Николай I, третий сын императора Павла I и императрицы Марии Федоровны, родился 25 июля 1796 г. Он рос отдельно от старших братьев Алек­сандра и Константина, родившихся чуть ли не на 20 лет раньше. Поскольку наследником считался Александр, а его преемником — Константин, то младших братьев (Николая и Михаила) не готовили к престолу и на их образование в этом плане осо­бого внимания не обращали. Они воспитывались как великие князья, предназначенные к военной службе. Кроме того, Павел не признавал Николая своим сыном, считая его отцом гоф-фурьер Данила Бабкина, на которого Николай оказался похож как две капли воды.

Существует другое мнение, которое исходит из утверждения, что в царской семье было известно о бездетности Александра и Константина, следователь­но, претендовать на престол мог и третий сын — Николай. «Именно поэтому Николай вос­питывался как наследник престола, но вос­питание его от воспитания Александра I, тем не менее, отличалось чрезвычайно сильно. С детских лет образование и воспитание Нико­лая было чисто домашнее с военным уклоном и осу­ществлялось под руководством старого немецкого генерала Ламсдорфа, человека сурового, жестокого, до крайности вспыльчивого и, по мнению современ­ников, не обладавшего ни одной из способностей, необходимых воспитателю.

Императором Николай стал в силу стечения ряда обстоятельств. Николая I вполне устраивала роль великого князя и командира гвардейских полков. Но после неожиданной смерти старшего брата Александра I выяснилось, что второй старший брат Константин не может занять престол. Он был женат на польке Иоанне Грудзинской, княгине Лович, не являвшейся особой королевской крови. Морганатический брак по закону о престолонаследии исключал Константина из числа претендентов на престол. Николай не собирался, не готовился царствовать, но пришлось…

Характер у Николая Павловича с детства был не из приятных. Его педагоги в своих записках уверя­ли, что он был груб, коварен и жесток, в учебе ника­ких успехов не показывал, за исключением рисова­ния. С целью искоренения недостатков его характера Ламсдорф все свои старания направлял на то, чтобы сломить волю своего воспитанника, идя наперекор всем его наклонностям. Воспитатель применял «в значительных дозах» и телесные наказания будуще­го императора.

Николай рано обнаружил пристрастие к воен­ным упражнениям, военной муштре и отвращение к «рассуждениям», к «отвлеченным» наукам, кото­рое он сохранил на всю жизнь. Лекции лучших в то время профессо­ров по правоведению, государствоведению, полит­экономии и др. наукам, по его признанию, «он слушал плохо, «зевал», и от них ничего не оста­лось в голове».

До вступления на престол его общественная дея­тельность ограничивалась исключительно командова­нием гвардейской бригадой, затем дивизией, с 1817 г. он занимал почетную должность генерал-инспекто­ра по заведованию военно-инженерным ведомством. Военные занятия сделали из Николая отличного ар­мейца, сурового и педантичного. Он не был трусом и не раз проявлял личную храбрость.

Уже в этот период военной службы Николай Павлович начал осуществлять заботу о военных учебных заведени­ях. По его инициативе стали функционировать в ин­женерных войсках ротные и батальонные школы, а в 1818 г. были учреждены Главное инженерное учи­лище (впоследствии — Николаевская инженерная академия) и Школа гвардейских подпрапорщиков (за­тем Николаевское кавалерийское училище). В пери­од его царствования было открыто много других во­енных учебных заведений.

Страсть к армии у Николая оставалась в тече­ние всей жизни. По описанию современников, он был «солдат по призванию, солдат по образованию, по наружности и по внутренности». Главный началь­ник печально известного Третьего отделения, шеф жандармов Бенкендорф А.X., которому Николай Павлович безгранично доверял, писал, что «развле­чения Государя со своими войсками — по собствен­ному его признанию — единственное и истинное для него наслаждение».

«Самый красивый мужчина Европы», статный высокий (1 метр 89 сантиметров)  с грозным взором, от которого, бывало, и старые служаки падали в обморок, Николай и сам называл себя «солдатом в душе», а государство — «своей командой». Он был неприхотлив в быту: спал в кабинете Зимнего дворца под шинелью, любил простую еду — щи, гречневую кашу, картофельный суп; его слабостью были солёные огурцы — ими он заедал даже чай.

