По словам военного историка генерала Самсонова A.M.: «Ясско-Кишинёвская операция вошла в историю военного искусства как «Ясско-Кишинёвские Канны». Она характеризовалась искусным выбором направлений главных ударов фронтов, высоким темпом наступления, быстрым окружением и ликвидацией крупной группировки противника, тесным взаимодействием всех видов войск».

В стратегическом плане и по соотношению потерь победителей и побеждённых сравнение этой операции советских войск с древнеримскими Каннами допустимо, хотя масштабы несоизмеримы. Нужны и существенные уточнения. Наш успех был обеспечен, помимо всего прочего, превосходством в людях и технике, чего не было у Ганнибала. Серьёзно осложняло действия Красной Армии то, что приходилось преодолевать хорошо оборудованную глубоко эшелонированную оборону противника.

Важно иметь в виду не только само сражение, но и его последствия. Ганнибал, как известно, не извлёк для себя пользы от блестящей победы при Каннах. Ясско-Кишинёвская операция, напротив, оказала огромное влияние на дальнейший ход войны на Балканах. Были освобождены Молдавия и Измаильская область Советского Союза, выведена из войны Румыния. И хотя к концу августа значительная её часть ещё находилась в руках немцев, удержать свои позиции они уже не могли.

Под влиянием победы советских войск в Ясско-Кишинёвской операции усилилась национально-освободительная борьба в Югославии, Словакии, Болгарии. Зашатался фашистский режим в Венгрии. Сокрушительный разгром немецко-румынских войск под Яссами и Кишинёвом стал роковым для Йона Антонеску и его сторонников. Подняла голову и веско заявила о себе оппозиция. Недовольство народных масс поддержали многие румынские высшие государственные и военные деятели.

Пока шла война за пределами страны, у некоторых румын оставалась надежда, что после победы Третьего рейха и его союзников наступит пора Великой Румынии, включающей Бессарабию, часть Украины. Со времени Сталинградской битвы такие надежды стали таять всё быстрей. Когда советские войска перешли на территорию Румынии, стало ясно, что Третий рейх обречён. Оставаться его сателлитом было рискованно: после поражения фашистской коалиции Румыния могла превратиться в оккупированную страну, лишённую независимости.

Такая угроза объединила оппозиционные буржуазные партии, антифашистов, коммунистов. Началась подготовка к восстанию и свержению режима Антонеску. На их стороне был король Михай. Восстание началось в Бухаресте 23 августа и показало, что сторонники фашизма остались в абсолютном меньшинстве. К власти пришло коалиционное правительство Константина. Оно объявило о выходе Румынии из войны на стороне Германии, принятии условий мира, предложенных Россией, США и Великобританией. Немецким войскам было предложено в кратчайшие сроки покинуть территорию страны.

Гитлер воспринял такой шаг болезненно, как предательство Румынии. Он понимал, что с выходом советских войск на границы Венгрии, Болгарии, Югославии весь фашистский блок встанет на грань распада. Было принято решение, основанное более на эмоциях, чем на здравом размышлении, силой подавить восстание в Бухаресте.

Пожалуй, фюрер поверил дружескими заверениям Антонеску, не учтя, что их личные отношения вовсе не означают, что такие же симпатии в этот период войны питают многие влиятельные деятели Румынии к Третьему рейху. Даже в Генеральном штабе румынской армии были противники Антонеску, не говоря уже о находящихся на фронте солдатах, офицерах и генералах. Помимо всего прочего, напряжённые отношения были между румынским и венгерским командованием.

Всё это было известно генерал-полковнику Фриснеру, но он то ли не смог, то ли не пожелал высказать эту горькую правду фюреру. Немецкое командование отказалось выполнить требование румынского правительства и предприняло попытку подавить восстание. Утром 24 августа немецкая авиация подвергла бомбардировке Бухарест. Днём немецкие войска перешли в наступление. Румыния объявила войну Германии и попросила помощи у Советского Союза.

