Даже разделы Польши не стали временем рождения мифа о русской угрозе. Итак, Московия была одной из маловажных стран на окраине цивилизованного мира. Российская империя самостоятельно стала одной из европейских империй. Она совершила то, на что Московия вообще была не способна: победила своего извечного соперника — Речь Посполитую.

Российская империя в 1770-е годы оказывается настолько сильнее Речи Посполитой, что начала делить ее вместе с двумя самыми сильными государствами германского мира — Австрийской империей и Пруссией. Сначала Россия вообще-то пыталась отвергнуть планы Пруссии о разделе Польши, хотя и не из благородных побуждений. Она хотела бы держать ее в своей и только своей сфере влияния, ни с кем не делиться.

Для того Екатерина II в 1764 году и посадила на престол Речи Посполитой своего любовника, т. е. простите, «фаворита», как принято говорить о коронованных особах, Станислава Понятовского. Был такой расчет — постепенно создать зависимое от Российской империи польское государство во главе со «своим» королем, но идущее «в фарватере» русской политики.

Шла очередная Русско-турецкая война 1768-1774 годов. Она оказалась затяжной и оттягивала на себя большие русские военные силы. Пруссия активно предлагала разделить «бесперспективное» государство — Речь Посполитую. Притом существовала реальная угроза военного союза Пруссии с Австрией против России, если Российская империя откажется открывать второй фронт. Война с Австрией и Пруссией была уж очень не нужна в тот момент России, поэтому желание срочно улучшить отношения с двумя немецкими государствами и заставило Российскую империю пойти на «мирное соглашение» с ними… За счет Польши.

То есть, подчеркну, по российскому плану Польша должна была оставаться единым, крупным европейским государством. При этом в перспективе речь могла идти о некой «унии» с Российской империей, правда, в роли, конечно, «младшего брата и союзника». Но, как говорится, международная обстановка этим планам не способствовала. Для плана «мягкого кооптирования» Речи Посполитой в союз с Россией нужны были мир и стабильность. Стабильности тогда в Европе, как обычно, не хватало.

В 1772 году в Петербурге три державы заключили конвенцию о частичном разделе Речи Посполитой, и войска каждой из них заняли «свои» территории. Свои зоны оккупации, если называть вещи своими именами. В 1773 году польский сейм легитимно признал частичный раздел страны (а интересно, куда бы он делся?). С перепугу поляки, наконец, стали укреплять уже почти совсем загубленное ими государство. Конституция 1781 года отменяла положения «шляхетской» Радомской конституции, которой присягнул король. Казалось, Польша вскоре изменится до неузнаваемости. Но не тут-то было!

Напомним, согласно Радомской конституции 1505 года, шляхтич имеет право на конфедерацию, то есть на объединение с другими шляхтичами, на создание своего рода частного государства. Шляхтич имеет право на рокош — официальный бунт против короля и правительства! Европейская история нового времени не знает более прецедентов столь нелепой, доведенной до полного абсурда дворянской «самостоятельности».

Яркий пример того, как интересы одной личности, доведенные до абсурда, противопоставленные интересам общего, целого, ведут к развалу страны и трагедии ее народа. Было еще и право «личного вето»: любой шляхтич — член парламента Польши мог «заветировать» любой закон, любой указ короля, просто заявив на заседании, что он лично — против. Как понимаете, об эффективности государства в такой ситуации говорить не приходится.

При том, отмечу, в действительности, речь, конечно, не шла об интересах и свободах мелкого и среднего дворянства. Шла перманентная борьба за «власть и бюджет» между крутыми магнатами, которые и использовали положения Радомской конституции, чтобы не допустить усиления какого-либо одного клана, «дорвавшегося» временно до управления страной. Именно им не нужна была сильная королевская власть. Именно магнаты и выступали наиболее ярыми защитниками своих «природных прав и свобод». Так они и порешили, что по-прежнему никто не смеет покуситься на эти священные права!

Трое польских магнатов собрались в местечке Тарговцы, под Уманью, и провозгласили Акт конфедерации. Их имена прекрасно известны в современной Польше и вызывают скрежет зубов у поляков. Это — К. Брпаницкий, С. Жевуский, Ф. Щенсный-Потоцкий. Три изменника. Говорят, в общем, этот Акт собственноручно редактировала Екатерина II, а в 1792 году, прямо в день провозглашения Акта Тарговицкой конфедерации, войска Российской империи пересекли границу Речи Посполитой. Вскоре и Пруссия начала «встречную» интервенцию.

Фактически в Польше шла гражданская война, и страны-оккупанты поддерживали одну из сторон. Речь Посполитая была быстро оккупирована и вскоре Австрия, Пруссия и Российская империя в Петербурге подписали Конвенцию о втором разделе Речи Посполитой. Зимой 1793-1794 годов было спокойно. А в марте грянуло знаменитое Польское восстание 1794 года под руководством легендарного Тадеуша Костюшко. В результате восстания поляков под руководством национального героя Польши Тадеуша Костюшко к России дополнительно отошли: Западная Белоруссия и Западная Украина, Литва, Курляндия, латышские земли. Это, правда, не совсем входило в первоначальные планы польского диктатора.

Польское восстание началось под лозунгами национальной единой Польши, воссоединения земель, отторгнутых Российской империей, Австрией и Пруссией, заодно, правда, хотели «назад» все земли Украины и Белоруссии. 24 марта 1794 года в Кракове Тадеуш Костюшко провозгласил Акт восстания и произнес текст присяги как диктатор. Он был объявлен главнокомандующим национальными вооруженными силами.

