При вступлении на престол императора Александра II русские вооруженные силы переживали критический момент, обыкновенно являющийся последствием неудачной войны, — приходилось организовывать вооруженные силы почти заново.

Прежде всего, хотелось немедленно устранить самые чувствительные недостатки и удовлетворить насущные запросы армии, стоявшей лицом к лицу к почти поголовно враждебной нам Европе. В этом отношении больше всего высказал главнокомандующий гвард. и гренад. корпусами генерал-адмирал граф Ридигер, представивший императору 3 своих записки о существовавших в армии недочетах с предложением соответствующих мероприятий к их устранению.

Граф Ридигер доказывал, что во всей русской армии невозможно было найти хотя бы одного командира корпуса или начальника дивизии, который удовлетворял бы всем требованиям, предъявляемым к самостоятельному высшему начальнику: граф обвинял в этом систему, при которой подчиненным не было возможности обнаруживать свои дарования. Постоянное вмешательство главнокомандующего и его штаба во все подробности службы уничтожало стремление к усовершенствованию, заменяя его желанием избегать неприятностей, которые так легко навлекало всякое проявление самостоятельности. Такое вмешательство в дела подчиненных снимало с них всякую ответственность.

В те времена усовершенствование войск ограничивалось лишь внешней стороной дела. «Все начальники, — по словам гр. Ридигера, — были твердо убеждены, что их репутация зависит единственно от безупречного равнения солдата и его совершенства в маршировке». Поэтому гр. Ридигер признавал необходимым упразднить в мирное время должность главнокомандующего армией и ее штаб, с целью поставить корпусных командиров в самостоятельное положение и тем возбудить среди них соревнование на почве усовершенствования вверенных им войск.

Затем следовало определить права и обязанности корп. командиров и нач. дивизий, расширив права последних и назначив особых начальников дивизионных штабов. Нужно было потребовать от частных начальников самостоятельных распоряжений предоставленной им власти, не прибегая к испрошению приказаний старших начальников. Наконец, нужно было увеличить ответственность начальников, сообразно увеличению их прав, дабы избежать превышения власти! относительно подчиненных.

Император одобрил вполне взгляды гр. Ридигера, но посмотрел на затронутые им вопросы еще шире и как только был заключен мир, приказал приступить к работе по коренному переустройству всего военного управления. В 1855 г. была образована сперва под наблюдением, а затем и под председательством гр. Ридигера «Комиссия для улучшений по военной части». Ввиду того что сменивший кн. Чернышева в 1852 г. на должности воен. мин. кн. Долгоруков 1-й (Василий Андреевич) не был в состоянии справиться с предстоявшей многосложной работой, он был заменен 17 апреля 1856 г. генералом от артиллерии Сухозанетом 2-м (Николай Онуфриевич).

Новый министр прошёл строевую карьеру, главным образом в должностях артиллерийского начальника, участвуя во всех войнах, начиная с 1812 г., а в 1855 году, после сражения на Черной речке, с должности нач. арт. армии получил в командование 3-й пех. корпус. Отлично зная строй и достигая всегда блестящего состояния во всех вверенных ему частях, обладая энергией и распорядительностью, ген. Сухозанет имел недостаточную подготовку к административной деятельности, а также существовавшая до Восточной войны глубокая рутина военного дела оставила в нем слишком большие следы.

Вот почему, заимствовав все преобразовательные идеи от гр. Ридигера, он как бы руководствовался ими в виде программы своей деятельности, но в то же время не мог проникнуться основной идеей графа по децентрализации власти в военном управлений и поэтому не был в состоянии исцелить нашу военно-административную машину в ее целом. К тому же гр. Ридигер скончался в самом начале реформ — 15 июня 1856 г.

Главнейшей и самой благодетельной реформой, осуществленной во время министерства Сухозанета, следует признать окончательное упразднение военных поселений. 9 ноября 1861 г. на пост военного министра был назначен г.-лейт. Дмитрий Алексеевич Милютин, пробывший на нем все остальное время царствования Александра II и ушедший лишь 21 мая 1881 г. Необходимость серьезных преобразований нашей армии и ее управления побудили императора призвать Милютина в Петербург на пост товарища воен. министра в 1860 г., а 9 ноября следующего года назначить его военным министром.

