В Авлиар-Аладжинском сражении войска Мухтара-паши были разгромлены. Главной силой турецкой армии теперь стали части Измаила-паши, которому было приказано безотлагательно спешить на соединение с остатками разбитых на Аладже войск, отступавших от Карса. Для русской стороны было чрезвычайно важно не допустить соединения этих двух неприятельских групп. Из-за медлительности наших отрядов туркам удалось собрать все, что у них оставалось, и прикрыть Эрзерум.

Неприятельские силы, которые под влиянием только что пережитого разгрома были в состоянии разложения и разобщены так, что легко подвергались разбитию по частям, теперь соединились. Уже одно это придало остаткам турецких войск бодрость и надежду на лучшее будущее. Эти 36 батал., 27 эск. и 40 орудий были уже теперь такой силой, с которой приходилось серьезно считаться.

Генерал Гейман решил, соединившись с Эриванским отрядом, атаковать сильную турецкую позицию Деве-Бойну. Главным пунктом атаки намечена была высота Узун-Ахмет, находившаяся на левом фланге неприятельского расположения; она была как раз между единственными двумя дорогами, шедшими через перевал, командуя ими так, что овладевший этой высотой господствовал над путями к Эрзеруму.

Вечером 21 октября мы утвердились на Узун-Ахмет, взяв неприятельскую артиллерию. Это привело к быстрому отступлению турок по всей линии, очень скоро превратившемуся в бегство. Разгром неприятеля был полный: взято 400 пленных, 43 оруд., масса боевых запасов, весь лагерь. Урон турок — 3 тыс. убитых и раненых. К сожалению, упоенный победой Гейман не воспользовался ею немедленно — Эрзерум мог бы быть захвачен легко по пятам беглецов. В городе была паника; армянское духовенство уже готовилось встречать победителей с крестом и молитвой. Гейман турок не преследовал в течение двух дней, а затем его предложение о сдаче они отвергли… Неприятель приготовился к упорному сопротивлению.

Получив отказ на вторичное предложение сдать крепость, Гейман решил попытаться овладеть ею ночным штурмом. Однако предприятие это постигло неудача; колонны, двинутые в темную безлунную ночь издалека, не изучив предварительно местности и подступов к крепостным сооружениям, заблудились; ни одна из них своевременно не прибыла куда назначено. Упущенный таким образом благоприятный случай так и остался не восстановленным, ибо овладеть Эрзерумом нам в эту кампанию так и не удалось.

Тем временем под Карсом отряд ген. Лазарева приступил к осадным работам. В крепости оставалось гарнизона 20-25 тыс.; несмотря на сильное нравственное впечатление, произведенное на гарнизон Авлиарским погромом, а затем установленной с 10 октября тесной блокадой крепости, комендант Гуссейн-паша резко отверг предложение о сдаче — и не без основания. Запасов было вдоволь; укрепления, только что подновленные и усиленные перед войной под руководством иностранцев, были могущественны и хорошо вооружены. Вести же правильную осаду нам мешал, с одной стороны, скалистый грунт, а с другой — неимение необходимых для того средств, доставка которых потребовала бы очень много времени.

В 1877 году укрепления Карса состояли из цитадели и каменной стены, окружавшей старый город: эти сооружения были старой постройки и имели второстепенное значение. Кроме них вокруг города на высотах, командующих окружающей местностью, имелись сильные форты. Укрепления эти превосходно обстреливали все подступы и имели сильную взаимную артиллерийскую оборону. Сообразно условиям местности, форты эти распадались на три группы. Северо-Восточная, или Кара-Дагская (форгы Араб и Кара-Даг); Юго-Восточная, или Равнинная (форты Хафис, Канлы и Сувари), и Западная (2 линии укреплений и фортов на левом берегу Карс-чая). Наибольшее значение имела первая группа: она командовала всем городом, цитаделью и отчасти укреплениями левого берега, а потому составляла ключ крепости: форты эти были самые сильные и на самых труднодоступных высотах.

Вооружение Карса состояло из 300 орудий, преимущественно крупных калибров; для нанесения главного удара избрана была юго-восточная сторона крепости, основываясь на следующих соображениях. Только с этой стороны обстреливался весь город, который легче было захватить по овладении равнинными укреплениями, а в городе сосредоточен был не только источник всех запасов и средств для нагорных укреплений, но оттуда только можно было добыть и питьевую воду.

