К концу 1564 года Иван Грозный оказался в непростом положении. Во внешней политике — кругом враги. Польша, Литва, Крым. Во внутренней — тоже непорядок. Знать бежит в Литву. В апреле туда отправился самый знаменитый перебежчик — князь Андрей Курбский. Грозный смотрел на вещи просто. Если есть проблемы — надо искать виновных. Сам он, разумеется, ни в чем не виноват. Значит, виноваты бояре-изменники. Их надо покарать. А для этого нужен террор.

Однако в те времена царь правил вместе с боярской думой. Без ее согласия он не мог принять ни одного решения. А бояре не горели желанием санкционировать террор против самих себя. И Грозный находит решение. Делает «ход конем», по-своему гениальный. Прихватив символы власти, казну и иконы, он отправляется на богомолье. Но в Москву не возвращается. Остается в Александровской слободе. И объявляет, что отказывается от престола. Не может он, дескать, править, когда повсюду изменники.

Царь, конечно, рисковал. Ведь его «отставку» могли и принять. Он это понимал. Нервное напряжение дошло до того, что за пару месяцев у Ивана выпали все волосы. Но все-таки Грозный выиграл. Бояре побоялись смуты, которая может возникнуть без законного монарха, и пришли на поклон: прости нас, грешных, оставайся царем. Грозный согласился, но потребовал, как бы мы сейчас сказали, чрезвычайных полномочий. И получил их. Теперь он имел полное право по своему усмотрению казнить изменников (в смысле тех, кого он считал изменниками), налагать на них опалу, лишать имущества. И никто официально не имел права сказать ему хотя бы слово поперек. Даже духовенство. То, что царь должен быть избавлен от «докуки и печалований» священников, было оговорено отдельно.

Опричник. Гравюра XVII в.

Опричник. Гравюра XVII в.

Вернувшись в Москву в начале февраля 1565 года, царь ввел опричнину. Что это означало на практике? Страну поделили на две части — земщину и опричнину. Слово «опричь» означает «кроме», «за пределами». То есть опричнина — это царский удел, находящийся как бы за пределами остального государства. В прямом царском управлении. Там он может делать все, что хочет, не считаясь с боярской думой.

Террор — на самом деле — политика слабых. От уверенности в своих силах террор не вводят. Вводят как раз от неуверенности. А слабым нужна опора. Иван Грозный нашел такую опору в опричном войске. Немец-опричник Генрих фон Штаден в своих «Записках о Московии» уверяет, что создать опричное войско надоумила царя его вторая жена — черкешенка Мария Темрюковна: «Она-то и подала великому князю совет, чтобы отобрал он для себя из своего народа 500 стрелков… чтобы повседневно и днем, и ночью они ездили за ним и охраняли его. С этого и начал великий князь… и так устроил опричных и земских».

Пискаревский летописец говорит, что царь «учиниша» опричнину «по злых людей совету Василия Михайлова Юрьева да Олексея Басманова». Нам, в конце концов, неважно, кто посоветовал. Важно, что опричники появились. Сначала опричное войско насчитывало тысячу человек, потом увеличилось до 5-6 тысяч. По некоторым сведениям, из них выделялась «особая опричнина» — 500-800 человек приближенных к царю порученцев. Именно они в основном занимались охраной царя, разведкой, выявлением «неблагонадежных», следствием и карательными функциями.

«Московский застенок. Конец XVI века». Картина Аполлинария Васнецова, 1912 г.

«Московский застенок. Конец XVI века». Картина Аполлинария Васнецова, 1912 г.

Опричников нужно было содержать. В наше время люди служат за зарплату. А тогда служили за землю — то есть за поместья. С которых, собственно, и получали все, что необходимо для жизни. Но сами поместья тоже нужно было откуда-то взять, чтобы раздать их опричникам. Вот для этого и понадобилось делить государство на две части.

Тех, кто имел поместья и даже родовые вотчины в опричных уездах, могли зачислить в опричнину. Но могли и не зачислить. Тогда их выселяли с территории опричнины. А их земли передавали опричникам. Возмущаться этим было не только бесполезно, но и опасно. Уж лучше потерять землю, чем голову.

Очень грамотно. Скажем, Суздальский уезд отошел в опричнину. Суздальскую знать выселили в недавно завоеванные казанские земли. А в уезде «испоместили» опричников. Одним махом — двух зайцев. И опричники довольны, и суздальская знать, которой Грозный не доверял, лишилась своих владений, а значит, и влияния.

