Вторжение наполеоновских полчищ в пределы России всколыхнуло патриотические силы народных масс. Первыми выступили литовские и белорусские крестьяне, раньше других подвергшиеся нападению французских оккупан­тов. Партизанское движение охватило всю территорию Витебской губернии.

По мере продвижения неприятельских сил в глубь страны усиливалось и сопротивление народных масс. Население Смо­ленщины первым в стране приступило к созданию ополчения. Еще до опубликования манифеста о созыве ополчения генерал-майор в отставке Лесли Д.Е. сформировал из крепостных крестьян конный отряд в 99 человек, действовавший под коман­дованием генерала Оленина. Такой же отряд из крестьян сфор­мировал П. Ефимович. Смоленские дворяне приняли решение о создании ополчения для обороны границы Смоленской губернии.

На территории Калужской губернии также еще до опубли­кования манифеста об ополчении началось формирование из крестьян отрядов внутренней обороны (кордонов). Задачей этих отрядов было охранять границы своих уездов и всей губер­нии. При каждом крупном селении патрулировала ночная стра­жа. Кордоны состояли из 20-25 пеших и конных воинов. Они вели разъезды, наблюдения. Уездные оборонные отряды насчи­тывали в своих рядах до 15 тыс. человек. Эти меры опирались на активную поддержку всего населения.

Решение правительства созвать ополчение явилось лишь официальным оформлением развернувшегося пат­риотического движения в стране. 6 (18) июля 1812 г. был опубликован манифест о созыве ополче­ния. Русский народ встретил его с огромным патриотическим воодушевлением. Призыв вступить в ополчение нашел особенно широкий отклик в среде крестьянства. Десятки тысяч крестьян стремились вступить в ряды ополчения. Службу в ополчении они рассматривали как подвиг, наградой за который станет освобождение от крепостного гнета. Слова Пушкина А.С.  «их цель иль победить, иль пасть в пылу сраже­нья» передавали действительное настроение народа.

Крестьянин села Крылоцкого Бронницкого уезда Н. Михайлов, напутствуя своих трех сыновей перед отправкой в ополчение, сказал: «Не дадим испить злодеям и крови нашей православной, одни кости оставим; пусть гложет враг нена­сытный». Иван Николаевич Глинка, отец гениального русского композитора Глинки М.И., в своем про­шении писал: «Лишась в Смоленске и родины и всего имущества честью и счастьем поставляю быть в числе сынов отечества подвизавшихся к защите первопрестольного града Москвы».

Студент Московского университета Грибоедов А.С. гото­вился сдать испытания на доктора прав. Но «получено было известие о вторжении неприятеля в пределы отечества нашего», и Грибоедов, увлекаемый патриотическим движением, бросил научные занятия и поступил корнетом в «Московский гусар­ский графа Салтыкова полк», находившийся в Казани. Этот полк имел своей задачей формирование кавалерийских резервов.

С энтузиазмом включился 17-летний Грибоедов в военную жизнь. Как горячо отнесся он к новому делу, доказывает его статья «О кавалерийских резервах», напечатанная в 1814 г. С глубокой удовлетворенностью он сообщал, что удавалось отправлять в действующую армию ежемесячно по десяти, две­надцати, двадцати эскадронов, что почти все «новообразованные» эскадроны отличились в военных действиях.

Однако огромное большинство народа, скованное цепями крепостного рабства, лишено было возможности свободно вы­полнять свой патриотический долг перед родиной. Крепостное крестьянство не могло добровольно поступить на службу в ополчение. Они могли идти туда только с позволения своих господ. Ратник ополчения расценивался только как «дар» помещика, вносимый для защиты отечества. А зажиточные крестьяне часто покупали крепостных крестьян у помещиков и посылали их вместо себя в ополчение.

