Новое восстание в столице России в 1662 г. произошло в обстановке общего расстройства хозяйственной жизни страны во второй половине 1650-х — начале 1660-х гг. Оно было вызвано тяжелыми и длительными войнами и крахом финансовых мероприятий правительства царя Алексея Михайловича.

В 1654 году началась война с Польшей из-за Украины, воссоединившейся с Русским государством. Война потребовала больших расходов, что повело к резкому усилению налогового обложения низших слоев населения, особенно посадских людей. В 1654 г. и в последующие годы проводились неоднократные сборы пятинных денег в размере 5%, 10% и даже 20% единовременно со всех доходов, но вырученных средств все равно не хватало.

В поисках выхода из затруднительного положения правительство обратилось к чрезвычайной мере: в мае 1654 г. последовал указ о выпуске новых серебряных денег. 893620 немецких ефимков — иоахимсталеров — перечеканили в русские рубли, хотя немецкий ефимок принимался в казну по цене в 49-50 коп.; тем самым доход от перечеканки равнялся 100%. Тогда же власти приказали из 10 тысяч пудов меди чеканить медные деньги — полтинники, полуполтинники, алтынники и гривенники, причем из 1 фунта меди (он стоил на рынке 12 коп.) выходило 10 рублей. Доход от операции с медными деньгами, номинальная стоимость которых приравнивалась правительственным распоряжением к стоимости серебряных денег, приближался к 4 миллионам рублей — огромной для того времени сумме.

Инициаторами денежной реформы современники и документы того времени называют нескольких лиц — окольничего Ртищева Ф.М., патриарха Никона, думного дворянина Ордина-Нащокина А.Л. Медные деньги в течение девяти лет, до их отмены в 1663 г., непрерывно поступали в обращение. Их количество намного превысило стоимость поступавших на рынок товаров. Сначала население принимало медные деньги при расчетах.

Но вскоре, спустя несколько лет после начала реформы, появились первые признаки недоверия. Оно приобрело особо отчетливые формы после мер правительства, направленных к тому, чтобы изъять из обращения серебряные деньги. С этой целью велели в обязательном порядке сдавать в казну серебряные деньги в обмен на медные. Правительство отдавало явное предпочтение первым перед вторыми.

Уже в 1658-1659 гг. медные деньги на рынке стали постепенно падать в цене. Одновременно росли цены на хлеб, соль и другие продукты питания. На ухудшение положения оказали сильное влияние неурожаи 1650-х гг., страшная чума 1654 г., неудачи на фронтах военных действий — на Украине и в Белоруссии, где русские войска в 1659-1661 гг. потерпели ряд поражений, следствием которых были измена Юрия Хмельницкого в 1660 г., потеря некоторых завоеванных территорий, в частности Гродно, Могилева, Вильно и др. В серьезных неудачах не последнюю роль сыграл и назревший хозяйственный и финансовый кризис, выражавшийся во все усиливавшейся дороговизне на хлеб и другие продукты, нежелании крестьян и посадских людей продавать съестные припасы на медные деньги, в общем обнищании широких слоев населения.

К концу 1650-х — началу 1660-х гг. относится массовая подача челобитных служилыми людьми и посадскими жителями в московские приказы. Челобитчики жаловались на невыносимо тяжелое положение, материальные лишения и просили о помощи. В 1662-1663 гг. в стране разразилась настоящая финансовая катастрофа. Начался, несмотря на хорошие урожаи в 1661 -1663 гг., голод, цены на рынке были взвинчены до предела, медные деньги катастрофически падали в цене.

Крестьяне отказывались продавать съестные припасы на медные деньги, не везли хлеб на городские рынки. Горожане, испытывая сильный недостаток в продуктах питания, направлялись за ними в окрестные уезды. Началась спекулятивная лихорадка, а среди ратных людей в полках проявилась настоящая деморализация: они бежали со службы по домам. Служилые люди подавали властям челобитные о своих нуждах. К весне 1662 г. назрела угроза военного бунта в войсках на западном фронте.

Если во второй половине 1650-х гг. серебряные и медные деньги имели на рынке приблизительно одинаковую стоимость, то с конца 1658 г. медные деньги все более обесценивались. К началу 1660 г. в Москве соотношение между серебряными и медными деньгами равнялось 1:1,5, к концу 1661 г. 1:4, в первой половине следующего года 1:6, во второй половине 1:8 и 1:99, в течение 1663 г. оно от 1:10 дошло до 1:15.

