22 июня 1945 года вышел приказ № 370 Верховного Главнокомандующего  Сталина И.В.: «В ознаменование победы над Германией в Великой Отечественной войне назначаю 24 июня 1945 года в Москве на Красной площади парад войск Действующей армии, Военно-Морского Флота и Московского гарнизона — Парад Победы.

На парад вывести: сводные полки фронтов, сводный полк Наркомата обороны, сводный полк Военно-Морского Флота, военные академии, военные училища и войска Московского гарнизона. Парад Победы принять моему заместителю Маршалу Советского Союза Жукову. Командовать Парадом Победы Маршалу Советского Союза Рокоссовскому. Общее руководство по организации парада возлагаю на командующего войсками Московского военного округа и начальника гарнизона города Москвы генерал-полковника Артемьева».

Символичная дата этого приказа напоминала о роковом дне для нашей страны — 22 июня 1941 года. Тогда обрушилось вражеское нашествие на нашу землю. Но испытав горечь отступления и боль потерь, наш народ и наша армия нашли силы остановить врага. И тогда, 7 ноября 1941 года, на Красной площади состоялся парад защитников Отчизны. От стен Кремля парад ушел на фронт: защищать Москву, освобождать родную землю, добывать победу. Бои в эти дни шли на ближних подступах к Москве. Враг рвался к стенам Кремля. На подмосковных полях грохотали пушки, шли в атаку вражеские танки, бойцы не покидали свои окопы. Надежный заслон врагу был гарантией того события, которое произошло 7 ноября.

Будённый С.М. на параде 1941 г.

Будённый С.М. на параде 1941 г.

В Москве, на Красной площади, состоялся исторический военный парад, на котором Иосиф Сталин с трибуны Мавзолея Ленина обратился с напутственным словом к бойцам, прямо с парада уходившим на фронт, находившийся тогда в нескольких десятках километров от Кремля.

Решение о том, что парад должен состояться непременно, принял лично Сталин. Он распорядился усилить войска ПВО, а если во время парада немцы все-таки прорвутся в Москву, и будет бомбежка, — убитых и раненых быстро убрать, но парад завершить. Подготовка парада началась в обстановке строгой секретности; лишь под утро специальная команда вывесила на фасаде ГУМа портреты Ленина и Сталина, кумачовые полотнища.

В 5-6 утра на подступах к площади собрались войска — все в полевой форме, в полной боевой выкладке, с подсумками, полными боевых патронов, с саперными лопатами, с вещевыми мешками за спиной — никакой парадности. Несколько батальонов было отведено с наименее опасных участков фронта и переброшено в Москву грузовиками. Они прошли по Красной площади первыми. Под боевые марши, исполняемые оркестром штаба МВО под управлением Василия Агапкина, шли по главной площади страны артиллеристы и пехотинцы, зенитчики и моряки.

Проследовала непременная конница с тачанками, следом — немного мотопехоты и батальоны московского ополчения, — кто в чем: мелькали шинели старого образца, полушубки, пальто, ватники, сапоги, валенки, ботинки с обмотками. Вооружено московское ополчение было винтовками вперемежку с карабинами, почти не было автоматов и совсем не было противотанковых ружей.

В параде приняли участие батальоны курсантов Окружного военно-политического училища, Краснознаменного артиллерийского училища, полк 2-й Московской стрелковой дивизии, полк 332-й дивизии имени Фрунзе, стрелковые, кавалерийские и танковые части дивизии имени Дзержинского, Московский флотский экипаж, Особый батальон военного совета МВО и МЗО, батальон бывших красногвардейцев, два батальона Всеобуча, два артиллерийских полка Московской зоны обороны, сводный зенитный полк ПВО, два танковых батальона резерва Ставки, которые к 7 ноября 1941 года прибыли из Мурманска и Архангельска.

Потом прошли пушки весьма почтенного возраста (новые были на фронте) и не менее 200 танков: на фронт через Москву следовали 2 танковые бригады, их выгрузили на окружной дороге и завернули на Красную площадь. Танки повернули у Лобного места на Ильинку и через площадь Дзержинского направились на северо-западные окраины города — к фронту. Войска на рубеж обороны в районе Озерецкого и Красной Поляны с парада отправили в трамвайных вагонах. На взлетных полосах дожидались 300 самолетов, но в воздух они не поднялись: погода была облачной, сыпал снег.