Если и удавалось отдельным крепостным крестьянам под вымышленным именем поступить в ополчение, то их ожидала суровая расправа со стороны властей и помещиков. Таких добровольцев из крестьян задерживали, объявляли «беглыми» и под стражей возвращали к их владельцам. В полк Дмитриева-Мамонова под видом цехового поступил крепостной Иван Конь­ков, принадлежавший помещице Мининой. Серпуховский город­ничий потребовал немедленно вернуть его к хозяйке.

По манифесту «О составлении временного внут­реннего ополчения» правительство решило ограничить район формирования ополчения 16-ю губерниями центральной части России и Поволжья. При этом оно исходило из следующих соображений: во-первых, нужно было сохранить районы для проведения очередных рекрутских наборов; во-вторых, пра­вительство стремилось к тому, чтобы патриотическое движение, в том числе и среди женщин, вызванное созданием ополчения, не вышло из-под контроля.

Ополчающиеся губернии следующим образом распределялись по трем округам. В I округ входили губернии: Московская, Владимирская, Калужская, Рязанская, Смоленская, Тульская, Тверская и Ярославская; во II — Петербургская и Новгород­ская; в III — Нижегородская, Костромская, Казанская, Вят­ская, Симбирская и Пензенская. В манифесте для каждого округа были поставлены опреде­ленные задачи. Так, в частности, от ополчения I округа требо­валось принять «самые скорые и деятельные меры к собранию, вооружению и устроению внутренних сил, долженствующих охранять первопрестольную столицу нашу Москву и пределы сего округа».

Ввиду того, что уже в начале июля возникла угроза наступ­ления крупных сил противника на Петербургском направлении, правительство назначило Кутузова М.И. на пост коман­дующего сухопутными и морскими силами, расположенными вокруг Петербурга. Задачей ополчения II округа было под­крепление войск, обеспечивавших Петербургское направление. III округу было предписано только «приготовить, расчис­лить и назначить людей, но до повеления не собирать их и не от­рывать от сельских работ». Таким образом, первоначально ополчению III округа отводилась роль резерва.

Однако на Украине, на Дону, в Прибалтике и в ряде губерний, не вошедших в округа, было, тем не менее, призвано в ополчение свыше 90 тыс. человек. Формирование ополчения I и II округов развернулось одно­временно. Первым шагом в этом деле был созыв губернских дворянских собраний, на которых зачитывался манифест, и затем приступали к обсуждению подготовительных мероприя­тий по созыву ополчения. Решения губернских собраний слу­жили затем руководством для местной уездной администрации и всего дворянства в организации ополчения.

Уездным предводителям дворянства предписывалось из­брать из дворян двух чиновников: одного — для принятия продовольствия, другого — для принятия оружия. По доку­ментам они назывались комиссарами. На них возлагалась ответственность за обеспеченно ратников всем необходимым. Уездные комиссары контролировали поступление от помещиков по числу выделяемых ратников продовольствия, денег на жало­ванье ратникам и офицерам, обмундирования и вооружения. Затем они вели учет поступивших в виде пожертвований от на­селения денежных сумм и вещей.

14 июля правительством были утверждены штаты полков Московского ополчения: пеший полк состоял из 62 офицеров, 175 урядников, 26 писарей и 2400 рядовых, конный полк — из 35 офицеров, 120 урядников, 14 писарей и 1200 воинов. Этот штатный состав пешего и конного полков послужил образ­цом и для других губерний России в качестве директивы дворянству.

Командую­щим Московским ополчением был избран Кутузов М.И. Но вследствие того что Кутузов был одновременно избран петер­бургским дворянством командующим ополчением II округа, начальником Московского ополчения стал генерал-лейтенант Марков И.И. Московское дворянство должно было с 305 246 крепостных душ представить в ополчение свыше 30 тыс. ратников. В губерниях I округа норма составляла четыре-пять ратников со 100 крепостных душ, кроме Московской губернии, где было решено представить в ополчение со 100 душ 10 воинов.

