Ещё Аристотель заключил, что «вся человеческая жизнь распадается на занятия и досуг, на войну и мир, а вся деятельность человека направлена частью на необходимое и полезное, частью на прекрасное. Предпочтение здесь следует оказывать, исходя из той же оценки, что и для частей души и обусловленной ими деятельности: война существует ради мира, занятия — ради досуга, необходимое и полезное — ради прекрасного» (Аристотель «Этика. Политика. Риторика. Поэтика. Категории», Минск, «Литература», 1998 г., с. 705).

Только за последние 5500 лет на Земле произошло более 14 тыс. войн, в которых погибло свыше 4 млрд. человек — столько же, сколько было населения в 70-е годы XX в. на всей планете. Борьба за колонии и территориальная экспансия ускорили развитие милитаризма в Европе. Милитаризм означал рост военных расходов и увеличение армий.

С 1880 по 1914 годы, в условиях мирного развития, численность армий европейских государств удвоилась. Тоннаж военных судов увеличился за это время в Германии в 15 раз, в Великобритании — в 4 раза, во Франции и России — более чем в 3 раза. Милитаризм означал, наконец, что к войне относились как к естественному и необходимому элементу политики.

Он выражался также в преклонении перед человеком в военной форме. В ней щеголяли все императоры и короли. Офицерство было привилегированным сословием. Служба в армии рассматривалась не только как обязанность гражданина, но и как его «священный долг», а пребывание в казарме считалось необходимым условием возмужания молодых людей.

Рост милитаризма происходил в Европе, уже преобразованной промышленной революцией. Она открыла широкие возможности для развития вооружений. Новые способы выплавки стали позволили создать мощные артиллерийские орудия: их дальнобойность к 1914 г. удвоилась и достигла 7 километров. Артиллеристы могли теперь стрелять с закрытых позиций, находясь вне непосредственной видимости противника. Технические усовершенствования, позволившие заряжать орудия не через ствол, а с казенной части, увеличили скорострельность пушек до 10 выстрелов в минуту.

Магазинные винтовки, которые перезаряжались простым передергиванием затвора, были приняты на вооружение армиями всех великих держав: их скорострельность достигала 15 выстрелов в минуту. В 80-е годы XIX века появляются первые пулеметы; наиболее известная модель станкового пулемета, изобретенного американцем Максимом, была на вооружении многих армий. Причем все эти вооружения промышленность могла выпускать в массовом порядке для нужд громадных армий. Железные дороги, в свою очередь, позволяли мобилизовать такие армии и перебрасывать их с места на место.

Уже первые войны с применением крупными армиями таких вооружений показали насколько разрушительными стали они по сравнению с войнами прошлого, которые велись небольшими армиями, и исход которых решался, как правило, в одном или нескольких сражениях. Следствием новых, разрушительных войн часто становился подрыв самих устоев общества. Так, Франко-прусская война привела к революции во Франции, а Русско-японская — к революции в России.

Частью европейского общества было осознано, что война с применением столь разрушительного оружия не может рассматриваться как простое продолжение политики. В конце XIX века зарождается политическое движение в пользу отказа от войны как средства решения межгосударственных конфликтов — пацифизм. Главным результатом деятельности пацифистов стала разработка и принятие международным сообществом ряда соглашений, которые должны были обеспечить более гуманное ведение войн.

Эти соглашения касались улучшения участи раненых, содержания военнопленных, положения мирного населения в зоне военных действий. Они запрещали применение на войне удушливых газов и разрывных пуль, наносящих особо тяжкие повреждения.

Если в прошлом достижения науки и техники использовались в военных целях, то во второй половине XX в. сложилось положение, когда научно-технические комплексы постоянно и целеустремлённо работают на войну. Целые отрасли науки и техники становятся военными (оборонными). Если раньше война была лишь продолжением политики, то сейчас она может стать самодовлеющим феноменом и даже подчинить себе политику. Только за первую половину XX в. (1900-1953) войны и подготовка к ним обошлись народам более чем в 400 млрд. долларов, что примерно в 12-13 раз превышает среднегодовой национальный доход всех государств земного шара за этот период.

Сами за себя говорят следующие цифры. 5 самых крупных армий мира: Китай — 2 млн. 255 тыс. чел.; США 1 млн. 500 тыс. чел.; Индия — 1 млн. 330 тыс. чел.; Россия — 1 млн. 134 тыс. чел.; КНДР — 1 млн. 110 тыс. чел. 9 самых крупных оборонных бюджетов: США — $ 550 млрд.; Англия — $ 51 млрд.; Япония — $ 45 млрд.; Франция — $ 41 млрд.; Германия — $32 млрд.; Китай — $ 30 млрд.; Индия — $ 25 млрд.; Россия — $ 24 млрд.; Корея $ 21 млрд.

7 самых крупных экспортеров оружия: США — $ 12,5 млрд.; Россия — $ 6,1 млрд.; Англия — $ 3,3 млрд.; Израиль — $ 1,2 млрд.; Франция — $ 1,1 млрд.; Германия — $ 1,0 млрд.; Украина — $ 900 млн. Все данные приводятся на 2008 г. Согласно социальной концепции церкви Война является физическим проявлением скрытого духовного недуга человечества — братоубийственной ненависти (Быт. 4, 3-12). Войны сопровождали всю историю человечества после грехопадения и, по слову Евангелия, будут сопровождать ее и далее: «Когда же услышите о войнах и о военных слухах, не ужасайтесь: ибо надлежит сему быть» (Мк. 13, 7).