15 января 1862 г. Милютин представил государю свой исторический знаменитый доклад, заключавший основные идеи всех будущих преобразований и поставивший программу соответствующей деятельности. Останавливаясь, прежде всего, на трудности задачи Военного министерства, состоявшей в том, что нужно было стремиться к облегчению бремени государства по военным расходам, военный министр все-таки не допускал и мысли, чтобы Россия могла отказаться от своего первостепенного политического значения, приобретенного ею тысячелетним существованием, и поэтому ставил первостепенным условием, чтобы сокращение военной сметы не могло нанести ущерба благосостоянию и благоустройству армии, тем более что, по его мнению (бесспорно, справедливому и верному), Россия не имела еще вооруженных сил, соответствующих размерам ее территорий и количеству населения.

По расчету Милютина, численность армий Франции, Австрии и Пруссии достигла в мирное время 400, 280 и 200 тыс. чел., а в военное — 800, 625 и 695 тыс. чел., т. е. отношение численности мирного и военного времени было: 1:2, 1:2,2 и 1:3,4. Между тем русская армия, хотя считала по штатам мирного времени 765 530 чел., а в военное, увеличиваясь почти вдвое, достигала 1 377 365 чел., но эта грозная цифра была мнимой, существующей лишь на бумаге. Действительно, для пополнения разности в численности армии по штатам мирного и военного времени, простиравшейся до 611 тыс. чел., мы имели наготове только 242 тыс. отпускных служилых чинов, а остальные 369 тыс. чел. должны были быть взяты из населения не готовыми рекрутами.

Содержа в мирное время более войск, нежели какая-либо из других первоклассных держав (765 тыс.), и рассчитывая в случае войны иметь под знаменами до 1,377 млн., мы в действительности могли выставить во всей Европейской России (за исключением войск Кавк., Оренб. и Сиб. — 228 тыс.) не более 769 тыс. (537 по штатам мирн. вр., усиленных полным числом следуемых в войска Европ. России отпускных, т. е. 232 тыс.).

Таким образом, для ограждения внешней и внутренней безопасности государства, превосходящего пространством почти в 10 раз Францию и Австрию и в 18 раз Пруссию, мы имели армию лишь несколькими тысячами больше армий каждой из сих держав. Если же из состава наших армий вычесть войска местные (168 тыс.), то боевая сила сокращалась до 638 тыс., что уже было менее боевых сил Франции (699 тыс.), Пруссии (682 тыс.) и только на 39 тыс. более Австрии (599 тыс.). Такой неудовлетворительностью системы и объясняется тот страшный недостаток в войсках, который мы испытывали с открытием войны 1853-1856 гг., когда приходилось торопливо формировать новые части из спешно призываемых рекрутов и даже ополчений.

На основании этих ярких данных Милютин обращал внимание на то, что, даже и увеличивая численность наших вооруженных сил, но сохраняя прежнюю организацию резервных и запасных войск, мы все-таки не были бы в состоянии без колоссальных постоянных расходов содержать достаточно сильную армию. А поэтому нужно было произвести коренные преобразования в организации резервных войск, создать новые кадры запасных войск и обеспечить пополнение тех и других при мобилизации.

Для сокращения небоевого элемента армии следовало, прежде всего, упразднить корпус внутренней стражи, возложив его обязанности по караульной службе на резервные войска в мирное время и на запасные — в военное. Для образования достаточной наличности числа лиц, прошедших через ряды армии, Милютин предлагал сократить срок службы в постоянных войсках и указывал на необходимость безотлагательного пересмотра рекрутского устава, что являлось подготовкой к введению всеобщей воинской повинности.

Затем в основу всех реформ по военному ведомству легла та же мысль, которую высказал и г.-ад. Ридигер, т. е. ослабление централизации управления при следующих общих принципах:
1. Установление единства военного управления путем включения в состав министерства тех учреждений, которые ранее находились только в связи с ним, в порядке высшего управления.
2. Сосредоточение в Военном министерстве лишь общего направления и высшего контроля за деятельностью всех административных органов.
3. Возложение всей распорядительной части на местные органы.
4. Пробуждение самодеятельности в низших инстанциях.

