Суворов в войне с польскими конфедератами 1768-1772 гг.

В 1768 г. начались волнения в Польше, которые вызвали туда Суворова. Александр Васильевич был уже в чине бригадира, в его бригаду входил Суздальский полк, которым он сам ранее командовал. Суворов А.В. выступил к Смоленску из Ладоги в ноябре, в самое тяжелое время. Не оставив дома больных и несмотря на бездорожье, множество болот, сильную непогоду и короткие ноябрьские дни, суздальцы прошли в 30 дней более 850 верст, и за весь поход заболело только 6 чел. и 1 пропал.

В Смоленске Суворов был задержан, так как зимой действия в Польше утихли. Но весною 1769 г., обучив бригаду предстоящим действиям по своим правилам, Суворов двинулся вновь в Польшу. От Минска до Варшавы (Праги) 600 верст он прошел в 12 дней, частью пользуясь подводами. Немедленно же из-под Варшавы был сделан набег к Бресту и далее, ночью и днем, на 70 верст, против банды Пулавских, к Орехову (400 чел. против 2 тыс.). Один из Пулавских был убит, банда рассеяна.

После этой победы Суворову был вручен «Люблинский район», и у него собралось до 4 тыс. Несмотря на трудную местность, Суворов скоро прибрал край к рукам. Но он все же тяготился своим положением: не мелких действий жаждал он, а крупных, решительных ударов конфедератам. Кроме того, шли несогласия с главноначальником войск в Польше, Веймарном, — генералом опытным, но болезненно-самолюбивым и немцем в душе. Но вот, в 1771 г., Турция, по наущению Франции, объявила нам войну, а прибывший французский генерал Дюмурье с небольшим числом войск открыл удачно поход, отбросив наши передовые части за Вислу. Суворов воспрянул духом.

С 1,6 тыс. чел. и при 8 орудиях двинулся он из Люблина, на пути разбил несколько партий и в 28 верстах от Кракова, у д. Ландскроны, усилясь до 3,5 нежданно напал на конфедератов (4 тыс. чел. на необычайно выгодной местности). Сражение было выиграно в 1,5 часа, благодаря умению Суворова оценивать противника. Конница дерзко сбила врага, главные силы довершили победу.

Ландскронское поражение произвело потрясающее впечатление. Дюмурье уехал во Францию. Но остался еще Пулавский, глава дела, самый смелый и способный конфедерат. Суворов пошел немедля за ним, настиг у Замостья, 22 мая разбил и горячо преследовал. Поляки сделали еще усилие. Великий гетман Литовский, граф Огинский, уклонявшийся до того от конфедерации, открыл в Литве военные действия.

Веймарн приказал Суворову не отлучаться из Люблина до распоряжения, лишь наблюдая за Огинским. Однако Суворов видел, что необходимо скорее покончить с ним. 1 сентября он двинулся, кратко донеся Веймарну: «Пушка выстрелила, и Суворов пошел в поход». 12-го Суворов у Несвижа узнал, что Огинский с 4-5 тыс. чел. у м. Столовичи. У Суворова было всего 822 чел. Он решил взять внезапностью, ночью.

Бой был очень упорный. Лишь к 11 час. утра удалось сломить поляков. Несмотря на помощь Беляка, с 2 полками улан, они бежали. Столовичский поход — в 4 дня более 200 верст и победа — сделал Суворова весьма известным. Фридрих Великий, обратив на него внимание, советовал полякам его остерегаться. Однако Веймарн послал в Военную коллегию донос на самовольство Суворова. Но Суворова не предали суду, как хотел Веймарн, а наградили орденом Св. Александра Невского.

В начале 1772 г. Веймарна сменил Бибиков, человек разумный и справедливый. Решено было истребить конфедератов, для чего отобрать у них все их укрепления, где, однако, было немалое число и французов, к коим Франция прислала генерала де Виомениля. Последний, по оплошности русских в Кракове, овладел замком, его оплотом. Суворов немедленно двинулся к Кракову, осадил замок и, обрушив артиллерией часть его и произведя в городе пожары, предложил, во избежание истребления, сдаться. Требование немедля было исполнено.

Из Кракова Суворов делал налеты на соседние укрепления, пока не произошел раздел Польши между Россией, Пруссией и Австрией. Описанные действия Суворова обращают на себя внимание невероятной быстротой движений и стремительностью нападений. 40-60 верст — обычный переход Суворова, а частью он делает в сутки даже до 85 верст. В итоге, внезапность появления и стремительные удары давали даже с ничтожными силами победы над многочисленным, но уже озадаченным врагом. «Удивить — победить», — говорил Суворов. «Быстрота и внезапность заменяют число» — было его же правилом.

