Большой кремлевский колокол, который и в наши дни можно издалека увидеть на Петроковской (Успенской) звоннице колокольни Ивана Великого, тоже один из московских памятников победы русского оружия.

…Это случилось около 2 часов ночи 11 октября 1812 г. Москву потрясли несколько взрывов. Сила их была так велика, что во многих кремлевских и близких к Кремлю зданиях вылетели оконные рамы, обвалились потолки, треснули стены, почти во всех уцелевших от пожара домах полопались оконные стекла и раскрылись двери. Эти взрывы были услышаны и казачьими разъездами, которые вели разведку в предместьях Москвы.

А на другой день Наполеон хвастливо объявил в очередном бюллетене: «Кремль, Арсенал, магазины, все уничтожено; эта древняя цитадель, ровесница началу монархии, этот древний дворец царей, подобно всей Москве, превращены в груду щебня, в грязную отвратительную клоаку, не имеющую ни политического, ни военного значения». Тот, кто высокомерно считал русских варварами и собирался «образовать» их, в жестокой злобе, вызванной вынужденным оставлением Москвы, продемонстрировал всему миру собственное варварство.

Отступающие французы пытались взорвать и главный столп колокольни Ивана Великого, но он уцелел, получив, однако, некоторые повреждения. Примыкавшие к столпу звонницы были целиком разрушены. «Колокольни и все, что примыкало к Ивану Великому, взорвано и представляет страшную развалину; тут и кирпичи, и камни, и колокола, и балки, и кресты», — писал из Москвы один из современников и очевидцев событий, Булгаков А.Я.

При разрушении Петроковской звонницы Ивановской колокольни упал и разбился помещавшийся на ней Большой колокол, второй по величине после знаменитого Царь-колокола. Большой колокол был отлит в 1760 г. мастером Слизовым К.М. и весил 56 816 килограммов, как следует из надписи на нем, но по другим дошедшим до нас сведениям, вес его достигал 58 165 килограммов.

Восстановление разрушенных звонниц началось в мае 1813 г. Через четыре года работы по переливке разбитого Большого колокола были доверены Михаилу Гавриловичу Богданову, не имевшему никакого специального образования, человеку весьма сметливому, опытному, энергичному, с твердым характером. Он владел небольшой литейной мастерской, известной высоким качеством производимых работ. Старшим литейщиком у Богданова работал 90-летний Яков Завьялов, служивший ранее у Слизова и отливавший 57 лет назад Большой колокол-«отец».

Участие Завьялова в переливке старого колокола послужило одной из причин, по которой заказчики отдали предпочтение мастерской Богданова. Завьялов стал главным техническим руководителем создания колокола-памятника, ему принадлежит слава выполнения этого замечательного произведения русского искусства. Оформив заказ, мастерская, «горя ревностью», тотчас же приступила к необычайно ответственной работе.

Перед литейщиками стояла нелегкая задача — надо было восстановить особый «голос» колокола в общем хоре кремлевских колоколов, его красоту, силу и выразительность. Паломничество в мастерскую Богданова не прекращалось во все время отливки колокола. Многие посетители бросали в плавильную печь золотые и серебряные монеты.

Завьялов и помогавший ему литейщик Русинов по предложению Богданова решили использовать для восстановления колокола не только все части прежнего, но и добавить меди. Однако о действительном весе колокола судить трудно из-за отсутствия точных документальных сведений. В счете, поданном Богдановым за проведенную отливку, вес колокола определен в 3904 пуда (63 948 килограммов), но многие современники свидетельствуют, что Богданов «из приверженности к своему делу» добавил меди до 6 тысяч пудов (98 тысяч килограммов).

Исходя из размеров и удельного веса сплава, вес Большого кремлевского колокола определяют в 65 320 килограммов. Большой колокол превышал по весу все действовавшие русские колокола, имел красивейший тембр звучания и самый сильный звон. Создание нового Большого колокола было блестящим достижением русских умельцев. Их имена увековечены на колоколе: «Лит сей колокол на заводе московского 2-й гильдии купца Михаила Гаврилова Богданова Яковом Завьяловым и при С.-Петербургского арсенала пушечным мастером 14 класса Русиновым под распоряжением преосвященного архиепископа Августина».

Про Богданова рассказывали, что он вложил в колокол все свое состояние и в конце жизни приходил на колокольню в дни благовеста, садился возле колокола и временами плакал. Однако слава создания колокола-«сына» в первую очередь, безусловно, принадлежит талантливому русскому мастеру Якову Завьялову.