В книге «Проигранные сражения», где вермахт представлен в розовом свете, Г. Фриснер писал: «По приказу Гитлера нам следовало теперь начать бомбардировку Бухареста с воздуха, причем главными их объектами становились королевский дворец и правительственный квартал города. Я приказал своему начальнику штаба генералу Грольману снова попытаться обратить внимание Ставки Верховного командования на оговорку в коммюнике нового бухарестского правительства, отличавшуюся лояльностью и разрешавшую всем немецким войскам беспрепятственный отход из Румынии.

При этом я просил обратить особое внимание на то, что в случае нашей бомбардировки румынской столицы румынские войска неизбежно начнут военные действия против всех немецких войск и тыловых учреждений — госпиталей, складов боеприпасов, складов военного имущества и продовольствия. Чтобы затянуть дело с выполнением приказа о бомбардировках, я отдал 4-му воздушному флоту распоряжение предварительно выяснить существующие для этого предпосылки. Сейчас все сводилось к тому, чтобы выиграть время.

К нашему большому удивлению, мы узнали, что бомбардировки уже начались, начались без ведома и участия главнокомандующего группой армий, без учета той обстановки, в которой немецкие солдаты вели тяжёлые бои на румынской территории, без учёта положения, в которое попадали, по сути дела, брошенные теперь на произвол судьбы тыловые органы группы армий!

Лишь много позже, находясь в плену, я случайно узнал обстоятельства этого дела. Оказывается, Гитлер после моего телефонного звонка 23 августа сам поднял вопрос о бомбардировках Бухареста вечером того же дня в разговоре с Герингом. Тот немедленно связался по телефону с генералом Герстенбергом, который был одновременно и нашим военно-воздушным атташе в Румынии. В этом разговоре генерал Герстенберг, по-видимому, снова слишком поверхностно охарактеризовал обстановку и потребовал применения пикирующих бомбардировщиков, не задумываясь над последствиями этого шага. Геринг, тоже не задумываясь, отдал приказ. Я же был отодвинут в сторону.

Последствия оказались катастрофическими! Румынские войска получили от своего короля приказ обращаться со всеми немцами, как с врагами, разоружать их и вступать с ними в бой. Изменили своё отношение к нам даже те слои румынского населения, которые до сих пор не одобряли решений своего правительства и относились к нам лояльно. 25 августа Румыния объявила войну Германии! Так наши недавние союзники превратились в новых врагов. Хаос достиг своего апогея».

Вряд ли уместно в данном случае говорить о хаосе. Происходило то, что можно было ожидать: военный союзник решил «выйти из игры». Для этого были веские основания; определяющим фактором стало сокрушительное наступление советских войск. А бывшего союзника превратили во врага сами немцы.

Пожалуй, Фриснер лукавил, утверждая, будто бомбардировки Бухареста начались без его ведома. Вряд ли Геринг отдавал приказ конкретным лётным подразделениям, а их непосредственный начальник «был отодвинут в сторону».

Одно непонятно. Обычно на своей земле, отстаивая независимость своей родины, армия сражается более беззаветно, в отличие от войны на чужой территории. Только германская армия действовала как механизм на любой территории. Нацистская пропаганда внедрила в сознание немцев «комплекс сверхчеловека», завоевателя, которому суждено судьбой и фюрером покорять другие народы.

У румын такого чувства воспитать не удалось, да и оснований для этого было немного. Естественно, что в России, да ещё зимой, как это было под Сталинградом, хуже вооружённые, чем немцы, румыны не проявляли самоотверженности в боях. Но на своей родной земле они вроде бы должны были лечь костьми, но защитить её от советских оккупантов!

После распада Советского Союза и Варшавского блока, после казни в Румынии Чаушеску антисоветская пропаганда широко, на всю Европу и США, да и у нас в России, стала утверждать, будто страны народной демократии находились под советской оккупацией. Ложь! Именно в системе буржуазной демократии трудящиеся попали под железную пяту плутократии не только духовно, но и экономически; их жизненный уровень резко упал.