Единственным способом достижения всех этих идей Милютин признавал переход к территориальной системе военного управления посредством разделения государства на военные округа. В лице начальников их должно было сосредоточиться и командование войсками, в округе расположенными, и заведование местными воен. учреждениями, наблюдение за сохранением спокойствия и порядка в районе округа и вообще управление всеми отраслями воен. админ. На этих лиц должны были лечь обязанности ген.-губернаторов (по военной части) и окружных начальников внутренней стражи. При такой системе террит. воен. управления на Воен. мин. как на управление центральное, возлагалось только общее направление и главный контроль действий всех исполн. админ. органов, а на военно-окружные управления — вся исполнительная часть.

Конечно, ввести такую коренную реформу сразу было невозможно, и Милютин предполагал совершить ее в течение нескольких лет. В 1862 г. созданы Варшавский, Виленский, Киевский округа, весною 1864 г. — Рижский, и в том же году утверждено разрабатывавшееся с 1863 г. Положение о военно-окружных управлениях и созданы еще Петербургский, Финляндский, Московский, Харьковский и Казанский округа; всего получилось 10 окр., в которые вошли 45 губ. и 1 обл. (Бессарабская) Европейской России и губернии Привислянского края.

Районы внутренних округов (Московский, Харьковский и Казанский) были сделаны обширнее, потому что их управления находились почти в центре округов и имели удобные пути сообщения. Кроме того, число войск в этих округах было незначительно. Управления на Кавказе, в Оренбургском крае и в Сибири были оставлены временно на прежних основаниях, но уже в 1865 г. были образованы округа Кавказский, Оренбургский, Западно-Сибирский и Восточно-Сибирский, а в 1867 г. и Туркестанский. Таким образом, число округов дошло до 15. В 1870 г. упразднен Рижский округ, район которого был разделен между Петербургским и Виленским округами.

В 1856 г. вся пехота получила однообразную организацию приведением всех полков в 3-батальонный состав; ввиду переходного положения вооружения, когда нарезное оружие могло быть выдано только части войск, во всех батальонах сформированы 5-е стрелковые роты. Кавалерия значительно уменьшена в своем составе, и ее резервный вид оставлен только в двух корпусах: гвардейском и кирасирском, а в следующем году были упразднены кирасирские полки (состав кавалерии уменьшился еще на 16 эск.) и состав 64 эскадронов уменьшен до 12 рядов во взводах.

Кадры резервных частей были усилены, и положено содержать определенное число офицеров и нижних чинов в запасе (отпусках); всего для линейной пехоты и стрелковых батальонов определено иметь в запасе 172 130 отпускных ниж. чин. и собственно для пополнения резервных частей — 2304 офиц. За время с 1858 по 1861 год включительно в организации войск происходили некоторые изменения только в кавалерии и артиллерии, а состав действующей пехоты и инженерных войск оставался почти без перемен.

В 1862 году вооруженные силы имели следующую организацию.
Действующие войска:
1-я армия из I, II и III армейских корпусов (не отдельных).
Кавказская армия: из Кавказск. гренадерской, 19-й, 20-й и 21-й пех. и сводной драгунск. дивизий, линейных батал. (37) и других частей, расположенных на Кавказе.
Не отдельные армейские корпуса: IV V и VI.
Отдельные корпуса: Гвардейский пехотный, Гвардейский кавалерийский, Гренадерский, Оренбургский и Сибирский.

Гвардейские корпуса заключали в себе все гвардейские части. Гренад. и 6 арм. корпусов состояли из 3-х пех. и 1 кавалер, дивизий, с их артиллерией и парками (составлявшими одну арт. дивизию). Оренбургский корпус — 23-я пех., Сибирский корп. — 24-я пех. дивизия и войска других наименований. Войска Финляндии и Восточной Сибири подчинялись местным генерал-губернаторам.

Пехотные полки в мирное время имели: гв. и грен, по 2, армейские по 3 и Кавказские по 5 батальонов и содержались по уменьшенному составу; кавалер, полки имели по 4 эскадрона и также содержались по уменьшенному составу; артиллерия имела запряженными по 4 орудия, кроме некоторой части конных батарей, имевших такими все 8 оруд.; по военному составу все батареи имели 8 орудий.