Для подъема колокола из ямы, в которой производилась отливка, Богданов построил особые деревянные конструкции. Посетивший мастерскую известный иностранный механик доказывал Богданову, что его конструкция не выдержит, но тот, усмехаясь, ответил гостю: «Ну, ладно уж! Приходи завтра звонить в колокол». И Богданов оказался прав: колокол легко был поднят из ямы и поставлен на специальные деревянные сани, на которых его должны были перевозить.

За две недели до перевозки московский генерал-губернатор приказал полиции измерить колокол и створы ворот в башнях Кремля и наметить маршрут от мастерской до Ивановской колокольни. Накануне перевозки обер-полицмейстер приказывал: «Нимало не медля, известить всех вообще, находящихся на фабриках и заводах мастеровых людей, дабы желающие из них по усердию способствовать в препровождении того колокола в Кремль, собирались все поутру в седьмом часу на завод купца Богданова».

23 февраля 1819 г. в 9 часов 30 минут при колоссальном стечении народа колокол двинулся в путь. Он стоял на санях с полозьями из дубовых брусьев, окованных железом, а на нем верхом восседал сам Богданов. В одной руке он держал палочку, а в другой — колокольчик, которыми регулировал движение саней. В запряжку были подобраны 40 могучих коней по четыре в ряд. В помощь им с каждой стороны саней были укреплены канаты со 160 лямками. Но желающих помогать тащить колокол было гораздо больше, поэтому то там, то тут возникали споры и даже драки за обладание лямкой.

Маршрут передвижения шел по Аптекарскому переулку, Большой Мещанской (проспект Мира), через ворота Сухаревой башни (Колхозная площадь), через Сретенку, Лубянку (улица Дзержинского), по Кузнецкому мосту, Театральной площади (площадь Свердлова), Охотному ряду (проспект Маркса), мимо Манежа и через Боровицкие ворота в Кремль. На Кузнецком мосту люди не тащили сани, а шли позади них, сдерживая от раската под уклон.

Один из свидетелей пишет: «Как некогда в древнем Риме победоносные полководцы въезжали на торжественной колеснице, так и наш заводчик (Богданов), сидя на колоколе, управлял движением народа, усердствовавшего двигать громаду». К 5 часам пополудни перевозка была окончена. Благодаря удачной конструкции построенных Богдановым саней колокол был доставлен к подножию Петроковской звонницы за несколько часов, тогда как в 1760 г. при перевозке колокола-«отца» сани разрушились на полпути.

Подъем колокола на колокольню был назначен на август того же года. К этому времени Богданов построил подъемные леса. Нашлись, однако, кляузники, наговорившие митрополиту, что леса не выдержат нагрузки и рухнут. Привлеченные эксперты на всякий случай признали леса ненадежными. Богданов же твердо стоял на своем, ручался головой за их крепость и заявил, что будет сам находиться на поднимаемом колоколе. Непоколебимость Богданова и оказанная ему поддержка склонили митрополита разрешить подъем. Однако слухи о ненадежности лесов распространились по Москве, что едва не привело к большим неприятностям.

В назначенный день площадь вокруг Ивановской колокольни была запружена народом. Заработали вращаемые рабочими десять воротов, и колокол с сидящим на нем Богдановым плавно и быстро пошел вверх. Но тут группа мошенников, воспользовавшись слухами о ненадежности лесов и намереваясь в общей суете пограбить, начала кричать: «Падает, падает каланча, качается колокольня!» Паника, готовая разразиться, была остановлена. Удержавшись от бегства, люди тем самым спасли колокол от гибели. Поднятие завершилось благополучно…

И каждый удар Большого колокола напоминал о победе русского народа над грозным врагом. Об этом по сей день рассказывает и пространная мемориальная надпись на памятном колоколе: «По счастливом и достославном окончании ужасных и кровопролитных браней и по утверждении прочного мира по всей Европе, перелит сей колокол из старого, слитого в 1760 г. (и весившего 3551 пуд), но в 1812 г. поврежденного при падении прежней колокольни, взорванной неистовым галлом, вторгшимся в Россию с двунадесятью языками, когда они, будучи наказуемы разгневанным господом сил, коего имени и святыни поругаться дерзнули, устремились бежать из столицы, сея от гнева и ярости божия. Враги святыни и человечества, силою божею всюду гонимы и поражаемы, все пространство от столицы сея до самых пределов российских покрыли трупами своими, и едва малая часть их спастись могла…»