Русский народ горячо любит свою Родину, и эта любовь с особенной силой проявилась в тяжелые для нашей страны дни. У всех одно желание — разгромить и победить врага, посягающего на наши русские святыни, оскверняющего наши православные храмы. Как и все, верующие шли сражаться на фронт, рыли окопы, все силы отдавали работе на военных заводах… И погибали за Родину — на фронтах войны или в оккупации от рук озверевших захватчиков.

Так, прихожанин Успенской церкви села Завидово Калининской области Григорий Горячев, 45 лет, побывавший в 1915-1917 годах в плену у немцев и знавший немецкий язык, был мобилизован оккупантами как переводчик. Он не согласился и за отказ был убит около соседней деревни Ширново. Церковный староста церкви в честь Иоакима и Анны города Можайска, Илья Цвелев, свидетельствует о расстреле немцами прихожанки Евдокии Тютиной только за то, что она осмелилась сказать: «Русские партизаны действуют правильно, они защищают свою Родину».

Во всех церквах забился пульс военной жизни… В годы Великой Отечественной войны тысячи людей потянулись в храмы — кто за утешением, кто за укреплением веры, и Церковь укрепляла веру в силу нашей страны, веру в то, что непобедим народ, который так умеет любить Родину. В момент молебна о победе тысячи сердец объединялись в одной молитве, в одном желании — победить, победить врага. Церковь молилась о даровании победы нашему славному воинству, о твердости всего народа.

Церковь приобщилась к общепатриотическому подъему, с материнской любовью и заботливостью понеся вместе со всей страной тяготы, печали и радости вынужденной к войне Родины. Прихожане уцелевших или вновь открытых храмов — это и был тот самый русский, советский народ, который одержал победу в самой страшной войне за всю свою историю.

Митрополит Алеутский и Северо-Американский Вениамин (Федченков), вновь побывавший в родной его сердцу России в военное время, на страницах «Журнала Московской Патриархии» в № 3, за март 1945 года, в очерке «Мои впечатления о России» писал о русском народе: «За месяц общения с ним — на Соборе, в храмах, в вагонах, в метро, в трамваях, в частных посещениях, в беседах, в случайных встречах — я достаточно мог наблюдать родной народ и понять его. И скажу прямо: впечатления от народа — самое сильное, самое важное, что я увожу с собою с Родины за границу. И прежде всего, скажу о верующих. Боже, какая горячая вера в них! И эта вера передается и к нам, служащим… Да, и теперь не только можно, но и должно сказать: «Русь и теперь Святая. Да и теперь я могу без всяких сомнений утверждать: жива православная вера в русском народе».

Дела милосердия — то, чего всегда ждали от Церкви люди, даже далекие от веры. Всегда во времена войн и других бедствий Церковь брала на себя миссию утешительницы, кормилицы, целительницы. И Великая Отечественная война не стала исключением. Хотя, конечно, в церковном служении именно в этой войне были свои особенности, ведь к середине 1941 года Русская Православная Церковь подошла разоренной и униженной. Но по мере сил клирики немногих вновь открывающихся в военные годы храмов делали все, что было в их силах, чтобы приблизить победу.

Священники, возвращенные из ссылок и лагерей, нередко отправлялись на фронт, а не на свои приходы. Батюшки же, которые служили в храмах во время войны, помимо своего основного служения и молитв о победе вместе со всеми рыли окопы, участвовали в организации противовоздушной обороны, воодушевляли людей и утешали их в скорби. И, конечно же, зачитывали в храмах патриотические послания иерархов Церкви, призывали верующих оказывать поддержку семьям воинов, ушедших на фронт, детям погибших красноармейцев. Каждый пастырь обязан был вести в своем приходе работу, «полезную для Родины», имея две цели: «первое — создать спокойствие тыла и второе — помочь фронту для скорейшего уничтожения фашистских извергов».

Верующие не остались безучастными к делу обороны страны, они помогали каждый чем мог, — кто работой на помощь фронту, кто жертвовал для доблестной Красной армии разные вещи, в церквах производились сборы и отчисления в Фонд обороны.

В период отступления наших войск в 1941-1942 годах многие приходы взяли на себя попечение о раненых, оставленных на произвол судьбы. В прифронтовой полосе при храмах действовали убежища для престарелых и детей, перевязочные пункты. В Орле работало возглавляемое Н. Локшиным объединенное попечительство церквей, его члены оказывали бесплатную помощь больным и престарелым, ежемесячно отчисляя нуждающимся деньги из заработка священнослужителей. Широкой известностью и уважением среди прихожан Богоявленской церкви пользовался член попечительства доктор И. Варушкин, бесплатно лечивший их. В монастырях обустраивались госпитали, находившиеся на полном содержании и обслуживании монашествующих. Женщины-монахини работали в больницах, в прачечных, пекарнях.