Далее все свои бои Суворов начинает головными частями, не ожидая подхода хвоста. «Голова хвоста не ждет» и «Атакуй с чем Бог послал», — говорил он, держась правила, что лучше бить врага хотя бы и малыми силами, но неожиданно, чем идти на него со всеми силами, но дать возможность обнаружить себя. Такие действия не всеми были поняты, и уже здесь успехи Суворова приписывали дерзости и счастью.

Так, Дюмурье, осуждая Суворова за Ландскрону, говорил, что русские могли быть жестоко биты по частям. Поляки также порицали Суворова: он не имеет понятия о военном деле, ему драться только с медведями. «Бывало, займешь позицию, ждешь русских с фронта, а он бросается либо с тылу, либо во фланг. Мы разбегались более от страха и внезапности, нежели от поражения» (Дубровин «Суворов среди преобразователей Екатерининской армии», с. 87).

Вторая война с Польшей

Второй раздел Польши в 1794 г. Россией, Пруссией и Австрией вызвал восстание. Его главою избран был литовец Тадеуш Костюшко, даровитый военный человек высоких нравственных качеств. Он провозгласил всеобщее вооружение, произвел нужные сборы, возвысил налоги и создал войско.

Профессор Н.А. Орлов считает боевые силы поляков более 70 тыс. чел.: у Костюшки 20-25 тыс. чел., у Зайончека в Люблинском воеводстве 20 тыс., у Ясинского близ Гродны 6 тыс., у Грабовского близ Вильны 12 тыс. Остальные — в разных частях Польши. У нас было: Репнина 23 — 25 тыс. на границе Литвы у Риги — Дрисы — Пинска; Дерфельдена 19 тыс. на пути к Владимиру-Волынску с юга; Ферзена 12-13 тыс. в Краковском и Сандомирском воеводствах. Пруссаки выставили 10 тыс. чел. Всего 64-67 тыс. чел., да еще мог присоединиться Суворов с 4,5 тыс. чел.

До его прибытия дела наши шли удачно, но успехами мы не пользовались. Варшавой овладеть упустили случай. Костюшко оправился, укрепил Прагу. Приближалась осень. Казалось, война будет прервана, но в это время Суворов дал делу другой оборот. 14 августа Суворов выступил из Немирова с 4,5 тыс. чел. и 10 орудиями. Присоединив по пути Буксгевдена и Маркова (6,5 тыс. с 16 орудиями), он 22 августа прибыл в Варковичи (в 9 дней 270 верст), 23-го выступил на Ковель (125 верст), куда прибыл 28-го. 31 августа двинулся на Кобрин. 4 сентября у Кобрина, близ монастыря Крупчицы, разбиты передовые части Сераковского. Сераковский отошел к Бресту, имея 6 тыс. войск и 10 тыс. косиньеров (крестьяне, вооружённые косами).

На рассвете 8-го 9 тыс. Суворова, после 6 часов жестокого боя, преимущественно на холодном оружии, взяли верх: Сераковский был совершенно истреблен. У нас выбыло из строя до 1 тыс. чел. «Брестский корпус… сего числа кончен», — доносил Суворов. Победа эта произвела удручающее впечатление. Сам Костюшко растерялся. Еще недавно распустили слух, что идет не знаменитый Суворов, а другой; теперь же у всех закралось мрачное предчувствие.

Движение Суворова от Немирова к Бресту с разгромом противника — выдающийся образец военного искусства. Владея Брестом, Суворов мог отрезать от Польши поляков, бывших в Литве против Репнина; давал Ферзену отойти на соединение с Репниным; подготовлял поход на Варшаву и, наконец, занимал р. Буг в обеспечение приобретений назревавшему 3-му разделу Польши. Вообще мы приобрели господствующее положение. По выбору от направления действий, Суворов мог двинуться и прямо к Бресту, но тогда он подвергал бы опасности свои сообщения от Сераковского и Макрановского, между Дивином и Пружанами, а потому он выбирает несколько кружный путь, на Дивин и Кобрин, чтобы здесь обеспечить свой тыл победою. Кроме того, Суворов выходил бы на соединение с войсками Репнина от Пинска. Движение весьма быстро, несмотря на крайне плохие дороги.

