Эпоха Александра II инте­ресна как время одной из попыток преобразования российской действительности: в прошлом мы сегод­ня пытаемся разглядеть свою дальнейшую судьбу, а потому зачастую всматриваемся отнюдь не беспри­страстно.

Александр Нико­лаевич Романов родился в Москве в Святую Среду 17 (29) апреля 1818 г. в семье великого князя Николая Павловича (с 1825 г. — императора Николая I). Воспитателем к шестилетнему Саше был определен капитан гвардии Мердер, поль­зовавшийся уважением и любовью молодого вели­кого князя.

Желая наилучшим образом подготовить своего наследника к роли российского императора, Николай I считал необходимым дать ему не только традиционное для императорской семьи военное, но и гуманитарное образование и воспитание. С этой целью в наставники к Александру определили Жуковского В.А. Поэт был близок к царской семье, выполняя с 1817 г. роль учителя русского языка ве­ликой княгини Александры Федоровны, матери на­следника. Свои политические идеалы он пытался передать Александру.

В «Послании Государыне Ве­ликой княгине Александре Федоровне на рождение Великого князя Александра Николаевича», написан­ном в апреле 1818 г., он изложил их, характеризуя призвание будущего царя:

Жить для веков в величии народном,
Для блага всех — свое позабывать,
Лишь в голосе отечества свободном
С смирением дела свои читать:
Вот правила царей великих внуку.

Для завершения образования Александра Николай I отправил в 1837 г. цеса­ревича в более чем полугодовое путешествие, про­ходившее через 30 губерний, что дало возможность будущему императору познакомиться с жизнью России. В следующем году он объехал Западную Ев­ропу. Революция во Франции, Германии, Австрии в 1848 г. и последовавшая за ней реак­ция оставили глубокий след в политических воззре­ниях будущего царя.

Его высказывания того перио­да по целому ряду государственных вопросов свидетельствовали о том, что он разделял свойствен­ный всему руководящему слою России консерватизм, бывший основой политики его отца. Но привлекае­мый к активному участию в решении государствен­ных дел, он осознал надвигавшийся крах последних лет царствования Николая I, наиболее ярким проявлением которого было поражение в Крымской войне. Под воздействием этого менялись взгляды наследника, он понимал неизбежность перемен.

18 февраля 1855 г. газеты Петербурга опублико­вали сообщения о болезни Николая I, 19 февраля — об ухудшении состояния его здоровья и лишь 21-го был опубликован манифест о смерти государя. Но царь умер еще 18-го. 19 февраля 1855 г. на­чалось новое царствование. О настроении правящих кругов в связи со смертью Николая I наиболее ярко свидетельствовало мнение императрицы Александ­ры Федоровны: «Господь его взял, чтобы его изба­вить от ужасных вещей!»

В этих словах отразилось понимание неизбежности коренного преобразования, охранявшейся в течение многих лет Николаем I, го­сударственной системы. Поражение в Крымской кампании сделало это очевидным даже для царской семьи. Только после окончания Крымской войны император Александр объя­вил о своей официальной корона­ции в Москве. В дни коронации была дарована амнистия декабристам и петрашевцам, а 9 тыс. человек полу­чили освобождение от полицейско­го надзора.

Экономика и финансы России были расстро­ены, отставание от ведущих капиталистических го­сударств Европы стало таким, что России грозила опасность оказаться навсегда вне путей мировой ци­вилизации. Взволнованное общественное мнение тре­бовало перемен.

Следует отдать должное новому императору — он воспринял эти тревоги, осознал на­висшую над страной опасность. Вопреки своим кон­сервативным убеждениям Александр Николаевич стал на путь осуществления кардинальных реформ, отказавшись от принципов политики своего отца.

Таким образом, Александр II сделался сторонником реформ не в силу гуманных идей, которые привил ему в юные годы Жуковский, не в силу своей симпа­тии к людям, выступавшим в 40-х годах против кре­постного права, а в силу прочно осознанного им в эпоху Крымской войны убеждения в необходимости коренных преобразований ради сохранения и усиле­ния мощи Российского государства.