Когда Румыния стала сателлитом нацистской Германии (так же как ныне в Евросоюзе, где доминирует и выгадывает Германия), румыны не ощущали себя свободными и независимыми. Они испытывали «комплекс неполноценности» по отношению к своему партнёру-гегемону. Когда он решил показать свою власть и силу, то получил отпор. К тому времени стало ясно: есть великая держава, побеждающая Третий рейх. Не менее ясно было и то, что войска США и Великобритании, начав военные действия в Италии, на этом не остановятся и ускорят его крах. Переход Румынии на сторону антифашистской коалиции давал возможность решить в свою пользу наболевший вопрос о той части Трансильвании, которая в августе 1940 года отошла от них к Венгрии.

После заявления короля Михая о нейтралитете Румынии утром 24 августа 6 тысяч немецких солдат вошли в Бухарест. Тут-то им пришлось убедиться в том, что румыны умеют защищать свою землю. Немцы успели захватить радиостанцию, но, встретив сильный отпор (румын было около 7 тысяч), засели в пригороде, ожидая подкреплений. После того как немецкая авиация нанесла бомбовые удары по королевскому дворцу и правительственным зданиям Бухареста, король Михай и румынское правительство отдали своим войскам приказ изгнать немцев из страны и сражаться за освобождение Трансильвании. Приказ был воспринят румынами с воодушевлением.

На помощь гитлеровцам, пытающимся взять Бухарест, подходили небольшие воинские части, которые мог предоставить Г. Фриснер, войска которого стремительно отступали под напором Красной Армии. Немецкая группа в столице достигла 14 тысяч человек. Но за это же время на румынской стороне к 28 августа было уже почти 40 тысяч солдат и офицеров. Они разгромили немецкий гарнизон, очистив от недавних союзников столицу и пригороды.

Советское командование направило 50 дивизий и основные силы обеих воздушных армий вглубь Румынии на помощь восстанию; 34 дивизии были оставлены для ликвидации окружённых группировок противника. В конце августа советские и румынские войска разгромили немецкие войска, находившиеся в нефтеносном районе Плоешти. Это уже было крупное поражение Германии в экономике: без притока румынской нефти она не могла долго сопротивляться. 31 августа 1944 года войска 2-го Украинского фронта, в составе которых находилась 1-я румынская добровольческая дивизия имени Тудора Владимиреску, вступили в Бухарест, где уже не было немцев.

«13 сентября, — писал М.В. Захаров, — Родион Яковлевич Малиновский (командующий 2-м Украинским фронтом) был вызван в Москву для подписания договора о перемирии с Румынией со стороны союзных государств — СССР, Великобритании и США. В этот же день он был приглашен в Кремль.

Здесь Михаил Иванович Калинин вручил ему знак отличия военачальника высшего ранга — маршальскую звезду. Тогда Родиону Яковлевичу было всего сорок шесть лет. Но уже тридцать из них он был воином. Вскоре была создана Союзная контрольная комиссия в Румынии, её председателем был Малиновский Р.Я. Эта комиссия осуществляла контроль за выполнением условий перемирия.

В сентябре 1944 г. советские войска продвинулись на 300-500 километров и во взаимодействии с румынскими дивизиями освободили от гитлеровцев почти всю территорию Румынии, подошли к границе Югославии, вступили на венгерскую землю. Оправдываясь, Г. Фриснер писал: «Поражение немецких войск в Румынии было обусловлено, прежде всего, политическими причинами, и совершенно ясно, что именно политики — и притом не только немецкие — оказались в данном случае совершенно беспомощными». Но в данном случае именно победоносное наступление Советской Армии определило серьёзные политические изменения.

При написании статьи использованы материалы книги Р. Баландин «Маршал Малиновский», М., «Вече», 2015, с. 272-277.