Отражение немецкого наступления на южном фасе Курской дуги изобиловало драматическими поворотами событий. Для сдерживания противника потребовалось привлечение большого числа подвижных соединений, в том числе танковой армии Ротмистрова П.А. Помимо объективных факторов немалую роль играли субъективные.

Командующий Воронежским фронтом генерал армии Ватутин Н.Ф. довольно точно просчитывал обстановку, но сталкивался с противодействием со стороны нижестоящих командиров. И командир 10-го танкового корпуса Бурков В.Г., и командующий 1-й танковой армией Катуков М.Е. сочли приказы командующего фронтом не соответствующими обстановке и не стали их исполнять.

Ведение оборонительной операции командующими Воронежским и Центральным фронтами неизбежно будет сравниваться, несмотря на разницу в исходных условиях на каждом из фронтов. Иногда утверждается, что Ватутин вел операцию настолько слабо, что уже на второй день сражения были введены в бой стратегические резервы Ставки ВГК. Напротив, Центральный фронт все время обходился собственными силами.

Это не так. Приняв на себя удар более мощной группировки, Ватутин Н.Ф. более трех суток обходился собственными силами. Только с 14.00 8 июля был задействован переданный Ставкой ВГК 2-й танковый корпус, а 10-й танковый корпус перешел к активным действиям во второй половине дня 9 июля. 5 гв. армия вступила в бой лишь утром 11 июля, а 5 гв. танковая армия — утром 12 июля. В наиболее тяжелый начальный период сражения Ватутин Н.Ф. сумел удержать ситуацию под контролем практически исключительно собственными силами.

С прибытием в распоряжение командующего Воронежским фронтом резервов Ставки был спланирован и проведен контрудар в районе Прохоровки. Однако вследствие захвата немцами благоприятной для контрудара местности и оборонительного построения «Лейбштандарта» наступление 5-й гв. танковой армии постигла неудача. Оба ее корпуса понесли большие потери и добились лишь незначительного продвижения вперед. Контрудар под Прохоровкой не стал решающим сражением, после которого «Цитадель» рухнула. Немецкие танки не были уничтожены в «рукопашной» на Прохоровском поле, силы соединений 4-й танковой армии были истощены несколькими днями тяжелых боев.

С технической точки зрения Курская дуга продемонстрировала, что выдающаяся по своим техническим характеристикам техника сама по себе не гарантирует успеха. В этом отношении показательна статистика по действиям «Пантер». Более 40 «Пантер» в течение первых же дней боев подорвалось на минах. В дальнейшем повреждения подвески, то есть подрывы на минах, лидировали среди повреждений нового немецкого среднего танка. В дальнейшем были потери от инженерных заграждений.

Впрочем, противотанковую артиллерию тоже нельзя списывать со счетов. Не только могучие 85-мм зенитки и 76-мм «ратш-бумы» поражали немецкую бронетехнику. Свою роль сыграли также 45-мм пушки. Командующий артиллерией 1-й танковой армии Фролов И.Ф. по итогам сражения на Курской дуге писал: «45-мм орудия в борьбе с танками противника являются достаточно эффективным средством — благодаря большой скорострельности, маневренности и наличию подкалиберных снарядов». Имеется целый ряд фактов, когда эти пушки успешно вели борьбу и уничтожали «Тигры» и «Пантеры» бронебойными и подкалиберными снарядами.

Операция «Цитадель» стала последним крупным наступлением немецкой армии на Восточном фронте, последней попыткой перехватить стратегическую инициативу. После июля 1943 г. германская армия только оборонялась, лишь иногда проводя контрнаступления локального значения. Инициатива была потеряна немцами окончательно и бесповоротно.

Что же стало причиной провала «Цитадели»? Э. фон Манштейн писал: «Но мы поступили бы неправильно, если бы видели причины неуспеха преимущественно в тактической сфере. Операция «Цитадель» была прекращена немецким Главным командованием еще до исхода сражения по следующим причинам: во-первых, в связи со стратегическим влиянием других театров военных действий (Средиземное море) или других фронтов (2-я танковая армия на Орловской дуге), и лишь во-вторых — в связи с тактической неудачей, а именно, остановкой наступления 9-й армии, которая поставила под вопрос по меньшей мере быстрое достижение исхода сражения» (Манштейн Э. фон. «Утерянные победы», M., ACT; СПб.: Terra Fantastica, 1999 г., с. 515).

Командующий группой армий «Юг» довольно четко сформулировал причины неуспеха. Немецкому командованию не удалось быстро достичь решительного результата, а потом на ход операции стали оказывать воздействие другие направления, на которых советские войска перешли в наступление. Сбор сил для проведения «Цитадели» был осуществлен за счет решительного оголения остававшихся пассивными участков фронта.

Под Курск были стянуты лучшие подвижные соединения и крупные силы авиации. Соответственно удерживать фронт под ударами советского наступления оставшимися силами было затруднительно. Поэтому операция была остановлена, а ее ударные группировки на северном и южном фасе Курской дуги — демонтированы. Также немецкому командованию не удалось добиться решения вспомогательной задачи наступления под Курском, истощения советских механизированных соединений. Уже к началу августа 1943 г. Воронежский фронт смог восстановить силы и перейти в наступления (операция «Румянцев»).

