Эйфория побед на Балтике в Северной войне сменилась новой военной гро­зой на юге России. Турецкие правящие круги и крымский хан желали взять реванш за поражение в годы Азовских походов. Немалые усилия прилагал к этому и Карл XII, на­ходившийся в Турции. Приложили здесь руку и Франция, и Англия, да и Австрия, и Венеция… Ведь никто не хотел ви­деть Россию сильной. В ноябре 1710 г. Турция объявила Рос­сии войну, а российский посол Толстой П.А. был посажен в турецкую тюрьму.

Готовясь к войне, российское командование сделало все, чтобы не допустить прорыва Карла XII в Польшу, а турецких войск — в Заднепровскую Украину. Надо отметить, что после проигранной шведами Полтавской битвы, шведский король Карл XII вместе с гетманом Мазепой бежал в г. Бендеры, на территорию Османской империи, где их встретили с большим почётом.

В декабре 1710 г. крымский хан Девлет II Гирей встретился в Бендерах с Карлом XII и гетманом Правобережной Украины Ф. Орликом. Было принято решение нанести удар по Правобережной Украине и одновременно по Левобережной силами самого крымского хана с запорожцами. Турция в это время была занята в других военных конфликтах, поэтому собиралась воевать через своих вассалов.

Русский царь Пётр I решил действовать наступательно и, нанося отвлекающие удары по крымским татарам и их союзникам, атаковать Османскую империю через Молдавию и Валахию, где он рассчитывал на союзничество христианского населения империи. Петр намеревался выйти к Дунаю в Валахии и не дать турецкому войску переправиться, а затем поднять восстание народов, подвластных Османской империи, за Дунаем.

Но в январе 1711 г. стремительный рейд крымского хана к Харькову был отбит, как разбиты были и силы поляков, татар и части запорожцев в Правобережной Украине. Рассчитывая на обещанную помощь валашского господа­ря К. Бранкована, молдавского господаря Д. Кантемира, на по­мощь австрийских сербов и Августа II (а это в общей слож­ности более 80 тыс. человек), русская армия устремилась к югу, рассчитывая, что полки Шереметева Б.П. к 15 мая из-под Риги будут у Днестра.

Начался печально знаменитый Прутский поход 1711 г., который стал главным событием русско-турецкой войны 1710-1713 гг. Фельдмаршал Шереметев Б.П. с кавалерией должен был пересечь Днестр в первых числах июня и затем спешно двигаться к Дунаю, чтобы занять места возможных для турок переправ. Кроме этого, ему было приказано создать запасы провианта и фуража для обеспечения основной армии.

Однако все планы рухнули. Шереметев опоздал почти на 2 недели, а 120-тысячная турецкая армия в конце мая уже построила через Дунай мосты. Константин Бранкован же выдал русские планы визирю и не пропустил через свои земли отряды сербов. Сербы и черногорцы при известии о приближении русской армии начали развёртывать повстанческое движение, однако они были слабо вооружены и плохо организованы. Оказать серьёзное сопротивление повстанцы не могли без непосредственной поддержки русских войск.

Дмитрий Кантемир пришел к Шереме­теву лишь с небольшим отрядом, а Август II не прислал ни­кого. Столь неблагоприятную ситуацию усугубила ошибка Шереметева Б.П., который не выполнил приказ Петра I ос­тавить главные силы у Днестра и стремительным броском 15-тысячного соединения пытался предупредить появление турок у Дуная.

Узнав, что турки уже на Дунае, Шереметев медленно двинулся вниз вдоль Прута. Не найдя достаточной военной поддержки на местах, фельдмаршал остался в Молдавии, повернув на Яссы. Вместо Шереметева Петр I все же посылает к Дунаю конный корпус Ренне, а глав­ные силы русских концентрируются на Днестре возле Сорок лишь к началу июня (12 июня был только сооружен мост через Днестр).

Таким образом, русские войска потеряли выигрыш и во времени, и в маневре. Тем не менее, царь Петр посылает от Сорок к Пруту по уже выжженным голым степям главные силы армии. Это было страшное испытание, так как в голой степи не было ни капли воды. Как пишет историк  Павленко Н.И., «у солдат от действия жажды из носу, из глаз и ушей шла кровь». Не выдержав лишений в 6-дневном переходе, солдаты шли даже на самоубийство. Дойдя до воды, «многие опивались ею и умирали».

29 июня войска, сделав мост, потянулись на правый берег. Войдя в Яссы, они не обнаружили обещанный Д. Кантемиром прови­ант (в то лето был сильный неурожай). А ведь хлеба не было уже на подходе к Днестру. Молдавский господарь все же умудрился поставить русским войскам мясо, но хлеба так и не было. Движение вниз по течению Прута было продолже­но, при этом происходили схватки с неприятелем. До 20 тыс. татар переправились через Прут вплавь с лошадьми и стали нападать на небольшие тыловые наши части.

Не попав на Дунай, русские лишили себя поддержки славянских народов. Роковую же роль сыграло отсутствие должной разведки. Соединившиеся вместе войска Репнина, Вейде и Шереметева, численностью в 38 тыс. человек, 8 июля обнаружили себя окруженными огромными силами врага (100-120 тыс. человек).

