В сентябре 1780 г. князь Н.А. Голицын заказал архитектору Герну проект нового большого дворца, который Н.А. Голицын решил построить в своей подмосковной вотчине взамен уже ветхого деревянного дома, поставленного еще в 30-х годах XVIII века его дедом Д.М. Голицыным. Молодой князь впервые увидел Архангельское в 1773 году, вскоре после возвращения из своего первого заграничного путешествия.

Поездки по европейским столицам, впечатления от блестящих загородных ансамблей Франции, дворцов и садов Италии и Германии, возможно, натолкнули его на мысль выстроить и для себя большую парадную резиденцию в Подмосковье, где уже гремела слава Кускова, строились прославленные усадебные комплексы в Горенках, Михайловском, Введенском и в других имениях. Красотой расположения и богатством видов Архангельское, пожалуй, превосходило многие из них.

Первым владельцем усадьбы был в XVI веке московский дворянин А.И. Уполоцкий. Поэтому и село называлось тогда Уполозы. С постройкой церкви Архангела Михаила появилось и другое название — Архангельское. Беленная по кирпичу церковь с живописными кокошниками и куполами, крытыми серебристым осиновым лемехом, была выстроена в 60-х годах XVII века.

В 1703 году владельцем Архангельского стал князь Д.М. Голицын — один из самых просвещенных вельмож своего времени. С 1730 года, живя не у дел большей частью в Москве, он занялся устройством своей ближней вотчины, где решил поселиться. В новом доме, построенном Д.М. Голицыным вдали от церкви и прежних хором, было тринадцать покоев с печами из голландских изразцов и один зал с новомодным для той поры камином. Новомоден был и устроенный против дома регулярный сад, который занимал шесть десятин.

В декабре 1736 года императрица Анна Иоанновна, видевшая в Д.М. Голицыне одного из главных своих противников, приказала арестовать и судить князя. Смертная казнь была ему заменена крепостью, а вотчина и все имущество конфискованы. Когда почти сорок лет спустя Н.А. Голицын, приехав в Архангельское, увидел окруженный разросшимися деревьями дом, он показался ему уже совсем старомодным.

Новый ансамбль строился на основе строгой симметрии. Ясность общего плана ансамбля и его геометричность были относительно легко достигнуты: архитектор почти не был стеснен какими-либо старыми постройками, ему не нужно было думать, как увязать весь этот дворцово-парковый комплекс с близко стоящей церковью, как это было, например, в Останкине. Старое обжитое место было заброшено в Архангельском еще в начале XVIII века, а поэтому на новом месте было так много простора для всего нового. Правда, оставался старый «французский сад», но на его месте позднее был разбит большой регулярный парк.

Первыми над Москвой-рекой были заложены флигели – оранжереи, строились придворцовые флигели и белокаменные колоннады, разбивался террасный парк. Объем работ был настолько велик, что строительство и отделка многочисленных зданий ансамбля растянулись на три десятилетия, и в 1809 году, когда умер Н.А. Голицын, эти работы еще не были закончены. Тем не менее, к началу XIX века Архангельское уже обрело свой величавый облик, который в дальнейшем лишь дополнялся. Но эти дополнения, придававшие усадьбе все больше парадности и блеска, были всего лишь деталями, не менявшими общей схемы ансамбля.

Парковые скульптуры появились в Архангельском уже в 1780-х годах, а к началу XIX века у дворца, на террасах и в других частях парка было расставлено более пятидесяти скульптур. Кроме скульптур парк украшали различные павильоны. Один из них — Библиотеку — проектировал архитектор Петтонди. От Библиотеки после пожара в 1829 году, когда сгорели крылья, осталась только центральная часть — Ротонда (ныне Чайный домик), фасады которой были вскоре заново отделаны архитектором В.Г. Дрегаловым. В старину южный фасад Библиотеки выходил на украшенный скульптурой и цветником маленький дворик-сад. Сюда же смотрели окна Каприза, стоявшего торцом к Библиотеке. Это был малый дворец, своего рода Эрмитаж, перестроенный впоследствии в обычный жилой флигель. В начале XIX века по наименованию павильона весь этот миниатюрный ансамбль назывался Капризом.

