Предлагаю читателям взглянуть на Великую Отечественную войну глазами немцев, глазами командира 98-й немецкой пехотной дивизии Мартина Гарайса. 98-я дивизия — типичное пехотное соединение вермахта, прошедшее долгий и нелегкий боевой путь, начиная с довольно простой кампании во Франции и заканчивая трагическими страницами разгрома в Крыму весной 1944 г., а затем пленением союзными войсками в Италии. Пешим маршем дивизия отмеряла тысячи километров чужой земли, обильно полив ее немецкой кровью. С самых первых дней войны с Советским Союзом немцы уяснили, что легкая прогулка закончилась.

Уже в августе 1941 г. немецкая пехота несла тяжелейшие потери, 98-я дивизия, как и многие другие пехотные дивизии вермахта, сменила из-за потерь несколько составов и только без вести пропавшими в ее списках числилось более 4 тысяч человек. Советский солдат, которого M. Гарайс называет обобщающе «большевиком» и понимает как безликую серую массу, тем не менее, не раз вызывает у него если не восхищение, то удивление своей стойкостью, упорством и самопожертвованием.

Переправа через Днепр в 1941 г.

Под Пристанью передовому отряду штурмовых орудий под командованием майора Хофманн-Шёнборна удается захватить неповрежденным деревянный мост через Днепр, шириной 800 м. Тут же через него хлынула ближайшая 111-я пехотная дивизия, которая вместе с «буйволами» создает плацдарм. Кажется, что успех ближайшего наступления на Десну обеспечен. Но теперь большевик оправился от первого шока и решительно вводит в действие истребители-бомбардировщики и дальнобойную артиллерию.

Несмотря на обстрел из разных видов оружия, вражеская авиация быстро овладевает господством в воздухе. В то время как 111-я пехотная дивизия оттесняется на созданном плацдарме, мост и подъездные дороги от Страхолесья к реке находится под накатами дальнего огневого нападения и бомбовыми атаками. Зажигательная бомба подпаливает настил, из-за сильного ветра огонь мгновенно распространяется по всему мосту, и деревянная конструкция рушится, прежде чем что-либо можно было предпринять. Целый речной флот численностью более чем 30 мониторов держит бывшую мостовую переправу под прицельным огнем и, таким образом, отрезает 111-ю пехотную дивизию от снабжения.

Сгоревший мост создал совершенно новую ситуацию. 98-й пехотной дивизии, с измотанными до предела людьми и лошадьми, она только идет на пользу. Но не всем удается передохнуть: 282-й пехотный полк, находящийся ближе всех к плацдарму, мобилизуется по тревоге. Ему предстоит самая неблагодарная участь на фронте: быть «одолженным» чужой дивизии в затруднительном положении…

В течение 26 и 27 августа положение на плацдарме обострилось. С трех сторон сконцентрированный огонь накрывает немецкие войска. К тому же им приходится постоянно отбиваться от атак пехоты с севера, востока и юго-востока. Налеты штурмовой авиации довершают все невзгоды, обрушившиеся на отрезанную от своих дивизию. Вот в такой обстановке вечером 27 августа командир 282-го пехотного полка получает следующий приказ: 282-й пехотный полк приписывается 111-й пехотной дивизии на восточном плацдарме. Полк незамедлительно переправляется через Днепр, с целью расширения плацдарма при взаимодействии с 50, 70 и 117-м пехотными полками 111-й дивизии. Приказ подлежит немедленному исполнению.

Если 282-й пехотный полк и гордился своими достижениями в технике переправ на Марне, Сене и Луаре, то здесь, в проклятую дождливую ночь, ему предстояло научиться еще многому. В густых приречных зарослях залегли некоторые советские мониторы, молчавшие на протяжении дня, чтобы с наступлением темноты взять под непрерывный обстрел участок с разрушенным мостом. Моторный паром, основное средство переправы полка, к этому времени уже выведен из строя. Бремя дальнейшей переправы берут на себя две надувные лодки со стойкими саперами-гребцами. То, что пережил буквально каждый, отражает запись в дневнике командира 282-го пехотного полка:

«По ухабистой дороге, спотыкаясь в темноте, продвигаемся вперед в направлении слабого света горящих на том берегу зданий. Подошли к мосту. Но вместо него в слабо освещенное ночное небо торчат лишь стальные опоры подъездного пути. На ощупь спускаемся к воде, к месту переправы. Но там только две надувные лодки с измученными саперами, которые нетерпеливо подгоняют. Едва втискиваемся по двенадцать человек, тут прямо возле нас бьет в береговую насыпь первая граната. «На весла!» — командует фельдфебель саперов. И тут же следующая команда: «Ии-взяли!» Четверо саперов гребут изо всех оставшихся сил. Они знают зачем. Вот новый выстрел, и в волнах около лодки шипит следующая граната. «Поднять воротники, ремни ослабить!» — ревет фельдфебель. Выше по течению из темноты слышны отчаянные крики о помощи наших товарищей, которые тонут в простреленной лодке… Мы все в долгу перед этими саперами. В постоянной опасности часами они исполняют свой долг».

