Михаил Кедров – дворянин, ставший чекистом, проявил себя в революционное лихолетье настоящим палачом и маньяком, похлеще любого неграмотного красноармейца. История любит злые шутки. И не только с отдельными людьми, но и с целыми народами и даже историческими эпохами. Ярчайший пример таких «зловещих исторических ухмылок» — это то, что творилось в начале XX века, во времена Первой русской революции 1905 года и Октябрьского переворота в 1917-м.

И у истоков зарождения российского революционного движения, и в годы жестокого большевистского террора у руля оказывались подчас «чужие» люди: дворяне, богатые буржуа, фабриканты известные ученые. Те, кому царская Россия дала полной мерой все блага сытой и роскошной жизни и которые лишь благодарить её должны были, но никак не бороться с ней. Одним из них как раз и был Михаил Сергеевич Кедров.

Он родился 12 февраля (по старому стилю) 1878 года в семье нотариуса. Его отец был одним из известнейших в Москве юристов, и поэтому очень состоятельным, что позволило его двум сыновьям провести такое счастливое детство, о котором многие их сверстники и мечтать не могли.

Миша получил хорошее домашнее воспитание и образование по всем дворянским правилам: с разговорным французским с раннего детства, с обучением игре на рояле и тому подобным. Потом была одна из самых престижных московских гимназий, а затем, конечно, юридический факультет Московского университета. Правда, окончить он его не сумел – увлёкся революцией, но об этом позже. Параллельно Михаил окончил консерваторию по классу рояля. Забегая вперед, хочется заметить, что Ульянов-Ленин просто обожал слушать свою любимую «Апассионату» в исполнении именно Кедрова.

Конечно, все это стоило огромных денег, но отец на образование сыновей не скупился. Так что до начала XX века Миша Кедров жил в достатке и любви. Тем более непонятно, почему он так люто по-звериному клял «ненавистный царизм». Причины так и остались не выясненными. Вероятно, тут сыграла свою роль крайне неуравновешенная психика будущего чекиста, которая даже однажды довела его до психиатрической лечебницы.

Революционной деятельностью молодой дворянин занялся сразу же после поступления в Московский университет в 1897 году, а уже через два года он был за неё исключен из университета. С 1900 по 1902 год пытался учиться в Ярославле, в Демидовском юридическом лицее. Но и от туда был изгнан после того, как в 1901 году подвергся аресту «за проведение антиправительственной сходки студентов». Позже Кедров вспоминал в кругу друзей, что марксистом стал, прочитав передовую, написанную В.И. Ульяновым, для первого номера «Искры».

В конце концов, Михаил Кедров решил ограничить свое образование тем, что в 1901 году вступил в партию большевиков, откуда и направлялся на разные партийные и хозяйственные посты. Женился на Ольге Дидрикиль. Перед Первой русской революцией 1905-1907 годов Кедров работал в нижегородской, ярославской, симферопольской парторганизациях. В начале 1903 года Кедрова отправили в административную ссылку в Вологодскую губернию. В 1904 году он участвовал в знаменитом подкопе в Таганскую тюрьму, рассчитывая освободить содержащихся там большевиков. В октябре 1905 года организовывал рабочие дружины в Костроме. Во время Московского восстания занимался снабжением восставших оружием.

После поражения революции от борьбы не отказался. Значительную часть своей доли отцовского наследства Михаил Кедров передал на нужды РСДРП. Вместе с Н.И. Подвойским и В.Р. Менжинским вел подготовку среди рабочих к грядущим боям с самодержавием. Закупал оружие, устроил мастерскую по изготовлению бомб. На Невском открыл на чужое имя типографию «Зерно», где издавал большевистскую литературу. Удалось даже выпустить один из трех задуманных сборников работ Ленина под заголовком «За 12 лет». Но однажды нагрянули жандармы с обыском. Более двух лет Кедров отсидел в «Крестах», а когда вышел, то друзья помогли в конце 1911 года уехать с семьей в Швейцарию.

В эмиграции он довольно часто общался с Лениным. Кроме революционной деятельности Михаил Кедров, имевший средства, слушал лекции по медицине в университетах Берна и Лозанны (ведь юриста из него не получилось). Кедров получил диплом об окончании медицинского факультета Лозаннского университета. Кстати, именно здесь, в эмиграции, у Кедрова стали проявляться первые признаки психического заболевания. Скорее всего, оно имело наследственный характер, так как его старший брат умер в сумасшедшем доме.