Обвиненного в измене боярина Федорова-Челяднина Иван Грозный заставил надеть царские одежды и сесть на трон. Сам же поклонился ему, после чего ударил ножом

Обвиненного в измене боярина Федорова-Челяднина Иван Грозный заставил надеть царские одежды и сесть на трон. Сам же поклонился ему, после чего ударил ножом

Опричники были не просто личной гвардией царя. Они выполняли карательные и сыскные функции. И влияние их держалось в первую очередь именно на этом. Нечто подобное создаст Владимир Ленин в декабре 1917 года. И назовет Всероссийской чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией и саботажем — ВЧК.

В опричнину брали «худородных». По словам немцев-опричников, «косолапых и нищих мужиков». И это понятно. Для борьбы со знатью нужны были люди, не слишком связанные с этой самой знатью. Люди, всем обязанные царю и лично преданные исключительно ему. Таких людей спустя полтора столетия будет брать в свое окружение и Петр I, которому, для того чтобы построить империю, тоже нужно было сломить сопротивление бояр.

Как известно, Петр I любил иностранцев. Иван Грозный, как ни странно, тоже. В опричнину охотно набирали татар, выходцев из Германии и Литвы. И это тоже понятно. Люди, не имеющие корней, ни перед чем не остановятся. И никого не пожалеют. Их ничего не сдерживает. Ведь и Ленин поручил свою охрану латышам. Латышские стрелки тоже были его личной гвардией.

Иван Грозный видел в опричниках нечто вроде монашеского ордена, а в Александровской слободе пытался создать что-то вроде монастыря. Сам он считался игуменом. Келарем был Афанасий Вяземский, пономарем — Малюта Скуратов. Опричники носили черную одежду, сшитую из грубых тканей и похожую на монашескую. И были у них устрашающие символы — метла, чтобы выметать измену, и привязанная к седлу собачья голова, чтобы ее выгрызать.

Разумеется, на самом деле опричники вовсе не были смиренными монахами. Молитвы у них чередовались с жестокими карательными походами против не угодивших царю бояр. На совместных трапезах, устроенных по-монастырски, подавали дорогое вино, а под черными накидками скрывались богатые одежды.

Показное смирение в Александровской слободе сменялось диким разгулом во время походов опричного войска

Показное смирение в Александровской слободе сменялось диким разгулом во время походов опричного войска

Постепенно опричники превратились в привилегированную касту среди русского общества. Иван Грозный повелел земским судам: «Судите праведно, наши виноваты не были бы». Такое вот представление о праведности у него было. И суды судили, и опричники этим пользовались.

Генрих фон Штаден описывает опричные нравы очень откровенно: «Любой из опричных мог, например, обвинить любого из земских в том, что этот должен ему будто бы некую сумму денег. И хотя бы до того опричник совсем не знал и не видал обвиняемого им земского, земский все же должен был уплатить опричнику, иначе его ежедневно били публично на торгу кнутом или батогами до тех пор, пока не заплатит. И тут никому не было пощады: ни духовному, ни мирянину. Опричники устраивали с земскими такие штуки, чтобы получить от них деньги или добро, что и описать невозможно».

Однако за привилегии приходилось платить. Опричник обязан был порвать все связи с земским миром. Если в земщине у него оставались отец или мать, он не имел права их навещать. Он не имел права даже разговаривать с земскими. «Часто бывало, что ежели найдут двух таких в разговоре — убивали обоих», — пишет Штаден. Нетрудно догадаться, что это лишь дополнительно озлобляло опричников. И они вымещали свою злобу на всех, кто попадался им под руку.

Опричники действительно и выметали, и выгрызали крамолу. По большей части — выдуманную. Но это способствовало укреплению царской власти. Руками опричников Россия менялась до неузнаваемости. Их зверства, конечно, поддаются описанию, но делать этого не хочется.

«Чекист должен иметь горячее сердце, холодную голову и чистые руки», — говорил Феликс Дзержинский. Мы не знаем, как обстояло дело с сердцами и головами опричников, но руки у них точно не оставались чистыми. «Когда я выехал с великим князем, у меня была одна лошадь, вернулся же я с 49-ю, из которых 22 были запряжены в сани, полные всякого добра», — рассказывает все тот же Штаден. Его часто обвиняют во вранье. Но здесь вроде бы врать незачем — он же самого себя выставляет грабителем. Трудно представить, что среди опричников он был такой один.

