левом сочилась кровь. Вокруг танка стали рваться мины. И тут я почувствовал удар по ногам и нестерпимую боль в правом колене. Ну, все, подумал, точно ноги оторвало. С трудом повернул голову и увидел, что ноги волочатся за мной. Не отсекло. Только перебило.

Беспомощный и беззащитный я лежал между трупами десантников у левой гусеницы танка. Из немецкой траншеи, в сорока метрах от меня, отчетливо доносилась немецкая речь… Я представил, что ожидает меня, когда я попаду в немецкие руки. Типичная внешность, на груди ордена и гвардейский значок, в кармане партбилет. Решил застрелиться. Надо было как-то повернуться на бок, чтобы просунуть правую руку под живот и вытащить пистолет из расстегнутой кобуры… Потом окоченевшими от холода одеревеневшими пальцами снять пистолет с предохранителя. Каждое движение отдавалось невыносимой болью в голове и лице, хрустом отломков костей в перебитых руках и ногах…

Потом я посчитал, что потерял сознание… Но ребята рассказали мне, что я даже подавал перебитой рукой команду танку Федорова, экипаж которого спас меня. Как я попал в санбат, помню смутно. А дальше начались госпитальные мытарства…»