Правительство с целью остановить рост цен провело несколько совещаний с представителями посадского населения в 1660-1662 гг. После совещания 1660 г. были приняты меры по подвозу хлеба в Москву из деревень. Стрелецкое «хлебное жалованье» указали собирать натурой, а до этого взимали деньгами, причем часть необходимого хлеба конфисковали у монастырей. В начале 1662 г. была введена государственная монополия на шесть «указных» товаров: пеньку, поташ, смольчуг (густая смола), говяжье сало, юфть (выделанная кожа) и соболей. Эти товары в обязательном порядке предписывалось сдавать в казну за медные деньги.

Предусматривалась их продажа иностранцам за серебряные деньги. Эта мера явилась результатом совещания правительства с московскими посадскими людьми в январе — феврале 1662 г. Его участники прямо указали на медные деньги как причину дороговизны, голода, расстройства всей хозяйственной жизни в стране и безвыходного положения народа. Совещание высказалось за возвращение к серебряным деньгам и созыв Земского собора для обсуждения создавшейся обстановки. Правительство, игнорируя вторую рекомендацию, согласилось с первой, объявило монополию на шесть «указных» товаров. Консультации правительства с посадскими людьми продолжались до мая 1662 г.

Одновременно правительство усиливало налоговый гнет. В начале июля 1662 г. оно объявило сбор «пятой деньги» с посадских людей, а с остальных тяглых людей взимался сбор в размере одной полтины со двора. На 1 октября того же 1662 г. назначили второй сбор «пятой деньги» со всего населения, исключая стрельцов и пушкарей, находившихся на службе.

К тому же изготовление фальшивой медной монеты приняло в начале 1660-х гг., особенно в 1662 г., довольно широкие размеры. Представители приказной и торговой верхушки использовали подделку медных денег с целью наживы. Чеканка фальшивой монеты началась примерно с 1661 г. 17 сентября 1661 г. был обнародован указ о наказаниях за изготовление чеканов, «воровских» денег. В декабре 1661 г., по свидетельству иностранца А. Майерберга, в московских тюрьмах содержалось до 40 фальшивомонетчиков. Изготовлением фальшивых денег занимались из-за безвыходного положения крестьяне, стрельцы, посадские люди Москвы и ряда городов на севере и северо-востоке государства. Фальшивомонетчикам отсекали руки, били кнутом, лишали состояния и ссылали в Сибирь.

Неожиданные результаты сыска, в ходе которого выявились злоупотребления правящей верхушки, в том числе руководителя следствия Милославского И.Д., царского тестя, главы правительства с конца 1648 г., и его помощника в Приказе Большой казны Матюшкина, не могли не взбудоражить жителей столицы. Следствие закончилось, вероятно, к началу июля. В это же время объявили сбор «пятой деньги» с посадских людей на жалованье ратным людям. Обесценение валюты, дороговизна, рост налогов вызвали острое недовольство низших и средних слоев посадского населения Москвы, служилых людей московского гарнизона и действующей армии.

Восстание 25 июля 1662 г. было подготовлено заранее. Милославский И.Д., Ртищев Ф.М., Шорин В.Г., Хитрово Б.М., Башмаков Д.М. были «написаны в воровских листех», т. е. в прокламациях, призывающих к восстанию. Инициатива составления прокламаций и выступления 25 июля исходила, возможно, от москвичей, живших на Сретенке. Прокламации — «воровские листы» — были заготовлены еще до 25 июля, так как их расклеивали по площадям, воротам, стенам и перекресткам в ночь с 24 на 25 июля в разных местах города. Они послужили непосредственным толчком к выступлению.

Восставшие москвичи намеревались идти в Коломенское к царю Алексею Михайловичу для челобитья о своих нуждах и требованиях. Солдаты должны были выступить, собравшись у Серпуховских ворот. Активной силой в подготовке восстания выступали посадские низы, солдаты, в меньшей степени стрельцы, хотя из их рядов вышел выдающийся агитатор в пользу выступления Кузьма Нагаев. Сюда же можно включить низшее духовенство, мелкий приказный люд.

После совета на Сретенке о пятинной деньге около Лубянки собралась большая возбужденная толпа. Здесь читал прокламацию стрелец К. Нагаев. «Лист воровской» читали и в других местах. Затем зазвучали набаты и церковные колокола, призывавшие москвичей к выступлению. Московские власти, находившиеся рано утром в Золотой палате Кремля, вскоре узнали о начавшихся волнениях. Прокламацию, принесенную из Котельников, бояре срочно отослали царю в Коломенское.

За «письмом» на Лубянку послали вместе руководителей Земского приказа дворянина С. Ларионова и дьяка А. Башмакова. Их встретила возбужденная и решительно настроенная толпа. Она преследовала до Спасских ворот Кремля Ларионова и Башмакова, снявших прокламацию на Лубянке; их чуть было не стащили с лошадей. Кузьма Нагаев, Участвовавший в этом преследовании, кричал в народ, «что того письма в город они не отвезут, а отвезут де то письмо к боярину к Илье Даниловичу Милославскому, и там де то дело так и изойдет; и за то де воровское дело вы, православные христиане, всем миром постойте!».