Парад 7 ноября 1941 г. начался в 8 часов утра. Принимал парад заместитель народного комиссара обороны СССР Маршал Советского Союза Буденный С.М. Командовал парадом генерал Артемьев П.А. Приняв его рапорт, Буденный С.М. объехал построенные войска и поздравил всех с праздником. К участникам парада обратился  Сталин И.В.: «…На вас смотрит весь мир, как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков. На вас смотрят порабощенные народы Европы, подпавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойными этой миссии! Война, которую вы ведете, есть война освободительная, справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!..»

Тот военный парад — традиционный по форме, но необычный и по времени, и по условиям. Подготовка к нему держалась в секрете — враг коварен, провокации не исключены. Подразделения поднимали неожиданно, по тревоге, и только тогда бойцам объявляли о предстоящем параде. Танки имели полный боекомплект, зенитные орудия были готовы к отражению налета авиации люфтваффе. Было распоряжение Сталина: в случае налета вражеской авиации прохождение колонн не прекращать. Зенитные же расчеты, участвовавшие в марше, в случае налета должны были остановиться и вести огонь по самолетам противника. Но погода оказалась на нашей стороне. Небо было закрыто облаками, в нем лишь беззвучно покачивались аэростаты. Шел густой снег.

На параде 1941 г. Готовы к бою!

На параде 1941 г. Готовы к бою!

Парад в Москве начался… на два часа раньше, чем в прежние годы. В Берлине о нем услышали по радио, как только прозвучали первые удары курантов на Спасской башне. Фюрер негодовал: его войска у стен Москвы, столица на осадном положении и вдруг — такая верность традиции! Весть о параде в буквальном смысле ошеломила Гитлера. Нечто подобное он уже испытал в августе 41-го, когда ему доложили о налетах советской авиации на Берлин. То был первый шок после начала его восточной кампании. Теперь вот второй.

Гитлер тут же связался с командующим 2-м воздушным флотом генерал-фельдмаршалом Кессельрингом и приказал немедленно бомбить Красную площадь. Случайно оказавшийся рядом с фельдмаршалом обер-лейтенант Шранке, один из известнейших асов люфтваффе, сразу был произведен Кессельрингом в майоры. Поздравляя летчика с повышением, командующий сказал: «У меня в руках Рыцарский крест — это ваша награда. Немедленно поднимайтесь в воздух и сбросьте бомбы на Красную площадь. Этой услуги я никогда не забуду!». Шранке не оказал этой услуги: ни его бомбардировщик, ни еще двадцать пять таковых не долетели до Москвы, они были сбиты. Тем самым пополнив счет уже уничтоженных, который за период Московской битвы составил 1392 самолета.

Военный парад 7 ноября 1941 года стал поистине легендарным. Его участники сразу уходили на фронт! Танки обычно, пройдя мимо Мавзолея, спускались по Васильевскому спуску вниз, к набережной. На этот раз они изменили привычный маршрут, свернув у Лобного места, направлялись прямо на Ильинку. Затем путь их лежал на Можайское, Волоколамское, Ленинградское, Калужское и Киевское шоссе — на ближние подступы к Москве, на линию фронта, где шли в это время упорные бои…

С парадом на Красной площади связана одна история, которая получила объяснение только через много лет. Сталин распорядился снимать парад на кинопленку, и смотревшие ее потом в кинотеатрах люди обратили внимание, что у солдат идет пар изо рта, у стоящих на трибуне — тоже идет, а у Сталина, когда он произносит речь, — не идет. А история объяснялась просто.

Кинооператорам выделили новейшую аппаратуру, только что полученную из Великобритании. В самый ответственный момент киноаппарат, возможно, не рассчитанный на наши холода, заело. В ужасе операторы пытались исправить повреждение, но речь Сталина заснять не удалось. После парада киношное начальство, тоже в ужасе, доложило об этом Александру Щербакову, а тот вынужден был сообщить о случившемся Сталину. Щербаков намекал на вредительство, но Сталину, видно, было не до вредителей, и он распорядился провести новую съемку, но уже в помещении. Установили задник, изображавший стену мавзолея, Сталин еще раз прочел свою речь; съемка прошла без сучка и задоринки — техника в теплом помещении не подвела. Но вот о том, что пара изо рта в помещении, естественно, не будет, никто не подумал.

***

Прошло четыре кровопролитных года. Защитили! Выстояли! Победили! Со всех фронтов летели к столице литерные поезда с «парадниками» — появилось в солдатском фольклоре такое слово. Летели мимо стертых с лица земли деревень, о которых напоминали лишь печные трубы, горы битого кирпича да редкие костры у землянок. Мимо городов, лежавших в руинах, где еще свежи были могилы расстрелянных гитлеровцами мирных жителей. На перронах днем и ночью дежурили солдатские матери — они бросались к каждому вагону, искали своих сыновей. Нигде в Москве не было объявлено о спецпоездах, но на вокзалах их встречали праздничные толпы с цветами, музыкой и гремело «Ура!», напоминавшее победные салюты. В атмосфере всеобщего ликования и не стихающего праздника началась подготовка к параду.