Под проливным дождем все промокли до нитки, но никто не обращает на это внимания. Чем ближе другой берег — слишком далекий! — тем безопаснее переправа. Времени для передышки после нее очень мало. Первыми переправленные батальоны: 1-й и 2-й, почти сразу попадают под огонь бьющей с трех сторон неприятельской артиллерии. Раньше своих частей получает приказ о наступлении на север командир 282-го пехотного полка в командном пункте 111-й пехотной дивизии восточнее Окунинова. 282-й пехотный полк начнет наступление совместно со 117-м пехотным полком под командованием полковника Херфурта.

К сумеркам роты уже лучше ориентируются в болотистых зарослях у реки, но в то же время усиливается вражеский огонь, все несут потери. После столь затруднительного сбора командиры 117-го и 282-го пехотных полков получают приказ о наступлении в северном направлении; оно назначено на 12 часов следующего дня. Времени на подготовку будет достаточно, если к этому сроку оба передовых батальона 282-го полка займут позиции в исходном районе…

Указывая на крыши Старого Глыбова, виднеющиеся в 6 км, за широкими полями и лугами, капитан Штюрмер, командир 6-й роты 282-го полка сказал: «Там засел враг. На этот раз мы расколем этот крепкий орешек!» Как он оказался прав! Орешек попался действительно крепкий. Трое тяжелых, полных потерь суток потребовалось всему 282-му пехотному полку, чтобы его по-настоящему расщелкать. Благодаря действенной поддержке 1-го дивизиона 117-го артиллерийского полка наступление проходит с умеренными потерями.

Между тем 2-й батальон 282-го пехотного полка продирается через песчаные дюны и старицы в пойме реки дальше на север. Это поистине тяжкий прорыв по бездорожью, вслед за отстреливающимся отступающим большевиком. К вечеру 1-й батальон 282-го полка подходит к северной окраине поселка; 2-й батальон пробивается к юго-западному предместью Старого Глыбова. Здесь путь преграждают широкие болотистые ложбины. За ними в старых блиндажах сидит враг с пулеметами. Вот результат дня боев: плацдарм Окуниново 111-й пехотной дивизии на участке 282-го пехотного полка расширен на 6 км к северу, угроза блокады предотвращена.

Полевые кухни не подходят, зато появляется взвод 14-й инженерно-саперной роты с печальной вестью: в другой взвод при переправе попал артиллерийский снаряд и потери очень велики. С родной дивизией у подразделений, приданных 111-й пехотной, связи как не было, так и нет. Главные силы 98-й пехотной дивизии к западу от реки 28 и 29 августа выдерживают продолжительные налеты штурмовой авиации противника. Она не может развернуть эффективные действия артиллерии через Днепр. До того момента, как ей удается блокировать любое передвижение мониторов, дивизия обречена выжидать.

После оставления Старого Глыбова большевик слишком быстро снова подымает голову. Уже в ночь с 29 на 30 августа батальонам приходится отражать контратаки на поселок. Завязался бой протяженностью в два дня и две ночи, во время которого неприятель старался отбить расширенный плацдарм и прорвать северный фланг. Пехота на окраине и в самом поселке попадает в настоящий огненный котел. Потери возрастают с пугающей силой.

Одиночные стрелковые окопы, конечно, служат свою службу, но этого недостаточно! Отвлечь силы противника может только артиллерия. Однако 3-й дивизион до сих пор не может переправиться через реку. Налеты штурмовиков и обстрелы с мониторов не дают этого сделать. Все идет намного медленнее, чем планировало командование.

В Старом Глыбове начинаются пожары. Вскоре полыхает весь поселок. Высокая, четырехъярусная прекрасная деревянная церковь отныне является единственным огневым ориентиром. Вдобавок ко всему день выдался душным и жарким. Около полудня враг организует новую атаку. Артиллерийский огонь активизируется. В единственном кирпичном здании школы командир 282-го пехотного полка и майор Аберле с тревогой ждут исхода. Командный пункт размещается всего в 200 м от северной окраины поселка. События разворачиваются прямо перед ними, и благодаря связи они могут обмениваться впечатлениями с полковником Херфуртом, командиром 117-го пехотного полка, в юго-восточной части населенного пункта.

