«В тех жутких контратаках среди солдатских гимнастерок мелькали черные фигуры — полковые батюшки, подоткнув рясы, в грубых сапогах шли с воинами, ободряя робких простым евангельским словом и поведением… Они навсегда остались там, на полях Галиции, не разлучившись с паствой», — писал в 1915 году Брусилов А.А.

В предшествовавшие войны русское военное духовенство работало без плана и системы и даже без нужного контроля. Каждый священник работал сам по себе, по своему собственному разумению. Даже в русско-японскую войну (1904-1905 гг.) можно было наблюдать такие картины: один священник — храбрый и жаждавший подвига — забирался в передовой окоп и ждал момента, когда ему можно будет пойти с крестом впереди; другой пристраивался к отдаленному, недосягаемому для пуль и снарядов, перевязочному пункту; третий удалялся в обоз 11-го разряда, обычно отстоявший в 15-30-ти верстах от части. Последний совсем устранял себя от активной роли во время сражения, но и первые два не приносили той пользы, которую они должны были принести.

Деятельность свою священники на театре военных действий сводили к совершению молебнов, панихид и иногда литургий, отпеванию умерших, напутствованию больных и умирающих.

На Первую мировую войну наши священники выехали со строго разработанной инструкцией. Инструкция эта не была кабинетным произведением, — она вылилась из опыта и пристальных наблюдений за всеми возможностями, какие представляются для работы священника на поле брани. Значение инструкции было колоссально. Во-первых, она вводила в точный курс работы и круг обязанностей каждого, прибывавшего на театр военных действий, священника.

Это в особенности важно было для вновь мобилизованных, совершенно незнакомых с условиями и требованиями военной службы. А их было огромное большинство: в мирное время в ведомстве протопресвитера состояло 730 священников, за время же войны их перебывало в армии свыше 5 000 человек. Инструкция точно разъясняла каждому — полковому, госпитальному, судовому и др. священнику, где он должен находиться, что он должен делать во время боя и в спокойное время, где и как он должен совершать богослужение, о чем и как проповедовать и прочее.

Между прочим, полковому и бригадно-артиллерийскому священникам было указано, что их место во время боя — передовой перевязочный пункт, где обычно скопляются раненые, а ни в коем случае не тыл. Но и к этому пункту священник не должен быть привязан: он должен был пойти и вперед — в окопы и даже за окопы, если того потребует дело.

Помимо общеизвестных обязанностей священника: совершения богослужений, напутствований, погребений, наставлений и ободрений, инструкция возлагала на священника много таких обязанностей, о которых и не помышляли его предшественники. Строевому священнику вменялось в обязанность: помогать врачам в перевязке раненых, заведовать уборкой с боевого поля убитых и раненых, заботиться о поддержании в порядке воинских могил и кладбищ, извещать возможно обстоятельнее родственников убитых, организовывать в своих частях общества помощи семьям убитых и увечных воинов, развивать походные библиотеки и т. д.

Госпитальному священнику вменялось в обязанность: возможно чаще совершать богослужения для больных, ежедневно обходить палаты, беседовать, утешать, писать письма от больных на Родину, об умерших извещать их родственников, погребать покойников с возможною торжественностью, заботиться о кладбищах, обязательно устраивать библиотеки и прочее. Инструкция открывала каждому священнику широкое поле весьма полезной, нередко трудной, но не неисполнимой работы.

В 1916 году, с высочайшего утверждения, были учреждены особые должности армейских проповедников, по одному на каждую армию, на которых была возложена обязанность беспрерывно объезжать, проповедуя, воинские части своей армии. На должности проповедников были избраны самые выдающиеся духовные ораторы. Состоявший при штабе Северного фронта английский полковник (впоследствии генерал) Нокс считал гениальной идею учреждения должностей армейских проповедников. Наконец, главным священникам фронтов было предоставлено право пользоваться священниками при штабах армий, как своими помощниками по наблюдению за деятельностью духовенства. В конце 1916 года высочайшим повелением были учреждены должности главных священников Балтийского и Черноморского флотов.