В середине июля в Петербургской и Новгородской губер­ниях также приступили к формированию народного ополче­ния. Кутузов М.И., приняв командование Петербургским ополчением, а затем и Новгородским, предста­вил план проведения сбора ополчения и утвердил состав двух комитетов: Устроительного и Экономического. На первый ко­митет возлагались прием воинов, их обмундирование, воору­жение и военная подготовка. На второй — организация ма­териальных и денежных средств на содержание ополчения.

Были приняты меры по привлечению через градские думы в ополчение мещан и ремесленников. Кутузов М.И. стремился широко вовлечь в ополчение некрепостное население. Мещанское и ремесленное общества выставляли в ополче­ние по одному ратнику с каждых 10 душ. Командуя корпусом, предназначенным для обороны Петер­бурга (впоследствии этот корпус был назван Нарвским), Кутузов М.И. успевал ежедневно отдавать лично десятки распоряжений по части формирования ополчения. Он немед­ленно устранял всякие, на первый взгляд самые незначитель­ные, препятствия, могущие тормозить создание дружин.

Офицерский состав принимался в ополчение в чине, в кото­ром он состоял в отставке. А гражданские лица, не служившие в армии и не имевшие офицерских чинов, в ополчение принима­лись на следующих условиях: коллежские советники — в чине капитана, надворные советники и коллежские асессоры — штабс-капитана, титулярные советники — поручика, коллежские и губернские секретари — подпоручика, коллежские регистра­торы — прапорщика.

Начальником ополчения III округа был назначен генерал-лейтенант Толстой П.А., Нижний Нов­город был избран местом пребывания штаба III округа опол­чения. Во всех шести губерниях III округа была установлена норма в четыре ратника со 100 ревизских душ. Дворяне, освобожденные от выделения воинов, вносили 6 р. 50 к. с каждой ревизской души, числящейся за помещи­ком. Возрастной состав был повсеместно установлен от 17 до 45 лет, и только пензенские дворяне поставляли ратников в возрасте до 50 лет. Однако фактически эти возрастные нормы помещиками нарушались. В ополчение попадало немало преста­релых ратников.

К 18 августа сбор ратников Московского ополчения в ос­новном был завершен. Было сформировано 12 полков, из них три егерских, восемь пеших и один конный. Завершающим этапом было сведение полков в дивизии. К 19 августа ополче­ние было сосредоточено: 1-я дивизия (1-й егерский, 2, 4, 6-й пе­хотные полки) — в Рузе, 2-я дивизия (5, 7, 8-й пехотные пол­ки) — в Верее, 3-я дивизия (2, 3-й егерские, 1, 3-й пехотные полки) — в Можайске, конный полк — в Москве.

Ярославское ополчение было сформировано к концу августа и составило четыре пеших и один конный полки, в которых состояло 11 613 ополченцев, в том числе ратников — 10 592, унтер-офицеров — 690 и офицеров всех рангов — 331.

В Калужской губернии прием воинов начался 10 августа, а к 1 сентября ополчение было готово. По архив­ным данным, в Калужской губернии за три недели было призвано 15 370 ратников, в том числе 190 офицеров, и сфор­мировано пять пеших полков, один конный и батальон егерей.

В августе — сентябре 1812 г. проводилось формирование и Тульского ополчения. За 36 дней, с 13 августа по 18 сен­тября, в Тульское ополчение было принято 14 182 ратника. Из них были сформированы четыре пеших, один егерский, два конных полка и одна артиллерийская рота.

По инициативе населения кроме основного ополчения было решено «иметь при домах своих особое окружное ополчение» для обеспечения внутренней безопасности уездов. В отрядах внутренней обороны всего по губернии насчитывалось свыше 3,5 тыс. человек. Таким образом, Тульская губерния представляла собой сплошной военный лагерь. Всеобщая готовность населения Тульской губернии в любой момент оказать сопротивление неприятелю диктовалась особой необходимостью защищать основную базу вооружения всей армии — Тульский завод, который Наполеон намеревался уничтожить.

