Наступление австро-германских в армий годы Первой мировой войны в Карпатах в ходе Горлице-Тарновского прорыва и последующее освобождение австрийской Галиции создавало самые благоприятные возможности для продолжения борьбы на Восточном фронте. С потерей реки Сан и Перемышля, русские армии Юго-Западного фронта были принуждены противником при дальнейшем отступлении отходить к государственной границе по расходящимся направлениям. Образующийся между русскими армиями разрыв позволил австро-германцам упрочить свой успех, достигнутый в Горлицкой операции.

Англичане и французы прочно зарылись в своих окопах, не желая проявлять активности. Предпринятая было операция у Арраса, носила локальный характер и окончилась ничем: ни один немецкий солдат не был снят с Восточного фронта. Разумеется, стратеги германской Главной квартиры превосходно поняли, что взятый англо-французами курс на стратегическую оборону в 1915 году оставляет русских один на один со всем Центральным блоком.

Конечно, союзники по объективным причинам и не могли организовать быстрый и мощный удар по Германии, но союзное командование и само по себе не особенно стремилось к этому. В мае великий князь Николай Николаевич просил французского главнокомандующего генерала Ж. Жоффра ускорить наступление на западе, но тот отделался пустыми обещаниями и частным ударом в районе Арраса.

В это время союзники спешили насытить свои бездействовавшие войска вооружением и техникой. Например, в 1915 году во Франции в промышленность из армии было отправлено до полумиллиона человек. Людей для наступления у французов не было — ведь требовалось еще штурмовать и Дарданеллы.

Общая пассивность французов и неготовность Великобритании к проведению масштабных сухопутных операций (британская армия еще находилась в процессе формирования) предоставили немцам реальный шанс вывести Россию из войны раньше, чем ее союзники смогут прийти ей на помощь. В крайнем случае — столь основательно подорвать русскую военную мощь, чтобы ее можно было фактически сбросить со счетов в предстоящей кампании 1916 года, в которой предполагалось выиграть войну генеральным наступлением на Париж. Подавляющее техническое превосходство давало в руки могущественное средство борьбы на безусловную победу.

Впрочем, среди германского руководства не было единства в отношении взглядов на кампанию 1915 года. Так, военный министр генерал Э. фон Фалькенгайн, понимая, что англичане еще не успели развернуть свои сухопутные силы, а французы переживают нехватку вооружения, хотел добиться победы на западе. Ведь действия немцев на востоке позволяли англо-французам создать мощную артиллерию и сухопутные силы. Однако П. фон Гинденбург, Э. Людендорф, Ф. Конрад фон Гётцендорф, канцлер Германии Т. Бетман-Гольвег стояли за перенесение усилий на Восточный фронт.

Во-первых, там продолжалась маневренная война, в которой так блестяще сказывалось тактическое превосходство немецких войск; во-вторых, требовалось предотвратить вторжение русских армий в Пруссию и Венгрию. Действительно, Горлицкая операция изначально проводилась как помощь австрийцам, изнемогавшим под напором русских на карпатских перевалах. Но выявившийся в ходе прорыва тяжелейший кризис вооружения русских армий позволял «добить» противника. Естественно, что наилучшим методом для этого признавался план «Больших Канн» — окружение и уничтожение всего русского Северо-Западного фронта (не менее шести армий) в Польше. Германцам оставалось лишь договориться с австрийцами о масштабах и временных рамках операции на окружение.

В любом случае наступательная кампания 1915 года на востоке должна была носить решительный характер: конечной целью ставился вывод Российской империи из войны или, в крайнем случае, такой подрыв боеспособности ее вооруженных сил, что вынуждало бы русских перейти к обороне до конца войны. Для воплощения плана по окружению русского фронта в Польше требовались огромные силы.

Следовало бы максимально возможно ослабить Западный фронт и нанести на востоке удар сокрушительной силы. Германская Ставка не решилась на радикальное ослабление армий на западе. В итоге оперативное планирование кампании на Восточном фронте проводилось с учетом ограниченности сил и возможностей. Это неизбежно накладывало на решения немецких стратегов отпечаток осторожности.

В России же на совещании 17 июня в Холме было решено, что Юго-Западный фронт будет продолжать медленный отход перед противником от позиции к позиции: 3-я армия и созданная из резервных войск группа генерала Олохова — к Брест-Литовску, прочие — в пределы Киевского военного округа. В то же время Северо-Западный фронт должен был продолжать удерживать «польский выступ» и плацдармы на левом берегу Вислы на случай очередного «вторжения в Германию», одновременно сдерживая противника на подступах к Восточной Пруссии.

Общее начертание фронта к лету 1915 года благоприятствовало осуществлению замысла германского командования по окружению русских армий, находившихся в «польском мешке». Широкий дугообразный выступ линии русского фронта с трехсоткилометровым основанием тянулся от крепости Осовец на своем северном фасе по рекам Нарев и Висла до Западного Буга, немного севернее района городка Сокаль.