Опомнившись от первых локальных поражений, Пруссия и Россия бросили в бой свои регулярные силы. Суворовские чудо-богатыри делали переходы по бездорожью по 40-60 верст в день. С полной выкладкой и амуницией, весившей до полутора пудов на человека, то есть до 24 килограммов. Шли с пением бравых песен в блестящие лобовые атаки на супостатов, ослушавшихся матушку-царицу. Артиллерия, даже конница часто отставали от пехоты. Против такой армии были бессильны повстанцы Костюшко.

К сентябрю, как писал в рапортах Суворов, «очищены от бунтовщиков» вся Литва и вся Галиция. Полыхают западно-украинские и белорусские земли. 10 октября, спустя полгода после начала восстания, тяжело ранен и взят в плен Тадеуш Костюшко. 10 ноября столица Польши Варшава капитулировала и бунт на этом закончился. По условиям Третьего раздела Польши 1795 года, к Российской империи отошли все земли, населенные русскими, то есть те, которые называются сегодня Западной Белоруссией и Западной Украиной. Отошла Литва с Вильно, Тракаем и Шауляем. Отошла Курляндия, латышские земли.

Австрия получила Волынско-Галицкие земли с Львовом и Галичем, великопольские земли с Краковом, историческим сердцем страны, которыми и владела до 1918 года, до развала Австро-Венгерской империи. Пруссия взяла себе весь запад и север этнической Польши. 26 января 1797 года Екатерина II утвердила раздел Польши и ликвидацию польской государственности, упразднение польского гражданства, упоминания Польши в дворянских титулах.

Вроде бы, вот она — полная возможность обвинить Россию во всех мыслимых и немыслимых грехах. Но нет, не получится. Слишком уж замараны все. Поведение Австрии и Пруссии — поведение точно таких же захватчиков. Если Россия — агрессор, то они кто? В немецких газетах, правда, писалось, что русские — жестокие варвары, но с определенным акцентом, мол, что полякам в их владениях «намного хуже, чем в немецких». Историй о том, что русские спят и видят, как бы захватить всю Европу, еще не было.

По материалам книги В. Медынский «О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов», М.: ОЛМА Медиа Групп, 2008, с. 220 — 233.

О судьбе польских лидеров

Император Павел, ни в чем не разделявший политических воззрений своей матери, был, конечно, всегдашним противником разделов польских областей. После своего воцарения он немедленно вспомнил о польских пленных, содержавшихся с 1794 года в Петербурге, и решил даровать им свободу.

В воскресенье 16 (27) ноября 1796 года государь, в сопровождении наследника цесаревича, приехал в Мраморный дворец, в нижнем этаже которого содержался под строгим присмотром пленный Костюшко. Павел сказал Костюшке, что давно сожалел о его участи, но не мог ничего для него сделать, теперь же может вознаградить его за перенесенные им продолжительные страдания… «Вы свободны, — прибавил император, — я сам желал принести вам эту утешительную весть».

Костюшко был до того взволнован, что не мог выговорить ни слова. Император сел подле него и вступил в разговор. Костюшко, вспомнив о соотечественниках, спросил, будут ли освобождены и другие польские пленные. «Без сомнения, — ответил государь, — хотя в моем совете многие высказывались против освобождения Потоцкого и Немцевича; находят их слишком опасными. Поручитесь ли вы за них?» Костюшко сказал, что за Немцевича он ручается, а за Потоцкого не может дать слова, не переговорив с ним предварительно. Государь остался очень доволен этой осторожностью Костюшки, которая ручалась за искренность его намерений, и разрешил ему ехать к Потоцкому, когда только он того пожелает.

Костюшко просил государя позволить ему удалиться в Америку. Павел изъявил ему свое согласие и обещал даровать средства для этого путешествия. Великий князь Александр, растроганный печальным видом Костюшки, прощаясь, обнял его несколько раз, проливая слезы.

При посещении Потоцкого император, не стесняясь, сказал ему: «Вы подвергались долго преследованиям; но в последнее царствование все честные люди подвергались подобной участи, и я первый». Коснувшись затем польского вопроса, Павел заметил: «Я всегда был против раздела Польши, признавая его несправедливым и неполитичным делом, но теперь это совершившийся факт.

Для восстановления Польши необходимо содействие и согласие со стороны трех держав на возвращение отобранных частей; но представляется ли вероятным, чтобы Австрия, а в особенности король прусский отдали бы свои доли? Не могу же я один отдать принадлежащую мне часть и ослабить себя в то самое время, когда они усилились? Это невозможно. Еще менее мне одному возможно объявить им войну, чтобы их к тому принудить. Империя моя нуждается в мире. Вы видите, что вам следует подчиниться обстоятельствам и оставаться спокойными». Потоцкий, тронутый откровенными и милостивыми словами государя, обещал исполнить это.

8(19) декабря все пленные поляки оставили Петербург. Костюшко через Швецию и Англию отправился в Америку. Внимание, оказанное императором Павлом бывшим польским деятелям, распространилось и на развенчанного короля польского, Станислава-Августа, проживавшего в Гродне со времени последнего раздела Речи Посполитой. Он был вызван в Петербург, водворен в Мраморном дворце и окружен царскими почестями. Король скончался здесь в начале 1798 года от апоплексического удара. ( Из книги Н.К. Шильдера «Император Александр Первый. Его жизнь и царствование 1777 — 1825», М., «Московские учебники и Картолитография», 2008, т. 1, с. 139 — 140).