В целях большего обеспечения мира между Россией и Швецией еще при Петре I заключен был в 1724 году особый союзный трактат на 12 лет. Но уже при преемнице Петра, Екатерине I, русско-шведские отношения стали охлаждаться, и когда истек срок договора, то хотя последний и был возобновлен, но уже шведы начали подумывать о том, как бы воспользоваться первым же благоприятным случаем, чтобы отторгнуть у России хотя бы часть завоеваний Петра I. Таким вожделениям отчасти способствовало внутреннее состояние России.

Королевская власть в Швеции после Северной войны была чрезвычайно унижена. Короли сделались игрушкою в руках политических партий, которые, будучи лишены почвы в собственной стране, искали поддержки извне… Россия старалась, насколько возможно, поддерживать раздор шведских партий, так как упадок королевской власти был нам здесь, как и в Польше, выгоден. Обыкновенно мы поддерживали — и субсидировали — больше демократическую партию «шапок»; партия же «шляп», враждебная России, питалась французским золотом.

Императрица Анна Иоанновна всячески уклонялась от разрыва со Швецией и даже принимала на себя уплату части государственных шведских долгов в обмен за простое соблюдение шведами нейтралитета. Но в 1740 году произошли две смерти, крайне благоприятные для замыслов шведской воинствующей партии. Скончались русская императрица и австрийский император Карл VI. Возгорелась война за Австрийское наследство, а в России престол Петра Великого занял младенец Иоанн Антонович. Неустойчивость русского правительства и отвлечение внимания всех прочих держав Европы в сторону Австрии создавали для шведов крайне благоприятные обстоятельства.

В феврале 1741 г. шведский главнокомандующий в Финляндии Будденброк получил приказание двинуть войска к русской границе, а в июле того же года в Стокгольме последовало объявление войны России. Один из главарей господствующей партии «шляп», граф Левенгаупт, был назначен главнокомандующим, а Будденброк сделан его помощником.

В России к войне совершенно готовы не были, что и придавало шведам смелости. Большая часть наших войск не возвратились еще к своим местам после войны с Турцией. Поэтому с большими затруднениями, в начале июля, наши войска стали стягиваться к Выборгу, причем первоначально предполагалось ограничиться обороною нашей границы. Но главнокомандующий Ласси, по прибытии на место и осведомившись о положении дел, счел за лучшее действовать наступательно, вторгнувшись в пределы неприятеля.

Ласси, по происхождению ирландец, принадлежал к числу наиболее выдающихся сподвижников Петра. Молодым человеком он служил на французской службе, а с 1700 года поступил в русскую армию, отличался в Северной войне, был тяжело ранен под Полтавою, первый вступил в Ригу при ее взятии, был с Петром на Пруте, а затем находился в нашем вспомогательном корпусе, посланном в Померанию и Голштинию. При императрице Анне Иоанновне Ласси достиг звания фельдмаршала, отличившись в Польской войне и особенно в Турецкой, где заслужил графский титул.

Узнав, что шведы пока сосредоточились в двух группах — одна (Будденброка) близ Фридрихсгама, а другая — (Врангеля) направлялась к Вильманстранду, Ласси решился разбить их по частям. Пользуясь тем, что между отрядами шведов расстояние было до 80 верст, Ласси выступил с 9-тыс. отрядом, без обоза, и направился прямо к Вильманстранду. 22 августа и Врангель, и Ласси подошли к этой крепости почти одновременно, но все же шведы несколько раньше, и соединились с гарнизоном крепости. Зная от местных жителей о превосходстве сил Ласси, Врангель просил поддержки Будденброка, обращая его внимание на возможность выйти в тыл русским.

Но Ласси, после кратковременного отдыха, в тот же день в 2 часа пополудни атаковал Вильманстранд. Сперва жестокий огонь шведской артиллерии заставил было наши войска несколько замяться, но вскоре, ободренные Ласси и поддержанные из резерва, они оправились и обратили в бегство сперва левое, а затем и правое крыло шведов, в состав которого входили финские полки, укрывшиеся за валами крепости. Город был взят в 7-м часу вечера.