«Земные войны суть отражение брани небесной, будучи порождены гордыней и противлением воле Божией. Поврежденный грехом человек оказался вовлечен в стихию этой брани. Война есть зло. Причина его, как и зла в человеке вообще, — греховное злоупотребление богоданной свободой…

Убийство, без которого не обходятся войны, рассматривалось как тяжкое преступление пред Богом уже на заре священной истории. «Не убий», — гласит закон Моисеев (Исх. 20, 13). В Ветхом Завете, как и во всех древних религиях, кровь имеет священный характер, поскольку кровь — это жизнь (Лев. 17, 11-14). «Кровь оскверняет землю», — говорит Священное Писание. Но тот же библейский текст предостерегает обращающихся к насилию: «Земля не иначе очищается от пролитой крови, как кровию пролившего ее» (Числ. 35, 33). («Наука побеждать. За веру и отечество», М., «Даниловский благовестник», 2008 г., с. 27-28).

По Аристотелю: «Военное искусство можно рассматривать до известной степени как естественное средство для приобретения собственности, ведь искусство охоты есть часть военного искусства: охотиться должно как на диких животных, так и на тех людей, которые, будучи от природы предназначенными к подчинению, не желают подчиняться; такая война по природе своей справедлива» (Аристотель «Этика. Политика. Риторика. Поэтика. Категории», Минск, «Литература», 1998 г., с. 426).

Признавая войну злом, Церковь все же не воспрещает своим чадам участвовать в боевых действиях, если речь идет о защите ближних и восстановлении попранной справедливости. Тогда война считается хотя и нежелательным, но вынужденным средством. Православие во все времена относилось с глубочайшим почтением к воинам, которые ценой собственной жизни сохраняли жизнь и безопасность ближних. Многих воинов Святая Церковь причислила к лику святых, учитывая их христианские добродетели и относя к ним слова Христа: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15, 13).

Итак, Бог любит добродушный мир, и Бог же благословляет праведную брань. Ибо с тех пор, как есть на земле немирные люди, мира нельзя иметь без помощи военной. Честный и благонадежный мир большей частью надобно завоевать. И для сохранения приобретенного мира надобно, чтобы победитель не позволял заржаветь своему оружию.

«Война — это царство опасности; следовательно, мужество есть первое требование к солдату, — писал Карл фон Клаузевиц. — Мужество бывает двух видов: мужество перед лицом физической опасности и мужество взять на себя ответственность перед человеческим трибуналом или перед судом собственной совести». Причём по мнению другого военачальника — Мориса Саксонского, маршала Франции: «Мужество в войсках должно возрождаться ежедневно… ибо ничто не бывает столь изменчивым… Истинное искусство военачальника состоит в умении гарантировать мужество и высокий боевой дух своих солдат».

Наполеон наставлял своих офицеров: «Вы всегда должны помнить о трёх вещах: сосредоточение сил, деятельности и твёрдой решимости умереть со славой. Это три принципа военного искусства, обеспечившие мне удачу во всех делах… На войне не бывает успеха без хорошо подготовленного плана… Величайший полководец – тот, кто совершает меньше ошибок».

Войну можно оправдать только стремлением восстановить мир и порядок. «В нынешней системе международных отношений подчас бывает сложно отличить агрессивную войну от оборонительной. Грань между первой и второй особенно тонка в случаях, когда одно или несколько государств либо мировое сообщество начинают военные действия, мотивируя их необходимостью защиты народа, являющегося жертвой агрессии.

«В связи с этим вопрос о поддержке или осуждении Церковью военных действий нуждается в отдельном рассмотрении всякий раз, когда таковые начинаются или появляется опасность их начала. Одним из явных признаков, по которому можно судить о праведности или несправедливости воюющих, являются методы ведения войны, а также отношение к пленным и мирному населению противника, особенно детям, женщинам, старикам. Даже защищаясь от нападения, можно одновременно творить всяческое зло и в силу этого по своему духовному и моральному состоянию оказаться не выше захватчика» («Наука побеждать. За веру и отечество», М., «Даниловский благовестник», 2008 г., с. 32).

Практически во всех войнах, которые когда-нибудь вела Россия, четко прослеживается начальный период как время неудач. Не сразу раскачивается эта огромная страна, не сразу вскидывается наш великий народ! Как полубылинного, легендарного Ваську Буслаева, его надо расшевелить, обидеть, причинить ему сильную боль, чтобы он встряхнулся, сбросил с себя сонное одурение и, схватясь за оглоблю, принялся крушить своих супостатов направо и налево…

Во всех русских войнах страна наша терпела неудачи в начальное время. Все русские проигранные войны были проиграны не страной, а тогдашними правительствами, которые, приняв первые неудачи за окончательное поражение, прекращали войну и торопливо подписывали невыгодные для страны мирные условия.

Во всех выигранных Россией войнах — таких, мы знаем, подавляющее большинство — они выигрывались страной и ее правительством. Когда неудачи начала войны не приводили в панику правительство, когда оно, стиснув, может быть, зубы, превозмогая слабость, продолжало упорствовать в борьбе — страна неизменно преодолевала злополучие начальных дней, недель, месяцев и, в конце концов, выигрывала войны. Стоит внимательно полистать нашу историю, и эта наша национальная, народная особенность четко вырисовывается на ее страницах.