Для Москвы «шведская» тема нова и, конечно же, уступает по своей историографии «немецкой», «французской», «еврейской», «польской» и др. До начала XXI в. в отечественной литературе эта тема практически не интересовала исследователей-москвоведов, поскольку в XIX-XX вв. число проживающих в Москве шведов было незначительно и они, к сожалению, оставили немного следов в истории и топографии города.

Москва познакомилась со шведами не позже конца XV в. после присоединения Великого Новгорода. Однако долгое время общение представителей шведского королевства с Москвой осуществлялось через Новгород. Русско-шведские отношения второй половины XVI — начала XVII в. имели преимущественно военный характер, и многие шведы попали в Москву не по своей воле, а в качестве военнопленных.

Деталей жизни шведов в Москве в эпоху Ивана Грозного сохранилось не так много, среди них есть и трагические. Так, например, Иван Грозный приказал арестовать в 1569 г. в Новгороде шведских послов во главе с абовским епископом Павлом Юстепом и вторым послом Ольсеном Тонниесом и отправил их в заточение в Москву, а затем в Муром. Наиболее интересен период Смуты, когда шведские воины-наемники появились не только на северо-западе страны, но и в Москве. Бывавшие здесь шведские дипломаты, агенты и путешественники оставили ценные описания столицы, изданные позже. Петр Петрей де Ерлезунда находился в России в начале XVII в. и оставил два сочинения по истории России, в том числе и периода Смуты. Его описания Москвы, городских укреплений, соборов, храмов, жилищ москвичей, их повседневной жизни представляют большой интерес для историков Москвы.

В 1620-х гг. связи России и Швеции активизировались, что явилось следствием борьбы против общего врага — Речи Посполитой. В 1631 г. в Москву был послан агент шведского короля Иоганн Меллер, его резиденцией стало находившееся неподалеку от Тверской улицы Шведское купеческое подворье. В 1634 г. в Москву был направлен новый представитель более высокого дипломатического ранга (резидент) — Петер Крузбьерн. По документам, сохранившимся в архивах Швеции, дипломатическое представительство состояло из самого резидента, его личного секретаря, лютеранского священника, некоего эксперта по России, переводчика, снабженца, двух слуг, портного, кучера. Охрану миссии осуществляли шестеро ландскнехтов.

Любопытно то, что Швеция в течение нескольких лет оставалась единственной страной, имевшей в Москве своего постоянного представителя. Вскоре политическая надобность в шведском представительстве в Москве отпала, и русские власти неоднократно стали поднимать вопрос о возвращении на родину резидента. Кстати, русские послы в Стокгольме жаловались на то, что шведские представители занимались продажей в Москве «адского зелья» — табака. Во время неожиданно вспыхнувшей Русско-шведской войны (1656-1658) сотрудники представительства были арестованы, а их имущество и товары конфискованы. Помещения же Шведского подворья у Тверской власти использовали в качестве гостиницы для различных зарубежных послов.

В 1661 г. после подписания Кардисского мирного договора в Москве вновь было открыто шведское представительство. Шведский двор в 1673 г. направил в Москву посольство во главе с государственным советником Густавом Оксеншерной. Благодаря прикомандированному к посольству временному агенту капитану Эрику Пальмквисту, ведшему дневник и делавшему зарисовки, мы можем в деталях проследить путь посольства, в частности, от Николо-Угрешского монастыря до Кремля. Пальмквистом подробно описан царский прием в Грановитой палате, обрисовано ее внутреннее украшение, перечислены подарки, поднесенные царю: серебряные и золотые вещи — умывальник, сосуды, вазы, кубки (всего 32 шт.). Любопытное описание Москвы составил и Юхан Кильбургер — участник шведского посольства 1673-1674 гг.

Сегодня многие дары шведских посольств Москве XVII-XVIII вв. хранятся в Оружейной палате Московского Кремля. Уникальное собрание «шведского серебра» Оружейной палаты насчитывает более 200 различных памятников, в основном высокохудожественных образцов посуды. Искусствоведы России и Швеции занимаются изучением этого богатейшего собрания.

В период Северной войны столица готовилась к возможному нападению на нее шведской армии. По распоряжению Петра I были сооружены мощные укрепления. От той поры сохранились построенное для хранения военных припасов грандиозное здание Арсенала в Кремле и часть мощного земляного бруствера у Боровицкой башни. К счастью, боевые действия этой тяжелой войны обошли Первопрестольную стороной.

Победа в Северной войне была отмечена небывалыми ранее в России зрелищами. Москва торжественно отмечала победы русского оружия под Лесной и Полтавой праздничными шествиями, фейерверками, сооружением семи триумфальных ворот. Деревянные монументальные ворота-памятники, установленные на улицах и площадях, вскоре разобрали, но они так же, как и триумфальные шествия, были запечатлены в рисунках и гравюрах (гравер Павел Зубов). Об облике Москвы в дни побед в Северной войне осталось множество письменных свидетельств современников.

