Наполеон первые пять дней после отречения, пока шли сборы к его отъезду на Эльбу, одиноко бродил по залам огромного дворца Фонтенбло, страдая от неприкаянности, а в ночь с 12 на 13 апреля принял яд. Со дня битвы при Малоярославце, где он чуть не попал в плен к казакам, император уже полтора года носил с собой опиум, который теперь выпил. Эта минута слабости стоила ему нескольких часов страданий, но смерть, коснувшись его, отступила: яд, очевидно, выдохся. «Я осужден жить», — сказал Наполеон тоже умиравшему от страха за него доктору.

20 апреля во дворе Фонтенбло, который с тех пор называют «Двором прощания», Наполеон простился со своей гвардией. 3 мая 1814 г. Наполеон прибыл на Эльбу. После стольких лет владычества чуть не над всей Европой теперь он владел кукольным государством в 223 кв. км.

Тем временем европейские монархи — победители Наполеона съехались на международный конгресс в Вену, чтобы переделить освобожденную от Наполеона Европу. Александр I настаивал, чтобы герцогство Варшавское было присоединено к России. Англия, Австрия и примкнувшая к ним Франция были против. Европейская коалиция, выдержавшая победоносную войну, теперь могла распасться из-за дележа добычи.

Александр I предложил Людовику XVIII женить его племянника герцога Ш.Ф. Беррийского на вел. кн. Анне Павловне (той самой, в руке которой было отказано Наполеону). Однако Талейран отговорил Людовика от русского брака, поскольку внутри 6-й коалиции уже был оформлен тройственный антирусский военный союз. 3 января 1815 г. Каслри, Меттерних и Талейран подписали секретную конвенцию, согласно которой Англия, Австрия и Франция обязались выставить против России и Пруссии по 150 тыс. солдат. Главнокомандующий войсками трех держав кн. К.Ф. Шварценберг уже начертал план военных действий, которые решено было открыть к концу марта…

В такой обстановке вечером 6 марта хозяева и гости Венского конгресса развлекались на очередном балу. В разгаре веселья среди танцующих вдруг началась паника. Засуетились государи, царедворцы, дипломаты и генералы. На Фридриха Вильгельма III было жалко смотреть. «У императора Александра, — вспоминала очевидица, графиня Э. Бернсторф, — лицо сделалось желтым, как лимон». Только что примчавшийся курьер привез невероятную весть: Наполеон покинул Эльбу и высадился во Франции…

Аналитически сопоставив неприятие Бурбонов во Франции и распри внутри 6-й коалиции, Наполеон усмотрел в этом для себя шанс к возвращению на политическую авансцену и принял дерзкое решение: вернуть себе трон. Он взял с собой помощников, друзей, солдат эльбского гарнизона и батальон своих «ворчунов» (всего — 1100 человек), 26 февраля 1815 г. отплыл с Эльбы, счастливо, как в давние дни египетского похода, миновал цепь сторожевых кораблей и 1 марта причалил к французскому берегу в бухте Жуан. Первым встретил его радостными криками какой-то крестьянин. «Ну, вот и подкрепление!» — воскликнул Наполеон.

То, что произошло затем, с 1 по 20 марта, и что историки назовут «полетом орла», весь мир воспринял как чудо. Действительно, такого не было в мировой истории никогда — ни раньше, ни позже: безоружный человек во главе горстки людей, не сделав ни одного выстрела, «только шляпой помахав» (выражение О. Бальзака), за 20 дней положил к своим ногам великую державу.

Критический момент в триумфальном шествии Наполеона от бухты Жуан к Парижу наступил 7 марта у с. Лафре перед Греноблем. Здесь его встретили три полка королевских войск с артиллерией. Наполеон еще на пути в Жуан предупредил командира своих «ворчунов» генерала П. Камбронна: «Ни одного выстрела! Помните, что я хочу вернуться, не пролив ни капли крови!»