Для русской армии это оказалось неожиданным. Сначала русские части выдвинулись, чтобы атаковать противника, но турки боя не приняли. На военном совете было решено начать ночью отступление с целью поиска более выгодной для обороны позиции. Однако неприятель организовал преследование и к 5 ч. дня сумел догнать русскую армию, остановившуюся для обороны.

К вечеру, недалеко от местечка Стэнилешти (70 км от Ясс), турки начали артобстрел русских позиций, а затем последовали две атаки янычар, которые были отбиты. В этих боях потери русской армии: убитыми, ранеными и пленными составили более 2,5 тыс. человек, турки потеряли в три раза больше.

На следующий день, 9 (21) июля началось сражение. Османы обложили русскую армию, прижатую к реке, полукругом полевых укреплений и артбатарей. Более 150 орудий непрерывно обстреливали наши позиции, атака следовала за атакой. У русских заканчивались боеприпасы, продовольствия катастрофически не хватало. Петр I и его генералы решили предложить туркам мир.

Однако турецкий визирь не ответил на русское предложение. Вместе с тем в стане врага не было согласия. Утром 10 июля янычары отказались идти в бой. Из-за огромных потерь они настаивали на перемирии. Начались переговоры. Весь день 11 июля тянулись переговоры. Несколько раз дипломат и вице-канцлер Шафиров П.П. передавал в русский лагерь условия визиря и получал указания от царя Петра. Наконец, соглашение было достигнуто. Из лагеря турок вернулся  Шафиров П.П., он и доложил Петру I о заключенном мире. Русская армия получила беспрепятственный пропуск с артиллерией и обозами и получила даже продовольствие от турок.

Прутский мир, подписанный Шафировым и визирем, предписывал возврат туркам Азова, разрушение Таганрога, Каменного за­тона, Самары. Россия отныне не должна была вмешиваться в пробле­мы Польши и обязалась пропустить Карла XII в Швецию (что только разъярило шведского короля). 12 июля, когда соглашение было уже подписано обеими сторонами, в турецкий лагерь прискакал из Бендер Карл XII. Он настойчиво упрашивал визиря возобновить бой с русскими, предлагал принять на себя начальство над турецкими войсками, обещая непременно разбить царя. На это визирь возразил: «Ты уже попробовал русских, да и я их видел». Нарушить соглашение визирь отказался. В тот же день русская армия двинулась на север, 17-го переправилась через Прут у деревни Степановцы и потянулась к Могилеву на Днестре.

В целом трагическая неудача Петра I в Прутском походе обошлась России минимумом потерь да сдачей Турции двух заложников (Шафирова П.П. и сына Шереметева Б.П. — Ми­хаила). Правда, многочисленные сбои в армейском механиз­ме Петр стал лечить весьма кардинально: число иностранцев в полках было ограничено одной третью, а в дальнейшем подозрительность к ним резко возросла.

Турция еще дважды (в конце 1711 г. и в конце 1712 г.) пыталась объявить России войну, и лишь в 1713 г. был подписан Адрианопольский мир, подтвердивший условия мира на Пруте.

Прутский поход, являясь одним из эпизодов Великой Северной войны, отвлекает Россию от того основного направления, в котором велась борьба. Все у нас приспособлено было для борьбы на севере, для схватки с могучей Швецией. Внезапная борьба на юге с турками, без систематической подготовки с нашей стороны к ней, явилась как бы элементом случайности в общем ходе Северной войны, тем элементом, который нельзя предвидеть, но нужно локализовать.

Внезапная борьба вызывает спешность в подготовке. Известная истина, что на войне нельзя всего предусмотреть, особенно резко подтверждается, когда подготовка к войне ведется спешно, а это как раз и было перед Прутским походом. Русская армия начинала поход при далеко не выясненной обстановке. Театр войны, его свойства и средства были неведомы, силы врага и его намерения оставались невыясненными.

При таких условиях допущены были Россией две существенные ошибки: 1) назначенные для похода силы далеко не соответствовали силам врага и поставленной цели операции; 2) расчет на местные средства оказался совершенно необоснованным. Результатами этих основных ошибок явилась встреча с армией противника, в пять раз превосходящей наши силы, и полное истощение продовольственных запасов у наших войск. Положение, в каком оказалась наша армия на Пруте, было вполне аналогичным тому, в каком Карл XII был два года тому назад на Украине. У Карла — надежды на Мазепу и на средства Украины; у Петра — надежды на Кантемира и на средства дунайских княжеств.

Русская армия, ушедшая без славы с берегов Прута, быстро приобретает новую славу на другом, более важном в данное время театре, продолжая надламывать могущество Швеции. Царь Петр остается во главе обновляющейся России, продолжает свою творческую гигантскую работу. Между тем принятие боя при столь неблагоприятных условиях, несомненно, привело бы к гибели армии и Петра, а вместе с тем — к страшному крушению молодой России, к подрыву ее значения.