Но прежде всего у Суворова и здесь дух. Все время он ехал между солдатами, говорил с ними, узнавал старых сподвижников, хвалил их. Во все части раздал свою «Науку побеждать», которую унтер-офицеры должны были знать наизусть, а солдатам прочитывать ежедневно.

В Бресте Суворов остался месяц. Его принудили к тому убыль людей и нелады с Репниным по обеспечению тыла и флангов. Пока Суворов перепиской с генералами добивался обеспечения задуманного им похода на Варшаву, Костюшко сам помог ему. Неумело пытаясь помешать соединению Ферзена и Суворова, он 29 сентября у Мацейовице был разбит Ферзеном и взят в плен. «Finis Poloniae!» — воскликнул здесь Костюшко. Теперь Суворов был вполне обеспечен с юга и решил немедленно идти на Варшаву, приказав Ферзену и Дерфельдену идти на соединение: первому — на Минск, второму — на Белосток.

Ферзен был подчинен Суворову. Но Суворов не знал, захочет ли и Дерфельден исполнить его приказание, не даст ли ему Репнин другого назначения, а потому решил, для обеспечения себя с севера, двигаться к Варшаве кружным путем на Бельск. Кроме того, просил австрийцев протянуться до Лукова и далее до Вислы, против устья Пилицы, до соединения с пруссаками, а пруссаков приглашал содействовать на Варшаву. Но когда Дерфельден послушал Суворова, Суворов решил идти на Варшаву прямо. 7 октября, оставив в Бресте небольшую часть, он с 8 тыс. выступил на Янов. 14-го в Станиславове присоединился Ферзен с 11 тыс. чел. Дерфельден был близ Вышкова, на Буге.

В Станиславове узнали, что в Окуневе и Кобылке большие силы поляков. Суворов ночью идет на Кобылку, Ферзена двигает на Окунев. Ферзен противника не нашел, а Суворов в Кобылке совершенно разбил (15-го утром) часть сил Макрановского (отступившего из Литвы от Дерфельдена). С нашей стороны бой велся горячо ударами в лоб с охватом, лесом и болотом, преимущественно спешенной конницей. Удар в сабли Мариупольского легкоконного полка и 2-х эскадронов глуховских карабинеров был так блестящ, что Суворов говорил одному французскому эмигранту: «Если бы ты был при Кобылке, ты бы увидел то, чего и я никогда не видал».

В Кобылке Суворов остановился, хотя до Праги оставалось несколько верст. Необходимо было ждать Дерфельдена и подготовить приступ. Овладение укрепленной Прагой с несколькими десятками тысяч защитников было дело нелегкое, а между тем падение Праги было и падением Варшавы — главного и последнего очага восстания.

Прага была бедным еврейским местечком на вост. берегу Вислы (200 саж. ширины); в Варшаву вел мост. Она и ранее была обнесена валом, но Косцюшко впереди старого вала насыпал укрепления, от Вислы до болотистого, непроходимого вброд, ручья. За ним получилось поле в 0,5 верст, а местами в 1,5 верст шириной. Укрепления шли в 3 ряда: 1) засеки и волчьи ямы; 2) сплошной земляной вал и ров для пехоты и артиллерии; 3) 43 батареи для стрельбы поверх вала; 4) в исходящем углу 2 прочных кавальера (земляной вал). Орудий на вооружении — 104. Укрепления не были окончены. Самым сильным местом был исходящий угол с прочным «Зверинцем».

Сменивший Костюшко Вавржецкий предложил оборону самой Варшавы, но поляки рассчитывали, что Суворов будет осаждать Прагу, начнется зима, и русские отступят. Между тем Суворов решил Прагу взять приступом. 19 октября в Кобылку прибыл Дерфельден, и у Суворова собралось до 31 тыс. чел. (18 тыс. пехоты, 7 тыс. конницы и 5 тыс. казаков. Как под Измаилом!).

18-го Суворов со всеми старшими чинами произвел разведку, деятельно готовя все для приступа. 22-го, по окончании приготовлений, войска подошли к Праге, став вне выстрела из укреплений. Генералы повторили разведку. В полночь начали возводить батареи, чтобы, как и под Измаилом, убедить поляков в приступе к осаде. 23 батареи вели весь день огонь. Приступ был назначен на 4.30 час. ночи 7-ю колоннами. Конница вошла в колонны и 4 отдельные поддержки. 1-й колонне (Ласси) указано отрезывать неприятеля от моста с сев.; 4-й (Буксгевдена) взять Песочную гору и Зверинец; 5-й (Тормасова) — восточный фронт по кратчайшему направлению к мосту; 2-й (Лобанова), 3-й (Исленьева) и 6-й (Рахманова) поддерживать остальные и занимать вал предместья; 7-й (Денисова) выступить на 2 час. ранее других и содействовать 1-й колонне отрезать неприятеля от моста с юга.

