Можно долго спорить о том, каким политиком и управленцем оказался Николай II, но отцом он был превосходным. Первая встреча шестнадцатилетнего наследника цесаревича Николая Александровича и совсем юной принцессы Алисы произошла в 1884 г. В 1889 году, достигнув совершеннолетия, Николай Александрович обратился к родителям с просьбой благословить его на брак с принцессой Алисой, но отец —  Александр III — отказал, мотивируя своё решение молодостью цесаревича.

Пришлось смириться перед отцовской волей. Однако обычно мягкий и даже робкий в общении с отцом, Николай проявил настойчивость и решительность, он буквально вымолил у Бога и своего отца разрешение на брак с принцессой Алисой Гессенской, в которую влюбился с первой встречи. И не ошибся. Принявшая православие под именем Александры Федоровны, она стала любящей женой и заботливой матерью. Бракосочетание прошло 14 ноября 1894 г., уже после кончины Александра III.

Алису с Ники объединяло многое, в том числе взгляды на совместный быт. Оба воспитывались в спартанских условиях. Отец Николая, Александр III, заявлял: «Мне нужны нормальные, здоровые русские дети!» — поэтому баловства и капризов во дворце не допускалось. Аликс же росла в королевской, но бедной семье, и мать учила ее стирать, чистить картошку и штопать одежду. Любовь к простоте, религиозность, уважение к старшим — вот принципы, которые императорская чета передала по наследству своим пятерым детям.

Через год после бракосочетания, 3 (15) ноября 1895 года, в семье Романовых родился первенец — дочь Ольга. Одаренная от природы, она все схватывала на лету, хотя учителя часто были недовольны ее кажущимся легкомыслием и импульсивностью. Великая княжна бывала вспыльчивой и упрямой. Страстью Ольги Николаевны стали книги: она читала их запоем и сама рано начала писать стихи. В Ольге сочетались доброта и бунтарский дух: она единственная осмеливалась перечить родителям, если считала, что они не правы. Педагоги отмечали, что у девушки был практически абсолютный музыкальный слух и способности к рисованию.

Спустя два года, 29 мая (10 июня) 1897-го, родилась Татьяна. Сдержанная, волевая, не по годам серьезная, она была ближе всех к императрице и по характеру, и по образу мыслей. В отличие от старшей сестры Ольги, Татьяна Николаевна любила хозяйничать, и у неё это прекрасно получалось. Когда императрица отлучалась, Татьяна следила за младшими детьми. Девушка любила вышивать, собирать цветы и ягоды, умела гладить бельё.

Еще через два года, 14 (26) июня 1899-го, на свет появилась Мария — крупная веселая девушка с огромными глазами, которые домочадцы в шутку называли «Машкины блюдца». По признанию современников, Мария была самой красивой и самой доброжелательной и открытой из сестер, за что её любили все без исключения. Княжна охотно разговаривала со всеми, кто находился в ее окружении, и знала имена жен и детей всех слуг и охранников во дворце.

Самая младшая дочь, Анастасия, родилась 5 (18) июня 1901 года. Внешне она была похожа на отца. Хохотушка и болтушка, она писала с ошибками и не могла освоить арифметику, зато ей легко давались физкультура и подвижные игры: играла в лапту, прятки, фанты. Анастасия часами носилась по дворцу, придумывала всевозможные розыгрыши, умела лазить по деревьям.

Великие княжны жили в двух комнатах: по одну сторону коридора старшие — Ольга и Татьяна, по другую — Мария и Анастасия. Если бы кто-то посторонний заглянул в их покои, то ни за что бы не догадался, что здесь живут настоящие царевны. Никаких инкрустаций, хрусталя, позолоты. Серые стены, армейские кровати с вензелями, мебель без изысков. Иконы, книги, фото, минимум игрушек — вот и весь интерьер. Однако сестрам никогда не было скучно: они много читали, рисовали, занимались рукоделием, играли в салки. Великие княжны очень любили фотографировать. До сих пор сохранилось огромное количество снимков, сделанных в основном в Ливадийском дворце – самом любимом месте отдыха царской семьи.

