За без малого семь десятков лет, прошедших со Дня Победы, в нашей стране были изданы сотни и сотни мемуарных и исследовательских работ, посвященных Великой Отечественной. Немалое место в этом ряду занимают книги о боевой деятельности советских подводных лодок. До недавнего времени эффективность этой деятельности не комментировалась.

Реальные цифры успешности атак были засекречены, в то же время в официальных источниках они были сильно завышены. Учитывая тот момент, что в советские времена все западные исследователи этой проблемы были зачислены в разряд «буржуазных фальсификаторов», их работы были недоступны и сверить отечественные данные о потерях и победах с зарубежными не представлялось возможным. В связи с этим оставалось только гадать, кто кого потопил, и кто от кого погиб.

Очень часто в советской мемуарной и исторической военно-морской литературе присутствуют целые флотилии немецких эсминцев и миноносцев, якобы ставших жертвой советских подводных лодок. Корабль — не самолет и не танк. Каждый корабль или судно имеет имя или литерно-цифровое обозначение, поэтому проследить судьбу той или иной единицы не представляет, за некоторым исключением, большого труда. Вскоре после окончания войны судьба всех эсминцев и миноносцев была известна.

Говоря о победах наших подводников, советские источники в лучшем случае сообщали дату атаки (без указания времени и места), атаковавшую подводную лодку и тоннаж жертвы в округленном до целых чисел виде (3, 4, 6, 10 тысяч тонн). Иногда имена потопленных судов назывались, но часто в разных источниках гибель одного судна относилась к действиям разных подводных лодок или подводной лодки и авиации. Часто то или иное событие представлялось в совершенно другом ракурсе. Все ставилось с ног на голову. Так рождались мифы и легенды.

До сих пор в отечественной исторической военно-морской литературе существуют устоявшиеся стереотипы в описании тех или иных событий. Вот уже около 70 лет прошло со дня гибели лайнера «Вильгельм Густлов» от торпед советской подводной лодки «С-13» под командованием Александра Маринеско. Уже несколько десятилетий вначале в советской, затем в российской печати не утихают споры по поводу событий ночи 30 января 1945 г., когда «Вильгельм Густлов» пошел на дно, увлекая за собой мужчин, женщин, детей.

Лайнер "Вильгельм Густлов"

Лайнер «Вильгельм Густлов»

В большинстве публикаций «автор» катастрофы Александр Маринеско предстает перед читателем как герой, незаслуженно пострадавший от советской системы, долгое время забытый и оцененный по достоинству только после смерти. Представляется, что гибель «Вильгельма Густлова» оказала огромное влияние на ход и исход Второй мировой войны.

Утверждается, что:
1. На борту лайнера нашли свою смерть 8000 гитлеровцев, среди них высший командный военный и партийный состав, а также 80-100 экипажей подводных лодок.
2. Уничтожив такое количество подводников, Маринеско сорвал морскую блокаду Великобритании, за что благодарные англичане поставили ему в Портсмуте памятник.
3. Гитлер, узнав о гибели лайнера, приказал расстрелять командира конвоя (в некоторых публикациях к высшей мере приговаривается капитан «Густлова»).
4. Командир «С-13» объявлен «личным врагом фюрера и Германии» под номером 26.
5. В Третьем рейхе по поводу гибели «Вильгельма Густлова» был объявлен трехдневный траур.
6. Атака «С-13» 30 января 1945 г. признана вершиной военно-морского искусства и названа «атакой века», а после пуска торпед подводная лодка подверглась ожесточенному преследованию противника, сбросившего на субмарину 260 глубинных бомб.
7. Сам лайнер представляется чуть ли не как личная яхта Гитлера, где проводили свой отдых сливки НСДАП, СС, СД, СА и прочих одиозных организаций Третьего рейха, и до начала войны он успел сделать только один рейс на Канары.

Сразу хочется сказать, что мы с уважением относимся к деятельности советских моряков в годы Великой Отечественной войны и никаким образом не пытаемся бросить тень на командира и экипаж «С-13». Мы пытаемся отделить зерна от плевел, факты от идеологической жвачки, которой до сих пор кормят доверчивый «электорат» политики и жадные до сенсаций журналисты.