Помешательство самого Кедрова напрямую коснулось его детей – сыновей Бонифатия (будущий академик) и Игоря (будущий чекист). Рассчитав на основании одному ему известных «научных соображений» количество калорий, необходимых человеческому организму в день, он заставлял своих детей питаться строго по установленной им норме, превышать её было нельзя. Фактически «заботливый папаша» сознательно морил малышей голодом, что привело к скандалам и разрыву с женой Ольгой Дидрикиль, пытавшейся помешать Кедрову проводить его садистские эксперименты. При этом он сам, изучая глотательный процесс, поглощал огромное количество конфет «драже».

По воспоминаниям современников Кедров был: «Высокий, всегда держащийся прямо, с красивым, смуглым лицом и большими чёрными, горящими, как угли, глазами, он казался … воплощением мятежного, бунтарского духа. Его чёрные как вороново крыло волосы, всегда были взлохмачены. Необыкновенно выразительные глаза Кедрова постоянно как бы искрились. Возможно, это были искры безумия…»

В 1916 году по заданию ЦК РСДРП Михаил Сергеевич вернулся в Россию, и под видом врача работал на Кавказском фронте. Военврач Кедров вёл пропаганду среди солдат, ЦК откомандировал его в Томск для укрепления связи сибирских большевиков с Петроградом. В 1917 году Кедров становится членом Всероссийского бюро большевистских организаций в Петрограде, одновременно редактирует газету «Солдатская правда», создаёт газеты «Солдат» и «Рабочий и солдат». После Октябрьского переворота он — член коллегии Наркомата по военным делам РСФСР, комиссар по демобилизации русской армии. В 1918 году — командующий войсками Северо-Восточного участка отрядов завесы, затем был членом РВС 6-й армии Северного фронта.

Было и еще одно проявление иронии судьбы: как известно, в созданной Ф.Э. Дзержинским Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК) чувствительные, эмоциональные и излишне жалостливые люди просто не приживались. Там, среди «чистых рук, горячих сердец и холодных голов» тех лет, было немало откровенных садистов, психопатов и душегубов. Но именно Кедрова отстранили от оперативной работы в ВЧК за нечеловеческое варварство и жестокость! В ведомство Дзержинского он попал через год после основания ВЧК, работал там с сентября 1918 года. За заслуги перед революцией и в связи с тем, что Кедров был лично и хорошо знаком с вождем мирового пролетариата, его сразу назначили начальником Военного отдела.

После того как в декабре 1918 года Военный контроль и Военный отдел ВЧК были объединены в Особый отдел ВЧК, Кедров стал его начальником. 1 января 1919 года он издал приказ, который предписывал объединить повсеместно органы Военного контроля и военные отделы ЧК и образовать особые отделы фронтов, армий, военных округов и губерний.

Именно в ЧК его природная склонность к садизму, помноженная на нездоровую психику, стала приносить свои страшные плоды. Он хладнокровно отправлял в тюрьмы детей 8-14 лет. Особенно любил пытать гимназисток. Нередко истязал детей на глазах родителей и расстреливал родителей в присутствии детей. К тому же со временем он пристрастился к наркотикам.

Возглавляемая им карательная экспедиция в Воронеж и Вологду в 1919 году стала синонимом садизма и беспричинной жестокости. Карательный поезд останавливался на каждой станции. Чекисты расстреливали большинство населения городков, а имущество реквизировали «в пользу революции».

Вот как события в Вологде описал в рассказе «Экзамен» Варлам Шаламов: «И всегда я с удивлением думал о том, что Вологда – единственный город в России, где не было никогда ни одного мятежа против советской власти. Такие мятежи потрясали весь Север: Мурманск, Архангельск, Ярославль, Котлас. Северные окраины горели мятежами – вплоть до Чукотки, до Олы, не говоря уж о юге, где каждый город испытывал не однажды смену властей. И только Вологда, снежная Вологда, ссыльная Вологда – молчала. Я знал почему… Этому было объяснение.

В 1918 году в Вологду приехал начальник Северного фронта М.С. Кедров. Первым его распоряжением по укреплению фронта и тыла был расстрел заложников. Двести человек было расстреляно в Вологде, городе, где население шестнадцать тысяч человек. Котлас, Архангельск – все счет особый… Акция была настолько необычайной даже по тем кровавым временам, что от Кедрова потребовали объяснений в Москве. Кедров не моргнул глазом. Он выложил на стол ни много ни мало, как личную записку Ленина. Она была опубликована в Военном историческом журнале в начале шестидесятых годов, а может быть, чуть раньше. Вот ее приблизительный текст. «Дорогой Михаил Степанович. Вы назначаетесь на важный для республики пост. Прошу вас не проявить слабости. Ленин».