Резервные части развивались в военное время из существующих кадров, а также формировали новые части и образовали запасные войска. К составу армии принадлежали: корпус внутренней стражи, корпус жандармов, специальные войска артил. и инженерн. ведомств, и образцовые войска. Всего состояло: действующих войск — 460 батальон., 224 эск., 111 пеш., 18 конн. и 1 горн. батар. с 844 оруд., 10,5 сап. батальон., 7,5 понтон, парков, 3 кон.-пион. эск.; резервных войск — 97 батальон., 80 эск., 21 пеш. и 4 кон. батар. с 92 оруд. и сап. полубатальон.; корпуса внутр. стражи — 50 батальон, и 1,1 тыс. разных частей.

Армия пополнялась на основании «рекрутского устава» 1832 г., и самопополнение называлось «рекрутская повинность»; отсюда происходило, что «воинская служба» почему-то, к сожалению, стала именоваться и до сих пор еще именуется «воинской повинностью»; между тем с минуты введения «всеобщей обязательной воинской службы» «воинская служба» есть только выполнение каждым гражданином Российской империи своего самого почетного и священного долга перед Государем и Родиной. Давно пора отказаться от названия «повинность» и знать только слово «служба».

Рекруты набирались со всего податного населения с каждой тысячи ревизских душ. При ежегодной нормальной потребности для армии в 80 тыс. рекрут, она имела в населении почти неисчерпаемый источник пополнения. Кроме рекрут в армию поступали еще вольноопределяющиеся из сословий, не обязанных военной службой, но число таких не превышало 4650 чел. за каждый год. По случаю усиленного пополнения армии во время Восточной войны было взято на пополнение нижними чинами: с 1853 по 1856 год включительно рекрутов — 865 762 чел.; вызванных из запаса (отпускных) — 215 197 чел.; всего на пополнение армии — 1 080 959 чел.

Наборы во все время войны происходили весьма успешно; уклонений от воинской службы и побегов между новобранцами не было. Само население сознавало необходимость усиленных наборов. В нравственном отношении рекруты ее оставляли желать лучшего. Все строевые начальники заявляли о необыкновенном усердии молодых солдат и их храбрости, признавая их выше старослуживых отпускных солдат. Состав рекрут вполне соответствовал по возрасту, росту и физическому строению требованиям военной службы.

Для того чтобы дать отдых населению после войны, манифестом в день Священного Коронования императора Александра II было повелено не производить рекрутских наборов в Империи и в Царстве Польском в течение 3 лет; затем это облегчение было продолжено еще на 3 года, до 1862 г. включительно. Общая убыль в армии за это время достигла более 400 тыс. чел. Она была пополнена из разных источников, но, конечно, количество отпускных, уволенных после войны, вполне обеспечивало ее.

Вольноопределяющиеся, недоимочные прежних наборов, и отдаваемые в солдаты за пороки и провинности дали 58 226 чел.; от сокращения штатов строевых частей в 1857 г. образовался сверхкомплект в 31,8 тыс. чел.; освободилось, вследствие прекращения комплектования от Военного ведомства, разных нестроевых команд до 15 358 чел.; переосвидетельствование второго разряда нижних чинов, зачислявшихся в нестроевые команды разных ведомств, дало 12 546 чел.

Затем, с 1858 г., начали пользоваться призывом отпускных, что было тем более необходимо, что боевая обстановка на Кавказе требовала постоянного пополнения рядов Кавказской армии, а в 1859 г. политические обстоятельства потребовали приведения на военное положение целых 4-х армейских корпусов. Широкое пользование запасом в течение 1859-1869 гг. сильно его истощило, и к 1 января 1862 г. в нем считалось всего 210 074 чел., чего хватало только на доведение войск до нормы военного времени, а, следовательно, приходилось вновь обратиться к рекрутским наборам, тем более что в 1860 г. сроки действительной службы были сокращены.