Знаменитое триумфальное шествие победителей, состоявшееся 21 декабря 1709 г., включало и грандиозный марш пленных. Рядом с Москвой было сосредоточено более 22 тыс. шведов, плененных у Лесной и Полтавы. С наступлением дня начался их марш, продолжавшийся до вечера. Его участники вспоминали, что сначала шли солдаты, затем унтер-офицеры, ротмистры и капитаны, майоры, подполковники и полковники. Группы разделялись верховными капралами Преображенского полка. После этого шли пленные с трофеями: шведской артиллерией, литаврами и барабанами, знаменами и флагами. Ближе к концу шествия следовали четырнадцать запасных лошадей короля, потом несли королевские носилки, за которыми шли генерал-майоры и замыкали огромную колонну генерал Карл Реншельд и граф Пипер. В самом конце следовал царь Петр со свитой. Таким образом, эти радостные для русских события были весьма печальны для пленных шведов. Вообще сегодня тема пленных шведов интересует многих исследователей.

В Российском государственном архиве древних актов, шведских архивах сохранилось множество документов, позволяющих восстановить имена многих сотен пленных шведов и их судьбы в плену. Как свидетельствуют архивные документы, пленные шведы появились в Москве задолго до победы под Лесной и Полтавой, еще в 1702 г. Так как в плен попадали и опытные ремесленники, писари, лекари, музыканты, толмачи, русское правительство старалось привлечь их на службу. Пленные профессиональные военные служили на границах русского государства, а некоторых раздавали боярам и думным людям, вообще частным лицам.

Московские шведы часто искали поддержки в Немецкой слободе, нередко нищенствовали. Некоторых пленных выкупали их родственники, но этот процесс был сложным и долгим. Иногда договаривались и меняли шведского пленника на русского, томившегося в далекой Швеции. В Москве сходились пути многих пленников Северной войны. Лишь после Ништадтского мира 1721 г. пленники с обеих сторон могли вернуться на родину без всякого выкупа, хотя существовали и ограничения — запрещался отъезд принесших присягу и принявших православие. С 1722 г. в Москву стали прибывать шведские пленники, чтобы потом, наконец, вернуться на Родину.

Ништадтский мирный договор явился решающим документом и для дальнейшей судьбы Шведского подворья. Шведская миссия открывалась с 1721 г. в новой столице Российской империи — Петербурге, но Швеция все же сохранила за собой старое московское владение своего представительства. Во второй половине XVIII — первой половине XIX в. здесь находились специальные представители Швеции (последний из них скончался в 1845 г.), отвечавшие за управление шведской собственностью за рубежом. С начала 1871 г. между МИДом России и шведским правительством велась переписка о взаимной переуступке русской земли в Стокгольме и владения шведского подворья в Москве.

16 апреля император Александр II подписал указ о взаимной переуступке, а в 1874 г. декларацию об этом подписали в МИДе России и Швеции. В 1875 г. Шведское подворье было передано в ведение города, а несколько позже исторические здания были разобраны. О былом ярком «шведском следе» в Москве напоминают лишь Шведский тупик, расположенный недалеко от Тверского бульвара, и сама улица Тверская.

После ликвидации Шведского подворья можно говорить лишь о представительской роли Москвы в русско-шведских отношениях. Так, в июне 1875 г. Москву посетил король Швеции Оскар II со свитой. Со встретившим его московским генерал-губернатором король проследовал в Кремль. Им были осмотрены достопримечательности древней столицы: Кремлевский дворец, Оружейная и Грановитая палата, терема, соборы. Патриаршая ризница, собор Василия Блаженного, дом бояр Романовых, Румянцевский музей, храм Христа Спасителя, Воспитательный дом, Политехнический музей, Петровский дворец, лютеранская кирха и даже архив МИДа. Короля возили в Троице-Сергиеву лавру, где он осмотрел соборы, посетил иконописное училище, могилу московского митрополита Филарета (Дроздова).

Во время торжественного обеда у генерал-губернатора король Швеции назвал Москву «колыбелью ваших великих национальных преданий». А вечером на площади у генерал-губернаторского дома на Тверской горел иллюминированный щит с гербом и вензелем короля. Оскар II принял депутацию проживающих в Москве шведов, которые поднесли королю альбом в малахитовой оправе с видами Москвы и рисунками русских костюмов. Москвичи, судя по газетным статьям, восторженно приветствовали короля Швеции. Общероссийские и московские газеты печатали материалы о биографии короля, его внешности, увлечении литературой и науками.

В 1892 г. Москва вновь встретила высокого шведского гостя — сына Оскара II шведского принца Оскара. Так же, как и отец, принц осмотрел памятники Кремля, главные соборы Москвы, Исторический музей, Третьяковскую галерею, Большой театр. Ему представили делегацию шведов (20 человек) из шведской миссии в Москве во главе со шведско-норвежским консулом Н. Винкелем. Сюрприз ожидал Оскара в архиве МИДа на Воздвиженке, где ему показали портреты его отца Оскара II и деда Карла XIV Юхана Бернадотта, а также ратификационные грамоты 1684 и 1699 г., на которых были портреты-миниатюры королей КарлаXI и КарлаXII.