Продолжение наступления вслед за русскими в глубь Волыни обещало захват пространства, в котором растворялись бы все резервы, а русские продолжили бы свой отход. Таким образом, решение было только одно: захват русской Польши, причем путем осуществления грандиозных «Канн», дабы уничтожить как можно больше русских войск в междуречье Вислы и Днепро-Двинской речной линии.

Еще при составлении плана операций на кампанию 1915 года германское командование предполагало нанесение мощных стратегических ударов против обоих русских фронтов, чтобы срезать «польский выступ» и поймать часть русских армий в «мешок». После чрезвычайной удачи Горлицкого прорыва, где русская Ставка, словно бы потакая противнику, втянула свои ослабленные и бедные в материально-техническом отношении армии Юго-Западного фронта в кровопролитные бои согласно лозунгу «ни шaгy назад!», германцы вспомнили о своем стратегическом планировании.

К этому времени стало ясно, что русский Юго-Западный фронт потерпел крупное поражение, но смог устоять. Конфигурация фронта, с резко выпяченным вперед центром и загибающимися флангами, предоставляла в руки немцев последнюю возможность решить судьбу войны одним ударом. В противном случае русские могли сколь угодно долго отступать в глубь Российской империи, растворяя австро-германские армии в своих просторах. Как шутили в русских войсках: «отступать будем хоть до Урала, пока у врага не останется один немец и один австриец. Австрийца, как водится, возьмем в плен, а немца — убьем».

Если на южном фасе проведение операции возлагалось на группу армий генерала А. фон Макензена (4-я австрийская и 11-я германская армии), наступавших в междуречье Вислы и Буга, то действия немцев на севере подлежали предварительному согласованию с Гинденбургом как Главнокомандующим на востоке. Начальник германского Генерального штаба генерал Э. фон Фалькенгайн, намечая план окружения, разработал так называемые «Малые Канны»: наступавшие фланги должны были соединиться примерно в районе Седлеца. Для этого на северном фасе русского фронта создавалась сильная группировка генерала М. фон Гальвица (впоследствии — 12-я армия). Все прочие направления ослаблялись, ибо справедливо признавалось, что терпевшая кризис вооружения русская армия вряд ли способна к крупномасштабному наступлению.

Массированный удар превосходящих сил должен был смять русских на севере русской Польши, а через два дня после начала операции генерал Гальвиц должен был приступить к форсированию Нарева и развертыванию операций уже в собственно Польше по замыканию клещей с севера. Усиленная значительными резервами для развития прорыва и могущественной артиллерией для создания и закрепления этого самого прорыва, группа генерала Гальвица должна была в минимальные сроки смять русских, форсировать Нарев и выйти в тыл русским армиям на Средней Висле.

Казалось, что все было предусмотрено и просчитано, но план генерала Э. фон Фалькенгайна был сорван непослушанием Гинденбурга и Людендорфа. Признавая необходимость глобального окружения русских в Польше, командование на востоке выдвинуло проект «Больших Канн». Согласно мнению Людендорфа, основной удар должен был быть нанесен через Гродно на Минск. Тем самым армии русского Северо-Западного фронта ни в коем разе не успевали выйти из Польши раньше, нежели у них за спиной сомкнутся германские «клешни».

Фалькенгайн справедливо возражал, что для производства операции таких масштабов требуется вдвое больше сил, а их нет: немецкие дивизии должны стоять и на Французском фронте. А вступление в войну Италии на стороне Антанты требовало и ослабления австрийских войск, и без того дравшихся и с русскими, и сербами. Однако Людендорф настаивал на риске, так как после операций 1914 года был убежден в несоответствии русского командования требованиям современной войны.

Пойти на риск проигрыша кампании (ударная группировка вполне могла растрепать свою мощь еще задолго до Минска) Фалькенгайн не мог. Тогда Гинденбург своей властью, сумев убедить кайзера, распорядился о наступлении на Осовец 8-й армией и Гродно силами Неманской армии. Таким образом, выполнение плана Фалькенгайна в своем практическом осуществлении вылилось сразу в три наступательные операции: группировок А. фон Макензена, М. фон Гальвица и О. фон Белова, что в итоге только разбрасывало силы и средства по расходящимся направлениям.

Итак, «клешня» Макензена, чьей задачей стояло замкнуть русские армии на Варшавском плацдарме с юга, не получила соответствующего движения навстречу с севера и потому в конечном счете также приостановила свой ход. Непослушание Гинденбурга и Людендорфа, наряду с потрясающим героизмом русских войск, дравшихся не только без должного количества снарядов, но и в меньшинстве, стало главной причиной успешного отступления из Польши всех шести русских армий.

По материалам книги М.В. Оськин «История Первой мировой войны», М., «Вече», 2014 г.