Парк в Архангельском, которому никак нельзя было отказать в красоте, был в глазах многих людей рубежа XVIII и XIX веков абсолютно несовременным. Уж очень он не соответствовал моде, когда романтические пейзажные сады почти вытеснили нарядные, но чопорные и строгие регулярные парки. Однако парк в Архангельском всегда вызывал восхищение.

Красота и парадность ансамбля особенно возросла после приобретения усадьбы в 1810 году князем Н.Б. Юсуповым (1751 — 1831). Один из самых богатых людей в России, имевший около миллиона рублей годового дохода, который ему приносили двадцать тысяч крепостных, князь получил в Европе прекрасное образование и вскоре прослыл коллекционером и любителем искусств. Переехав в 1804 году в Москву, престарелый князь приобрел Архангельское, чтобы разместить здесь свою знаменитую картинную галерею, коллекцию скульптуры, в том числе античной, библиотеку, фарфор. Все это нуждалось в соответствующих масштабах и окружении. Для завершения всех работ по дворцу потребовалось два года напряженного труда сотен людей: каменщиков, штукатуров, паркетчиков, живописцев.

К лету 1812 года отделочные работы, штукатурка и окраска фасадов и, наконец, росписи во дворце были завершены. В залах развешиваются картины, устанавливаются скульптуры и зеркала. Кажется, все было готово, чтобы поразить самый взыскательный глаз, но началась война 1812 года. Когда французы были совсем близко, начали спешно вывозить картинную галерею. Часть скульптуры, находившейся во дворце, закопали в землю, кое-что спрятали в подполье Большого дома, но многое из убранства так и осталось на своих местах, в том числе ряд картин, зеркал и вся парковая скульптура. Французский отряд, оказавшись в Архангельском, разграбил, прежде всего, съестные припасы. Куда больше дворец пострадал после ухода французов, когда взбунтовались крестьяне всех юсуповских деревень вокруг Архангельского.

С весны 1813 года начинается ремонт залов Большого дома, реставрируется разбитая парковая скульптура. К лету сюда возвращаются обозы с картинами и другими вещами из Астрахани. Теперь ансамбль отстраивается с еще большим размахом, и, хотя ремонт дворца и других построек в основном был закончен к 1815 году, строительство, улучшения и перестройки продолжаются еще в течение нескольких лет. В Архангельском трудилась целая плеяда московских зодчих — О.И. Бове, Е.Д. Тюрин, С.П. Мельников, В.Г. Дрегалов.

Роль скульптуры в Архангельском необыкновенно значительна и разнообразна. Трудно представить себе этот ансамбль без садовой скульптуры, которая наполняет весь парк, купаясь в ярких солнечных бликах на партерах или мелькая матовыми силуэтами между деревьями. Каждая из них кроме чисто декоративного эффекта создает еще вместе с другими элементами сильные цветовые акценты, подчеркивает оси ансамбля и определяет границы той или иной части парка, служит перспективным завершением многих аллей, внося живость в геометрическую линейность регулярного сада.

Одной из первых работ, проведенных в Архангельском Е.Д. Тюриным, стала перестройка Каприза и сооружение невдалеке от него в 1819 году беседки Храм Екатерины. Е.Д. Тюрин участвовал и в строительстве театра. В один из морозных январских дней 1820 года во дворце начался пожар. Воды под руками не было, и скоро огонь охватил весь дом. Ремонт после пожара несколько изменил и внешний облик дворца.

Свое окончательное завершение ансамбль получил после перестройки архитектором В.Г. Дрегаловым парковых террас в конце 20-х годов. В это время, когда многие подмосковные усадьбы, в том числе Кусково и Останкино, пришли в упадок, Архангельское со своей картинной галереей, ботаническим садом, театром, фарфоровым заводом, оранжереями и скульптурой поражало воображение современников. Усадьба, казалось им, еще жила XVIII веком. И в самом деле, Архангельское, несмотря на некоторые поправки, вносившиеся архитекторами и живописцами после 1820 года, в значительной мере принадлежало предыдущему веку.

«Ступив за твой порог,
Я вдруг переношусь во дни Екатерины», —
писал А.С. Пушкин, приезжавший в усадьбу. С восторгом пишет о ней в своих воспоминаниях А.И. Герцен. И хотя в 1833 году он еще застал Архангельское во всей его красоте, закат усадьбы был уже близок. Он начался после 1831 года, со смертью старого князя. Сына его, Б.Н. Юсупова, человека сухого и меркантильного, Архангельское попросту раздражало, так как на содержание усадьбы уходили громадные деньги.