Парад Победы: Жуков и Рокоссовский, худ. С. Присекин

«24 июня 1945 года я встал раньше обычного, — вспоминал Жуков Г.К. — Сразу же поглядел в окно, чтобы убедиться в правильности сообщения наших синоптиков, которые накануне предсказывали наутро пасмурную погоду и моросящий дождь. Как хотелось, чтобы на сей раз они ошиблись! Но, увы, на этот раз погоду предсказали верно. Над Москвой было пасмурное небо, и моросил дождь. Позвонил командующему Военно-Воздушными Силами, который сказал, что на большей части аэродромов погода нелетная. Казалось, Парад Победы не пройдет так торжественно, как хотелось. Но нет.

Москвичи в приподнятом настроении шли с оркестрами к району Красной площади, чтобы принять участие в демонстрации в тот исторический день. Их счастливые лица, масса лозунгов, транспарантов, песни создавали всеобщее ликующее настроение. А те, кто не принимал участия в демонстрации на Красной площади, заполнили все тротуары. Радостное волнение и крики «Ура!» в честь Победы над фашизмом объединяли их с демонстрантами и войсками… Без трех минут десять я был на коне у Спасских ворот».

«Построены войска. Взглянешь на них, и подумается, что чувств у человека очень много, а способности выразить их очень мало. «Как мне описать все, что вижу?» — воскликнешь, потрясенный картиной Красной площади.
— Равнение на середину-у!..

Звучит долгожданный марш. Красиво катится он по Красной площади, и под звуки его белый конь под синим чепраком скачет от Спасской башни. Маршал Жуков Г.К. едет принимать парад. Вороной конь под пунцовым чепраком скачет ему навстречу. Маршал Рокоссовский К.К., командующий парадом, едет с рапортом. Они объезжают войска, и пышное, стройное, залихватское русское «Ура!» сопровождает их. Сталин И.В. наблюдал за парадом с трибуны Мавзолея Ленина. На трибуне также присутствовали члены Политбюро.

На гостевой трибуне присутствовал и кинорежиссер Александр Довженко. Потом он записал в дневнике: «Мой любимый маршал Жуков прочел торжественную и грозную речь Победы. Когда он вспомнил о тех, кто пал в боях, в огромных, неведомых в истории количествах, я снял с головы убор. Шел дождь. Оглянувшись, я заметил, что шапки больше никто не снял. Не было ни паузы, ни траурного марша, ни молчания. Тридцать, если не сорок миллионов жертв и героев будто провалились в землю или совсем не жили, о них не вспомнили, как о понятии… стало грустно…»

Победители, худ. К. Антонов

Победители, худ. К. Антонов

Казалось, войска только и ждали возможности закричать это «Ура!», выразить в нем тот острый восторг, который они испытывают, то чувство, святое и чистое, что заполняет их сердца, ту радость, которой светятся их глаза. Сверкающее, как река, могучее и мощное, как мысль, многозвучное и многорадостное как жизнь, и неизбежное как наша Победа, несется это «Ура!» над Красной площадью, над прилегающими улицами, несется над всем миром, несется как блестящий символ нашего счастья и торжества. С восхищением слушают это «ура» трибуны, Мавзолей. Все, кто слышит его, слушают и видят новые города, заводы, дороги, машины, видят лучистые и мерцающие зарницы грядущего.

Первым по площади прошел сводный полк барабанщиков-суворовцев, за ним шли сводные полки фронтов (в порядке их расположения на театре военных действий — с севера на юг): Карельского, Ленинградского, 1-го Прибалтийского, 3-го, 2-го и 1-го Белорусских, 1-го, 2-го, 3-го и 4-го Украинских, сводный полк Военно-морского флота. В составе полка 1-го Белорусского фронта особой колонной прошли представители Войска Польского. Впереди сводных полков фронтов шли командующие фронтами и армиями, Герои Советского Союза несли знамена прославленных частей и соединений. Для каждого сводного полка оркестр исполнял особый марш.