«Превосходно владея многими языками, он был в полном смысле слова оратором. Обращался ли он к войску, к толпе народа или говорил в совещательном собрании, представителям сословий, иностранным дипломатам — во всех случаях речь его изливалась непринуждённо, гладко, звучно и метко. Слово его всегда производило впечатление», — вспоминал военный министр Александра II  Милютин Н.А.

Вставал Николай рано и в девять часов утра начинал принимать доклады. Спортсменом не был, но за собой старался следить, используя в качестве тренажёра тяжёлое ружьё, с которым по утрам проделывал различные упражнения, и жалел, что так и не смог приучить к этой полезной зарядке хрупкую жену. Он не курил и не разрешал курить в своём присутствии, не пил даже на официальных приёмах — заменял вино стаканом воды.

Болел Николай нередко, но привык переносить недомогания на ногах, что и породило представление о его «железном здоровье». Даже после пятидесяти лет государь оставался человеком подвижным и выносливым — на манёврах он мог по восемь часов находиться в седле.

Государь был не робкого десятка — ему пришлось побывать под выстрелами на войне; он являлся на пожары и командовал их тушением. Царь готов был действовать личным примером. Во время холерного бунта 22 июня 1831 г. император Николай Павлович отправился один в коляске на Сенную площадь, въехал в средину неистовствовавшего народу, и чтобы доказать подданным, что их не отравляют сам выпил лекарство, тем самым усмирил бунт и заставил народ пасть на колени перед собой.

В молодые годы Николаю очень хотелось участ­вовать в действующей армии в войне против Напо­леона. Но Александр I этого не разрешил, намекнув, что в будущем Николаю предстоит более важная роль, которая не дает права подставлять свой лоб под пули врага. Разрешение прибыть в действующую армию Николай Павлович получил, когда война уже закон­чилась, и ему удалось только присутствовать на ве­ликолепных смотрах и маневрах, последовавших после поражения Наполеона, и побывать в Париже.

В 1816 г. молодой и энергичный Николай пред­принял путешествие по России, а затем и по евро­пейским дворам и столицам. Все это закончилось сватовством к дочери прусского короля Фридриха Вильгельма принцессе Шарлотте, с которой он всту­пил в брак в 1817 г. Вместе с православной верой супруга его приняла имя великой княгини Алексан­дры Федоровны.

Николай жил счастливой семейной жизнью и, по крайней мере, первые шесть лет, как он сам пи­сал в 1831 г., не принимал участия в государственных делах, да и Александр I держал его далеко от себя. Николай Павлович имел семерых детей: Алек­сандра (будущего императора Александра II), Кон­стантина, Николая, Михаила, Марию, Ольгу, Алек­сандру. Очевидцы отмечали, что Николай был в эти годы внимательным семьянином, а с окружающи­ми совсем не тем неприятным педантом, каким был на службе. И неудивительно, ведь здесь его окру­жали высокообразованные люди — воспитатели его детей, в том числе и известный поэт Жуков­ский В.А.

Николаю пришлось вступить на престол в ис­ключительных обстоятельствах, после внезапной смерти бездетного старшего брата Александра I. В силу закона о престолонаследовании, подписанном Павлом I, императором должен был стать второй брат — Константин Павлович, но еще в 1812 г. в одном из дружеских разговоров Александр I ска­зал Николаю, что Константин отказывается от сво­их прав на престол. В 1822 г. Константин письмен­но подтвердил свое отречение. Затем об этом отречении был составлен манифест, в котором «на­значался» наследником престола Николай. Но этот манифест (удивительным образом) не был опубли­кован.

Да и вел себя Александр I по отношению к брату весьма странно, как будто не желал открывать секре­ты царского ремесла. Он не только не предпринял мер по подготовке Николая к делам управления госу­дарством, но даже не ввел его в состав Государствен­ного совета и других высших государственных учреж­дений, так что весь ход государственных дел шел мимо него, и будущий император служил как заурядный генерал.

Понимая свалившуюся на него ответственность, Николай начал готовить себя к управлению государством и занялся чтением соответствующей литера­туры, чтобы пополнить свое образование. Но все-таки надлежащей систематической подготовки и навыков к делам государства он не получил и всту­пил на престол неподготовленным ни теоретически, ни практически.