Продается знаменитый ботанический сад, распускаются труппа и оркестр, доживает последние годы сданный в аренду фарфоровый завод. В петербургский дворец вывозятся из Архангельского лучшие произведения живописи и скульптуры. Дом постепенно пустеет, и начиная с 40-х годов вплоть до конца XIX века современники обходят усадьбу молчанием. Время от времени здесь проводились небольшие ремонтные работы, однако убранство залов по сравнению с началом XIX века значительно изменилось. Только в 1900-х годах последние владельцы приглашают сюда живописцев для реставрации росписей. В это время в связи с большим интересом к русской культуре XVIII — начала XIX века Архангельское вновь привлекает к себе внимание, и в первую очередь художников и историков искусства. В начале 1900-х годов здесь работает В.А. Серов. Сюда приезжают А.Н. Бенуа, К.А. Коровин, К.Е. Маковский, однако основная масса гостей — это русские и иностранные аристократы.

Но вот наступил 1917 год. Через несколько месяцев после Октябрьского переворота Архангельское было национализировано, а с июня 1919 года открыто для широких масс. В конце 1920-х годов в Архангельское возвращается многое из того, что когда-то было вывезено, начинается большая работа по воссозданию интерьера дворца и реставрации всего ансамбля — замечательного памятника художественной культуры России.

Коллекция парковой скульптуры в Архангельском настолько велика и замечательна в художественном отношении, что заслуживает особенного внимания. Нигде под Москвой нет даже половины того, что сохранилось в Архангельском. Усадьба всегда была знаменита скульптурой. Она «превосходит все частные замки мраморами не только числом, но и достоинством», — писал о ней современник в 20-х годах XIX века. И хотя мы не знаем авторов многих скульптур, здесь действительно нет ученических работ.

Большинство скульптур либо хорошие копии известных античных оригиналов, выполненные в XVIII — начале XIX века, либо высокого качества изваяния эпохи классицизма. Есть здесь и несколько барочных фигур. Но особенно занимательны в этой коллекции многочисленные изображения львов. В Архангельском это не только традиционные львы, лежащие у подъездов. Есть еще многие другие — игривые и грозные, большие и маленькие, смешные и полные величия. Львы стоят и в начале и у подножия лестницы, спускающейся к большому партеру.

У края стены нижней террасы  — романтическая арка сложена из дикого камня. Аркой начинается «огибная» дорожка, которая мимо бронзовой модели памятника Минину и Пожарскому скульптора И.П. Мартоса поднимается к дворцу. От арки не больше сотни шагов до Храма Екатерины. В нем ни величия, ни монументальности парковых храмов Павловска. Это камерная, какая-то совсем домашняя беседка — декорация, задуманная как памятник Екатерине II.

Каждый просвет между деревьями открывает всякий раз новые виды дворцово-паркового ансамбля. Памятные колонны, светлые силуэты ваз и скульптур, мелькающий вдалеке купол фонтана-беседки — все это появляется и исчезает, давая все новые и новые впечатления. У южной границы партера, куда зрителя обязательно приведет любая аллея, открывается еще одно великолепное зрелище: гигантский ковер партера, белые стены террас с гребнями балюстрад и скульптурой. И над всем этим в обрамлении зеленых кулис царственно высится Большой дом.

Пушкинская аллея — это непохожий на другие уголок парка. Аллея возникла на рубеже XX века, когда Россия широко отмечала 100-летие со дня рождения поэта. Архангельское тоже было связано с именем Пушкина. Дважды он приезжал сюда. Весной 1827 года «верхами» Пушкин в первый раз приехал сюда вместе с С.А. Соболевским. Три года спустя он вновь посетил усадьбу, на этот раз вместе с П.А. Вяземским. И с той поры строки пушкинского послания «К вельможе», его восхищение этим «состязанием в волшебстве» различных искусств открывает почти каждое издание об усадьбе. Памятник поэту был установлен в 1903 году в глубине старой аллеи, ставшей навсегда Пушкинской.