Прокламацию у Ларионова и Башмакова отняли и снова прочитали на Красной площади, где собралась большая толпа, по мнению Котошихина, до 4-5 тысяч человек. Одним из читавших был тот же К. Нагаев, другим — неизвестный подьячий. Волнение охватило весь город, в том числе слободы, в которых были расквартированы солдаты полка А. Шепелева. Ударили в барабаны. Солдаты, несомненно по заранее достигнутой договоренности, шли к Серпуховским воротам, не слушая своих командиров под тем предлогом, будто там собирается весь полк. Часть солдат «и иные многие люди» «выбивали» москвичей из торговых рядов и лавок.

Действия повстанцев утром 25 июля не вызвали ответных мер московских властей. В столице располагались стрелецкие, солдатские, рейтарские полки; в Кремле и по всем частям Москвы несли караульную службу тысячи стрельцов разных приказов. Они соблюдали своеобразный нейтралитет. Московские власти явно растерялись и бездействовали перед лицом восставших, которые заполнили Красную площадь. Их собралось несколько тысяч человек; многие – 4-5 тысяч человек — направились в Коломенское. Восставшие — мужики, «чернь», московские «всяких чинов люди» — бежали в большом количестве «розными улицами» из Москвы по направлению к Коломенскому. Они несли в Коломенское не только прокламацию — «воровской лист», но и челобитную. Восставшие были очень возбуждены и настроены весьма решительно.

В Коломенское восставшие пришли приблизительно между 9 и 10 часами утра. Приход восставших оказался неожиданным для Алексея Михайловича и его двора. Здесь находилось все царское семейство — 14 человек, собиравшееся в этот день праздновать именины царской сестры — царевны Анны Михайловны. Царя и его родных обслуживал целый штат придворных: так, с царицей, ее детьми и золовками приехало более 100 человек; с царем помимо штата слуг прибыли «думные», т. е. высшие чины — бояре, окольничие и т. д., придворные — спальники, стряпчие, стольники и др., при которых были их холопы для услуг и охраны. Охрана дворца состояла из стрельцов. Всего в царской резиденции имелось более 1000 человек, способных оказать сопротивление.

Восставшие, пришедшие в Коломенское, направились к царскому двору, но их не пустили стрельцы. Начальники стрелецких приказов доложили царю, что восставшие пришли с челобитной. Царь, бывший в церкви у обедни, выслал для переговоров бояр князей Черкасского Я.К., Одоевского Н.И., Долгорукого Ю.А. и др. Восставшие потребовали самого государя. Алексей Михайлович вышел в это время из церкви. «Письма» — прокламацию и челобитную — царю «подносили» два человека — Л. Жидкий и нижегородец Жедринский М.Т. Л. Жидкий подал «письмо» в шапке затем его же вместе с шапкой поднес царю Жедринский. Прокламацию и челобитную царь принял. События в Коломенском продолжались более часа. Восставшие «с шумом», «с воплем и многим безчинием».

Решительными действиями и требованиями восставших объясняется миролюбивый тон царя Алексея Михайловича, который уговаривал повстанцев «тихим обычаем». Царь и бояре «упрекали» их за «мятежное» поведение, советовали быть терпеливее, обещая уменьшение налогов и расследование вины «изменников» — бояр. Восставшие поверили его обещаниям; один из них (фамилия его неизвестна) «с царем бил по рукам». По-видимому, он выступал представителем восставших, может быть, одним из их предводителей. После «договора» с царем восставшие направились в Москву, где, согласно обещаниям царя и бояр, должно было начаться расследование боярской «измены». Это происходило примерно между 10 и 11 часами утра.

* * *

В Москве события развивались еще более бурно. Погромы начались утром, часов около 8, вероятно, до ухода первой партии восставших в Коломенское. П. Гордон говорит, что часть восставших разграбили дом богатого гостя (купца) В. Шорина, собиравшего «пятую деньгу» со всего государства. Большая часть повстанцев направилась в Коломенское. Очевидец событий шведский комиссар А. Эберс рассказывает, что народ ворвался в дома В. Шорина и другого гостя — С. Задорина; все в них было разграблено, унесено. В разгромах участвовали несколько тысяч человек, восставшие наводили ужас в городе, этим объяснялось продолжавшееся бездействие московских властей. У домов всех «знатных», против которых был направлен гнев восставших, поставили стражу.