Николай Павлович, как человек достаточно рас­четливый, после получения известия о смерти Алек­сандра I, сделав тактический ход, не сразу объявил о своем воцарении. Опасаясь протеста не любив­шего его гвардейского офицерства, он первым при­сягнул сам и привел войска к присяге своему стар­шему брату Константину, находившемуся в Варшаве и настаивавшему на своем отречении. И только тог­да, когда Константин дважды подтвердил это отре­чение, Николай Павлович согласился на царствова­ние. Пока шла переписка между Николаем и Кон­стантином, существовало фактическое междуцар­ствие, которым воспользовались офицеры-гвардей­цы для агитации против воцарения Николая, утверждавшие, что Константин вовсе не отрекся и надо быть верным присяге ему.

В это же время к Николаю Павловичу был при­ближен известный историк Карамзин Н.М., кото­рый в лекциях и беседах передавал ему свои воз­зрения на роль самодержавного монарха в России и на государственные задачи данного момента. Он, можно сказать, попытался дать неопытному еще властелину общую программу царствования, кото­рая, до такой степени пришлась Николаю по вкусу, что он готов был озолотить ее автора и дать важ­ный государственный пост. Однако Карам­зин Н.М. в декабрьские события простудился и вскоре умер.

В день обнародования Манифеста о восшествии на престол Николая I (14 декабря 1825 г.), когда гвар­дия должна была принести ему присягу, в Петер­бурге вспыхнуло восстание. На Сенатской площади с оружием в руках под руководством офицеров-де­кабристов собрались отказавшиеся присягнуть Николаю Павловичу лейб-гвардии Московский, лейб-гвардии Гренадерский полки и Гвардейский флотский экипаж.

Проявив характер и решительность, Николай Павлович взял в свои руки руководство по подавле­нию бунта, хотя и не был полностью уверен в успе­хе. Подавив восстание и вступив на престол, импе­ратор счел первой своей задачей расследовать до самых сокровенных глубин причины и нити собы­тий 14 декабря 1825 г., которые, по его представле­нию, чуть было не погубили государство. Он был твердо уверен, что спас Россию от неминуемой гибели.

Поэтому в первые полгода своего царствова­ния, отставив в сторону государственные и даже военные дела, Николай I направил все силы на разыскание корней заговора и на утверждение своей и государственной безопасности. С этой целью он принимал активное участие в следствии по делу де­кабристов, в том числе в их допросах.

Из следственного дела «заговорщиков», как людей умных и хорошо продумавших свои пла­ны, государь вынес практическое убеждение, что поряд­ки в России требуют реформ. Все, на что жалова­лись они и против чего выступали, имело место в российской действительности и требовало исправ­ления. Поэтому он приказал подготовить для себя «свод показаний членов злоумышленного общества о внутреннем состоянии государства», который постоянно находился у него на столе.

Император стал создавать особые отделения своей канцелярии, через нее стали проходили все государственные дела, которые Николай считал наиболее важными. В то же время Государственный совет, Сенат и другие централь­ные учреждения страны стали оттесняться на зад­ний план. Государь увеличивал численность своей свиты — личной гвардии.

Вер­ных ему людей — чиновников, преимущественно военных, не имевших своих соб­ственных взглядов, он расставлял на самые важные посты, они выполняли его поручения и осуществляли конт­роль за исполнением императорских указаний. Важно отметить и то, что в свите Николая I было много иностранцев, особенно немцев, и это явле­ние он открыто объяснял тем, что «русские дворя­не служат государству, а немецкие — мне».

Любил самодержец создавать многочисленные секретные комитеты и комиссии, непосредственно подчиненные ему, которые во время своей деятель­ности приобретали государственное значение и вме­шивались в работу министерств и других правитель­ственных и местных органов. С помощью комитетов царь намеревался подготовить проекты будущих преобразований.

Однако попытка Николая I осуществить хоть какие-либо умеренные реформы, в которых предполагалось совместить консервативные начала с некоторыми уступками «духу времени», окончи­лись неудачей. В России продолжали усиливаться бюрократические канцелярско-административные методы управления страной. Николай I понимал власть царя как власть хо­зяина, а Россию — как свою собственность. Все должны безропотно исполнять его хозяйскую волю. Младшие не должны учить старших. В государст­ве должна быть строгая иерархия. Все должно быть подчинено дисциплине.