Большие застекленные двери Большого дома ведут в просторный величественный вестибюль. Вестибюль — это уже и первый парадный зал дворца. Торжественность придают ему графически четкая одноцветная роспись в технике гризайль, общий серебристо-серый в сочетании с белым холодноватый колорит. Вестибюль подготавливает к восприятию парадных дворцовых интерьеров и открывает первую — сквозную — анфиладу дворца. Аванзал — второе помещение этой анфилады — связан общностью элементов оформления с вестибюлем: те же застекленные двери, полуколонны, пилястры, серебристо-серая с белым окраска, орнамент в виде меандра.

Двусветный, высотой в два этажа, соединяющий две анфилады, Овальный зал — самый сложный по архитектурному решению, самый большой и великолепный во дворце. Он расположен в центре здания по главной оси всего ансамбля. Это поистине архитектурный и композиционный центр дворца.

Овальным залом завершается короткая средняя анфилада, от него тянутся по обе стороны вдоль фасада покои южной анфилады. Когда двери всех помещений распахнуты, из середины Овального зала дворец просматривается насквозь на все стороны и в конце каждой анфилады взгляд встречает уголок или перспективу парка. Из Овального зала открывается и увлекательнейший вид на террасы и партер. Сквозь раскрытые двери льются в зал потоки света, и парк, нарушая границы интерьера, вступает во дворец, который словно вовлекает в себя окружающее пространство и в свою очередь раскрывается навстречу ему. Слитность здания — летнего загородного дома — с природой достигает здесь своего предела.

Архитектурно-пространственное решение остальных интерьеров отличается предельной строгостью и простотой: прямоугольные в плане парадные залы примерно однотипны по высоте, форме, объему, принципам обработки. Гладкие плоскости однотонных стен с узким живописным фризом и сдержанно расписанными плафонами, одноцветная гладь паркетов, четкие прямоугольники симметрично расположенных дверей и каминов придают целостный облик каждому залу и объединяют их между собой. Между тем они поражают неисчерпаемым разнообразием как тех, кто видит их впервые, так и тех, кому они хорошо знакомы.

Чередование впечатлений тонко рассчитано: официальная холодность Императорского зала сменяется торжественной нарядностью Парадной спальни. Им противостоит лиризм Салонов Робера; на смену пышным и роскошным краскам Востока Парадной столовой приходит сдержанное изящество Салона и т. д. Это многообразие впечатлений создается не за счет внешних различий. Здесь нет стремления поразить все нарастающей роскошью, развлечь обилием деталей, восхитить изощренным декором. Напротив, залам, где полностью отсутствуют лепнина и позолота, присущи строгость, сдержанность.

Интерьеры в Архангельском еще более, чем в Кускове, подтверждают мысль о том, что не обязательно для художественного единства интерьера соединять в нем элементы и предметы одного стиля и времени. Красноречивый пример тому — Парадная столовая, самый сложный во дворце интерьер. Зал служил для устройства званых обедов, во время которых в центре его ставился парадно накрытый стол, а на балкончиках размещались крепостные музыканты, услаждавшие гостей приятной музыкой. Небольшой проем в стене напротив входа словно раскрыт в парк, но парковый пейзаж всего лишь фреска на стене буфетной комнаты, маскирующая подсобное помещение. Практически все убранство зала составлено из предметов не только разностильных, но, казалось бы, противоречащих и друг другу и сюжетам росписей. Тем не менее, художественная цельность интерьера Парадной столовой несомненна. Она в единстве цветового решения зала.

В другой парадной гостиной — Салоне, служившем для музыкальных и литературных вечеров, мотивы типичных для 20-х годов XIX века росписей — гирлянды, лиры, фигуры лебедей, — казалось бы, чужды гарнитуру мебели русской работы конца XVIII века с ее стройными легкими формами. И вновь художественная цельность интерьера достигается его цветовым оформлением, только здесь оно строится не на красочных контрастах, как в Парадной столовой, а на тонкой цветовой гармонии. Слабо окрашенные стены и плафон с зеленовато-серебристыми росписями, ковер пастельных тонов на полу, мягкого золотистого тона занавеси сливаются в единую цветовую композицию, с которой хорошо согласуется обитая нежной матовой тканью резная мебель.

Оформление Музыкального салона, или Кабинета, отличается согласованностью декоративных мотивов. Изображения лебедей и грифонов в росписях широко использованы и в отделке основного гарнитура мебели из карельской березы русской работы, мотив лиры — в формах изящного столика для нот. Стремление авторов парадных залов к постоянному обновлению впечатлений требовало от них после сдержанности Салона показать в следующем помещении интерьер исключительной наполненности и колористического богатства.