«Во многих регионах страны православные епархии, монастыри и приходы брали шефство и помогали в организации госпиталей, детских домов и садов. Верующие покупали больным красноармейцам подарки, нанимали парикмахеров, баянистов. Силами церковных хоров в госпиталях устраивались концерты с программой русских народных песен и песен советских композиторов. Новая форма сбора денежных средств на нужды фронта появилась в Ростове. Там духовенство и верующие в церквах стали устраивать духовные концерты, сборы от которых шли в пользу Красной армии» (Якунин. В. Н. «Дело стояния за Родину»).

В тылу, в сельских местностях, бывали случаи, когда священники после воскресной литургии призывали верующих вместе с ними выйти на колхозные поля для выполнения срочных хозяйственных работ. Можно привести в пример протоиерея Георгия Никитина, сражавшегося на войне с 1942 года вплоть до своего ранения в феврале 1943 года, а в марте 1945 назначенного настоятелем Богоявленской церкви села Подвалье. В том же году отец Георгий организовал группу верующих на уборку урожая, и, несмотря на полученную во время войны инвалидность, сам шел впереди колхозников с косой четыре дня подряд. Во время подготовки к посевной он неоднократно выручал свой колхоз, давая взаймы церковные деньги на покупку горючего для тракторов и семян для посева.

«Лучшие представители православного духовенства оставались верными основным принципам и заповедям христианства», — пишет В. Якунин в работе «Патриотическая деятельность духовенства и верующих на оккупированных фашистами территориях СССР». — Они оказывали помощь, а нередко и спасали от гибели людей независимо от их веры и национальности. Так, украинский священник Иоанн Карбованец и насельницы Домбокского монастыря близ города Мукачево, рискуя жизнью, спасли обреченных на неминуемую голодную смерть 180 детей, вывезенных немецкими захватчиками в августе 1943 года из орловского детского дома».

В Курской области священник села Глебово Павел Андреевич Говоров скрывал у себя бежавших из фашистского плена летчиков и помог им перейти к своим, а протоиерей Семыкин не только помогал пленным красноармейцам, но и после прихода советских войск мобилизовал местное население для дежурства и ухода за ранеными в полевом госпитале. Красноярский священник Н. Попов, бывший репрессированный, за 1943-1945 годы собрал на нужды фронта 620 000 рублей. Он стал настоятелем Покровского храма, который вновь открылся благодаря его усилиям. Причем свое прошение об открытии церкви священник мотивировал тем, что множество людей, пришедших в храм, смогут услышать проповеди о том, «чтобы сплоченно, дружно и единодушно встать на защиту нашей дорогой Родины от общего врага».

Очевидец событий военного времени Р. Жукова вспоминает, что в Покровской церкви всегда, особенно на праздники, собиралось много верующих. В 1945 году церковный совет Покровской церкви включился в Фонд помощи детям и семьям фронтовиков, и за один только этот год для детей погибших воинов и инвалидов войны было собрано 247 000 рублей. Священник Н. Попов был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Средства собирались даже на оккупированных территориях — в пример приводят псковского священника Федора Пузанова, умудрившегося под боком у фашистских властей собрать около 500 000 рублей пожертвований и передать их на «большую землю».

В первые же годы войны в храмах Москвы было собрано более 3 млн. рублей на нужды фронта и обороны, в храмах Ленинграда – 5,5 млн. рублей. Верующие охотно несли не только деньги, облигации, но и лом серебра, меди и др. вещи, обувь и пр. Было заготовлено и сдано немало валяной и кожаной обуви, шинелей, белья. Был организован особый сбор на подарки для бойцов в день годовщины Красной армии, давший свыше 30 тыс. рублей». Нелегко давались верующим эти пожертвования, ведь в подавляющем большинстве это были крестьяне-колхозники, и без того разоренные коллективизацией, государственными займами, войной и оккупацией. Очень часто последнее отдавали женщины и старики, лишенные своих кормильцев, призванных на фронт.

Когда Русская Православная Церковь по мере сил собирала денежные пожертвования, то они шли не только для отправки на фронт, в госпитали и детские дома, но и на создание военной техники. Так были собраны средства на создание танковой колонны и воздушной эскадрильи имени святых благоверных князей Димитрия Донского и Александра Невского. 5 января 1943 года газета «Правда» опубликовала послание Патриаршего Местоблюстителя митрополита Московского Сергия. «Нашим особым посланием, — говорилось в нем, — приглашаю духовенство, верующих жертвовать на постройку колонны танков имени Димитрия Донского. Для начала Патриархия вносит 100 000 рублей, Елоховский кафедральный собор в Москве — 300 000, настоятель собора Колчицкий Николай Федорович — 100 000». «Пусть наша церковная колонна, — призывал митрополит Сергий, — несет на себе благословение Православной нашей Церкви и ее неумолкаемую молитву об успехе русского оружия».