Осенью отправлялись в лес по грибы и ягоды, зимой катались с горок на санках, весной и летом ездили верхом на пони, играли в саду. Общим хобби княжон стали фотография и благотворительность: своими руками они готовили подарки малоимущим ко всем важным праздникам, а также заботились о животных в императорском зверинце.

Жизнерадостные и озорные, княжны в то же время были послушными и учтивыми. Воспитатель царской семьи Пьер Жильяр в воспоминаниях писал: «Прелесть этих четырех сестер состояла в их большой простоте, естественности и врожденной доброте». Как и положено юным особам, они любили наряжаться, но дорогих туалетов не имели и донашивали платья за старшими девочками.

Первое украшение — золотой браслет — получали только на 12-летие. Это делалось не из-за отсутствия средств (все знают, насколько была богата казна), а потому, что экономная императрица искренне полагала: роскошь развращает юные души. Иметь нравственный стержень и уметь противостоять соблазнам — такие задачи ставились перед великими княжнами. Словно предвидя трагическое будущее, Александра Федоровна готовила их к лишениям и испытаниям.

Все дети Романовых получали домашнее образование. Учителя, как и круг их общения, тщательно отбирались самой императрицей. Самодисциплина, умение планировать свое время, любовь к Родине, высокие нравственные качества, постоянная занятость делом — все это Александра Федоровна и Николай Александрович старались привить личным примером. Каждый из детей в обязательном порядке вел дневник и не мог отправиться спать, не показав родителям запись о минувшем дне.

Обучение императорских детей обычно начиналось по достижении ими 8 лет. Первыми предметами были чтение, арифметика, чистописание, Закон Божий. Позднее к этому прибавлялись языки — русский, английский, французский, еще позже — немецкий. Преподавались великим княжнам также танцы, игра на рояле, хорошие манеры, естественные науки и грамматика. Императорским дочерям предписывалось подниматься в 8 часов утра, принимать холодную ванну. Завтрак в 9 часов, второй завтрак — в час или в половине первого по воскресеньям. В 4 часа — чай, в 8 вечера — общий ужин.

Самым долгожданным событием в семье Романовых стало появление на свет 30 июля (12 августа) 1904 года наследника. При рождении цесаревич был наречён Алексеем — в честь святителя Алексия Московского. Это было великой радостью и великим горем: по материнской линии он унаследовал гемофилию. Внутренние кровотечения вызывали нестерпимые боли, и мальчик долгие недели проводил прикованным к постели. Об этом факте решено было не распространяться, характер болезни Алексея являлся государственной тайной.

Глядя на малыша с лицом ангела и бездонными голубыми глазами, Александра Федоровна чувствовала, как ее сердце разрывается на части. Один из приближенных к царской семье писал: «Императрица хотела быть строга с ним, но не могла». Болезнь отложила свой отпечаток на характер цесаревича: он рос замкнутым, однако это не мешало ему стать любимцем всей семьи, особенно старших сестер. По воспоминаниям современников, Алексей был красивым мальчиком, с чистым, открытым лицом.

Родители приняли непростое решение: несмотря на то, что любой ушиб, синяк, пустяковая царапина могли обернуться смертельным кровотечением, Алексей будет воспитываться как обычный ребенок. Так и было. Пешие и конные прогулки, активные игры и уроки во дворце перемежались с детскими шалостями. Особенно Алексей любил вместе с отцом ходить на рыбалку или охоту, а также кататься на автомобиле: у Николая II был один из лучших автопарков в Европе.

Иногда император брал сына с собой в Ставку, где наследник приобщался к солдатской жизни. Цесаревич с удовольствием беседовал с солдатами, по вечерам записывая в дневник услышанные от них просторечные словечки, уплетал за обе щеки походные щи и кашу, заявляя: «Как вкусно! Не то, что мой обед…» Алексей понимал всю сложность задачи, возложенную на него от рождения. Говорил: «Когда я буду царем, не будет бедных и несчастных».