Комендант крепости, видя невозможность сопротивляться, выкинул белый флаг, но, вследствие его нераспорядительности, стрельба из крепости возобновилась и после этого, так что убиты были один наш генерал и несколько офицеров. Возмущенные этою изменою, наши солдаты ожесточились и, ворвавшись в крепость, беспощадно перекололи оставшихся защитников, а город подвергся разграблению и сожжению. Почти все уцелевшие от этой бойни шведы попали в плен; взято было несколько знамен, много орудий… Но потери нашего отряда были также значительны, что и послужило для Ласси предлогом отойти к Выборгу. Заваленный тысячами трупов Вильманстранд остался в течение двух недель никем не занятым, так как и Будденброк, узнав о поражении и пленении Врангеля, возвратился обратно, ничего не предприняв против русских.

Причина такого странного поведения Ласси, надо полагать, иная; не такой это был человек, чтобы потери могли остановить его в исполнении раз намеченного плана, тем более что и силы Будденброка (5 тыс.) были слабее его собственных. Надо думать, что Ласси сделалось что-либо известно о готовящейся в близком будущем перемене царствования… А шведское правительство официально поддерживало кандидатуру на русский престол цесаревны Елизаветы Петровны и в манифесте о войне в числе поводов выставляло ее устранение от престола…

Отступление Ласси, который вплоть до самой зимы ничего не предпринимал, позволило шведам выиграть необходимое время для сосредоточения сил. Левенгаупт намерен был действовать наступательно и вторгнуться в русские пределы; заготовлялись даже особые прокламации к русскому населению, но покамест дело ограничивалось фуражировками и незначительными набегами.

Между тем, в ночь с 25 на 26 ноября, на престоле воцарилась дщерь Петра Великого. Шведы рассчитывали, что даже без войны ею будут сделаны им некоторые территориальные уступки, в обмен за нравственную поддержку. Первоначально новая императрица действительно заключила перемирие до марта 1742 г., а затем начались даже переговоры о мире, правда, не приведшие ни к каким результатам.

Тем временем бездействовавшие шведские войска несли страшную убыль от болезней. Чтобы пополнить ряды, безжалостно вооружали финских крестьян; кроме того, страна беспощадно разорялась и отягчалась поборами, так что в населении царило глухое недовольство. Ласси предлагал овладеть Фридрихсгамом еще зимою, направив часть сил берегом от Выборга, а другую от Нарвы поперек залива по льду. Этот смелый план был вполне уже подготовлен, как сильная оттепель разрушила все предположения. Тем временем к Выборгу стягивались значительные силы; рассчитывали собрать армию в 70 тыс. человек; в Кронштадте готовился корабельный флот и гребной флот в 70 галер, на который было назначено до 15 тыс. пехоты; морские силы должны были выступить, как только вскроется лед.

Ранней весной с обеих сторон возобновились набеги, которые, однако, кроме взаимного разорения пограничных местностей, никакого результата не приносили. К концу мая у Ласси под Выборгом сосредоточилось только до 30-35 тысяч. Левенгаупт, получивший ок. 15 тыс. подкреплений, имел несколько менее. В ожидании наступления русских войск шведы, имея главные силы у Фридрихсгама, усердно укрепляли дефиле у Мендлакса, которое считалось неприступным. На высоких вершинах с крутыми, обрывистыми скатами, были расположены батареи, стрелявшие через головы своей пехоты, занимавшей сильные окопы и засеки, оборонявшие берег речки, прикрывавшей позицию с фронта. Речка эта была запружена севернее позиции и вытекала из обширных, непроходимых трясин, а с юга примыкало море, на котором находилось до 20 вооруженных галер и 2 плавучие батареи.