Другими словами, заняв город, можно было лишить нагорные укрепления источников существования и заставить их сдаться. Кроме того, только против равнинных укреплений можно было воздвигнуть батареи не далее 600 сажен от города, с которых можно было обстреливать город и цитадель; с прочих же сторон город защищался горами и возведенными на них фортами, до которых от него было не менее 3 верст.

В ночь с 23 на 24 октября приступили к возведению осадных батарей, из коих построены были первые 3, против форта Канлы. Турки утром атаковали их и были отбиты. В тот же день генералу Алхазову было поручено оттеснить турецкие передовые посты против форта Хафиса, чтобы дать возможность ближе заложить здесь осадную батарею. Алхазов решил прежде всего овладеть неприятельской полевой батареей, выстроенной впереди форта и мешавшей осадным работам.
Полковник Есипов с 3 батальонами выполнил это; полковник Фадеев (2 батальона Кутаисского полка) ошибочно уклонился вправо и, вместо батареи, очутился близ самого форта Хафис. Приняв в темноте это укрепление за упомянутую выше батарею, Фадеев лихо налетел на вал, сбил турок с бруствера, огнем выгнал их из каменной казармы и захватил форт.

Попытки турок выбить кутаисцев в течение ночи все были неудачны; к рассвету они открыли с Кара-Дага огонь по внутренности укреплений. Только на рассвете молодцы-кутаисцы поняли, какое смелое дело они сделали; видя, что на подкрепления рассчитывать не приходится, а самим едва ли возможно удержать форт, Фадеев решил отступить, испортив, насколько возможно, орудия. Кутаисцы забрали с собою и пленных — 10 офицеров и 68 нижних чинов. Потери их: 2 убитых, 52 раненых, в том числе 2 офицера.

Ночной случайный захват кутаисцами форта Хафис имел весьма важное значение: он показал возможность нападения врасплох на турок, подтвердил слабую действительность огня и доказал, что штурм — дело не безнадежное. На турок этот успех произвел потрясающее впечатление; а с 30 октября, когда открыли свои действия все наши осадные батареи, их упорство было в значительной мере поколеблено бомбардированием, производившим в городе большие опустошения. Тем не менее, когда, по получении известия о победе при Деве-Бойну, коменданту повторено было предложение сдать крепость — он оставил письмо без ответа. Тогда решено было у нас окончательно прибегнуть к штурму.

Одной из наиболее действительных мер, подготовивших успех последнего, были постоянные ночные экспедиции охотничьих команд. В этих смелых разведочных действиях охотники наши искусились еще за время стоянки под Аладжей; их самоотверженной и лихой работе мы обязаны тем, что подступы ко всем частям запутанной турецкой позиции были нами изучены, в конце концов, в совершенстве, что сослужило нам огромную службу в дни решительных ее атак.

Точно так же и под Карсом охотники каждую ночь, на всех фронтах, производили смелые ночные поиски, которые, помимо изучения местности до мельчайших подробностей, принесли еще ту огромную пользу, что приучили гарнизон к постоянным ночным тревогам, так что, в конце концов, турки перестали на них обращать внимание и в ночь штурма приняли первые наши выстрелы за обычную тревогу. Первоначально штурм был назначен на 2 ноября, но, вследствие дождя и сильного тумана, решено было отложить его, с одной стороны — до ночных заморозков, а с другой — до наступления лунных ночей.

По имевшимся сведениям, гарнизон Карса был распределен следующим образом. В укреплениях левого берега — ок. 5,5 тыс. и 115 орудий; в Кара-Дагской группе — до 2 тыс. с 39 орудиями; в равнинных укреплениях — 2 тыс. и 52 орудия. В резерве позади равнинных укреплений — 4,5 тыс. и 6 полевых орудий; в резерве — за нагорными укреплениями — 2 тыс. Одной из задач при составлении плана предстоящего штурма было заставить турок стянуть все эти резервы к тому фронту крепости, который не являлся намеченным для главного удара.