Комплектование унтер-офицерами. Строевые части пополнялись унтер-офицерами 3 способами: 1) производством добровольно поступавших на службу; 2) производством из рядовых, поступавших по набору; и 3) производством из кантонистов. Для подготовки рядовых, поступавших по набору, к производству в унтер-офицеры в пехоте и кавалерии не было никаких школ и не требовалось никаких экзаменов, а только обязательное прослужение 3 лет. Артиллерия и инжен. войска получали фейерверкеров и унт.-офицеров из дивизионных (в арт.) и бригадных (в инжен. войсках) школ, с 3-летними курсами. После войны был предпринят ряд мер для развития грамотности и специального образования нижних чинов.

Комплектование офицерами. Все войска и военные учреждения пополнялись офицерами из 3 источников: 1) выпуском воспитанников военно-учебных заведений; 2) производством поступавших на службу добровольно нижними чинами и 3) производством из нижн. чинов, поступавших по набору.

Военно-учебные заведения находились в ведении гл. начальника этих заведений; к ним принадлежали: специальные училища — Михайловское артиллерийское и Николаевское инженерное и общие: А. Заведения первого класса: Пажеский и 16 Сухопутных кадетских корпусов, Дворянский полк и Школа гвард. подпрапорщиков и кавалер, юнкеров; в них было по штату 150 пажей, 7010 кадет, 120 подпрапорщиков и 108 кавалер. юнкеров, а всего — 7388 воспитанников.

Б. Заведения второго класса, воспитанники которых переходили в заведения 1-го класса: 4 кадетских корпуса и 1 отделение; в них полагалось 900 воспитанников.
Преподавание в корпусах разделялось на 3 курса: приготовительный (1 год) и общий (5 лет); специальный курс (3 года) проходился только в столичных корпусах, для подготовки к поступлению в Артиллер. и Инжен. училища и Военную академию. Представляя из себя чисто строевые части, корпуса были совершенно закрытыми заведениями, с направлением для выработки и развития военного духа в своих воспитанниках с самого раннего возраста, т. к. в малолетние отделения принимались дети в возрасте от 6 до 8 лет, а в прочие — не старше 12 лет.

В корпуса принимались только дети дворян (лишь в два из них — дети военных и гражданских чиновников и др. сословий); в пажи — только дети военных и гражданских чинов первых четырех классов. Таким образом, наши военно-учебные заведения должны были выпускать офицеров не только однородного состава по своему воспитанию и обучению, но и по своему происхождению принадлежащих главным образом к сословию дворян и военных.

В педагогическом отношении корпуса были обставлены широко, потому что на каждых 5 воспитанников приходилось по одному воспитателю и по одному человеку прислуги. Лучшие воспитанники корпусов выпускались: окончившие курс по 1-му разряду — в гв. пехоту прапорщиками или в армию поручиками; окончившие курс с меньшим успехом — в армию подпоручиками, а еще с меньшим — прапорщиками.

Нормальный годовой выпуск из высш. учебн. заведений давал всего 520 чел., которых совершенно не хватало для всей армии. Поэтому главным источником пополнения офицерами оставалось производство в офицеры лиц, поступивших вольноопределяющимися; они производились по выслуге нижними чинами определенного срока, в зависимости от полученного образования или от принадлежности к известному сословию; только в некоторых случаях требовалось испытание по особым программам. Хотя офицеры этой категории принадлежали к сословиям более или менее образованным, но все-таки их научную подготовку следовало признать совершенно недостаточной.

Производство в офицеры лиц, поступивших по набору, давало ничтожный процент офицеров потому, что им приходилось выслуживать слишком продолжительный обязательный срок в звании нижних чинов (в гвардии — 10, в армии — 12 лет); при неграмотности нижних чинов, вообще, желающих держать экзамен было немного, и большинство их затем оставалось унтер-офицерами.

Из этих двух источников пополнения наша армия получила в 1852 г. 946 офицеров. Затем Восточная война потребовала усиленного комплектования армии, почему пришлось предоставить значительные льготы по производству вольноопределяющихся; таким образом, число их начинает возрастать и в 1855 г. достигает цифры в 4476 чел. Ясно, что материал, поступавший в состав офицеров на льготных условиях, был в высшей степени неудовлетворителен. Во всеподданнейшем отчете за 1856 г. между прочим сказано: «Означенные лица (офицеры) в огромном большинстве не получили никакого воспитания. При столь малом залоге доброй нравственности и достоинства сии кандидаты на офицерство, а с ними часто и юнкера лишены на продолжительных зимних стоянках не только средств к образованию, но даже физического безукоризненного упражнения своих телесных сил; почему коснеют в невежестве и, предаваясь стремлению грубых страстей, образуют окончательно ненадежных офицеров, доставляющих доныне обширное занятие комиссиям военных судов».