Вечером большевик предпринимает две новые атаки, предваряемые продолжительным раскатистым «Ура!». Их удается ценой кровавых потерь отбить, по большей части в рукопашных боях. Прорвавшуюся в поселок мощную группу удается выбить лишь в ожесточенной схватке. В обугленном, тлеющем в россыпи искр поселке стоят невыносимые жар и вонь. Но сражение еще не окончено. День подошел к концу, а обещанная артиллерия так и не подошла. Не добрались и полевые кухни. Пить нечего. Эвакуация раненых практически невозможна.

Ночь, наконец, приносит маленькую радость: под предводительством «шписов» (ротный фельдфебель) доставляют холодную пищу и даже почту. А главное: весть, что наводка моста началась. Радостно приветствуется и прибытие 13-й роты 282-го пехотного полка; она тут же принимается за дело.

День 31 августа занимается солнечным утром. И тут же начинается мощный обстрел, не прекращающийся до вечера. Капитан Штюрмер из 6-й роты 282-го пехотного полка записывает в своем дневнике: «Наблюдаю налет пикирующих бомбардировщиков на Новый Глыбов. И вдруг огонь по нашим рубежам. Мы горим. Едва успеваю унести ноги. Вокруг ад кромешный. Взрыв за взрывом. Надо прорываться. Сейчас, наверное, 14 часов. Укрываемся под полуразрушенным домом. Он разваливается. Обливаясь потом, загнанные, врываемся в КП батальона. Вся надежда на темноту. Но… русские!»

Заметки обер-ефрейтора Хубера дополняют картину: «Горящие дома, взрытые сады, вспаханные дороги. Лошадь без передней правой ноги. На трех ногах она хромает туда-сюда. Опасно везде, повсюду взрываются гранаты. Трижды за день меняем позицию. Помогает мало. Лейтенант Делнер, командир пятой роты, поблизости от меня тяжело ранен в ягодицу. Рядовому Фойту выбило глаз. В здании КП роты убит унтер-офицер медслужбы Камель. Многие ранены».

Для отвлечения врага от 282-го полка, ведущего тяжелые бои, отрядом Шнедлера делаются многократные попытки переправиться через Днепр на надувных лодках из района Домантово, чтобы ударить врагу во фланг севернее Старого Глыбова. Все попытки проваливаются. Такая же участь ждет и операцию по переправе на штурмовых лодках. В ночь с 31 августа на 1 сентября удается акция возмездия: одиннадцать вражеских мониторов при попытке прорваться на юг восточнее Домантова были взяты под массированный огонь совместно истребителями танков и 1-м дивизионом 198-го артиллерийского полка. Шесть из них уничтожены. При ожесточенной огневой дуэли пострадали два орудия истребительно-противотанкового дивизиона, командир 1-го дивизиона 198-го артполка смертельно ранен.

31 августа в 19 часов мост наведен, по нему организовано движение… Вечером 31 августа, когда враг сконцентрировал все усилия, чтобы прорвать фронт, сильно ослабленная пехота 282-го полка сидит в своих окопах у окраины поселка, в окружении мертвых тел погибших в рукопашной большевиков. Уже четвертые сутки, на сухом пайке, грязная, измученная, она получает из КП 98-й дивизии, расположенного в Дитятках, в 28 км западнее от реки, новый приказ: 2 сентября вместе 289-м пехотным полком, который еще на подходе, снова идти в наступление на север.

Физическая и моральная усталость пехоты под четырехдневным артиллерийским огнем начинала сказываться. Чувство, что ее бросили по чужому приказу, не придает бодрости. Численный состав рот при огромных потерях среди унтер-офицеров и рядовых значительно уменьшился. Все это командир 282-го полка передал дивизионному командованию устами своего адъютанта обер-лейтенанта Валя, посланного на другой берег, ибо создается впечатление, что ни у начальников 111-й, ни у командования собственной, 98-й, дивизии нет ясного представления о реальном положении дел на плацдарме и тем более о состоянии полка.

Пехота в Старом Глыбове вздохнула спокойно, когда после обеда 1 сентября показались давно знакомые наблюдатели 3-го дивизиона; их встречали как братьев. Дивизион, сделавший по болотам под огнем неприятеля отчаянный марш-бросок, занимает позицию в 2 км южнее Старого Глыбова и уже с 19 часов находится в полной боевой готовности. Нет и речи о немецком превосходстве в воздухе. Странное явление наблюдалось многими: три «Мессершмитта» встретились с тремя Ratas (Крыса — так немцы называли советские истребители И-16.) и, не обращая внимания друг на друга, снова разошлись. Словацкие «Мессершмитты»?