Укрепившись таким образом, шведы рассчитывали надолго задержать здесь русских. Но стоило распространиться известию о прорыве плотины и, следовательно, о возможности обхода по болотам, как начальник шведского отряда, занимавшего Мендлакское дефиле, отступил, не дождавшись разрешения главнокомандующего. Пробравшийся по лесным дорогам русский отряд Левашева, который должен был облегчить фронтальную атаку дефиле обходом в тыл, нашел позицию оставленною, и, таким образом, пресловутый Мендлакс был занят нами без единого выстрела.

На следующий день Ласси подступил к самому Фридрихсгаму, но выяснилось неожиданно, что и Фридрихсгам оставлен неприятелем без боя и даже зажжен им. Шведы отступили к реке Кюмени, перешли ее и прикрылись этою преградой. Но и здесь не было полной уверенности в том, что русские не обойдут и этой позиции. На военном совете у шведов большинство признало более выгодным продолжать отступление. Левенгаупт колебался привести такое решение в исполнение, тем паче что оно шло совершенно вразрез с распоряжениями из Стокгольма, откуда требовали, наоборот, движения вперед. Но, когда пришло известие, что войска, выделенные для обороны переправы у Аньялы, при появлении казаков отступили, Левенгаупт все-таки решился отходить к Абборфорсу, где простоял почти неделю, никем не тревожимый.

В свою очередь, Ласси получил из Петербурга приказание не двигаться дальше Кюмени в эту кампанию и, укрепившись вокруг Фридрихсгама, ожидать зимы. Приказание это застало Ласси уже за главным рукавом Кюмени, и потому он счел возможным продолжать преследовать противника. Это совершенно правильное решение Ласси привело к весьма важным последствиям и дало такие результаты, о которых императрица Елизавета не могла и мечтать.

Движение Ласси в дельте реки Кюмени несколько замедлялось необходимостью восстанавливать на каждом рукаве разрушаемые противником мосты. Перейдя 11 июля последний рукав Кюмени, Ласси безотлагательно двинулся к Абборфорсу. Следуя урокам Петра Великого, все это наступление свое по береговой дороге Ласси вел совместно с галерным и корабельным флотами, причем первый шел шхерным фарватером, а второй прикрывал его со стороны моря. Совместное наступление этих флотов, грозя правому флангу шведов, гребная флотилия которых была слаба, а корабельный флот задержался у Гангута, являлось, собственно говоря, главною причиною оставления шведами последовательно всех помянутых позиций, крепость которых с фронта сводилась к нулю, при условии возможности обхода морем.

От Абборфорса шведы отошли к Борго, далее — к Гельсингмальму, где была также весьма сильная позиция, и, наконец, — к Гельсингфорсу, где расположились на западной его окраине. Тем временем направленный еще прежде Ласси особый отряд 7 августа овладел крепостью Нейшлотом, а 21 августа занят был без боя и Тавасггус, этот важнейший узел путей центральной части края. Русские конные отряды проникали оттуда уже до самого Або. В то же время переправившийся у Аньяла конный отряд бригадира Краснощекова продолжал все время продвигаться уступом впереди по отношению к главным силам Ласси, грозя обходом слева войскам Левенгаупта, подобно тому, как галерный флот обходил их справа.

На другой день по прибытии шведов к Гельсингфорсу наши казаки и гусары появились уже у Эсбо, т. е. на пути отступления шведов к Або. Правда, последние организовали себе подвоз из Або морем, но этот подвоз мог действовать только до тех пор, пока не прибудет русский флот и уж во всяком случае — до морозов.

Левенгаупт намерен был принять бой под Гельсингфорсом, но Ласси готовил ему нечто совершенно непредвиденное. Узнав от бывших сподвижников Петра в его Финляндскую войну, что при нем была проложена особая дорога в обход Гельсингфорса, через лес, выводившая на Абоский тракт, Ласси приказал разыскать ее; затем она была очищена от мелколесья и порослей кустарника в одну только ночь, а на следующее утро захвачена нашими войсками, к которым присоединились затем и прочие силы Ласси. Пользуясь запозданием шведского флота и тем, что в то время Свеаборга еще не было, Ласси спешно притянул и флот свой, опираясь на который мог безопасно бросить свои сухопутные сообщения.