Разгромы дворов московской знати продолжались до ухода новой партии восставших из Москвы в Коломенское. Они вели с собой сына гостя В. Шорина Бориса, имя которого упоминалось в числе «изменников», перечисленных в прокламации.

Б. Шорина привели в Кремль «ко Мстиславскому двору», где восставшие, не встречая противодействия властей, очевидно, допрашивали молодого Шорина и «научили говорить, чтоб он сказывал, что отец его побежал в Польшу вчерашнего дня з боярскими листами». Восставшие после чтения прокламации были уверены в «измене» В. Шорина и его бегстве в Польшу, так как его не было дома во время погрома, а сын собирался бежать из Москвы. В Кремле собралось «воров болши 5000 человек». Они вместе с Б. Шориным, который в их глазах являлся свидетелем «измены» отца, направились в Коломенское.

Восставшие, возбужденные «подтверждением» слухов об «измене», «бежали в Коломенское и говорили: повели де Васильева сына Шорина и с ним де сказывали письмо воровское». В городе снова начали бить в набаты. Лишь после ухода из Москвы в Коломенское второй пятитысячной партии московские власти смогли принять меры против восставших. По «присылке» — приказу — из Коломенского боярин Куракин Ф.Ф. посылал для «уимки» восстания своих «товарищей», а с ними — стрелецких голов с приказами — полками. Стрельцы арестовали более 200 человек. После прекращения погромов «бояре Москву велели запереть по всем воротам кругом», чтобы никого не впускать и не выпускать из города. На дворы Милославского И.А., окольничих Ртищева Ф.М., Хитрово Б.М. и других знатных людей направили для охраны стрельцов.

Встреча двух партий восставших — одна шла в Коломенское из Москвы, другая из Коломенского в Москву — произошла на полпути между столицей и царской резиденцией, очевидно, уже после 11 часов утра. Соединившись, обе партии восставших пошли в Коломенское в еще более возбужденном состоянии. Они были уверены в своей правоте, «измене» бояр и гостей, поскольку испуганный Шорин Б.В. «подтвердил» обвинения, выдвигавшиеся в прокламациях. В Коломенское обе толпы пришли, вероятно, около 12 часов дня; общая численность восставших почти удвоилась, хотя часть из первой партии уже отстала от движения и возвратилась в Москву. Огромная толпа снова заполнила площадь коломенского дворца.

Свидетельства русских и иностранных современников об общем количестве участников Медного бунта позволяют довольно точно представить размеры восстания. Всего насчитывалось до 9-10 тысяч повстанцев; эта цифра, может быть несколько преувеличенная, все же весьма близка к действительности. После ухода из Москвы двух потоков восставших там еще оставались москвичи, принимавшие участие в разгроме дворов В. Шорина и С. Задорина. Большинство повстанцев принадлежало к посадским низам Москвы, служилые люди составляли относительно небольшую часть.

Повстанцы во время второго прихода в Коломенское снова пришли к царю «на двор», преодолевая сопротивление охраны. Здесь снова происходили переговоры бояр с восставшими. Однако эти переговоры снова не дали результата. Восставшие решительно потребовали выдать бояр «для убийства». Царь «отговаривался» тем, что он едет для сыска в Москву. В ответ из толпы послышались крики, угрозы самочинной расправы с «изменниками» без воли государя. Огромная толпа возбужденно шумела, требуя расправы с боярами и приказной верхушкой. Но к этому времени к царской резиденции были стянуты войска. Кроме того, в распоряжении царя имелось немалое число придворных и их холопов.

Собранных сил было вполне достаточно для расправы с повстанцами. Алексей Михайлович резко изменил тон и вместо продолжения разговора с бунтовщиками «тихим обычаем» отдал приказ военным командирам. Началась жестокая расправа. Восставших убивали и ловили в Коломенском, его окрестностях, на всех дорогах между селом и столицей, под стенами Земляного города. События, начиная со второго прихода восставших и кончая расправой, разыгрались, вероятно, между 12-14 часами или немного позже. Восстание было подавлено в середине дня 25 июля, примерно в 13-14 часов или несколько позже; продолжалось оно не более 7-9 часов. Всего в результате подавления восстания было убито, потоплено, повешено и арестовано не менее 2,5-3 тысяч человек.

Властям удалось быстро подавить Медный бунт, но уже через четыре года протест задавленного нуждой народа начинает прорываться наружу, пример тому поход Василия Уса в 1666 г. Он вылился в Крестьянскую войну под руководством Степана Разина. Символичным является факт участия в разинском восстании повстанцев 1662 г., поднявших «мятеж» незадолго до выступления удалого атамана и его «детушек». В начале 1663 г. правительство отменило медные деньги…