Так кто же был на борту лайнера в ту роковую ночь? На судно принято порядка 6000 человек. Из них личный состав 2-го батальона 2-го учебного дивизиона подплава (918 человек), 373 женщин-военнослужащих вспомогательной службы кригсмарине, 162 раненых и около 4,5 тысячи беженцев, в основном женщин и детей. Экипаж лайнера составлял 173 человека. Никакого военного груза на «Густлове» не было.

После гибели лайнера кораблям и судам удалось спасти 1252 человека, 36 из которых умерли от переохлаждения на борту у спасателей. «Вильгельм Густлов» стал могилой для 406 подводников, 90 членов экипажа, 250 добровольных помощниц флота и порядка 4 тысяч раненых и беженцев. Из подводников погибло 16 офицеров. Потери среди офицерского состава подплава составили: три лейтенанта, три обер-лейтенанта, два капитан-лейтенанта и восемь фенрихов медицинской службы.

Сколько же экипажей подводных лодок можно было сформировать из 2-го батальона 2-го учебного дивизиона подводного плавания? Если за основу брать простое количество людей, не обращая внимания на специальность и воинское звание, получается двадцать или что-то около того. Если учесть факт, что это матросы из учебки, не имеющие права на самостоятельное несение вахты, кроме того, принимая во внимание, что экипаж любого корабля предполагает наличие офицеров, мичманов, старшин, матросов — специалистов всех специальностей от штурмана до кока, то ни одного.

Даже если предположить, что экипажи полностью сформированы и укомплектованы, им предоставлены подводные лодки новейших типов и серий, им предстоял еще курс практической боевой подготовки на своих кораблях с выходом в море и отработкой различных элементов. Все это заняло бы не один месяц, а учитывая, что значительная часть Балтики — района, где проводили свои тренировки немецкие подводные лодки, — была практически потеряна, осуществление боевой подготовки экипажами подводных лодок составляло бы большую проблему. В лучшем случае эти моряки могли быть использованы на сухопутном фронте для затыкания дыр в обороне вермахта.

В 1945 году все новейшие подводные лодки Германии были укомплектованы экипажами. Большинство из них к апрелю — маю 1945 г. завершили курс боевой подготовки, но только единицы вышли в море для ведения боевых действий. Следовательно, ни об одном, ни, тем более, восьмидесяти экипажах подводных лодок, погибших на «Густлове», речь идти не может. Поэтому ни на ход, ни на исход войны «С-13» своей атакой 30 января 1945 г. повлиять не могла.

Говоря о гибели на борту лайнера генералов и других высших партийных чинов в количестве нескольких десятков, современные мифотворцы не называют ни одного имени, ни одной должности. В то же время гибель семьи партийного функционера нельзя отнести к фактору, влияющему на положение на фронте. Не вписываются в рамки карателей и убийц добровольные помощницы флота — связистки, секретари и т.д. Мы вполне допускаем, что на борту «Вильгельма Густлова» находились лица, ответственные за преступления нацистского режима, но, чтобы вывести тараканов, никто не сжигает дом.

Исходя из вышеизложенного, ни о какой морской блокаде Британии не может быть и речи. Говоря о памятнике А. Маринеско в Портсмуте, никто из рассказывающих о нем не приводит изображение этого скульптурного шедевра. Казалось бы, что проще! Для поиска фотографии вполне подойдет Интернет, но фото памятника нет. Не потому ли, что нет самого памятника?

Что касается объявления траура, признания командира «С-13» личным врагом Гитлера и казни лиц, ответственных за безопасность лайнера и его пассажиров, то командир 2-го батальона 2-го Учебного дивизиона подплава Вильгельм Цан, капитан «Вильгельма Густлова» Ф. Петерсен и командир сил охранения ВМБ Готенхафен, откуда лайнер вышел в свой последний рейс, корветтен-капитан Вольфанг Леонхардт благополучно пережили войну (В. Цан, например, умер своей смертью в возрасте 66 лет 14 ноября 1976 г.). Никто из ближайшего окружения Гитлера не вспоминает о резкой реакции фюрера на гибель «Густлова», хотя известие о катастрофе, скорее всего, стало известно ему уже на следующий день. Возможно, населению Германии и не сказали о гибели судна.