Для подъема духа Суворов 18 октября созвал военный совет, на котором и перелил в подчиненных уверенность в победе, а 22-го разговорами с солдатами поднял и их дух до возможных пределов. Перед самым приступом был прочитан приказ, столь же краткий и внушительный, как под Измаилом. Поляки не ждали нападения, и наступление наше было замечено поздно. По выстрелам, польские начальники бросились к войскам, но распоряжений не было отдано; бой сделался случайным и беспорядочным. Быстро овладели наши валами и отрезали врага от моста.

Ища спасения от огня артиллерии почти в упор, поляки бросались в Вислу и тонули сотнями. Вавржецкий пытался остановить бегущих, но все было напрасно. Он приказал разрушить мост, чтобы спасти Варшаву, но Суворов и сам приказал зажечь мост: разорение столицы не входило в его расчеты. Вслед за мостом запылала Прага, превратясь в настоящий ад. Предвидя ужасы, подобно Измаилу, Суворов разослал офицеров указать жителям бежать в русский лагерь, но большая часть погибла раньше. Побоище кончилось только к полудню.

Поляки потеряли 23 тыс. чел. и 104 орудия, мы — до 3 тыс. Варшава содрогалась. Рано утром, 25 октября, к Суворову явились представители Варшавского законного правительства. В грозном победителе они увидели великодушного человека. Впоследствии они поднесли Суворову табакерку с надписью: «Варшава — своему избавителю».

29 октября Суворов торжественно вступил в Варшаву. Войскам приказано было идти с незаряженным оружием и на выстрелы из домов не обращать внимания. Власти поднесли Суворову хлеб-соль и городские ключи. Суворов поцеловал ключи и, подняв глаза к небу, сказал: «Благодарю Тебя, Всемогущий, что я не должен был купить эти ключи, как…» Он взглянул на Прагу и прослезился. Взятие Праги решило 3-й раздел; Польша как государство перестала существовать. Могучий ум Суворова прозрел, что только сильный удар может сокрушить Польшу, а его военный дар дал возможность блистательно достигнуть цели.

Взятие Праги, по образцовой подготовке, во многом похоже на Измаил. То же тщательное изучение местности, искусное распределение войск, такой же подъем духа, до пределов. Каково было воздействие Суворова, видно из того, что многие генералы, проявившие подвиги героизма, были совершенно слабы телом: сам Суворов писал, что «едва ноги таскает»; Шевич страдал лихорадкой; Поливанов с выступления из Бреста едва говорил, но под Прагой первым врубился в неприятеля; Исаев остался на ногах с пулей в руке, пронизавшей ему и грудь; Ферзен перемогался давно через силу. Могли ли плохо действовать войска при таких вождях?! Поистине: «Дело сие Измаильскому подобно!»

С военной точки зрения весь поход Суворова, закончившийся молниеносным ударом под Прагой, является необычайно высоким образцом. Еще из Немирова Суворов писал, что для окончания войны ему нужно 40 дней. Если вычесть 29 дней вынужденного «Брестского сидения», то окажется 42 дня. Вот глазомер Суворова! Затем, решив заранее взять Прагу, Суворов замечательно смело и осмотрительно идет к цели.

Имея всего 8 тыс., он создает силу, приказав Ферзену и Дерфельдену присоединиться, хотя последний и не был ему подчинен; по собственному почину сносится с австрийскими и прусскими войсками, прося их содействия. Словом, стремится использовать все наличные силы, а когда они достаточны,- наносит быстрый и громовой удар. Только величайшие полководцы мира давали подобные же образцы действий…

Австрийский император и король Прусский прислали Суворову ценные награды. Екатерина была в восторге. «Взятием Варшавы вы сами себя сделали фельдмаршалом», — писала она. Сверх сего, она подарила столовое имение польского короля «Кобринский Ключ» с 7 тыс. крестьян.

Исследование ординарного профессора Императорской Николаевской Военной Академии, генерал-майора А.Г. Елчанинова, из книги «История русской армии», М., «Эксмо», 2014, с. 122 – 135.