Теперь, увидев перед собой готового к бою противника, император приказал своему маленькому отряду повернуть ружья дулами вниз и пошел впереди под пули королевских солдат, которые ждали его с ружьями наперевес. Он подошел к ним почти вплотную. «Солдаты! Вы меня узнаете?» Ответом было разноголосое: «Да, да…» Наполеон расстегнул сюртук: «Кто из вас хочет стрелять в своего императора? Стреляйте!» Солдаты, расстроив фронт, бросились к Наполеону с громовым кличем: «Да здравствует император!»

Дальше все пошло, как в сказке. Войска, которые высылались против Наполеона, полк за полком, дивизия за дивизией, переходили к нему. Толпы крестьян и рабочих приветствовали его в деревнях, открывали перед ним ворота городов. В Гренобле рабочие сорвали и поднесли ему многопудовые городские врата, вместо ключей. Вечером 19 марта Людовик XVIII со всей семьей бежал из Парижа к бельгийской границе, а на другой день Наполеон вступил в Париж. Несметная масса народа встретила его у дворца Тюильри и на руках внесла во дворец с таким безумством восторга, что трезвомыслящие очевидцы усмотрели здесь «самое настоящее идолопоклонство». Так начались знаменитые «Сто дней» Наполеона.

Чем объяснить столь бурный взрыв общенародной любви к властолюбцу,  деспоту и агрессору? Объяснение только одно: Наполеон стал желанным для Франции не сам по себе, а как альтернатива Бурбонам, как гарант от возвращения страны в дореволюционную быль. Он в те же дни точно определил смысл и секрет своего триумфа: «Революция 20 марта совершилась без заговора и предательств… Народ и армия привели меня в Париж… Народу и армии я обязан всем». Такое признание понуждало его вознаградить народ и армию самыми желанными для них благами — миром и спокойствием.

Первым долгом Наполеон предложил европейским державам — России, Англии, Австрии, Пруссии — заключить мир на условиях status quo. Он надеялся, что его предложение будет принято, ибо вновь объединиться против него коалиционеры не смогут. Дело в том, что Людовик XVIII, когда бежал из Парижа, второпях забыл у себя в кабинете текст секретной конвенции от 3 января 1815 г. между Англией, Австрией и Францией против России и Пруссии. Наполеон сразу же отправил этот документ к Александру I в Вену.

Александр, прочитав его, был потрясен не меньше, чем того ожидал Наполеон, однако результат потрясения оказался прямо противоположен надеждам Наполеона. Царь пригласил к себе Меттерниха, показал ему бумагу и осведомился: «Известен ли вам этот документ?» Австрийский лидер, слывший первым лгуном в Европе, от неожиданности даже не нашелся (пожалуй, впервые в жизни), что солгать. «Пока мы оба живы, — сказал ему Александр, — об этом предмете не должно быть между нами ни слова. Теперь нам предстоят другие заботы. Наполеон возвратился. Наш союз ныне должен быть крепче, нежели когда-либо!» С этими словами царь бросил документ в камин.

Весть о возвращении Наполеона не только испугала, но и сплотила коалиционеров. Они вмиг отбросили прочь свои распри и, по выражению  Ключевского  В.О., «судорожно схватились за Россию, за Александра, готовые вновь стать в его распоряжение». 13 марта восемь держав (Россия, Англия, Австрия, Пруссия, Испания, Португалия, Швеция и… Франция в лице Талейрана) подписали декларацию, в которой Наполеон был объявлен вне закона как «враг рода человеческого».

Тот факт, что Франция, отторгнув Бурбонов, с восторгом приняла Наполеона, коалиционеры сочли доказательством политического и морального разложения французского народа. 25 марта те же государства заключили новый договор о борьбе с «врагом человечества» не на жизнь, а на смерть. Таким был их ответ на мирное предложение Наполеона. Тем самым была юридически оформлена 7-я коалиция.