В 1912 г. во время отдыха цесаревич Алексей Николаевич неудачно прыгнул в лодку и сильно ушиб бедро: возникшая гематома долго не рассасывалась, состояние здоровья ребёнка было очень тяжёлым, о нём официально печатались бюллетени. Была реальная угроза смерти. Александра Федоровна усердно молилась об исцелении сына. Она готова была поверить всякому, кто был способен помочь её горю, хоть как-то облегчить страдания Алексея: болезнь цесаревича открывала двери во дворец тем людям, которых рекомендовали царской семье как целителей и молитвенников. Так во дворце и появился  Григорий Распутин, которому суждено было сыграть свою роль в жизни царской семьи и в судьбе всей страны. Именно Распутин сумел найти способ, как облегчить страдания цесаревича.

Несмотря на дела государственной важности, Николай II всегда находил время для сына и дочерей. Не поучал их, а старался быть им другом, принимал участие в розыгрышах и детском веселье. Государь был одновременно царем, отцом и товарищем своим детям. А чувства детей к нему переходили от почти религиозного поклонения до полной доверчивости и самой сердечной дружбы.

Современники отмечали, какая необыкновенная атмосфера царила в семье: дети заботились друг о друге и боготворили мать и отца. Почти все ночи Александра Федоровна проводила у постели больного сына. Но, если её саму сражал недуг, великие княжны по очереди дежурили в спальне матери, не доверяя заботу о ней слугам. Когда началась война, на личные средства императрица организовала госпиталь и ее дочери стали в нем санитарками. В уцелевших дневниках сестер можно прочесть, как на их глазах умирали люди, как они выносили ампутированные части тела и тазы с кровью…

В марте 1917 года, после отречения от престола, Николая II, его супругу и детей арестовали. Они содержались под стражей сначала в Царском Селе, затем в Тобольске и Екатеринбурге. В ночь с 16 на 17 июля 1918 года Романовы были расстреляны. До конца своих дней они сохраняли верность друг другу, вместе приняли и мученическую смерть.

Сёстры милосердия

В 1914 году с началом Первой мировой войны жизнь Царской семьи полностью изменилась. Личные расходы стали ещё скромнее, в том числе и на питание. Государыня заявила, что ни себе, ни Великим Княжнам не сошьёт ни одного нового платья. И сама Императрица, и её старшие дочери ходили в платьях сестёр милосердия, причём зачастую в чиненых-перечиненых, и старых башмаках, чтобы не тратить деньги. Личные средства шли на благотворительные цели. Во всех дворцах Императрица открыла склады, снабжавшие армию бельём и перевязочными средствами.

Всё своё время и силы Императрица посвятила помощи раненым. Александра Фёдоровна создавала медицинские пункты, пункты для изготовления перевязочного материала и медицинских пакетов, организовывала курсы сестёр милосердия и сиделок. Царские дворцы приспосабливали под госпитали. К ним делали пристройки, чтобы размещать там жён и матерей раненых солдат. К концу года под опекой Императрицы было 85 военных госпиталей и 10 санитарных поездов.

Анна Танеева (Вырубова), фрейлина и ближайшая подруга Императрицы, вспоминала: «Чтобы лучше руководить деятельностью лазаретов, Императрица решила лично пройти курс сестёр милосердия военного времени с двумя старшими Великими Княжнами и со мной. Преподавательницей Государыня выбрала княжну Гедройц, хирурга, заведывающего Дворцовым госпиталем. Два часа в день занимались с ней и для практики поступили рядовыми хирургическими сёстрами в первый оборудованный лазарет при Дворцовом госпитале, дабы не думали, что занятие это было игрой.

Опишу одно такое утро. В 9 1/2 час мы приехали в госпиталь и тотчас же приступили к работе — перевязкам, часто тяжелораненых; Государыня и Великие Княжны присутствовали при всех операциях. Стоя за хирургом, Государыня, как каждая операционная сестра, подавала стерилизованные инструменты, вату и бинты, уносила ампутированные ноги и руки, перевязывала гангренные раны, не гнушаясь ничем и стойко вынося запахи и ужасные картины военного госпиталя во время войны. Объясняю себе тем, что она была врождённой сестрой милосердия…

Выдержав экзамен, Императрица и дети, наряду с другими сёстрами, окончившими курс, получили красные кресты и аттестаты на звание сестёр милосердия военного времени…

Началось страшно трудное и утомительное время. С раннего утра до поздней ночи не прекращалась лихорадочная деятельность. Вставали рано, ложились иногда в два часа ночи. В 9 часов утра Императрица каждый день заезжала в церковь Знаменья, к чудотворному образу, и уже оттуда мы ехали на работу в лазарет. Наскоро позавтракав, весь день Императрица посвящала осмотру других госпиталей.