М. Кедров неоднократно руководил комиссиями по проверке (и чистке) различных государственных учреждений. В марте 1920 года он был назначен членом специальной правительственной комиссии по расследованию злодеяний интервентов и белогвардейцев на Севере. Кедров был отправлен осуществлять ленинскую политику «красного террора». До сих пор в книгах и фильмах упоминается страшная акция, осуществленная Михаилом Кедровым в Архангельске.

Там он посадил на две баржи со связанными руками и ногами сразу 1200 пленных белогвардейских офицеров, отогнал посудины подальше от берега и затопил вместе с живыми людьми. Тех, кто пытался хоть как-то выплыть, чекисты расстреливали из пулеметов. Не отставала от палача и его вторая супруга — Ревекка Майзель-Пластинина (Кедрова), по профессии – фельдшерица, она лично участвовала в карательных акциях мужа.

Особо недобрую память Михаил Кедров оставил о себе после того, как будучи членом специальной правительственной комиссии по расследованию злодеяний интервентов и белогвардейцев на Севере, прибыл с супругой в Соловецкий монастырь. Всё руководство монастыря и монахов Кедров частично расстрелял, частично отправил в далекие ссылки. Монастырь в течение нескольких лет был уничтожен. На его месте создали Соловецкий лагерь особого назначения (тот самый СЛОН, о котором с ужасом вспоминают до сих пор).

Лагерь был устроен в полуразвалившемся здании бывшего монастыря, где не было ни печей, ни нар, ни пресной воды, ни медицинской помощи, ни нормального питания. Люди в СЛОНе вымирали очень быстро даже без расстрелов. За половину 1922 года в этом концлагере из 1200 заключенных умерли 442. Впоследствии ни один из лагерей ГУЛАГа перекрыть эти  результаты не мог.

Но этого чекисту-извергу показалось мало. Аналогичный концентрационный лагерь он организовал на родине Ломоносова — в Холмогорах. Лишь за четыре месяца 1921 года по личному приказу Кедрова в этом лагере были казнены 12 тысяч человек. Всего же в кедровских концентрационных лагерях вместе с Соловками были убиты и замучены более 25 тысяч человек. Лишь после этого руководство ВЧК поняло, что маньяк совсем «потерял голову», и его перевели на хозяйственные должности, отстранив от оперативной работы. Однако отозванному из органов ВЧК Михаилу Кедрову удалось поработать впоследствии в Военной прокуратуре Верховного суда СССР и даже получить награду — орден Красного Знамени.

Погиб Михаил Кедров вполне закономерно и заслуженно. Во время сталинских репрессий он, как и многие другие деятели ЧК и НКВД, был арестован в 1939 году. Долго содержался в Лефортовской тюрьме, ожидания решения своей участи. Вины в том, что он агент-провокатор царской охранки, шпион, член антисоветской организации Кедров не признал, даже под пытками. Интересно, что в результате революционного трибунала Кедрова оправдали. Но по личному распоряжению Берии он все-таки был вывезен в поселок Барбош Куйбышевской области и 28 октября 1941 года там расстрелян. Видимо, даже Лаврентий Берия не хотел, чтобы земля носила таких извергов, как «пламенный революционер» Михаил Кедров или сам опасался разоблачений.

Шаламов рассказывает о судьбе Кедрова по-другому: «Впоследствии ряд лет в ВЧК – МВД работал Кедров, все время кого-то разоблачая, донося, следя, проверяя, уничтожая врагов революции. В Ежове Кедров видел наиболее ленинского наркома – сталинского наркома. Но Берия, сменивший Ежова, не понравился Кедрову. Кедров организовал слежку за Берией… Результаты наблюдения Кедров решил вручить Сталину. К тому времени подрос сын Кедрова – Игорь, работавший в МВД. Сговорились так, что сын подает рапорт по начальству, – и если его арестуют – отец сообщит Сталину, что Берия – враг. Пути этой связи у Кедрова были очень надежные.

Сын подал рапорт по службе, был арестован и расстрелян. Отец написал письмо Сталину, был арестован и подвергнут допросу, который вел лично Берия. Берия сломал Кедрову позвоночник железной палкой. Сталин просто показал Берии письмо Кедрова. Кедров написал второе письмо Сталину о своей сломанной спине, о допросах, которые вел Берия. После этого Берия застрелил Кедрова в камере. И это письмо Сталин показал Берии. Вместе с первым оно было найдено в личном сейфе Сталина после его смерти…»

В 1954 году М.С. Кедрова реабилитировали. Несмотря на все злодеяния, в честь чекиста М.С. Кедрова названа улица в Москве, в других городах также есть улицы, носящие его имя.