Кабинет — последний зал парадных анфилад. Поэтому здесь — впервые во дворце — так много собрано предметов убранства: дамский письменный столик французской работы, венский рояль, шкафчики, столики, уставленные фарфором, бронзой, мелкой пластикой. Но простого обилия вещей, хотя и умело подобранных, было бы недостаточно, чтобы достичь этого впечатления, и в убранство зала вводятся многочисленные произведения живописи. Тридцать пять картин, размещенных симметрично и со строгим соблюдением рядов, сплошным декоративным ковром покрывают стены зала.

Жилые комнаты с их камерностью и уютом позволяют немного отдохнуть от обилия впечатлений. Они сродни скромным помещениям верхнего этажа, куда из Аванзала между вестибюлем и Овальным залом ведет узкая, совсем простая лестница с деревянными поскрипывающими ступеньками. Она напоминает скорее о тихой дворянской усадьбе, чем о торжественной резиденции вельможи, и после нее комнаты второго этажа с невысокими потолками, простыми сосновыми полами, со стенами без росписей воспринимаются уже вполне естественно. Большая часть комнат верхнего этажа представляет собой своеобразнейший и, по-видимому, единственный из сохранившихся в усадьбах интерьер библиотеки. Главную роль в убранстве комнат играют многочисленные книжные шкафы красного дерева, рядами стоящие вдоль стен. Они словно переходят из комнаты в комнату, связывая их между собой.

Интерьеры Архангельского являются более поздними, чем залы Кускова и Останкина: их современный облик создан в основном при восстановлении дворца после пожара в 1820-х годах. Уникальным памятником культуры прошлого делают их и высокая художественность и своеобразие. В России того времени дворец в Архангельском был единственным, где интерьеры создавались по новому для той поры принципу: особенности их оформления определялись прежде всего картинной галереей и другими произведениями искусства, для которых они были предназначены.

Одно из самых значительных мест среди предметов искусства занимает, безусловно, коллекция произведений живописи, которая может быть охарактеризована как собрание работ крупнейших западноевропейских художников XVII — первой половины XIX века. Входят в коллекцию также немногочисленные картины русских художников и крепостных мастеров, работавших в усадьбе. Численно собрание невелико, но в трех его основных разделах — французском, итальянском и голландском — представлены одним или несколькими памятниками важнейшие направления в развитии этих школ. Главная же ценность собрания в том, что оно содержит полотна таких замечательных мастеров, как А. Ван Дейк, Д.-Б. Тьеполо, Ф. Буше, Г. Робер, и других прославленных живописцев.

Архангельское не является картинной галереей в обычном смысле слова. Картины, как и другие предметы искусства, служили для украшения залов дворца, и размещались они произвольно, без соблюдения национальных школ и хронологии, то есть так, как требовали соображения декоративности и художественной цельности интерьеров. Этому принципу подчинена и сейчас развеска картин в залах. По возможности она приближена к той, которая, согласно описям, существовала в конце 20-х годов XIX века.

Необычайно хороша в Архангельском коллекция старинной мебели. Большинство гарнитуров в музее — русской работы в стиле классицизма. В парадных залах мебель конца XVIII — первой четверти XIX века из наиболее распространенных пород дерева: резная золоченая береза или липа для конца XVIII века, полированное красное дерево и карельская береза для XIX века. Изящен гарнитур резной золоченой мебели в Салоне; исключительно высоким качеством исполнения отличается гарнитур карельской березы в Кабинете князя, который обит золотистой тканью, вытканной крепостными ткачами принадлежавшей Юсупову Купавинской фабрики.

Среди многочисленных изделий из бронзы русской и иностранной работы XVIII и XIX веков — разнообразные осветительные приборы (люстры, подсвечники, жирандоли), часы, мелкая пластика. Выделяются настольные часы со сложной композицией, воспроизводящей сцену прощания Гектора и Андромахи. Часы сделаны в первой четверти XIX века в знаменитой мастерской француза Галле и отличаются виртуозной обработкой золоченой поверхности: то матовой, то гладко полированной, то испещренной тончайшим рельефом.