В ряды Петербургского ополчения было принято 15 100 человек. 1320 солдат было переведено в ополчение из армии. Всего в ополчении состояло 16 426 человек.  К концу сентября 1812 г. сбор ратников Нижегородского ополчения был завершен. В пяти пеших и одном конном полку состояло 12 922 человека.

Ополчение пришло в армию в основном с запасом продовольствия на один месяц. По истечении этого срока ополчению разрешено было правительством «довольствоваться» за счет населения. Эта мера оправдывалась тем, что все равно продовольствие должно было попасть в руки неприятеля. Командиры частей ополчения под свою личную ответственность брали у населения продоволь­ственные продукты частью за деньги, а частью под квитанции, а нередко и бесплатно, «по праву войны». Таким способом рат­ники снабжались вплоть до февраля 1813 г.

Самым сложным вопросом при создании боеспособного ополчения было его вооружение. Хотя дворяне и обязаны были вооружать представляемых ими воинов огнестрельным оружием, однако подавляющая часть ратников его не имела. Призыв ко всему населению жертвовать оружие тоже не дал должного результата. Несли в фонд ополчения больше всего пики, тесаки, топоры, сабли.

Ружей явно не хватало. До опубликования манифеста об ополчении на рынке можно было купить ружье за 11 — 15 руб. В период же формирования ополчения стоимость его поднялась до 80 руб. Для покупки огнестрельного оружия Комитет Московского опол­чения ассигновал 200 тыс. руб. На эти деньги было закуплено на Макарьевской ярмарке 1187 ружей разного калибра и 8593 сабли.

Между тем в Московском арсенале хранилось до 80 тыс. ружей и боеприпасов. Этого оружия было достаточно для вооружения не только Московского, но и ратников ополчения всего I округа. Но по вине московского генерал-губернатора Ростопчина оно не было отправлено в армию и выве­зено из Москвы, а было оставлено врагу.

Объясняются это страхом власти перед хорошо вооруженными полками ополчения, сформированными главным образом из крепостных крестьян. Этим же объясняется и тот факт, что, выдав под нажимом Кутузова на каждый полк только по 500 ружей, Ростопчин до самого выступления ополчения к Можайску не снабжал его патронами.

Московское ополчение, насчитывавшее в своих рядах в момент высту­пления в поход свыше 28 тыс. воинов, имело 9800 ружей, полу­ченных из арсенала, и 2 тыс. ружей, закупленных на рынке и представленных помещиками. Это значит, что огнестрельным оружием оно было вооружено не более как на одну треть своего состава, а подавляющее большинство ополченцев было вооружено пиками. После Бородинского сражения Москов­ское ополчение получило еще 8200 ружей.

Сложившаяся обстановка мало оставляла времени на воен­ную подготовку ратников, она была проведена в самом спешном порядке. Программа военной подготовки была несложной. В батальонах, вооруженных огнестрельным оружием, она сво­дилась к следующему: обучить воинов «исправно» заряжать ружья, производить выстрел, понимать команду о прекращении огня, как держать ружье на плече и «под курок», как действо­вать штыком. В батальонах же, вооруженных холодным ору­жием, воинов обучали только действию пикою.

Другие ополчения I округа огнестрельным оружием были снабжены хуже Московского. К примеру, из 13 590 ратников Смоленского ополчения было вооружено огнестрель­ным оружием около 5 тыс. человек. Военную подготовку рат­ники Смоленского ополчения вообще не проходили. Помещики очень плохо выполняли свое обязательство представить воинов вооруженными.

Сложившееся после Бородинского сражения опасное поло­жение на фронте требовало в самое кратчайшее время привести ополчение I округа в полную боевую готовность. Всюду обучение ратников проводилось на основе разработанных Куту­зовым М.И. правил для Петербургского ополчения.

Вооружение и военная подготовка ратников Петербургского и Новгородского ополчений проходили более планомерно и успешно. И объясняется это не только тем, что ратники распо­лагали большим временем по сравнению, например, с Москов­ским ополчением. Боевую подготовку они начали под руковод­ством Кутузова М.И., который принял быстрые и решительные меры к максимальному вооружению воинов ополчения. В про­тивовес Ростопчину он не боялся немедленно вложить оружие в руки крепостных ратников.