Шведская армия оказалась запертой и с суши, и с моря. Шведский флот, ослабленный сильною болезненностью, считая себя не в силах противиться более многочисленному русскому флоту, укрылся в Карлскрону. Левенгаупт, узнав о падении Нейшлота и сдаче Тавастгуса, вступил с Ласси в переговоры. Русский фельдмаршал предлагал ему свободное отплытие со всей армией в Швецию. Эти условия в шведской главной квартире решено было отправить на усмотрение короля. Но, вместо получения из Стокгольма ответа, последовало предписание: Левенгаупту и Будденброку немедленно явиться для представления государственным чинам отчета в своих действиях. Результатом этого отчета был смертный приговор: оба кончили свою жизнь под секирой палача.

За отсутствием начальников, в шведской армии воцарился полный развал, кончившийся подписанием 24 августа капитуляции, по условиям которой шведам разрешалось вернуться в отечество, а финнам — либо следовать за ними, либо сдать оружие и разойтись по домам, предварительно присягнув на верность русской императрице. Огромное большинство финнов избрало последнее решение. Всего на капитуляцию сдалось до 17 тыс. человек, из коих ок. 1/4 больных. Финнов насчитывалось до З 1/3 тысяч человек. У Ласси в руках было немного более, тысяч до 18.

После капитуляции Левенгаупта вся Финляндия была нами завоевана вплоть до Улеаборга. Население присягнуло на верность государыне и ее наследнику; главное управление краем было сосредоточено в Гельсингфорсе, сперва в руках сменившего Ласси генерала Александра Румянцева (отец знаменитого фельдмаршала), а затем была учреждена особая должность генерал-губернатора, каковым назначен генерал-лейтенант фон Кампенгаузен.

В течение всей зимы 1742/43 г. делались обширные приготовления к походу в Швецию. Корабельный флот приводился в порядок в Кронштадте; для усиления гребного во всех финляндских портах строились новые галеры; войска сосредоточились на западном побережье Финляндии. Вместе с тем в Або начались мирные переговоры, которые, однако, затягивались. Русская императрица ставила твердо одно условие: признание наследником шведского престола голштинского герцога Адольфа-Фридриха, в обмен на которое соглашалась сбавить свои территориальные требования. Чтобы повлиять на ход переговоров, шведы произвели весною нападение на Аланд и с севера в Улеаборгскую губернию, но после удачного выступления нашего галерного флота были отогнаны.

В свою очередь, Ласси с сильною гребною флотилией направился из Кронштадта к берегам Швеции. К сожалению, бездействовал наш корабельный флот, но Ласси готовился к высадке в Швеции на 29 июня, день именин Петра Великого. Угроза эта подействовала; шведские уполномоченные пошли на уступки, у нас сократили несколько размер присоединяемой части Финляндии, назначив границу по реке Кюмени.

В войну 1741-43 гг. обращает на себя наибольшее внимание стремление как можно ближе воспроизвести идеи Петра относительно совместного и согласного наступления вдоль побережья сухопутных сил, галерного и корабельного флотов.

Пользуясь тем, что у шведов, как и при Петре, галерный флот был слабее нашего, а главным их могуществом на море является флот корабельный, мы, почти без боевых столкновений, заставили неприятеля последовательно очистить ряд сильных позиций и в конце концов привели к капитуляции. Удалось это, конечно, благодаря бездеятельности и плохому руководительству шведскими вооруженными силами, пассивность которых и полное отсутствие согласованности между операциями сухопутных и морских сил, понятно, играли нам на руку… Следующая война началась в 1788 г.

Очерк полковника П.А. Ниве, из книги «История русской армии», М., «Эксмо», 2014, с. 178 – 181.