Николай I старался не только усилить централи­зацию государственного аппарата, но и придать ему военно-бюрократический характер. Идеалом обще­ственной организации российского государства для него являлась армия. Наглядным примером такого государства была тогдашняя Пруссия с внешне вы­школенным чиновничеством и дисциплинированной армией. На протяжении всего тридцатилетнего цар­ствования этот идеал Николаем I последовательно и осуществлялся.

С этой целью, стремясь превра­тить чиновничество России в безропотного испол­нителя своей воли, царь стал вводить казарменные элементы в дела управления, за малейшее непови­новение чиновников отправляли на гауптвахту. Он даже «женскую прелесть без мундира не воспри­нимал», шутили современники. Многие чисто граж­данские отрасли администрации, вместе с соот­ветствующими учебными заведениями (ведомства межевое, лесное, путей сообщения, горное, инже­нерное) получили военную организацию, поглощав­шую массу сил и энергии без малейшей пользы для существа дела. Уголовное судопроизводство по мно­гим родам дел также переходило в ведение воен­ных судов.

В стране господствовала система телесных на­казаний, в необходимости которых был убежден император. Он помнил шомпол своего воспитателя Ламсдорфа и, по-видимому, склонен был думать, что ежели уж он, государь, подвергался побоям, то нет основания избегать их при наказании простых смерт­ных, особенно крестьян и солдат. Не щадили учени­ков школ, училищ, гимназий, даже студентов и чи­новников.

В первый же год своего царствования напуган­ный восстанием декабристов, ростом антикрепостни­ческих настроений, Николай I учредил под своим руководством печально известное Третье отделение Собственной Его Императорского Величества кан­целярии как высший орган политической полиции. Для осуществления практических задач ему был при­дан корпус жандармов. Руководителем (шефом) это­го отделения и корпуса жандармов был назначен наи­более доверенный человек императора — генерал Бенкендорф А.X., который делал ему ежедневные доклады и сопровождал его во всех поездках.

Функции этого отделения, стоявшего вне за­кона и над законом, были чрезвычайно широки. Ему было поручено наблюдение за иностранцами и подозрительными лицами, раскольниками, мес­тами ссылки и заключения, сбор сведений обо всех происшествиях, случаях неповиновения влас­тям, ведение дел о разбоях и фальшивомонетчи­ках, осуществление контроля за чиновниками, дабы не допускали превышения власти, и т. д. Но самым главным был контроль за «направлением умов», т. е. наблюдение за антикрепостнически­ми и антисамодержавными настроениями в об­ществе, высылка подозревавшихся лиц, статис­тические сведения полицейского характера, театральная цензура.

Через некоторое время страна была разделе­на на пять (затем на восемь) жандармских округов во главе с жандармскими генералами и штатом жандарм­ских офицеров, в задачу которых входили наблю­дение и слежка за деятельностью чиновников и частной жизнью всех обывателей. Для этого со­здавалась широкая сеть доносчиков. Агенты Третьего отделения проникали во все сферы общества и вселяли повсеместно страх и подозрительность.

Существовавшая в стране система землевла­дения становилась все более очевидным анахрониз­мом. Помещичьи хозяйства были малодоходными и все чаще попадали в задолженность к государству, особенно в неурожайные годы, когда помещикам надо было кормить своих крепостных крестьян. Многие дворянские поместья вместе с крестьяна­ми закладывались в казенных ссудных учреждени­ях, и к концу царствования Николая I в залоге на­ходилось 7 млн. человек из 11 млн. крепостных мужского пола.

Естественным выходом из этого положения была бы окончательная уступка зало­женной земли и крестьян государству, что на деле означало бы ликвидацию крепостнических поряд­ков. Но Николай I сделал другой выбор. Он предпринял ряд мер по укреплению помещичь­их хозяйств, облегчению жизни дворянских семей. В частности, обедневшие дворяне наделялись госу­дарственными землями, им на льготных условиях выдавались денежные ссуды для улучшения хозяй­ства, устанавливались привилегии в продвижении по службе, в получении чинов и пенсий. Их детям предоставлялась возможность поступать в учебные заведения на льготных условиях и учиться часто за казенный счет.