Ввиду такого печального положения дела, с 1856 г. предпринимается ряд мер для усовершенствования системы подготовки офицеров. И уже к 1861 г. удается сократить в сильной степени прилив в армию офицеров с плохой подготовкой, и число произведенных офицеров из военно-учебных заведений (667) превысило таковое из унтер-офицеров (603). Но оказалось, что при таком факте общее число ежегодно производимых далеко не покрывает их ежегодной убыли, выразившейся в 1861 г. цифрой 2971 чел., и, таким образом, в армии должен был образоваться значительный некомплект офицеров.

Комплектование армии офицерами с высшим военным образованием производилось до Восточной войны из Военной академии и училищ Артиллерийского и Инженерного. Военная академия имела целью комплектовать корпус офицеров Генерального штаба, давать руководителей государственных геодезических работ и распространять в армии военные познания вообще. В 1852 г. были даны значительные преимущества в службе Ген. штаба и увеличено содержание офицеров, обучающихся в Академии, что сразу повысило число желающих получить высшее образование (56 вместо 9 изъявивших желание в 1851 г.). Курс в Военной академии был двухлетний; затем офицеры прикомандировывались на год к образцовым войскам. Окончившие по 1-му разряду получали следующий чин и, вместе со 2-м разрядом, переводились в Ген. штаб; окончившие по 3-му разряду возвращались в свои части.

В 1855 г. Военная академия переименована в Академию Генерального штаба, а из офицерских классов обоих училищ созданы Михайловская артиллерийская и Николаевская инжен. академии. Развившееся после Восточной войны стремление офицеров к высшему образованию, при условии не ограничения нормою приема в академии, быстро повысило число потребных для армии офицеров с высшим военным образованием.

Иррегулярные войска. Эти войска состояли иэ строевых частей, выставляемых казачьим население и различными инородческими племенами Кавказского и Оренбургского краев. Серьезную вооруженную силу представляли только казаки, которых было 10 войск. После Восточной войны правительство постаралось облегчить службу казаков и немедленно распустило по домам все мобилизованные для военных действий части, кроме кавказских. Затем состав и организация казаков подверглись некоторым изменениям.

Учреждено новое Амурское войско (1858-1860), составленное из переселенных забайкальских казаков (до 20 тыс. душ обоего пола), добровольно поступивших лиц и порочных солдат внутренней стражи 3359 чел., поселенное по pp. Амур и Уссури, в составе 2 конных полков и 2 пеших батальонов. Кавказское линейное и Черноморское войска получили новое разделение на Кубанское и Терское войска. Дунайское и линейное Сибирское войска переименованы в Новороссийское и Сибирское; состав последнего увеличен.

Таким образом, к 1862 году образовалось 11 войск: Донское, Кубанское, Терское, Уральское, Оренбургское, Астраханское, Новороссийское, Азовское, Сибирское, Забайкальское и Амурское, которые должны были выставлять в военное время 891 сот., 36,5 батал. и 29,5 батар., а в мирное — содержать на службе 475 сот., 8,5 батал. и 17 батар., что составляло 2170 офиц. и 80 992 казака. Ввиду сокращения после Восточной войны числа регулярных эскадронов, значение казаков в нашей кавалерии вообще увеличилось.

Иррегулярные части инородцев Кавказа и Оренбургского края составляли в 1855 г. силу в 121 офиц. и 352 чел. нижн. чинов; кроме того, башкиро-мещерякское (с 1855 г. — Башкирское) войско имело на службе: 69 офиц. и 6855 н. ч. К 1862 г. был увеличен состав частей в Закавказье, доведенный до 28,5 сот. и 1 пешей дружины, в которых числилось 120 офиц. и 4187 ниж. чин.

Из очерка генерал-майора К.И. Дружинина «Военное дело в России при вступлении на престол императора Александра II и перед войной», из книги «История русской армии», М., «Эксмо», 2014, с. 594 – 602.