Сводные полки были укомплектованы рядовыми, сержантами и офицерами различных родов войск, отличившимися в боях и имевшими боевые ордена. Сводный полк ВМФ (командир полка вице-адмирал Фадеев) состоял из представителей Северного, Балтийского и Черноморского флотов, Днепровской и Дунайской флотилий. Затем торжественным маршем прошли части Московского гарнизона: сводный полк Наркомата обороны, военной академии, военные и суворовские училища, сводная конная бригада, артиллерийские, мотомеханизированные, воздушно-десантные и танковые части и подразделения.

И хотя «Ура!» уже затихло, кажется, что оно гремит даже тогда, когда маршал Жуков произносит свою речь о победе, о том, как она создавалась и осуществлялась. И когда маршал заканчивает, затихшее было «Ура!» встает во весь свой рост и обжигает сердца. И опять так понятна и близка страсть, звенящая в голосе бойцов и офицеров, и понятны слезы восторга, которые дрожат на лицах этих суровых бойцов.

По личному приказу Сталина И.В. на его кителе был пронесен служебный пес-сапер Джульбарс, обнаруживший 7468 мин и более 150 снарядов. 21 марта 1945 года за успешное выполнение боевого задания Джульбарс был награжден медалью «За боевые заслуги». Это единственный случай за время войны, когда собака удостоилась боевой награды. В конце войны Джульбарс был ранен и не смог самостоятельно участвовать в Параде Победы в Москве.

Генерал-майор Григорий Медведев доложил об этом командовавшему парадом маршалу Константину Рокоссовскому, который поставил в известность Иосифа Сталина. Сталин приказал: «Пусть эту собаку пронесут на руках по Красной площади на моем кителе…» Поношенный китель без погон был доставлен в Центральную школу. Там соорудили нечто вроде лотка. И на Параде Победы вслед за коробкой солдат с собаками минорозыскной службы командир 37-го отдельного батальона разминирования майор Александр Мазовер строевым шагом пронес боевого пса мимо трибуны с Верховным Главнокомандующим.

Словно камни какого-то грандиозного здания, ложатся один за другим залпы торжественного артиллерийского салюта, и жгучей, жаркой молнией прорезает эти салюты свободный и сильный Гимн Советского Союза. 1400 человек оркестра исполняют его. А затем беспокойный молодой звук трубы даст сигнал к торжественному маршу! И под жемчужную трель барабана, под голубые звуки литавр двинулись сводные полки героев.

…Раздольный и размашистый барабанный бой звучит особенно сладостно и торжественно. Двести бойцов, двести героев под этот звонкий и голосистый бой несут поверженные знамена. По шелку и атласу вышиты мрачные знаки, знаки насилия, высокомерия, тупости. Это эмблемы фашизма, свастика, эмблемы гитлеровской Германии, те эмблемы, которые хотели вечно нависать над миром. Среди этих знамен личный штандарт Гитлера. И многие из этих знамен были завоеваны при взятии Берлина. Ныне эти знамена, волочась по камням Красной площади, руками наших бойцов брошены к подножию Мавзолея.

Победа принесла их сюда, бросила к ногам советского народа. Бросила с такой мощью, что никогда отныне не поднимутся они, как никогда не поднимется фашистская Германия!.. Идут сводные полки… И кажется, что сердца воинов перелились в блеск сабель, в сияние этих штыков. И слышится в их шаге, в блеске их оружия, в каждом их движении безмерная и благоуханная радость Победы» (В. Иванов).

«Это был мой второй парад на Красной площади: 7 ноября сорок первого… 24 июня сорок пятого… Какие же они разные! Первый — суровый, боевой, ведущий на смертельную схватку у ворот Москвы. Второй — сияющий счастьем долгожданной Победы. Тогда, 24 июня, я, старший лейтенант, командовал на параде особым батальоном. 200 солдат должны были подойти к подножию Мавзолея и бросить перед ним ненавистные фашистские знамена и штандарты. Меня часто спрашивают: какое чувство вы испытывали тогда? Чувство гордости? Да, конечно. Но было и другое чувство — еще не остывшая ненависть к этим фашистским реликвиям. Помню, Федору Легкошуру поручили бросить к Мавзолею личный штандарт Гитлера. Так парень поначалу не на шутку обиделся: «Не хочу об эту мразь руки пачкать». Еле уговорили» (Д. Боек полковник в отставке).

Низложение немецких знамен намеренно проводилось в перчатках, чтобы подчеркнуть отвращение к разбитому врагу. После парада перчатки и деревянный помост были торжественно сожжены. В связи с проливным дождем были отменены воздушная часть парада и прохождение колонн трудящихся столицы.

По материалам книги Илык В.А. «Наша победа: Военно-историческая хроника», М., 2009.