Это время
трудновато для пера.
В. Маяковский

Приближается 73-я годовщина Великой Победы. Со дня окончания войны прошла целая человеческая жизнь… Реальных участников Великой Отечественной в живых осталось совсем немного. Уходит и поколение детей войны, которое провело свои юные годы в заводских цехах и на сельхозработах, выполняя военные заказы. Очень хочется вспомнить о талантливых поэтах-фронтовиках и вновь прочесть их проникновенные стихи…

Николай Петрович Майоров родился в 1919 году в крестьянской семье. С 10 лет жил в городе Иваново. Ещё учась в десятилетке, начал писать стихи, которые читал на школьных вечерах, публиковал в стенной газете. Окончив в Иванове школу, переехал в Москву и поступил на исторический факультет МГУ, а с 1939 года стал, кроме того, посещать поэтический семинар в Литературном институте им. A.M. Горького. Писал много, но печатался редко, да и то, как правило, в университетской многотиражке. В 1939-1940 годах Майоров пишет поэмы «Ваятель» и «Семья». Сохранились лишь отрывки из них, а также немногие стихотворения этой поры. Летом 1941 года Н. Майоров вместе с другими московскими студентами роет противотанковые рвы под Ельней. В октябре его просьба о зачислении в армию была удовлетворена. Политрук пулеметной роты Николай Майоров был убит в бою на Смоленщине 8 февраля 1942 года.

Они ушли недолюбив

Мы
Есть в голосе моем звучание металла.
Я в жизнь вошел тяжелым и прямым.
Не все умрет, не все войдет в каталог.
Но только пусть под именем моим
потомок различит в архивном хламе
кусок горячей, верной нам земли,
где мы прошли с обугленными ртами
и мужество, как знамя, пронесли.

Мы жгли костры и вспять пускали реки,
нам не хватало неба и воды.
Упрямой жизни в каждом человеке
железом обозначены следы —
так в нас запали прошлого приметы.
А как любили мы — спросите жен!
Пройдут века, и вам солгут портреты,
где нашей жизни ход изображен.

Мы были высоки, русоволосы,
вы в книгах прочитаете, как миф,
о людях, что ушли недолюбив,
не докурив последней папиросы.

Когда б не бой, не вечные исканья
крутых путей к последней высоте,
мы б сохранились в бронзовых ваяньях,
в столбцах газет, в набросках на холсте.

Но время шло. Меняли реки русла.
И жили мы, не тратя лишних слов,
чтоб к вам прийти лишь в пересказах устных
да в серой прозе наших дневников.
Мы брали пламя голыми руками.
Грудь раскрывали ветру. Из ковша
тянули воду полными глотками.
И в женщину влюблялись не спеша.

И шли вперед, и падали, и, еле
в обмотках грубых ноги волоча,
мы видели, как женщины глядели
на нашего шального трубача,
а тот трубил, мир ни во что не ставя
(ремень сползал с покатого плеча),
он тоже дома женщину оставил,
не оглянувшись даже сгоряча.
Был камень тверд, уступы каменисты,
почти со всех сторон окружены,
глядели вверх — и небо было чисто,
как светлый лоб оставленной жены.
Так я пишу. Пусть не точны слова,
и слог тяжел, и выраженья грубы!
О нас прошла всесветная молва.
Нам жажда зноем опалила губы.
Мир, как окно, для воздуха распахнут,
он нами пройден, пройден до конца,
и хорошо, что руки наши пахнут
угрюмой песней верного свинца.

И как бы ни давили память годы,
нас не забудут потому вовек,
что, всей планете делая погоду,
мы в плоть одели слово «человек»!

***

Я не знаю, у какой заставы
Вдруг умолкну в завтрашнем бою,
Не коснувшись опоздавшей славы,
Для которой песни я пою.
Ширь России, дали Украины,
Умирая, вспомню… И опять —
Женщину, которую у тына
Так и не посмел поцеловать.

 

***

Тогда была весна. И рядом
С помойной ямой на дворе,
В простом строю равняясь на дом,
Мальчишки строились в каре.
И бились честно. Полагалось
Бить в спину, в грудь, еще — в бока.
Но на лицо не подымалась
Сухая детская рука.

А за рекою было поле.
Там, сбившись в кучу у траншей,
Солдаты били и кололи
Таких же, как они, людей.

И мы росли, не понимая,
Зачем туда сошлись полки:
Неужли взрослые играют,
Как мы, сходясь на кулаки?
Война прошла. Но нам осталась
Простая истина в удел,
Что у детей имелась жалость,
Которой взрослый не имел.

А ныне вновь война и порох
Вошли в большие города,
И стала нужной кровь, которой
Мы так боялись в те года.

 

***

Нам не дано спокойно сгнить в могиле —
Лежать навытяжку и, приоткрыв гробы, —
Мы слышим гром предутренней пальбы,
Призыв охрипшей полковой трубы
С больших дорог, которыми ходили.

Мы все уставы знаем наизусть.
Что гибель нам? Мы даже смерти выше.
В могилах мы построились в отряд
И ждем приказа нового. И пусть
Не думают, что мертвые не слышат,
Когда о них потомки говорят.