К 5 час. вечера 5 ноября войска сошлись на сборных пунктах и к 8.30 час. выступили по назначению, соблюдая полнейшую тишину и имея впереди каждой колонны редкие цепи охотников. Согласно диспозиции для штурма, наши силы были распределены следующим образом. Под общим начальством генерала Лазарева направились на юго-восточный фронт следующие силы: 1) колонна генерала Алхазова (5 батал. и 8 орудий), которая должна была взять Хафис; 2) колонны г.-м. графа Граббе и полковника Вождакина должны были с двух сторон взять Канлы; 3) колонна полк, князя Меликова (3 батал.) должна была, овладев сперва Сувари, атаковать форт Чим с тыла, в помощь 4) колонне г.-м. Комарова (6 батал., 16 орудий), которой поставлено задачей, демонстрируя частью сил против форта Тохмас, совместно с Меликовым взять форт Чим.

По овладении укреплениями все эти войска должны были занять город. Против остальных укреплений назначены демонстрации: с северо-запада — колонна подполковника Черемисинова и с северо-востока — колонна г.-м. Рыдзевского. Общее начальство над войсками, действующими на левом берегу р. Карс-чай, вверено г.-л. Роопу.

Граф Граббе направил на Канлы Вождакина слева, а сам ударил с фронта. Форт этот состоял из 3 отдельных укреплений — 2 передовых редутов и центрального люнета; передовые редуты были взяты, а также траншея, соединяющая Канлы с фортом Сувари; но все атаки на центральное укрепление были безуспешны. Граббе был убит; его сменил командир Перновского полка полковник Белинский. После продолжительных усилий, наконец, перновцам удалось ворваться через вал в главное укрепление; но центральной каменной казармой, в которой засели уцелевшие защитники редута, овладеть было никак нельзя, а огнем оттуда очищалась вся внутренность укрепления…

Колонна Вождакина сбилась с пути и наткнулась на батарею, бывшую между Канлы и Хафисом. Батарею эту взяли и преследовали турок до самого города, после чего, выяснив ошибку, войска этой колонны повернули к Канлам. Но и при содействии поддержки Вождакина все попытки взять казарму этого форта ни к чему не приводили.

На помощь к Канлам были посланы: 1 батальон из колонны Алхазова (уже взявшей форт Хафис) и прикрытие осадных батарей, а также казаки Чавчавадзе. Инженер-полковник Бульмеринг, принявший начальствование, повел атаку с обоих флангов; конница заскакала в тыл; тем не менее, гарнизон горжевой казармы упорствовал и сдался только к 5 часам утра, когда прочие форты крепости были взяты или заняты. Таким образом, у главного укрепления, намеченного для атаки фаса, встречено было наиболее упорное сопротивление, и не здесь был достигнут решительный успех.

Князь Меликов взял легко форт Сувари, с налета и без выстрела, благодаря тому, что турки приняли его приближение за обычный поиск охотников. Но у форта Чима колонна была встречена страшным огнем; сам Меликов смертельно ранен, а его заместитель, видя, что атаки с фронта со стороны ген.-м. Комарова нет, отошел к Сувари.

У Комарова же происходило следующее. Выделив ростовских гренадер (2 батал.) для демонстраций против форта Тохмас, Комаров повел пятигорцев полковника Бучкиева для атаки форта Чима, но по пути их обстреливали продольно со стороны форта Тохмас, что вынудило весь боевой порядок повернуть в этом направлении. Под страшным огнем батальоны пятигорцев, потеряв своего командира, дошли до Тохмаса, заняли ров, но овладеть фортом не могли и вынуждены были отступить. Тогда Комаров повторил атаку в направлении на Чим, но здесь убийственный огонь с фланга нанес наступающему такие страшные потери, что колонне, вконец расстроенной, пришлось отойти совершенно. Таким образом, и здесь нас постигла неудача.

Что касается г.-м. Алхазова, колонне которого назначено было атаковать Хафис, то она должна была выполнить это с двух сторон; но обе части эти уклонились от намеченных путей. 2 батальона майора Урбанского, направленные на южный фас форта, вышли на батарею, которую уже атаковал Вождакин, и отсюда уже пошли на Хафис, который и взяли сразу, с тыла. Будучи выбиты и вновь поддержаны батальоном из резерва, они снова атаковали и к 11 час. вечера окончательно взяли Хафис. Что касается другой части колонны Алхазова (2 батальона кутаисцев полковника Фадеева), то она должна была атаковать Хафис с запада, но попала под огонь батареи, бывшей между этим фортом и Кара-Дагом.