Исключительно разнообразна и богата коллекция керамики. В ее составе изделия самых знаменитых европейских заводов (Севрского во Франции, Мейсенского в Германии, Венского императорского завода в Австрии), китайский и японский фарфор XVIII — XIX веков. Центральное место в собрании занимают русский фарфор и фаянс. Здесь фаянсовая посуда первого русского керамического завода А. Гребенщикова, в том числе несколько редких изделий с клеймами; фарфор Петербургского завода и многочисленная фарфоровая скульптура первого частного завода Ф.Я. Гарднера; изделия завода А. Попова, отличающиеся строгой красотой, и фигурки крестьян, исполненные на заводах Гжели.

Своеобразным памятником эпохи является огромное книжное собрание, насчитывающее более шестнадцати тысяч томов. В 1820-х годах библиотека в Архангельском слыла одной из крупнейших среди частных библиотек в России. По своему составу она энциклопедична: восемнадцать ее разделов охватывают почти все известные тогда отрасли знаний. Наибольшей полнотой отличаются разделы истории, литературы, искусств. Например, только по истории Франции — около полутора тысяч томов, а в разделе литературы можно найти почти всех французских авторов от Рабле до Стендаля. Французские книги составляют основу собрания, но есть много книг и на других европейских языках. Русских книг — около трех тысяч томов.

Князь Н.Б. Юсупов, являвшийся директором императорских театров, был тесно связан с театральной жизнью своего времени. Юсуповская труппа была хорошо известна, но она не представляла такого яркого творческого коллектива, как шереметевская, и не могла с ней соперничать, хотя среди артисток выделялись певица Анна Борунова и балерины Анна Рабутовская и Софья Малинкина. Спектакли (балеты, дивертисменты с пением и танцами) обычно ставились на сцене театра в московском доме князя. В Архангельском же для спектаклей можно было использовать лишь помещение в одном из флигелей, оставшееся еще от Голицыных.

Но князя оно не удовлетворяло, и он решил построить для театра специальное здание. План нового театра принадлежит итальянскому художнику Гонзага. В проектировании театра принимал участие также архитектор О.И. Бове, а строила здание в 1817 — 1818 годах артель плотников Осипа Иванова под руководством архитекторов В.Я. Стрижакова, Е.Д. Тюрина и С.П. Мельникова. Деревянное оштукатуренное золотисто-белое здание театра внешне выглядит очень скромным, но тем сильнее поражает своим внутренним оформлением. Величественная колоннада опоясывает зрительный зал, состоящий из партера и двух ярусов. Небольшие ложи между мощными стволами колонн кажутся особенно легкими и изящными. Зрительный зал вместе с порталом сцены производит торжественное впечатление, хотя, в общем, невелик: он вмещает примерно двести пятьдесят человек.

Театр едва успели достроить, как он уже стал одной из «диковинок» Архангельского. «Театр, построенный по рисунку Гонзага… можно считать важнейшей достопримечательностью Архангельского села», — писал тогда Н. Кукольник. Его слова и поныне не утратили своего значения. Торжественное открытие театра в Архангельском состоялось 8 июня 1818 года, в день, когда владелец усадьбы принимал у себя императора Александра I и прусского короля Фридриха-Вильгельма III.

Слава театра в Архангельском и его важнейшая особенность были связаны с именем замечательного театрального художника Пьетро Готтардо Гонзага (1751-1831). «Театр Гонзага» — так называли современники театр в усадьбе Юсупова. Гонзага хотел, чтобы декорация отражала смысл и характер сценического действия, и тем самым чрезвычайно усилил ее роль в спектакле. Замечательное живописное мастерство, виртуозность перспективных построений, умение использовать особенности освещения позволяли Гонзага добиваться исключительных эффектов, и его декорации приводили в восторг всех, кто их видел.

Гонзага пытался возродить хорошо знакомый ему тип спектакля — «спектакль декораций», который в середине и второй половине XVIII века ставился во многих европейских театрах, особенно итальянских. Эти спектакли состояли только в демонстрации разных перемен декораций наиболее знаменитых театральных художников и проходили в сопровождении музыки, а иногда и без нее.  В настоящее время полотна Гонзага в Архангельском — единственные в мире декорации мастера, нигде, кроме Архангельского, не сохранившиеся.

Статья написана с использованием материалов книги В.Л. Рапопорт и др. «Кусково. Останкино. Архангельское», Искусство, 1981.