Любой тоталитарный режим не любит признаваться в своих промахах и ошибках. Ему всегда нужны хорошие новости. Катастрофу немцев в Сталинграде невозможно было обойти молчанием, поэтому был объявлен траур и предприняты попытки обернуть беду на благо с призывами о сплочении нации, тотальной войне. Германская пропаганда сумела преподнести массовую сдачу в плен солдат 6-й армии во главе со своим командующим как ее геройскую гибель в бою. О катастрофе «Вильгельма Густлова» население Германии узнало в искаженном виде спустя две-три недели из сообщений шведского радио.

Тем более, если траур был объявлен, почему военная пропаганда ни СССР, ни союзников не воспользовалась таким удобным событием? Объявление траура в положении, в котором оказалась Германия в конце января 1945 г., было бы гибельно для нацистского государства. Ни одна официальная газета рейха, ни «Volkische Beobachter», ни «Schwarze Korps», ни еженедельный киножурнал «Die Deutche Wochenschau» не упоминают об этом событии. И, наконец, если бы траур был объявлен, государственные флаги приспущены, то хотя бы один немец должен был бы помнить об этом.

Поскольку не было траура, не было и личного врага Гитлера под № 26. Хотя сторонники этой версии утверждают, что в мае 1945 г. среди бумаг в имперской канцелярии была найдена тонкая папка в плотном переплете, на лицевой стороне которой был изображен золоченый имперский орел со свастикой в когтях и тисненная большими готическими буквами надпись «Конфиденциально. Личные враги фюрера и Германии». В ней под номером 26 числится капитан 3-го ранга Александр Маринеско. Если эта папка существует, почему ее до сих пор не показали народу хотя бы в Музее Вооруженных Сил? Интересно, кто те первые 25 «счастливчиков»? У немцев в 1945 г. были дела поважнее, чем отлавливать какого-то капитана 3-го ранга.

Саму атаку «атакой века» тоже назвать нельзя. Был поход. Было желание добиться цели. Была встреча с судном на контркурсах. Был разворот и часовая гонка за лайнером. Был пуск торпед и гибель судна. Да, атака произведена безукоризненно, но можно найти атаки и с более сложным маневрированием. Если за критерий взять количество жертв, то пальма первенства принадлежит капитану 3-го ранга Коновалову, командиру подводной лодки «Л-3», потопившему 16 апреля 1945 г. транспорт «Гойя» и около 7000 человек.

Если во главу угла ставить размер цели, то американская «Арчерфиш» 29 ноября 1944 г. потопила новейший японский авианосец «Синано», водоизмещение которого составляло 72 000 тонн, тем более что «Синано», в отличие от «Вильгельма Густлова», шел противолодочным зигзагом в охранении трех эсминцев. (На авианосце погибло 1435 человек.)

Если отдать приоритет тому пропагандистскому эффекту, который последовал за победой подводной лодки, то здесь вне конкуренции «U-47» Г. Прина, его прорыв в Скапа-Флоу и уничтожение линкора «Ройал Оук» 14 октября 1939 г. К слову, сложность маневрирования «U-47» и ее выход в атаку не идет ни в какое сравнение с атакой «С-13». Если за основу брать атаку, которая перевернула бы взгляды военных моряков на использование подводных лодок, то следует вспомнить «U-9» Отто Ведингена, за один день отправившую на дно три крупных корабля противника: крейсера «Кресси», «Абукир» и «Хог» 20 сентября 1914 г.

Авторы, рассказывающие об ожесточенном преследовании подводной лодки после атаки «Вильгельма Густлова», утверждают, что на субмарину было сброшено более чем две с половиной сотни глубинных бомб, — совершенно забывая, что боезапас «глубинок» германского миноносца составлял 36 бомб. Выходит, что лодку преследовали 6-7 кораблей, которых, как вспоминают очевидцы события, там не было. Известно, что подошедший вскоре после катастрофы германский миноносец «Т-36» сбросил для острастки несколько учебных глубинных бомб. На этом противолодочные мероприятия завершились, да и сама лодка на этот момент уже была на безопасном расстоянии от места катастрофы.

Относительно самого лайнера, который многие авторы представляют как некий «Ноев Ковчег» для нацистских бонз, судно, на палубу которого не ступала нога простого немца. Они рассказывают о каютах класса «люкс», 1-го и 2-го классов, в которых с комфортом посетили Канарские острова те, кто особо отличился, помогая Гитлеру прийти к власти, в том единственном мирном рейсе «Вильгельма Густлова».

