60 лет назад под Витебском произошло событие, которое по политическому подтексту вышло далеко за рамки боев местного значения. В день Красной Армии на сторону партизан, окруженных немецкими войсками, целиком перешел 825-й батальон Волжско-татарского легиона.

Он был сформирован нацистами из советских военнопленных, преимущественно татар. Создавая эту воинскую часть, так же как и другие подобные формирования, гитлеровцы пытались разыграть «национальную карту» в войне против СССР. Документы из Особого архива в Москве и архива партизанского движения в Белоруссии, изученные доктором военных наук, генералом армии М. Гареевым и доктором исторических наук, профессором А. Ахтамзяном, позволили выяснить подробности неизвестной ранее страницы битвы с фашизмом.

Из числа военнопленных немцы создали более 180 частей. Всего в этих частях находились: три русские бригады численностью 13 000, 12 000 и 18 000 человек; части из латышей — всего 104 000 человек, из литовцев 36 800 человек; — из азербайджанцев — 36 500 человек, из грузин — 19 000 человек, из выходцев с Северного Кавказа – 15 000 человек, из татар — 12 500 человек, из крымских татар – 10 000 человек, из армян — 7000 человек, из калмыков — 5000 человек. Всего 298 800 человек.

Эмблема Волжско-татарского легиона

Формирование Волжско-татарского легиона началось осенью 1942 года на территории оккупированной Польши в районе местечка Едлино близ Радома. Одним из первых был подготовлен к отправке в район боевых действий 825-й батальон легиона численностью примерно в 1000 человек. Его штаб состоял из немецких офицеров. 18 февраля 1943 года батальон эшелоном доставили в Витебск, в окрестностях которого оккупанты блокировали несколько крупных партизанских отрядов. Уничтожить их гитлеровцы намеревались руками бывших советских военнопленных.

В особенно трудном положении оказались партизанские бригады, действовавшие в районе Витебска. В сохранившемся с грифом «совершенно секретно» отчете сложившаяся ситуация отражена в нескольких строках: «6000 партизан были окружены в этом районе отрядами противника общей численностью до 28 000 человек, имевших артиллерию, танки и авиацию».

Среди прочих в смертельном кольце оказалась 1-я витебская партизанская бригада под командованием Михаила Бирюлина, которая насчитывала примерно 500 человек. Но партизанская разведка продолжала действовать. Уже через три дня после прибытия 825-го батальона в район боев она установила, что на помощь немецкой дивизии, проводившей карательную операцию, брошена отдельная часть, сформированная из пленных татар, башкир и чувашей. И получены были эти сведения, что называется, из первых рук. Оказалось, что руководители подпольной группы в «татарском» батальоне Рашит Таджиев и Рахимов сразу по прибытии на место стали искать связи с партизанами.

Вначале связная Нина Буйниченко сообщила, что к ней в дом заходил военврач прибывшего батальона, назвавшийся Жуковым. (Позже выяснилось, что настоящая его фамилия – Волков.) Расспрашивал, кто помог бы «найти ход» к партизанам. Буйниченко после согласования со своими предложила Жукову направить в лес парламентеров для переговоров. Проводником стал житель деревни Сеньково Степан Михальченко. При встрече с партизанами парламентеры, в числе которых были Фахрутдинов, Лутфулин и Трубкин, объяснили, что действуют по заданию подпольной организации, созданной еще во время формирования батальона в Едлино.

На совещании в штабе бригады долго взвешивали различные варианты перехода, логично предполагая, что возможна провокация. В итоге решили согласиться, но при соблюдении некоторых условий. Во-первых, потребовали, чтобы батальон вначале ликвидировал не только своих немецких офицеров, но и гитлеровские гарнизоны в деревнях Сеньково, Гралево и Сувары. Во-вторых, уходить в лес, разделившись на три группы, и в определенной последовательности. В-третьих, тотчас сложить оружие. Сигналом к началу операции должны были стать взрыв штаба батальона и пуск трех сигнальных ракет.

Парламентеры условия приняли. Но обратно отправились лишь двое, оставив в качестве заложников Лутфулина и Трубкина. Однако дело едва не кончилось провалом. Перед самым решительным моментом гитлеровцы, получив чей-то донос, схватили руководителей подпольной группы Рашита Таджиева и Рахимова. Они были немедленно отправлены в Витебск и расстреляны.