Всего на общецерковную танковую колонну имени Димитрия Донского духовенством и верующими нашей страны было собрано свыше 8 млн. рублей и большое количество золотых и серебряных вещей. Свыше 2 млн. рублей внесли духовенство и верующие Москвы и Московской области, но даже приходы небольших городов и сел старались не отставать от обеих столиц. На танковом заводе Челябинска в короткий срок было построено 40 танков Т-34. Их передали двум танковым полкам у деревни Горелки, что в пяти километрах северо-западнее Тулы. На церемонии передачи митрополит Николай произнес речь: «От имени Патриарха Сергия, своего имени, от имени всей нашей Церкви, я хочу сказать вам, дорогие братья-воины, из глубины сердца: Бог в помощь вам в вашем святом деле защиты Родины!..»

«Грозную технику получили 38-й и 516-й отдельные танковые полки. К тому времени оба прошли нелегкие боевые пути. Первый участвовал в боях на Демянском плацдарме, под Вязьмой и Ржевом, освобождал города Невель и Великие Луки, бил врага под Ленинградом и Новгородом. Второй, что особенно примечательно, до получения «тридцатьчетверок» от Русской Православной Церкви с честью оправдывал доверие дальневосточной молодежи, пройдя дорогами войны на танках колонны «Хабаровский комсомолец». Там, под Тулой, боевые пути полков разойдутся. 38-й уйдет в юго-западные области Украины, 516-й в Белоруссию. По-разному сложится военная судьба боевых машин «Димитрия Донского». Короткой и яркой будет она для 38-го полка, продолжительной и скрытной окажется у 516-го. Но 8 марта 1944 года, в день вручения общецерковной колонны они стояли на одном заснеженном поле.

А с именем Александра Невского предстояло взмывать в небо летчикам — собирались церковные пожертвования и на создание самолетов. Передавались они в разное время в разные части. Так, например, на средства прихожан из Саратова было произведено шесть самолетов, носящих имя святого полководца. На истребителе с надписью «Александр Невский» сражался известный летчик-истребитель, Герой Советского Союза А. Билюкин. За годы войны он выполнил 430 успешных боевых вылетов, в 36 воздушных боях лично сбил 23 и в составе группы 1 самолет противника…

Игуменья Феофания когда-то в миру звалась Елизаветой Васильевной Зон, ее предками были немцы-переселенцы. Потом она стала писать свою фамилию — Зонова. После окончания женской гимназии она работала там учительницей математики, очень любила свою работу, была хорошим педагогом и воспитателем. Но революция 1917 года изменила ее судьбу, девушка избрала служение Богу и приняла постриг в Козельщинском Рождества Богородицы женском монастыре. Этот монастырь, закрытый во время гонений, был снова открыт во время оккупации. Возродился он благодаря усилиям монахини Феофании. Пораженная жестокостью фашистов, она понимала, что необходимо духовно поддержать и помочь всем, кто потерял близких, родных.

Тем более что в отчаянии даже неверующие потянулись к храмам. Монахиня Феофания решила воспользоваться тем, что гитлеровцы разрешают открывать храмы и святые обители, и с несколькими бывшими сестрами-монахинями приступила к возрождению Рождества Богородицы женского монастыря. Став его игуменьей, она — приветливая, интеллигентная, с педагогическим тактом — по-матерински терпеливо и душевно относилась к сестрам, мудро руководила общиной в то тяжелое время.

В монастыре в период оккупации насчитывалось до 100 и более послушниц и монахинь. Много девушек приходили в обитель, чтобы избежать насильственного вывоза на работу в Германию, большинство из послушниц потом принимали монашеский постриг. Здесь находили приют и одинокие пожилые верующие женщины, не имевшие семей, которым некуда было деться, не от кого было ожидать поддержки. Игуменья Феофания всем помогала. Сестры обители со всеми нуждающимися делились последним куском хлеба и миской постного борща. 25 сентября 1943 года для жителей Козельщины наступил счастливый день освобождения от оккупации — вместе со всеми послушницы монастыря приветствовали освободителей.

Говоря о монашествующих, с лучшей стороны проявивших себя во время Великой Отечественной войны, в числе прочих называют архимандрита Исидора (Скачкова). После закрытия Зосимовой пустыни он служил в храмах Московской области, по благословению Владыки Варфоломея начал подвиг старчества, а 1933-1936 годы провел в ссылке в Сыктывкарской области. С 1939 года отец Исидор служил в церкви села Ивановское под Волоколамском. Осенью и зимой 1941 года, когда немцы рвались к Москве, и линия фронта проходила буквально по деревне, где служил отец Исидор, он не покинул своих прихожан.

Несколько недель, пока шли бои, он вместе со стариками, женщинами и детьми укрывался от обстрела в воронках, вытаскивал из завалов и перевязывал раненых, отпевал и хоронил убитых, поддерживал живых, причащая их запасными Дарами. 6 декабря 1941 года, в день святителя Николая, во время отступления немецких войск, отец Исидор под обстрелом отслужил праздничную литургию в одном из храмов Волоколамска. С приходом советских войск он был арестован и только чудо спасло его от скорого расстрела. И таких священников были тысячи по обеим сторонам фронта. (Беглов А.Л. «Церковный патриотизм: позиция иерархов или верующих?»).

По материалам книги В. Зоберн «Бог и Победа: Верующие в Великих войнах за Россию», М., «Эксмо», с. 186 – 232.