 

Алексей Иванович Недогонов родился 1 ноября 1914 г. в рабочей семье в городе Шахты Ростовской области. С 1929 года сам начал работать в шахте. В 1935-1939 годах учился в Литературном институте им. A.M. Горького. Первые стихи опубликовал в 1932 году, с 1938 года печатается в журналах и газетах «Звезда», «Знамя», «Новый мир», «Комсомольская правда». Рядовым участвовал в финской войне, был тяжело ранен под Выборгом. В Великую Отечественную войну — военный корреспондент армейских и фронтовых газет. Единственная книга стихов «Простые люди» опубликована посмертно. В 1948 году был удостоен Государственной премии СССР за поэму «Флаг над сельсоветом», опубликованную в Библиотеке журнала «Огонек». Известен также как автор героико-философских баллад «Пулеметчик», «Гнездо», «Гильза», «Баллада». Умер в 1948 году. Награжден двумя орденами: орденом Красной Звезды и орденом Отечественной войны II степени, а также медалями.

 

***

Нет,
нас на колени вандалов орда
не склонит,
чтоб вечно глумиться над нами.
Становимся мы на колени тогда,
когда, отстояв от врагов города,
целуем
родное гвардейское знамя!

Победители

Взвод на взвод — столкнулись и схватились.
В ход пошли кинжалы и штыки.
Немцы, словно черти, крепко бились,
крепче немцев бились моряки.

Мертвые и те в атаке страшной
падали, верша вперед бросок.
Два часа кровавой рукопашной:
Зубы — в глотку, кортик, под сосок.

Глуше битва. Реже лязг металла.
Остаются двое на песках.
Немец и моряк. Дыша устало,
сходятся они. Ножи в руках.

И, безмолвны, медленны и яры,
зубы сжав до боли, над собой
скрещивают тяжкие удары…

Сорок третий. Керчь.
Десантный бой.
Рассказало поле роковое:
в схватке все до одного легли.
Только русских было меньше вдвое —
моряки четвертый бой вели.

 

Анатолий Яковлевич Вайнер родился 28 мая 1927 года в Москве в рабочей семье. Учился в школе, техникуме, институте. Во время Великой Отечественной войны работал на военном заводе, в колхозе, в совхозе. В 1945 году был призван в Красную армию, служил в пехоте. После войны окончил Владикавказское пехотное училище, командовал взводом, ротой, батальоном, полком. С золотой медалью окончил Военную академию имени М.В. Фрунзе. Кандидат военных наук, доцент, автор ряда работ по военным дисциплинам, полковник в отставке. Занимался большой общественной работой с молодежью. Скончался в 2013 году.

 

 

 

Святые старики

Большой войны великие страницы
Еще не погрузились в глубь веков.
Внимательнее вглядывайтесь в лица,
В святые лики наших стариков.
Бойцы уходят на свиданья к павшим,
И некому поставить то в вину.
Все меньше остается их, видавших,
И много меньше — знающих войну,
Тех, кто прошел до вражьего Берлина
В пехотном, много видевшем строю,
Тех, кто читает в повестях былинных
Про боевую молодость свою,
Тех, кто в семнадцать уходил в солдаты,
В тяжелые, смертельные дела
Не ради славы, денег иль награды,
А потому что Родина звала.
Не волею мифических богов
Большой войны написаны страницы.
Вглядись! Они начертаны на лицах
Великих смертных наших стариков.

 

Фронтовые уроки
Над страною война лютовала,
Доля зла выпадала на всех.
Для тяжелых снарядов болванки
Выпускал механический цех.
В нашем цехе девчонки, мальчишки
Да ревущее стадо станков.
Днем и ночью болванки точили,
Набивали латунь поясков.
Шли болванки чугунным парадом
Через тонкие руки детей.
На ходу превращаясь в снаряды,
В сотни, тысячи вражьих смертей.
Мы забыли мальчишьи забавы.
Книг давно не держали в руках.
Мы в заводах победу ковали
На измученных планом станках.
Истомились: бессонница, стужа,
Пайка хлеба да жиденький суп.
Под станок завалиться б на стружку,
Оторваться, забыться, уснуть.
Но нельзя нам терять ни минутки:
Беспощаден чугунный поток,
В грозном цехе мы каждые сутки
Фронтовой выполняем урок.
Мы в суровой и праведной школе
Все предметы проходим подряд.
Бьют по крыше шальные осколки,
Рядом взрывы и цехи горят.
Кто сказал: под бомбежкой не страшно,
Кто сказал: всем командует страх?
Голос долга приказывал страстно
Нам стоять на рабочих местах.
Чей-то голос, родимый и чудный,
В те минуты звучал, как урок:
Ты не бойся, старайся, дочурка.
Ты не бойся, работай, сынок.
Было многое нам непонятно
Не успели еще изучить,
Но сердцами мы чуяли: надо,
Очень надо болванки точить.
Чтобы в бой на далеком участке
На поганых фашистских чертей,
Мстя за детство убитое, мчались
Смертоносные дети детей,
Чтоб «катюши» сверкали победно.
Чтоб на запад катилась война,
Чтоб за все наши детские беды
Подлый враг расплатился сполна.

продолжение