Пока обе стороны готовились к началу военных действий, Наполеон успел реформировать управление своей империей, придав ей либеральный вид. Он призвал к себе своего врага Бенжамена Констана — всемирно известного теоретика конституционализма — и поручил ему составить так называемый «Дополнительный акт», либеральный довесок к конституции империи, несколько ослабивший пресс наполеоновской диктатуры. Был понижен избирательный ценз, отменена цензура; в дополнение к избираемой палате депутатов учреждена верхняя палата пэров, назначаемая императором. Все законы должны были проходить через обе палаты, прежде чем их утвердит император. Словом, как бы в благодарность нации за доверие и поддержку Наполеон принимал обличье конституционного монарха.

Ключевые позиции в государстве и в армии император старался укрепить новыми людьми. После 15-летнего перерыва он вернул в правительство Лазара Карно, назначив его министром внутренних дел; военное министерство передал в железные руки маршала Л.Н. Даву. Маршал Н.Ж. Сульт стал начальником Главного штаба. Но вообще маршалов теперь Наполеону не хватало: Массена был болен; Мюрат интриговал в Неаполе; Бертье, Макдональд, Монсей, Виктор, Серрюрье и Мармон остались верны Бурбонам; Сен-Сир, Удино и Келлерман признаны ненадежными, а Периньон и Ожеро изгнаны за потуги к измене в 1814 г. В строю оставались кроме Даву и Сульта Ней, Лефевр, Сюше, Журдан, Мортье, Брюн и Груши.

К началу кампании 1815 г. Наполеон имел под ружьем 200 тыс. человек, но почти половину из них он вынужден был рассредоточить по разным фронтам, ибо шесть союзных армий общей численностью в 700 тыс. человек шли на него отовсюду: английская — А. Веллингтона, прусская — Г. Блюхера, русская — М.Б. Барклая де Толли, австрийская — К.Ф. Шварценберга, пьемонтская — И. Фримона, неаполитанская — Ф. Бианки. В резерве оставались пока шведские, испанские и португальские войска.

План союзников был бесхитростен: окружить и задавить воинство Наполеона своим численным превосходством. Наполеон построил свой план на том, что союзные армии разбросаны далеко друг от друга. Он задумал разбить порознь Веллингтона и Блюхера, а затем, подтянув резервы, сразиться с армиями Барклая и Шварценберга. Рядом ложных маневров он дезориентировал союзное командование, вышел с главными силами вразрез между Блюхером и Веллингтоном и 16 июня ударил на них обоих: Ней с двумя корпусами у Катр-Бра отбросил Веллингтона, а сам Наполеон во главе 68 тыс. человек при Линьи разгромил 84-тысячную армию Блюхера.

Пруссаки, потеряв около 25 тыс. человек, бежали с поля битвы, причем сам Блюхер, как и годом ранее под Бриенном, был сбит с коня и чуть не затоптан французскими кирасирами. Отрядив 33-тысячный корпус Груши преследовать Блюхера, Наполеон подтянул к себе корпуса Нея и 18 июня при Ватерлоо атаковал Веллингтона.

Ватерлоо! Утром еще безвестное селеньице в 20 км от Брюсселя к вечеру уже стало одним из самых знаменитых мест всемирной истории, ибо здесь закончился беспримерный полководческий путь Наполеона. Соотношение сил перед битвой сулило Наполеону очередной успех: он имел примерно 74 тыс. человек и 250 орудий против 70 тыс. человек и 170 орудий у Веллингтона. Но в самый день битвы началась цепь роковых для Наполеона случайностей, две из которых погубили его. Всю ночь с 17 на 18 июня шел дождь. Поэтому Наполеон смог начать сражение лишь в 11.30 дня, когда земля подсохла достаточно для маневров кавалерии и артиллерии.