Собранные сведения и материалы по ис­тории крепостного права, докладные записки и про­екты по его уничтожению оставались «под сукном». Николай I не мог решиться на серьезную ломку су­ществовавшего социального порядка. В одном из своих выступлений в Государственном совете при обсуждении законопроекта об «обязанных крестьянах» (1842 г.) царь заявил: «Нет сомнения, что кре­постное право в нынешнем его у нас положении есть зло, для всех ощутимое и очевидное; но прикасаться к оному теперь было бы злом, конечно, еще более гибельным».

Вопрос об освобождении крестьян от крепост­ничества государь считал делом будущего и думал, что оно должно совершаться постепенно с непре­менным сохранением права помещиков на землю. Чтобы хоть как-то облегчить положение крепост­ных крестьян, не затрагивая основ крепостничества, Николай I в период своего царствования принял ряд мер по ограничению личной зависимости крепост­ных от помещиков в тех сферах, где проявления крепостничества однозначно смахивали на рабов­ладение.

Среди них можно выделить запрещение продавать, дарить крепостных людей отдельно от семейств и без земли; было ограничено право ссы­лать крестьян в Сибирь и запрещено отдавать их на заводы; с согласия помещиков крестьянам раз­решалось приобретать недвижимую собственность; помещики получили право отпускать крестьян на волю без земли по обоюдному согласию; были при­ведены в систему и определены юридические нор­мы наказаний крестьян. Однако такие меры носи­ли в основном рекомендательный характер и были не обязательными для исполнения.

В эпоху царствования Николая  острота и напряженность идейных исканий в российских интеллигентских кругах не спадала. Идейно-политическая, духовная жизнь в это время, особенно в столицах, в среде литера­турно-художественной интеллигенции, била клю­чом. И в этом отношении время Николая I, несмотря на жестокие полицейские преследования и цен­зуру, можно в определенном смысле назвать «зо­лотым веком» русской художественной литерату­ры. В этот период писали широко известные литераторы, ставшие классиками — Жуков­ский В.А. , Пушкин А.С., Лермонтов М.Ю., Го­голь Н.В., начинали свою литературную деятельность Толстой Л.Н., Тургенев И.С., Некрасов Н.А. и др.

Особенно следует отметить, что дух оппозицион­ности и борьбы, присущий многим произведениям виднейших писателей России, сделал русскую лите­ратуру той поры одной из активных общественных сил. Она становится важнейшим средством народно­го самосознания и распространения освободительных идей. На страницах книг, литературно-художествен­ных журналов, на встречах в петербургских и мос­ковских салонах обсуждались передовые по тому вре­мени либеральные революционные мысли.

Печать, просвещение, литература, наука были объектами пристального внимания императора, пра­вительства, Третьего отделения. С целью недопуще­ния «вредной направленности» в печати Николаем I еще в апреле 1826 г. был утвержден цензурный ус­тав из 230 параграфов, названный современниками за его жесткость «чугунным».

Деятельность цензоров полностью смыкалась с функциями Третьего отделения, так как они были обязаны сообщать имена авторов, которые представ­ляли произведения, «клонящиеся к распространению безбожия или обнаруживающие в сочинителе или художнике нарушителя обязанностей верноподданного». Цензор по своему усмотрению мог сокращать текст, заменять слова и выражения. Цензура стано­вилась одним из основных средств борьбы с распро­странением в обществе прогрессивных идей. Позднее над цензурой был установлен контроль в лице секретного комитета под руководством графа Бутурлина.

Охране крепостнического строя и политиче­ской системы самодержавия император и его пра­вительство подчинили и всю внешнюю политику России, преследовавшую две цели: помогать ев­ропейским реакционным силам в подавлении революционного движения, так как развитие революции в Западной Европе могло угрожать «спокойствию» в России, и вести завоевательные войны с «громом побед и славы».

Расстановка политических сил в Европе, сло­жившаяся после поражения Франции в войне 1812-1815 гг., сохранилась до разгрома царской России в Крымской войне. В эти годы ведущая роль в между­народных делах принадлежала России, выступавшей в союзе с Австрией и Пруссией.