В ряду необходимых реформ первое место при­надлежало ликвидации крепостного права. Этот вопрос тревожил русское общество уже многие десятилетия. Ожидания прекрасно сумел отразить Пушкин А.С. в стихотворении, появившемся еще в 1819 г.:

Увижу ль, о друзья! народ неугнетенный,
И рабство, падшее по манию царя,
И над отечеством, свободы просвещенной
Взойдет ли наконец прекрасная заря?

Прошедшие с той поры годы серьезно обостри­ли ситуацию.  Вопрос был уже не в реализации чая­ний передовой части российского общества тех лет, а превратился в проблему, решение которой правя­щим кругам вряд ли можно было отложить надолго — Александр II это прекрасно осознавал. Обращаясь 30 марта 1856 г. к московским предводителям дво­рянства, он попытался убедить их в этом, подчерк­нув: «Гораздо лучше, чтобы это произошло свыше, нежели снизу».

В силу сложившейся исторической ситуации Александр II оказался как бы реформатором поне­воле. Не отсюда ли и проистекал его важнейший политический принцип, которым он руководствовался в своей преобразовательской деятельности: ре­формы не должны привести к дестабилизации обще­ства, а достигаемый благодаря им прогресс — нано­сить ущерб каким-либо слоям. Выступая в феврале 1859 г. по вопросу о судьбе крестьянства, император подчеркивал: «Я хочу, чтоб улучшение быта кресть­ян было не на словах, а на деле, и чтоб переворот совершился без потрясений».

Либеральные изменения в цензуре, отмена все­общего запрета на выезд российских подданных за границу и уничтожение огромных пошлин с загра­ничных паспортов, отмена целого ряда притеснений в законах о воинской службе, ликвидация других на­иболее одиозных положений николаевской полити­ки, обсуждение возможных перемен в положении крестьянства сделали Александра II необычайно популярным.  Его имя объединяло представителей раз­личных течений прогрессивной общественной мыс­ли России.

В феврале 1858 г. Герцен А.И. писал в «Колоколе»: «Имя Александра II принадлежит истории; если бы его царствование завтра же окончилось — все равно начало освобождения сделано им, гряду­щие поколения этого не забудут».

Не подлежит сомнению, что трудная работа по подготовке документов о ликвидации крепостного права могла быть доведена до конца лишь под лич­ным нажимом императора. Сам день подписания ма­нифеста — 19 февраля 1861 года — выбран далеко не случайно. Александр II распорядился завершить ра­боту к очередной годовщине вступления на престол. Императорский приказ выполнили. 5 марта 1861 г. был опубликован манифест о свободе крестьян.

Этот день был днем наибольшей любви народа к государю, апогеем его популярности в обществе. Толпы крестьян и образован­ных людей стояли перед Зимним дворцом и кричали «ура!» Когда царь показался на улице, за его коляс­кой помчался ликующий народ. Но вместе с тем этот день стал и точкой отсчета пути императора к 1 марта 1881 г.

Попытки императора сохранить либеральный курс и угодить консерваторам вели к ограничению его пре­образовательной деятельности, к противоречивости проводимых реформ. Избранный императором девиз политики — «ни слабости, ни реакции!» — на деле сводил ее к уступкам консервативному лагерю.

Однако за публикацией Манифеста 19 февраля 1861 г. последовала уступка консервативному лагерю: на ряд министерских постов были назначены лица, пользо­вавшиеся поддержкой помещиков. Царь утвердил новые университетские правила, приведшие к ухуд­шению положения студенчества, и т. п. Но не следует представлять последовавшие за 1861 г. события лишь как нарастание реакционных черт в деятельности царского правительства. И хотя это прослеживается как тенденция, движение в сто­рону консерватизма часто сменялось либеральными реформами, процесс развития и обсуждения ко­торых не прекращался все царствование Александ­ра II.