Таким образом, потеряно было пять часов, которых Наполеону вполне хватило бы для победы. Тем не менее, атаки французов были столь мощными, что к 17 часам англичане едва держались, уступив главные пункты своей позиции. Наполеон уже отправил в Париж нарочного известить Францию, что сражение выиграно, а Веллингтон, «на три четверти побежденный» (выражение В. Гюго), сказал окружающим: «Блюхер или смерть!» В этот момент, вместо Груши, которого ждал Наполеон, появился на поле боя и ударил в тыл французам Блюхер. Это и решило все.

Веллингтон перешел в контратаку, и французы, атакованные с двух сторон превосходящими силами, начали общее отступление, вскоре превратившееся в бегство. Только Старая гвардия героически билась до конца, а ее генерал Камбронн в ответ на требование англичан сдаться выругался и произнес фразу, ставшую исторической: «Гвардия умирает, но не сдается!» «Так погибли французские легионы, еще более великие, чем римские», — заключил Виктор Гюго описание этой битвы в романе «Отверженные» (может быть, самое яркое из всех описаний битв в мировой литературе)…

Александр I с 5 июня пребывал в Гейдельберге, где размещалась Главная квартира 7-й коалиции. Там он получил известие о битве при Линьи. По рассказам очевидцев, оно вызвало в союзном лагере «уныние и страх»; даже близкие к царю лица упали духом в ожидании вестей о новых победах Наполеона, и «только один Александр не поддался всеобщей тревоге: исполненный веры в божественное покровительство, он молился, горячо испрашивая себе совета и силы у Духа Святого». Тем сильнее воодушевила союзников весть о победе при Ватерлоо. «Радость была неописуемая!» — вспоминал Михайловский-Данилевский А.И.

Неописуемо радовались тогда победе над Наполеоном не только правители, но и народы Европы, которые надеялись после этой победы жить свободно. Только со временем, очень скоро, выяснится, что победители заковали весь континент в цепи феодализма, инквизиции, мракобесия, куда более тяжкие, чем при Наполеоне, и что, стало быть, как сказал Г. Гейне, «битву при Ватерлоо проиграло человечество».

Наполеон, при всем его деспотизме, насильно и грубо толкал Европу вперед по «большой дороге». Но мог ли он победить 7-ю коалицию? В обычной войне — нет. Он мог бы и должен был победить Веллингтона при Ватерлоо, мог бы выиграть еще несколько битв, но, в конце концов, коалиция задавила бы его: «Всюду в другом месте он нашел бы другое Ватерлоо», — справедливо заключают французские историки.

Победить 7-ю коалицию (как и 6-ю) Наполеон мог только при одном условии: если бы он призвал Францию к национальной войне под лозунгом «Отечество в опасности!», как в годы Великой революции. Утопить в крови французский народ союзники не смогли бы и силами миллионной армии. Они просто не рискнули бы пойти на это, хотя бы из страха перед заражением их собственных армий проказой революции.

Однако призвать народ к революционной войне Наполеон и теперь, как в 1814 г., не захотел. После Ватерлоо он вообще потерял интерес к борьбе за власть и, видимо, счел свою роль оконченной. Иначе нельзя объяснить, почему он, вернувшись 21 июня с поля битвы при Ватерлоо в Париж, так равнодушно воспринял бунт обеих палат — и депутатов, и пэров, — которые потребовали его отречения. Напрасно Даву и брат Люсьен (теперь, в трудное время для Наполеона, помирившийся с ним) предлагали распустить палаты и действовать без них, по чрезвычайным законам.

Более того, он никак не отреагировал на голос народных масс, которые денно и нощно в течение 21 и 22 июня выражали ему свою поддержку, митингуя под лозунгами: «Император и оборона! Долой палаты!» 22 июня Наполеон вторично отрекся от престола в пользу своего сына и удалился в замок Мальмезон (6 км от Парижа), где после развода с ним жила его Жозефина.