Справа от 282-го пехотного полка уже стоит в полной боевой готовности 289-й пехотный полк, чтобы в 4 часа 50 минут присоединиться к наступлению. К первой цели, высоко вздымающимся светлым дюнам в 2 км севернее исходных позиций, роты идут в атаку при поддержке штурмовых орудий и быстрее, чем планировалось, занимают песчаное холмогорье. И тут же наносится удар по Новому Глыбову. Штурмовые орудия, как при Малине, вырываются вперед. Спешащая вслед 8,8 см зенитная пушка натыкается на мину и загорается. Но продвижение идет полным ходом, и уже в 10 часов Новый Глыбов занят обоими полками. Противник массово отступает на Тужар и Сорокошичи. К счастью, потери на этот раз были малы. По следам отступающего неприятеля к 16 часам Тужар и Сорокошичи взяты 289-м пехотным полком. Там полк проводит холодную и дождливую ночь, снова без полевой кухни.

Местность между Днепром и Десной соединяет в себе все напасти, какие только могут быть помехой в преследовании: никаких дорог с твердым покрытием, топкая болотистая почва, бурелом вместо окультуренного леса. А в придачу к этому — дождливая погода и противник, опытный в обороне и отступлении. В 8 часов дивизия выступает и отбрасывает засевшего южнее Городка врага на северо-восток. В плен взято 1000 пленных. Вскоре продвижение еще больше замедляется проливным дождем и, на фоне бездорожья, глубокими лужами и канавами с водой. По обе стороны лишь болота и лес. На глаза наворачиваются слезы, когда мимо понуро тащатся запряженные лошади, истощенные и обессиленные. Вид, повергающий в печаль и глубокую задумчивость.

Тактика обороны и отхода, избранная неприятелем, требует полной концентрации внимания. То и дело он захватывает врасплох из зарослей кустарника, из чащи леса, нападает на фланги по опушкам. И тут же наша скорострельная артиллерия поливает огнем пройденную пехотой территорию. Советская пехота свое дело знает: действует быстро и ловко исчезает. С приходом рассвета 6 сентября продолжается наступление на восток и северо-восток… До Десны остается десять, восемь, еще меньше километров. Между тем снуют и беспокоят оттесненные вражеские части. Ни для кого не секрет: решается их судьба — судьба остатков 31-го красного армейского корпуса. Кольцо окружения противника, у которого осталась последняя возможность прорваться на восток через Десну, 9 сентября все более сужается.

В ночь на 10 сентября многие части большевиков уходят пешком за реку, побросав всю боевую технику. Оставшиеся силы нагромождают вагенбурги (построение обоза для прикрытия войск) со вкопанными орудиями. Сомнений нет: они будут сражаться до последнего. Ночью моторизованная колонна неприятеля пытается добраться до Десны через Козероги. Само собой, она натыкается на 1-ю роту 290-го пехотного полка под командованием лейтенанта Шерцлера, усиленную несколькими штурмовыми орудиями. Короткий ближний бой: восемь грузовиков, четыре легковых автомобиля и 15 пленных — вот результат.

10 сентября под массированным огнем 198-го артиллерийского полка и химического минометного батальона решается судьба попавших в окружение в районе Слабино – Козероги — Шведы. В полдень лесистая и поросшая низкорослым кустарником местность севернее и северо-западнее Шведов, последнего оплота вражеских сил, подвергается огню на уничтожение всех четырех батальонов. Боеприпасы подвозят дважды. Около 17 часов лес севернее Шведов прочесан 3-м батальоном 289-го пехотного полка и частями 282-го полка. Враг, не успевший перейти реку, сдается. Сопротивление сломлено. С начала сражения от переправы через Днепр дивизия насчитывает в своем арсенале трофеев: 4600 пленных, 58 орудий, 27 противотанковых пушек, 1 зенитная пушка, 147 станковых и легких пулеметов, 34 полевые кухни с грузовиками, тракторами и гужевым транспортом.

Один из полков рапортует о потерях с 31 июля по 10 августа: 37 офицеров, 1200 унтер-офицеров и рядовых. Из состава «стариков» в каждой роте осталось по 30 -40 человек, не больше. Но можно ли рассчитывать на пополнение или хотя бы передышку? В самом деле, как подарок небес дивизии выпадают три дня относительного отдыха. Она выходит из состава 6-й армии. 13 сентября генерал-фельдмаршал Рейхенау в одной из направленных дивизии директив заключает: «Дивизия в тяжелых боях достигла выдающихся побед и покрыла славой свое оружие битвой за Андреевку, в которой наголову разбила остатки 31-го красного армейского корпуса».

продолжение

Из книги М. Гарайс «98-я пехотная дивизия», М., «Центрполиграф», 2013, с. 85 — 100 (с сокращениями).