Когда прибывали санитарные поезда, Императрица и Великие Княжны делали перевязки, ни на минуту не присаживаясь, с 9 час(ов) иногда до 3 час(ов) дня. Во время тяжёлых операций раненые умоляли Государыню быть около. Вижу её, как она утешает и ободряет их, кладёт руку на голову и подчас молится с ними. Императрицу боготворили, ожидали её прихода, стараясь дотронуться до ее серого санитарного платья; умирающие просили её посидеть возле кровати, поддержать им руку или голову, и она, невзирая на усталость, успокаивала их целыми часами».

С двумя старшими дочерьми, которые помогали матери во всём, Александра Фёдоровна посещала госпитали в западных и центральных городах России, ездила к мужу Николаю II в Ставку главнокомандующего. Всюду, где Государыня появлялась в своём сёстринском платье, её восторженно приветствовали, и в этих встречах не было ничего официального: «народ толпился вокруг неё, и никто не сдерживал его восторга». Подлинно — это была их заботливая и любящая мать.

В то же время, по свидетельствам современников, многие из высших и «образованных» слоёв общества не понимали и осуждали деятельность Императрицы. «Государыня знала о кампании, которая велась против неё, — вспоминает Пьер Жильяр, — и страдала от этого, как от глубокой несправедливости, ибо она приняла своё отечество так же, как новую религию, со всем порывом своего сердца; она была русская по чувствам, так же как православная — по убеждению».

К началу Первой Мировой войны княжнам было: Ольге — 19, Татьяне — 17, Марии — 15, Анастасии — 13 лет. Старшие княжны Ольга и Татьяна с утра до ночи работали наравне с матерью медицинскими сёстрами, только от самых сложных и тяжёлых операций их оберегали. В обязанности младших сестёр Марии и Анастасии входило посещение раненых солдат в госпиталях. Они читали раненым вслух, писали под их диктовку письма домой, развлекали их, играя с ними в шашки, устраивая импровизированные концерты.

«Две младшие: Мария и Анастасия Николаевны — работали на раненых шитьём белья для солдат и их семей, приготовлением бинтов и корпии (перевязочного материала). Они очень сокрушались, что, будучи слишком юны, не могли стать настоящими сёстрами милосердия, как Великие Княжны Ольга и Татьяна Николаевны», — свидетельствовала С.Я. Офросимова.

Великая княжна Анастасия в 1916 г. писала в одном из писем: «Сегодня я сидела рядом с нашим солдатом и учила его читать, ему это очень нравится. Он стал учиться читать и писать здесь, в госпитале. Двое несчастных умерли, а ещё вчера мы сидели рядом с ними».

Генерал А.А. Мосолов вспоминал: «У всех четырёх было заметно, что с раннего детства им было внушено чувство долга. Всё, что Они делали, было проникнуто основательностью в исполнении. Особенно это выражалось у двух Старших. Они не только несли в полном смысле слова обязанности заурядных сестёр милосердия, но и с большим умением ассистировали при операциях. Это много комментировалось в обществе и ставилось в вину Императрице. Я же нахожу, что при кристальной чистоте Царских Дочерей это, безусловно, не могло дурно повлиять на них, и было последовательным шагом Императрицы как воспитательницы».

В одном из лазаретов работал санитаром Сергей Есенин, уже известный к тому времени поэт. Летом 1916 года на концерте для раненых Есенин прочитал приветствие Великим Княжнам, а вслед за тем — стихотворение, озаглавленное «Царевнам». Поэт сравнил княжон с белыми берёзками, кроткими и ласковыми, на фоне багрового заката. Заключительные строки стихотворения оказались поистине пророческими:
Всё ближе тянет Их рукой неодолимой
Туда, где скорбь кладёт печать на лбу.
О, помолись, святая Магдалина,
За Их судьбу.

При написании статьи были использованы материалы статьи М. Соболевой «Николай II — венценосный родитель», журнал «Биография», № 6 2017, с. 22-23.