Фадеев решил взять прежде эту батарею, что и выполнил; выбитые турки в полном расстройстве бросились бежать к Кара-Дагу, а увлеченные успехом кутаисцы горячо их преследовали по пятам. Таким образом, на плечах у турок, пользуясь темнотой, молодцы-кутаисцы вскарабкались по отвесным почти обрывам скал, на которых расположен Кара-Даг, и ворвались без выстрела в это самое сильное и важное сооружение Карса. Защитники Кара-Дага были настолько ошеломлены неожиданным появлением русских, что бросились в панике к форту Араб. Таким образом, благодаря смелости и находчивости кутаисцев и их командира, в 10 час. вечера пал тактический ключ крепости. Все попытки выбить нас оттуда туркам не удались.

Колонна г.-м. Рыдзевского так искусно вела демонстрацию огнем и притворным наступлением, что приковала гарнизоны противолежащих фортов и этим обеспечила нам легчайшее достижение успеха на других пунктах. Утомив внимание турок, Рыдзевский вместе с тем подготовил успех и самому себе, так как ему вскоре пришлось перейти к решительным действиям.

На рассвете от генерала Лазарева пришло приказание, ввиду падения Кара-Дага, штурмовать Араб. Около 5 час. утра Рыдзевский с Абхазским полком и 6 ротами Гурийского начал взбираться на кручи и, атаковав Араб, взял его: защитники уже были потрясены быстрым падением Кара-Дага. Таким образом, к 5 часам утра все форты левого берега были в наших руках. К 7 часам генералом Алхазовым заняты город и цитадель…

Что касается колонны Черемисинова, то она принесла огромную пользу успеху общего дела, так как не только энергичным огнем вела решительную демонстрацию против северо-западного фронта крепости, но еще и атаковала форт Лаз-Тепеси и заняла передовые траншеи. Результат такого образа действий был блестящий. Комендант Карса, находившийся в начале штурма за фортом Хафис, при главном резерве, как только на северо-западном фронте раздались первые выстрелы, прибыл в Лаз-Тепеси и убедился, что русские намерены овладеть этим фортом.
Впечатление это усиливалось еще и воспоминанием о том, что в 1855 году штурм нами Карса производился именно с этой стороны. Гуссейн-паша начал притягивать сюда войска из ближайших укреплений и даже послал в город за последним резервом. В это время пришла роковая весть о падении Кара-Дага и вторжении русских в город. Тогда комендант, видя, что дело проиграно, ускакал во главе сотни башибузуков на Ольту.

Турки, собравшиеся на Шорахских высотах, попытались было прорваться в направлении на Эрзерум, но мы преградили им путь последними резервами, бывшими в распоряжении г.-л. Роопа и при Главной квартире. В Карсе взято: 303 орудия, до 17 тыс. пленных (в том числе 5 пашей и до 800 офицеров) и огромные склады запасов и имущества. Потери наши — 1 генерал, 17 офицеров и 47 ниж. чинов убитыми и 1 генерал, 58 офицеров и 1726 нижних чин. ранеными. У турок было одних убитых до 3 тыс.

Падение Карса имело огромное значение; помимо потрясающего нравственного влияния — все войска теперь можно было направить под Эрзерум, операционная линия наша освобождалась, чем обеспечивалось правильное снабжение войск под Эрзерумом; в самом же Карее мы приобретали отличный, прекрасно снабженный опорный пункт. К сожалению, овладению Эрзерумом, последним оплотом турок, в котором укрылись еще остатки их сил, воспрепятствовала зима. Горы покрылись снегом, подвозы затруднились до крайности, штурм Эрзерума стал невозможен; войска наши должны были ограничиться блокадою, терпя во всем жестокую нужду вследствие трудности подвоза всего необходимого. Развился сыпной тиф, и за время до 21 января — когда было заключено перемирие — войска потеряли от болезней больше, нежели за всю кампанию.

Из очерка генерал-лейтенанта Н. А. Орлова «Усмирение Польского восстания в 1863 году», из книги «История русской армии», М., «Эксмо», 2014, с. 694 – 697.