На самом деле лайнер не имел классов. Он был построен на деньги организации «Сила через радость» Германского трудового фронта (аналог разогнанных нацистами профсоюзов), и с марта 1938 по август 1939 г. успел сделать 44 рейса. На его борту провели отпуск 65 тысяч человек. Конечно, среди них были представители СС, СД, СА, как на каждом советском круизном теплоходе находились члены профсоюзов, КПСС и ВЛКСМ, а также «экскурсоводы» в штатском.

Из вышеизложенного видно, что никакого военного, военно-политического или пропагандистского эффекта атака «С-13» на момент ее совершения не имела. Так был ли в действиях командира и экипажа «С-13» героизм, и какое значение имела атака подводной лодки тогда, в 1945 году, и сейчас.

Любой поход подводной лодки в годы войны можно считать проявлением героизма ее экипажа. В большинстве случаев субмарина либо возвращается на базу, либо гибнет со всеми, кто находится на ее борту. Экипажу «С-13» просто повезло, что встречена такая цель? Да, такую цель мог встретить любой, но безукоризненно провести атаку и через 11 дней повторить успех, выйдя на первое место по потопленному тоннажу противника среди подводников своей страны, — это уже не везение. Командир корабля является душой и мозгом экипажа, основная часть заслуг принадлежит ему.

И что в итоге? Коллективный подвиг отмечен. Подводная лодка награждена орденом Красного Знамени. Такой же награды удостаивается командир. Человек, который за сомнительное потопление транспорта (по оценке Маринеско, в 7-8 тыс. тонн, реально 400 брт.) осенью 1942 г. награждается орденом Ленина — высшим орденом своей страны, а сейчас его отмечают знаком, который есть у каждого пятого офицера-фронтовика.

И это за потопление очень крупного судна и легкого крейсера. (Так оценил Маринеско свою вторую жертву. Кстати, победу над крейсером тогда никто из советских подводников еще не объявлял.) Если бы на месте Маринеско, по оценке штаба флота, оказался более надежный в морально-политическом отношении офицер, то звание Героя Советского Союза ему было бы присвоено без особых проблем, а его подвиг нашел бы широкое признание у пропагандистов ГЛАВПУРа.

Неудобную победу неудобного командира вспомнили только в канун 20-летия Победы, уже после смерти героя. (По крайней мере, автор самое раннее упоминание о подвиге Маринеско нашел в сборнике «Герои и подвиги» вып. 4, Военное издательство, 1966 г., рассказывающем о малоизвестных страницах Великой Отечественной.)

Тогда же, вероятно, и была придумана легенда о трауре, личном враге и расстреле командира конвоя, а пассажиры «Вильгельма Густлова» вдруг все стали эсэсовцами и матерыми подводниками, хотя, может быть, эти легенды берут свое начало и из скоропалительных и безответственных публикаций в нейтральной и союзной прессе 1945 г.

Атаку «С-13» можно считать выдающимся событием, подвигом, результатом, которого не добился никто из 228 командиров советских подводных лодок, принимавших участие в боевых походах. Результатом, достигнутым благодаря самоотверженным и грамотным действиям командира и экипажа субмарины.

Тогда, в 1945-м, для подводников было не особенно важно, кто находился на борту «Вильгельма Густлова». Для советских людей все они были «фрицы», матери, жены, дети, родственники, соседи тех, кто осуществлял оккупационный режим на территории СССР, кто творил зверства над мирным населением и военнопленными — родственниками, друзьями, сослуживцами моряков с «С-13». Это было возмездие народу, допустившему к власти людей, ответственных за газовые камеры лагерей смерти и гетто, за руины Сталинграда и умерших от голода на Невском проспекте, и за многие-многие преступления нацизма. Тогда это был крупнейший транспорт, потопленный советскими подводниками, и экипажу «С-13» было чем гордиться.

Сегодня события ночи 30 января 1945 г. учат нас тому, как опасно создание исторических мифов. Развенчание героев часто неблагоприятно сказывается на моральном здоровье нации. Со временем происходит переоценка ценностей — и взгляд на то или иное событие меняется. Стоит заменить эсэсовцев и подводников на беженцев, как подвиг «С-13» сразу теряет свой блеск, хотя героизм остается героизмом и никто не вправе оспаривать исключительность этого события.

Из книги Е. Чирва «Подводная война на Балтике: 1939-1945″, М., «Яуза», «Эксмо», 2009 г., с. 453-460.