В Первую мировую войну военное духовенство впервые работало дружно, согласно, по самой широкой программе. Священники делили с воинами все тяжести и опасности войны, возбуждали их дух, своим участием согревали уставшие души, будили совесть, предохраняли наших воинов от столь возможного на войне ожесточения и озверения.

Повествование о подвигах военных и морских священников составило бы большую книгу. Упомянем о некоторых из них. Протоиерей 7-го Финляндского стрелкового полка Сергей Михайлович Соколовский, прозванный французами (вторую половину войны он провел на французском фронте) за свою храбрость «легендарным священником», дважды раненый — во второй раз с потерею кисти правой руки — совершил такой подвиг: 7-му Финляндскому полку на австрийском фронте нужно было разрушить неприятельское проволочное заграждение. Было сделано несколько попыток, с большими потерями, но успеха не было. Охотников не находилось на новые попытки. Тогда вызвался отец Сергий.
— Ваше ли это дело, батюшка? — ответил ему командир полка.
— Оставим, господин полковник, этот вопрос, — возразил отец Сергий. Полк должен уничтожить заграждения… Почему же я не могу сделать это? Это же не убийство.

Командир полка дал разрешение. Отец Сергий отправился в одну из рот.
— Кто со мной рвать заграждения? — обратился он к солдатам. Вызвалось несколько десятков человек. Он облек их в белые саваны, — дело было зимой, — и, двинувшись под покровом ночи, разрушил заграждения. Георгиевская Дума наградила его за это орденом Св. Георгия 4-й степени.

9-й драгунский Казанский полк должен был двинуться в атаку на австрийцев. Раздалась команда командира полка, но полк не тронулся с места. Жуткая минута! Вдруг вылетел на своей лошаденке скромный и застенчивый полковой священник о. Василий Шпичек и с криком: «За мной, ребята!» понесся вперед. За ним бросилось несколько офицеров, а за ними весь полк. Атака была чрезвычайно стремительной; противник бежал. Полк одержал победу. И отец Василий был награжден Георгием 4-й степени.

16 октября 1914 года геройски погиб священник линейного заградителя «Прут», иеромонах Бугульминского монастыря, 70-летний старец Антоний (Смирнов). Когда «Прут» во время боя начал погружаться в воду, о. Антоний стоял на палубе и осенял Святым Крестом свою паству, в волнах боровшуюся со смертью. Ему предлагали сесть в шлюпку, но он, чтобы не отнять место у ближнего, отказался. После этого он спустился внутрь корабля и, надев ризу, вышел на палубу со Святым Крестом и Евангелием в руках и еще раз благословил своих духовных чад, осенив их Святым Крестом. А затем вновь опустился внутрь корабля. Скоро судно скрылось под водой.

Священник 154-го пехотного Дербентского полка, Павел Иванович Смирнов, своим мужеством и спокойствием в трудную минуту так поднял дух полка, что, увлеченный своим пастырем, полк не только преодолел опасность, но и одержал победу. Имя отца Павла после этого стало геройским для всей Кавказской армии. И он был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени.

В бою 19 октября 1916 года священник 318-го Черноярского пехотного полка Александр Тарноуцкий, иеромонах, исполнявший обязанности священника в одном гвардейском стрелковом полку, и несколько других полковых священников были убиты, когда они с крестом в руках шли впереди своих полков. Другие погибли во время перевязки или уборки раненых с поля сражения. Из оставшихся в живых героев-пастырей 14 были награждены офицерскими георгиевскими крестами 4-й степени. За всё время существования Георгиевского креста, от Императрицы Екатерины II до Первой мировой войны, этой награды было удостоено всего 4 священника. А во время этой войны — 14. Каждый из этих 14-ти совершил какой-либо исключительный подвиг.

Кроме того, более 100 священников были награждены наперсными крестами на георгиевской ленте. Для получения этой награды также требовался подвиг.