1 января 1864 г. было обнародовано «Положение о губернаторских и уездных земских учреждениях», по которому Россия получила мест­ное самоуправление, решавшее важнейшие вопросы жизни губерний и уездов. Ведущую роль в нем игра­ло дворянство. Положительные результаты земской работы были особенно значительны в области народ­ного здравоохранения (земская медицина) и началь­ного образования.

К числу важнейших реформ относится, безус­ловно, судебная. Новые судебные уставы, изданные 20 ноября 1864 г., были разработаны с учетом опы­та европейских государств и строились на следую­щих принципах: отделение суда от администрации; несменяемость судей; устность, гласность и состоя­тельность процесса; равноправие сторон; присяж­ная адвокатура; участие общественности в суде (т. е. суд присяжных). Еще ранее, в 1863 г., была произведена отмена телесных наказаний по приго­ворам судов (хотя они и сохранялись в качестве орудия административной расправы).

В апреле 1865 г. были изданы «временные» пра­вила печати, значительно облегчившие работу пери­одических изданий. По этим правилам предваритель­ную цензуру для периодики заменили карающей, т. е. налагающей санкции на издания после публи­кации тех или иных предосудительных — с точки зрения правительственной политики — материалов. Такое положение дел создавало благоприятные условия для формирования общественного мнения.

Последней по времени крупной реформой пра­вительства Александра II явилось введение с 1 янва­ря 1874 г. всеобщей воинской повинности, что поз­воляло формировать армию на более прогрессивных по тому времени принципах. Была устранена та сис­тема, когда вся тяжесть воинской повинности лежа­ла на так называемых податных сословиях (т. е. крестьянах и мещанах), и устанавливалось равенство всех сословий, хотя и были даны важные льготы по образованию.

А проведенные еще ранее старания­ми военного министра Милютина Д.А. реформа во­енного суда, отмена телесного наказания в армии, обновление военно-учебных заведений и другие ме­роприятия составили тот комплекс преобразований в военной сфере, который позволил поднять боеспо­собность российской армии.

4 апреля 1866 г. неожиданно и для правитель­ства, и для общественного настроения прозвучал ка-ракозовский выстрел. Член революционного круж­ка Ишутина Н.А. Каракозов Д.В. днем из толпы, окружавшей коляску императора, когда в нее садил­ся после прогулки по Летнему саду Александр II, выстрелил в него, но промахнулся.

Таким образом, покушение явилось свидетельством того, что от эйфории начала царство­вания, когда Александр II казался воплощением стрем­лений к преобразованиям общества и пользовался безусловной поддержкой всех прогрессивных сил, не осталось и следа. В демократических кругах крепло убеждение, что если Александр II останется на пре­столе, то неминуемо начало реакции. Это убеждение вело в дальнейшем к организации настоящей охоты на императора со стороны наиболее радикальных эле­ментов общества.

Но непосредственным результатом выстрела Ка­ракозова стал поворот правительственной политики к отказу от реформаторства: консервативные силы убедили царя, что террористические выступления — побочный результат его преобразований.

Начались за­мены либеральных министров-реформаторов министрами-кон­серваторами. На разговоры о возможности дарования России конституции Александр теперь отвечал: «Вы, конечно, уверены, что я из мелкого тщеславия не хочу по­ступиться своими правами! Я даю… слово, что сейчас, на этом столе, я готов подписать какую угодно кон­ституцию, если бы я был убежден, что это полезно для России. Но я знаю, что, сделай я это сегодня, зав­тра Россия распадётся на куски. А ведь этого и вы не хотите».