Там он навестил свою падчерицу Гортензию и долго расспрашивал ее о Жозефине — о жизни ее и смерти. Простился с любимым кедром, который он посадил 15 лет назад в память о битве при Маренго. Вернувшись в Елисейский дворец, Наполеон подолгу уединялся, пугая этим верных ему людей, которые помнили об его попытке самоубийства после первого отречения. Но на этот раз отрекшийся император не проявлял ни отчаяния, ни тревоги. Он был спокоен. О чем он думал в те дни, никто не знает. Ясно только, что он уже не строил наполеоновских планов, ни на что не рассчитывал и, конечно же, не надеялся, что союзники оставят на троне его сына.

28 июня он принял решение: отбыл в порт Рошфор, чтобы оттуда уехать в Америку… Тем временем Александр I во главе союзных войск вновь шел на Париж. После Ватерлоо он опять чувствовал себя Агамемноном, и хотя в последней битве с Наполеоном русские войска не участвовали, Александру приятно было видеть, что все признают именно Россию главной в сумме тех сил, которые сокрушили Наполеона. Впрочем, Венский конгресс, закрывшийся еще до Ватерлоо (9 июня), удовлетворил амбиции всех коалиционеров.

Россия получила львиную долю герцогства Варшавского под названием «Царство Польское». Австрия и Пруссия поделили между собой оставшуюся часть Варшавского герцогства и приобрели богатые земли: Австрия — в Италии, Пруссия — в Саксонии. Англия закрепила за собой Мальту, Ионические острова и ряд голландских и французских колоний. Что же касается Франции, то она была низведена к границам 1792 г. и оккупирована на пять лег, а на трон ее возвращались Бурбоны.

В Париже Александр пробыл до конца сентября, будучи все время на виду, но не вмешиваясь в политику Бурбонов. Даже когда начался «белый террор» против бонапартистов, жертвами которого стали маршалы М. Ней и Г. Брюн, полковник Ш.А. Лабедуайер и близкий друг Наполеона граф A.M. Лавалетт, царь отклонил все просьбы о вмешательстве, а русских офицеров, осудивших карательную прыть Бурбонов (в том числе будущего декабриста Лунина М.С.), выслал из Парижа и еще одному будущему декабристу, кн. Волконскому С.Г., выразил за то же свое «негодование». В результате Брюн был убит без суда, Ней и Лабедуайер казнены по судебным приговорам, а Лавалетт бежал из камеры смертника только благодаря своей жене, Эмилии Богарне (племяннице Жозефины), которая поменялась с ним платьем и осталась в его камере.

К самому Наполеону Александр тоже не проявлял больше великодушия, из-за которого в 1814 г. «подарил» ему остров Эльбу. Очевидно, царь был задет тем, что Наполеон не удовольствовался столь щедрым «даром» и не остался жить на острове «смирно», Но его интерес к Наполеону не ослабел. Александр вновь, как и в 1814 г., посещал места, связанные с жизнью Наполеона, даже кормил из своих рук в пруду Фонтенбло пару лебедей, которых, как рассказывали царю, любил Наполеон. В один из таких дней Александру доложили, что Наполеон отдал себя в руки англичан…

Прибыв в Рошфор, Наполеон узнал, что гавань, в которой стояли уже готовые к отплытию в Америку два его быстроходных фрегата, блокирована английскими кораблями. Французские моряки предложили императору один из двух вариантов с гарантией на успех: либо вывезти его скрытно на малом судне, либо одному из фрегатов ввязаться в бой с английской эскадрой, задержать ее, жертвуя собой, и тем самым позволить другому фрегату с Наполеоном выйти из гавани в океан. Брат Жозеф, похожий на императора, предложил третий вариант — выдать себя за Наполеона и отвлечь от него погоню. Наполеон, не раздумывая, отверг все три варианта. Бегство ради спасения своей особы — это было не для него.

Статья написана по материалам книги Троицкий Н.А. «Александр I и Наполеон», М., «Высшая школа», 1994 г.