Одни из этих награжденных получили такую награду за особо мужественное исполнение своих обязанностей под огнем неприятеля, другие — за вынос раненых из линии огня… Священник 119-го пехотного Коломенского полка Андрей Пашин спас свой полк от неминуемой гибели. Не разобравшись в обстановке и направлении, командир этого полка при передвижении повел свой полк в самое опасное место, где его ожидали расстрел или пленение. Отец Андрей понял ошибку командира и убедил его направить полк в противоположную сторону.

Совсем другого рода был подвиг иеромонаха Н., священника одного из второочередных полков. В один из воскресных дней 1915 г. на Галицийском фронте, вблизи боевой линии, в брошенной униатской церкви он совершал литургию. Церковь была переполнена воинскими чинами. В храме совершалась бескровная жертва, а вблизи шел бой, лилась человеческая кровь. Обычная на войне картина…

Беспрерывно громыхали орудия; снаряды то перелетали через храм, то, не долетая, ложились впереди его. А молящиеся, привыкшие к вздохам пушек и пению снарядов как будто не замечали опасности. Литургия приближалась к концу — пели «Тебе поем»… Священник читал молитвы. Вдруг снаряд попадает в церковь, пробивает крышу и потолок алтаря и, упал около престола с правой стороны. Иеромонах спокойно прервал чтение тайных молитв. «Будь ты проклята, окаянная!» — громко произнес он и при этом перекрестил бомбу, начав после этого также спокойно читать прерванные молитвы. Снаряд не разорвался, а молящиеся, видя спокойствие священника, остались на местах и продолжали молиться. По окончании литургии снаряд был вынесен из храма. Узнав об этом происшествии, Государь наградил мужественного иеромонаха наперсным крестом на Георгиевской ленте.

Священник 58-го Прагского полка Парфений Холодный был удостоен этой награды в начале войны за иного рода подвиг. 58-й пехотный Прагский полк действовал тогда в Галиции. Отец Парфений с полковым врачом и одним из младших офицеров в двуколке переезжали по мосту реку. Тут они наткнулись на австрийскую засаду, сидевшую под мостом. Выскочив с ружьями наперевес, австрийские солдаты окружили двуколку.

Отец Парфений не растерялся. Осенив крестом своих врагов, он обратился к ним с увещанием, что не стоит братьям проливать кровь и, помимо того, впереди и позади большие русские отряды, засаде не уйти от гибели и поэтому лучше, не проливая крови, сложить оружие. Речь отца Парфения была понята, так как среди напавших большинство были чехи и угроруссы. Пошептавшись между собой, они начали сдавать оружие, которое было сложено в двуколку. И пленники, конвоируемые офицером и доктором, с отцом Парфением были приведены в находившийся невдалеке штаб полка. Отец Парфений был первым священником, награждённым в Первую мировую войну наперсным крестом на Георгиевской ленте.

В русско-японскую войну был убит один священник (не считая погибших на кораблях в Цусимском и других боях, там они разделили общую участь), и то случайно своей же пулей. В Первую мировую войну убитых и умерших от ран священников было более 30. В русско-японскую войну раненых и контуженных священников не набралось и десяти, в Великую войну их было более 400. Более ста военных священников попали в плен. Пленение священника свидетельствует, что он находился на своем посту, а не пробавлялся в тылу, где не угрожает опасность.

В Отечественных войнах 1812, 1914-1918 и 1941-1945 годов Русская Православная Церковь сыграла большую роль. В этих трёх великих войнах побеждал православный народ. Именно верующие остановили немцев в 1915 году, верующие сыграли решающую роль в 1812 году, и в Великую Отечественную войну 1941-1945 годов большая часть народа была верующей. Верующий человек не может любить Бога, не любя при этом свою Родину, не чувствуя ответственности за нее. «Безверное войско учить — что перегорелое железо точить», — говорил великий полководец Суворов, ни одну битву не начинавший без молитвы. Вспоминая нашу историю, вспоминая великую славу русского оружия и осознавая наше духовное наследие, мы верим в лучшее и благодарим Господа, благословившего Россию на Победу.

По материалам книги В. Зоберн «Бог и Победа», М., Эксмо, 2014, с. 579 – 622.