Руководство переходом батальона взял на себя командир штабной роты Хусаин Мамедов. Он приказал Гари Галеву уничтожить штаб батальона. Одновременно перебежчики группами двинулись к лесу. В первой, самой большой из них, благополучно добравшейся к своим в ночь с 22 на 23 февраля, было 506 человек. Их оружие существенно
пополнило арсенал партизан. Затем последовали остальные.

В сохранившемся отчете командования партизанских бригад эпизод описан так: «Уничтожив немецкое командование, 23.2.43 в 14.00 весь батальон перешел на сторону партизан в составе 930 человек, имевших на вооружении три 45-миллиметровые пушки, 100 ручных и 1 станковый пулемет, 550 винтовок, комплекты боеприпасов и в полном составе батальонный обоз. Перешедшие были распределены между бригадами Захарова и Бирюлина. Впоследствии солдаты этого батальона участвовали в боях по прорыву вражеской блокады, где проявили мужество и геройство в борьбе с немецкими захватчиками».

Содержится информация об операции и в материалах расследования, предпринятого органами НКВД и СМЕРШ. К лету 1943 года многие участники перехода к своим были «изъяты» из состава партизанских отрядов и из действующей армии. Бывших легионеров поместили в «Лагеря специального назначения». Контрразведчиков особенно интересовал вопрос: действительно ли добровольно или под давлением обстоятельств батальон перешел к партизанам?

Чтобы выяснить это, в конце июня 1943 года заместитель начальника отдела контрразведки СМЕРШ спецлагеря № 174 (Подолъск) майор Кирсанов направил запрос в штаб партизанского движения Белоруссии (находившийся тогда в Москве).

Характерно, что следователи ставили под сомнение саму добровольность перехода «татарского» батальона: «По непроверенным данным, переход на сторону партизан произошел в вынужденной обстановке, ввиду сложившихся обстоятельств — активных действий партизан против батальона, из состава которого в Подольском лагере спецназначения содержится 31 человек, а остальные якобы находятся в партизанских бригадах Алексеева, Дьячкова и Бирюлина».

В ответном письме, подписанном заместителем начальника Белорусского штаба партизанского движения Ганенко и начальником 2-го отдела полковником Скрыпником, подтверждалось: «Факт перехода на сторону партизан 825-го батальона «волго-татарского легиона» в феврале месяце с.г. действительно имел место». Правда, в духе времени авторы перестраховались: «Переход батальона был совершен в результате разложенческой работы, проведенной среди его личного состава. Обстановка в это время складывалась не в пользу партизан, однако сам факт их активных действий и проведение агентурных комбинаций, безусловно, имел влияние на личный состав батальона, убедившегося в лживости немецкой пропаганды о том, что партизаны якобы не представляют серьезного противника».

Однако при этом ни слова о том, кому же принадлежат лавры «разложенческой работы» в стане противника. Скорее всего потому, что ничего такого и не было … Тем не менее, это письмо — серьезный аргумент в пользу полной реабилитации участников перехода 23 февраля 1943 г. … Далее там написано: «После перехода батальона к партизанам личный состав его действительно был рассредоточен по партизанским бригадам, принимал участие в боевых действиях против немецких оккупантов, показал себя с положительной стороны. Некоторая часть личного состава батальона и до настоящего времени находится в партизанских бригадах».

Впрочем, сказанным отнюдь не исчерпывается значение этого практически неизвестного эпизода Великой Отечественной войны. Наученные горьким опытом, нацисты не решились направить на восток другие батальоны Волжско-татарского легиона. Один из них оказался на Балканах, другой — во Франции. Но и там «татарские» батальоны перешли на сторону антифашистских отрядов Сопротивления.

К этому шагу легионеры еще в Радомском лагере военнопленных были заранее подготовлены подпольщиками, в число которых входил известный татарский поэт Муса Джалиль, а также оказавшийся в плену со специальным заданием командования молодой офицер Красной Армии Гайнан Курмашев. В августе 1943 года подпольщики были арестованы гестапо и казнены. Но свое дело они сделали.

Из книги Непомнящий Н.Н. «100 великих тайн Второй мировой», М., «Вече», 2010 г., с. 275-278.