Советским верховным командованием на Курской дуге был поставлен крупномасштабный эксперимент под названием «преднамеренная оборона». Однако сражение на Курской дуге состоялось именно в том виде, который позволяет проанализировать реальные возможности «преднамеренной обороны».  Еще в 1970 г. один из самых известных советских штабистов Захаров М.В. предупреждал начинавшуюся тенденцию возвеличивания обороны:

«В связи с этим мне хочется отметить, что в литературе о Курской битве, вышедшей в послевоенный период, эта оборона несколько идеализируется. Некоторые авторы приложили немало усилий к тому, чтобы показать ее как самую поучительную, классическую и во всем достойную подражания. Слов нет, что ряд поучительных сторон оборонительной операции под Курском, таких, как высокая активность, устойчивость в противотанковом отношении, применение бронетанковых войск, был широко использован в последующих кампаниях войны, особенно в оборонительных операциях под Киевом и в районе озера Балатон.

Но такой сильной группировки, глубоко эшелонированной обороны, а следовательно, и таких высоких оперативно-тактических плотностей на 1 км фронта для решения оборонительных задач не создавалось ни до Курской битвы, ни после нее. Эту особенность не следует забывать при изучении, анализе и оценке битвы под Курском. Вот почему оборону под Курском нельзя считать обычной и типичной для минувшей войны» («Курская битва», M., «Наука», 1970 г., с. 136).

С этими словами также нельзя не согласиться. Ни на границе в июне 1941 г., ни под Смоленском в июле, ни на Лужском рубеже в августе, ни под Вязьмой и Брянском в октябре, ни на Брянском фронте в июне 1942 г. на направлениях главных ударов немецких войск не было тех плотностей войск, которые встретили наступление танковых корпусов вермахта в июле 1943 г. В 1943 г. пауза в несколько месяцев позволила накопить резервы и сосредоточить их на вероятном направлении наступления противника.

Часто возникает законный вопрос: «А как же можно было наступать «тридцатьчетверками» с 76-мм пушками на окопанные «Тигры» и «Пантеры»?» Во-первых, как показала практика, наступать на окопанные немецкие танки оказалось возможным и в условиях обороны. Именно этим занималась 5-я гвардейская танковая армия под Прохоровой 12 июля и 2-я танковая армия на северном фасе выступа 6 июля 1943 г. Во-вторых, для того чтобы на них наступать, они должны каким-то образом оказаться в нашей полосе наступления. Когда перед нами многокилометровый фронт, всегда можно выбрать направление, где «Тигров» нет вообще или их мало. Рокированные с других участков фронта танковые дивизии и батальоны «Тигров» будут бросаться в бой по частям, по мере прибытия своим ходом или по железной дороге. Именно по такому сценарию развивались события в ходе советских наступлений осени 1943 г.

Советские легкие танки Т-70 летом 1943 г. уже не могли успешно противостоять немецким танкам и САУ новых типов. Вскоре производство Т-70 было свернуто в пользу САУ СУ-76. Но и «Пантеры» отнюдь не стали чудо-оружием, способным остановить советское наступление.

К примеру, меньше чем через две недели после прибытия на фронт батальон «Пантер» утратил свою мощь. На 20 сентября 1943 г. из 96 «Пантер» II батальона 23-го танкового полка, с которыми он прибыл на фронт, числились боеспособными только 11 машин: 8 в боевой группе Цандера и 3 в подчинении батальонов в Новом Свете. Еще 11 танков должны были вернуться из ремонта к 23 сентября. Остальные числились в долгосрочном ремонте: 13 танков в Днепропетровске, 24 на сборном пункте к востоку от Днепра, 4 в полковом ремонтном подразделении, 4 были погружены на железнодорожные платформы, и 1 танк охранял плотину в Запорожье.

28 «Пантер» были взорваны вследствие невозможности их эвакуировать при постоянно смещающейся линии фронта. Осенью 1943 г. немцы испытывали те же проблемы, что и мехкорпуса РККА в 1941 г. Вместо 18 штатных 18-тонных полугусеничных тягачей в распоряжении батальона было только 4.

Предположение о том, что оборонительное сражение поможет против «Тигров» и «Пантер», основывалось не в последнюю очередь на неверном понимании происходившего под Прохоровкой. Широкой общественности рассказывали и показывали на киноэкране душераздирающую картину сквозного танкового сражения, в котором «тридцатьчетверки» сближались с новой немецкой техникой и безжалостно разили ее в борт.

Вот характерное описание событий: «Увидев KB, они стали угрожающе водить длинными пушками, стремясь перехватить советские машины на максимальной дистанции. Если бы врагу удался его замысел, нашим KB пришлось бы туго, потому что они могли эффективно поразить «Тигры» только с близкой дистанции. Решение у капитана созрело мгновенно: сойтись с врагом в ближнем бою, чтобы лишить его преимущества. Подав команду «За мной!», командир батальона на полной скорости, в яростном порыве бросил свой танк в центр боевого порядка врага и захватил его врасплох. И до того, как гитлеровцы смогли открыть огонь, командирский KB первый же снаряд с близкой дистанции влепил в борт одного из «Тигров». От прямого попадания внутри танка произошел взрыв боекомплекта, который разорвал на куски не только экипаж, но и машину» (Ибрагимов Д.С. «Противоборство. Документальная повесть», М., ДОСААФ, 1989 г., с. 398-399).

Однако сражение под Прохоровкой в крайне малой степени было похоже на эти схватки на коротких дистанциях с разрыванием танков на куски. В оборонительном сражении столкновение с «Тиграми» и «Пантерами» происходило отнюдь не в благоприятных условиях. Немцами эти машины использовались массово, получали качественное техническое обслуживание и своевременно эвакуировались для ремонта.

Контратаки против подразделений, вооруженных новыми танками, диктовались обстановкой, не позволяющей постоянно отсиживаться в капонирах. Как показали действия 1-й танковой армии, в этом случае танковые части последовательно перемалывались противником за счет концентрации сил на узком фронте.

Статья написана с использованием материалов книги И.Б. Мощанский, А.В. Исаев «Триумфы и трагедии Великой войны», М., «Вече», 2010 г., с 370-384.