Петербургские ратники, вступая в армию Витгенштейна, мало чем отличались от молодых солдат. Из 15 106 ратников Петербургского ополчения ружьями было вооружено 13 568 человек. Рат­ники Петербургского ополчения с большим патриотическим подъемом проходили военное обучение.   Занятия продолжались ежедневно по 16-18 часов. Прапорщик Р. Зотов, вступивший 16-летним юношей в ополче­ние, вспоминал: «Тогда все кипело какою-то быстротою в дей­ствиях, в словах, во всех поступках. Кто бы теперь поверил, что 14 тысяч человек, только что оторванных от сохи и не имев­ших никакого понятия о военной службе, обучены были всем приемам… в пять дней?..  или лучше сказать в пять суток, потому что в длинные летние дни мы и по ночам почти не сходили с Измайловского плац-па­рада… Только с русским народом можно сделать такие чудеса».

В ходе войны Кутузов М.И. принял все меры к тому, чтобы ополчения были полностью вооружены ружьями. К началу контрнаступления полностью были обеспечены огне­стрельным оружием ратники Петербургского и Московского ополчений. Смоленское, Калужское, Украинское ополчения в значительной доле вооружались за счет трофейного оружия. К этому времени большинство ратников ополчения имело огне­стрельное оружие.

Материальная база ополчения создавалась народом и слага­лась из двух источников: добровольных пожертвований насе­ления и обязательных денежных и натуральных взносов дворян, сельских общин государственных крестьян и городских общин мещан и ремесленников. Размер таких взносов определялся решением дворянских собраний и постановлением сельских и городских обществ.

Поступали добровольные пожертвования от служащих, студентов и лиц духов­ного звания. Профессорско-преподавательский персонал Мос­ковского университета единодушно решил отчислить полугодо­вой заработок в фонд ополчения. Всего от Московского универ­ситета поступило 6407 р. 99 к. Артисты и Московская театраль­ная школа внесли 12 135 р., 16,5 к. Синодом было передано на Московское ополчение 750 тыс. руб.

Московские купцы Василий и Петр Усачевы отправили в ополчение 25 пудов сахара, Александр Кореныкин и Иван Лобков — по одному ящику чая, Иван Борисовский — 2 ящика рома и водки, Семен Бородин «пожертвовал сапог пехотных строевых 1000 пар». Иван Лукьянов представил 14 чугунных пушек, купчиха Переметова — три ружья и два пистолета.

В Царском Селе было пожертвовано в фонд ополчения 1461 р. 75 к. Слесарь Бовод пожертвовал 100 руб., трубочист Вебер — 25 руб., столяр Васинский — 25 руб., печник Воро­нов — 30 руб., трубной подмастерье с учениками — 10 руб. В этом же списке мы видим титулярного советника Камышникова, внесшего только 5 руб., и «его сиятельство» графа Д. П. Ожеровского — 25 руб.

Население России внесло в фонд ополчения денежных средств около 84 млн. руб. (только документально подтверждённых). Однако несомненно, что общая сумма только в денежном виде соста­вляет не менее 100 млн. руб.

Насколько значительным был этот поистине всенародный вклад в фонд обороны, можно видеть из такого сравнения: все армейские расходы за 1812-1814 гг. войны составили общую сумму около 160 млн. руб. Из этой же суммы немногим более 100 млн. руб. было израсходовано в период Отечественной войны. Это значит, что государственные расходы на армию только незначительно превзошли всенародный вклад в фонд ополчения.

С момента вступления ополчений в ряды действующей армии, когда снабжение их переходило к военному ведомству, губернские комитеты пожерт­вований передавали наличные средства в распоряжение мини­стерства финансов.

При написании статьи были использованы материалы книги В. Бабкина «Народное ополчение в Отечественной войне 1812 года», М., изд. «Социально-экономической литературы», 1962 г.