Но не только каракозовский выстрел послужил причиной реформаторского застоя и последующих контрреформ. На государственную деятельность Александра серьезный отпечаток наложили качества его характера. Ключевский В.О., опираясь на сви­детельства современников, характеризовал Алек­сандра II как человека нерешительного и мнитель­ного. Перед внезапной опасностью, в момент, когда требовались быстрые решения, император был спо­собен на решительные действия. Но когда возника­ла перспектива долгой ежедневной работы над слож­ным и важным делом с мелочными затруднениями, он действовал неохотно, с большими раздумьями и колебаниями, шел неровно, с остановками, как бы ощупью. За минутными вспышками решимости сле­довали долгие паузы раздумий, опасений и молчали­вых уступок.

Немалое значение в судьбе царя имела и его личная драма. Долгие годы он был связан с княги­ней Екатериной Долгорукой. Легкая любовная ин­трига 47-летнего императора и 17-летней красавицы переросла в глубокую душевную привязанность. Рождение детей в новой семье, необходимость по­стоянно разрываться между долгом и любовью, сплет­ни и пересуды в аристократических кругах — все это тяжело отразилось на характере Александра II. Даже смерть императрицы в 1880 г. и официальное признание связи с Долгорукой, ставшей теперь кня­гиней Юрьевской, не ослабили его душевного на­пряжения.

По мере свертывания преобразовательной дея­тельности расширялась пропасть между царем и обществом. Разбудив общественное мнение, дав на­дежду на коренное изменение всей жизни России, Александр II уже был не в состоянии затормозить начатое им движение. Попытки свертывания реформ вызывали активный протест в среде радикально на­строенной молодежи. В июне 1879 г. на съезде рево­люционной организации был вынесен смертный при­говор императору. С этого времени «народовольцы» начали усиленную подготовку покушений.

При воз­вращении Александра II из Крыма в Петербург, в ноябре 1879 г., революционеры организовали целую систему подкопов и мин на железной дороге, но взрыв под Москвой опрокинул не тот поезд, в кото­ром ехал царь. 4 февраля 1880 г. последовал взрыв в Зимнем дворце, устроенный С. Халтуриным, но и в этом случае Александр II остался невредим.

Усложнившаяся общественная ситуация, осозна­ние невозможности бороться с революционным дви­жением (даже с относительно небольшой группой террористов) без поддержки правительства обще­ством толкали императора к необходимости продол­жения реформ. Утром 1 марта 1881 г. он утвердил обширную программу мероприятий, намеченных графом Лорис-Меликовым М.Т., предусматри­вавшую значительные уступки либеральным слоям общества, за что она и получила название «консти­туции Лорис-Меликова».

Но в жизнь она проведена не была, потому что именно 1 марта 1881 г. терро­ристы достигли своей цели: Александр II был убит. Подкараулив царскую карету, Рысаков Н.И. бросил бомбу, которая, не причинив вреда карете и сидев­шему в ней царю, ранила несколько человек из цар­ской охраны и пробегавшего мимо мальчугана с кор­зиной. Александр II мог бы уехать, но это было ниже его достоинства. Он вышел из кареты и что-то ска­зал схваченному террористу.

В это время, стоявший рядом Гриневицкий И.И., бросил бомбу между со­бой и императором. Оба были смертельно ранены и умерли через несколько часов. «Так кончилась трагедия Александра II, — пи­сал Кропоткин П.А. — Многие не понимали, как могло случиться, чтобы царь, сделавший так много для России, пал от руки революционеров.

Но мне пришлось видеть первые реакционные проявления Александра II и следить за ними, как они усилива­лись впоследствии; случилось также, что я мог за­глянуть в глубь его сложной души, увидать в нем прирожденного самодержца, жестокость которого была только отчасти смягчена образованием, и по­нять этого человека, обладавшего храбростью солда­та, но лишенного мужества государственного деяте­ля, — человека сильных страстей, но слабой воли, — и для меня эта трагедия развивалась с фатальной последовательностью шекспировской драмы».

Драматическая судьба Александра II и проведен­ных им преобразований стала прологом трагедии России, разыгравшейся через несколько десятиле­тий.