Опричники наводили ужас на всю страну. Но это не беда. Беда в том, что со временем они стали наводить ужас на самого Ивана Грозного. Маниакально подозрительный царь перестал доверять своей гвардии. «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить», — это выражение отлично подходит к истории опричнины. В 1567-1570 годах опричники учинили массовый террор по всей стране. В следующие два года террор был направлен уже против главарей опричнины.

Афанасий Вяземский умер во время пыток. Алексея Басманова убил собственный сын — Федор. Убил, чтобы доказать преданность и сохранить собственную жизнь. Еще недавно эти люди были любимцами царя. Вяземский — единственный человек, из рук которого Иван Грозный брал лекарства. Федора Басманова связывали с царем настолько близкие отношения, что современники даже поговаривали о гомосексуальной связи.

Иван IV был человеком порывистым. Любовь к человеку у него быстро переходила в ненависть. Это вообще характерно для тиранов. Сталин тоже восхищался Ягодой и Ежовым, что не помешало ему казнить их. В 1572 году царь отменил опричнину. Более того, запретил упоминать даже само это слово. Таким образом, опричнина длилась семь лет. Поначалу она была по крайней мере осмысленной. Позволила ликвидировать родовые владения знати. В первые месяцы опричнины казнили всего пять человек. Затем террор приобретал все более массовый, а вместе с тем и все более беспорядочный и бессмысленный характер.

Говорят, что Иван Грозный укрепил царскую власть. Но известно, что он неоднократно вел переговоры с англичанами, прося у них, если понадобится, политического убежища. Странное получается укрепление власти. Но вот влиятельность старого боярства он действительно подкосил основательно. В конце концов, жертвами опричного террора стали сами опричные палачи. Наверное, в этом есть закономерность, которая работает в любые эпохи.

«Кровавый пир»

Одной из самых масштабных карательных акций стал поход опричного войска против Новгорода в 1569-1570 годах. Командовал походом лично Иван Грозный. Он подозревал новгородское боярство в сочувствии к недавно убитому князю Владимиру Старицкому. А заодно считал, что город может присягнуть польскому королю Сигизмунду II Августу.

Митрополит Филипп

Митрополит Филипп был одним из немногих, кто осмеливался в глаза обвинять царя в несправедливости. Это стоило ему жизни

Массовые убийства начались еще до того, как войско добралось до Новгорода. Осенью 1569 года опричники убили около полутора тысяч человек в Твери, Клину и Торжке. В основном это были сидевшие в тюрьмах литовские и татарские пленники, а также псковичи и новгородцы, шедшие в Москву и попавшиеся опричникам по дороге. Самой известной жертвой этого этапа стал бывший митрополит Московский Филипп II, который отказался благословить поход на Новгород. По всей видимости, его задушил лично Малюта Скуратов в келье Тверского Отрочего монастыря.

В январе 1570 года войско достигло Новгорода. В городе начались казни и расправы. Одним из первых был арестован архиепископ Пимен, которого царь считал главой изменников. Пытки и казни продолжались до середины февраля. За это время была практически истреблена местная знать. Опричники не щадили никого — ни женщин, ни детей. Людей забивали палками, жарили в раскаленной муке, обливали горючей смесью, сбрасывали в Волхов. Память о реке, буквально запруженной трупами, была жива в Новгороде еще в XIX веке. Бывало, что за один только день убивали до полутора тысяч человек.

Общее количество жертв новгородского «кровавого пира» до сих пор является предметом дискуссий. По самым сдержанным оценкам, речь идет о 4-5 тысячах человек. Другие же историки полагают, что это — лишь жертвы отряда Малюты Скуратова (о деятельности которого сохранились документальные свидетельства). Всего же в Новгороде могли погибнуть до 15 тысяч человек. При том, что численность населения города в XVI веке была около 30 тысяч. Кроме того, опричники уничтожили запасы продовольствия, так что после их ухода в Новгороде начался голод, и люди продолжали погибать.

Из статьи Г. Сташкова «Спецназ Ивана Грозного», журнал «Загадки истории», №10 2017, с. 20-22.