Интерес широкой общественности и властей Москвы к Швеции и к драматической истории русско-шведских связей проявлялся не только во время посещения города высокими гостями из Скандинавии, но и в дни празднования юбилеев побед русского оружия. Так, в июле 1909 г. вся Россия и Москва отмечали 200-летие Полтавской битвы. Во всех церквах состоялись торжественные богослужения, молебны, панихиды. Иллюстрированные издания помещали на своих страницах в юбилейные дни портреты не только Петра I и русских военачальников, но и шведов — короля Карла XII, плененных шведских военачальников — первого министра графа Пипера, полководцев Карла Реншельда, Адама Левенгаупта, назначенного королем на пост «московского губернатора», генерала Шпарра и др.

Во второй половине XIX — начале XX в. шведы, конечно же, не играли прежней роли. Более того, Россия, как пишут шведские историки, не очень привлекала выходцев из Швеции. В этот период в Россию эмигрировали чуть больше 2600 шведов, и большая их часть вернулась обратно на родину, шведская колония росла только в Санкт-Петербурге. Пока никто серьезно не занимался историей шведов в Москве в последние полвека существования Российской империи.

Тем не менее, и среди немногочисленных московских шведов были известные деятели. Так, Александр Лаврентьевич Витберг, происходивший из семейства обрусевших шведов, был автором первого проекта храма Христа Спасителя. На рубеже веков в Москве был известен архитектор А.Э. Эрихсон, швед по происхождению, построивший известное здание банка на углу Рождественки и Кузнецкого моста и Центральную станцию Датско-шведско-русского телефонного общества в Милютинском переулке.

Заметны «шведские следы» и в развитии промышленного производства. Швеция была представлена на Всероссийских выставках в Москве 1864, 1872 и 1882 г. На рубеже веков в Москве находились крупные шведские фирмы, в первую очередь, телефонные, осуществлявшие строительство Московской телефонной сети. Здание Центральной телефонной станции Датско-шведско-русского телефонного общества стало одним из самых высоких в Москве, и было оборудовано новейшей техникой.

В Москве находилась контора (филиал) знаменитого товарищества «Братья Нобель» (производственная часть фирмы была сосредоточена в Баку, а правление находилось в Санкт-Петербурге). В Москве товарищество имело большие склады рядом с заводом Гужона недалеко от Владимирки (ныне шоссе Энтузиастов). Отсюда и название находившегося здесь Нобелевского проезда — второго после Шведского тупика шведского топонима Москвы. На Бахметьевской улице располагалась известная с 1913 г. Первая шведско-русская вентиляционная фабрика, принадлежавшая Генриху Лагервалю.

Начало второго десятилетия XX в. предвещало бурный рост шведских предприятий в Москве. Шведские исследователи указывают на наличие в Москве в канун и во время Первой мировой войны филиалов петербургских фирм: фабрики лампочек «Люкс», красок Гернандта, сборной мебели, ювелирной фирмы «Болин» и др. Во время войны в Москве шведы начали строительство шарикоподшипникового завода. В 1917 г. предпринимателями был даже создан Шведский союз, о котором, к сожалению, мало что известно.

Переворот 1917 г. похоронил надежды шведов на их активное внедрение в русскую промышленность. Все иностранные, в том числе и шведские, предприятия были национализированы. «Шведские следы» в Москве советской имели скромный характер и свою специфику. Многие москвичи шведского происхождения подвергались различного рода репрессиям. Важным свидетельством присутствия шведов в Москве является и наличие здесь некрополя шведов. Ушедших из жизни соотечественников хоронили на Немецком кладбище: на находящихся там надгробиях изредка можно встретить и шведские фамилии.

Косвенно к теме относится и некрополь участников Северной войны. В Сретенском, Богоявленском и Златоустовском монастырях находились усыпальницы А.П. и П.И. Прозоровских — активных участников Северной войны. К сожалению, эти и другие могилы и надгробия участников войн со Швецией были уничтожены в богоборческие 1920-1930-е гг. Кстати, когда сносили Златоустовский монастырь, оттуда в Исторический музей вывезли вклады Апраксиных, в числе которых было несколько старинных люстр — трофеев Северной войны.

В 1996 г. был создан Российско-шведский центр в Российском государственном гуманитарном университете (РГГУ). Благодаря инициативе и энергии руководителя Центра Т.А. Тоштендаль-Салычевой при поддержке шведской стороны в июне 2000 г. в РГГУ была проведена первая научная конференция «Шведы в Москве». Сообщения выступавших студентов, преподавателей, архивистов России и Швеции легли в основу изданного в 2002 г. сборника «Шведы в Москве». К открытию конференции в Российском государственном архиве древних актов была подготовлена выставка хранящихся там шведских документов, снят документальный фильм.

Из книги «Москва гостеприимная: Люди, памятники и традиции многонациональной Москвы» под ред. В.Ф. Козлова, «Москвоведение», 2014, с. 225 – 234. (Из статьи В.Ф. Козлов «Шведы в Москве»).