Для 20-40-х годов характерна совместная деятельность императоров этих государств — при главенствующей роли рос­сийского — в борьбе с революциями и националь­но-освободительным движением. И недаром николаевская Россия приобрела славу «жандарма Ев­ропы». Именно Николай I выступал инициатором ин­тервенции для удушения революций во Франции и Бельгии, Польше и Венгрии 1830 и 1848 гг. Послед­ствием такой политики была ненависть народов к николаевской России.

Вступив на престол, Николай I активизировал внешнюю политику государства, проводником кото­рой был министр иностранных дел Нессельроде. Прежде всего, он заявил о своем намерении «по­ложить конец восточному вопросу», который заклю­чался в борьбе с Турцией за обладание побережьем Черного моря и в конечном итоге за проливы Бос­фор и Дарданеллы, а также за освобождение бал­канских народов (греки, болгары, сербы, молдаване и др.) от турецкого ига. Победоносные военные дей­ствия против турецких войск в 1828-1829 гг. позволили значитель­но ослабить Турцию и присоединить ряд территорий к России на побережье Черного моря, в Закавказье, укрепить Черноморский флот.

Успешно велись и завоевательные войны, в результате к России были присоединены обширные районы на Кавказе, в Средней Азии. С неменьшим рвением Николай I стремился и к Тихому океану. Это расширяло внутренний рынок, повышало внешнюю безопасность восточных границ России, укрепляло экономические связи со страна­ми Дальнего Востока, особенно с Китаем.

Однако если западные монархи охотно высту­пали вместе с Николаем I в борьбе против револю­ций в Европе, то совсем не были склонны сотрудни­чать с ним, тем более нести ущерб от захвата Россией новых территорий и расширения ее рынков. Наобо­рот, растущая внешнеполитическая активность ца­ризма усиливала их противодействие России, так как они сами хотели поживиться за счет этих же рай­онов.

Это привело к сближению Англии и Франции и совместному их выступлению в «восточном вопро­се» против России. Именно в этом и был просчет николаевской внешней политики, особенно в нача­ле 50-х годов. Начиная войну с Турцией в 1853 г. (Крымскую), российский император полагал, что, имея авторитет «жандарма Европы» и рассчитывая на некую «благодарность» за это от других монархов, а также опираясь на мни­мо мощную военно-политическую силу России, мож­но без боязни приступить к решению «восточного вопроса».

На деле же Россия оказалась в политиче­ской изоляции. Как только начались успешные во­енные действия русских войск против Турции, сра­зу же на ее стороне выступили Англия и Франция. Даже Австрия и Пруссия проявили недружелюбную по­литику в отношении России. Николай I был вынуж­ден убрать войска с задунайских территорий и, посту­пившись там своим влиянием, оказался один против враждебной Европы.

Между тем Англия и Франция высадили войс­ка в Крыму и осадили Севастополь. Началась Крым­ская война (1853-1856 гг.), в которой Россия, как известно, потерпела позорное поражение, несмот­ря на героизм русских воинов.

Осознание сокрушительного поражения монар­хии из-за военно-экономической и политической отсталости России сильно подействовало на мораль­но-психологическое состояние Николая I, ибо рух­нули основы его миропонимания. В общем-то здоро­вый организм императора не мог не сдать от таких потрясений и не справился даже с обыкновенной простудой.

В феврале 1855 г. Николай Павлович умер, оста­вив царствование старшему сыну — Александру. Пе­ред смертью он успел сказать своему наследнику: «Сдаю тебе команду не в добром порядке». По другой версии, царь от стыда и позора решил уйти из жизни с помощью медленно действующего яда. Драма Николая I заключается в том, что ему, несмотря на его удивительную твердость, самолю­бие, последовательность, убежденность, не удалось сохранить империю как национальное государство в рамках созданного им строгого порядка. Под ко­нец царствования он вынужден был прийти к созна­нию, что его система взглядов оказалась негодной и самоубийственной для России.

Статья написана по материалам книги «История России в портретах» под ред. Блохина В.Ф. и др., Смоленск, «Русич», 1996 г., т.1, с. 51-85.