Хан назначил великим князем Михаила (Михаил Ярославич (1271-1318) – внук Ярослава Всеволодовича), но Юрий (Юрий Данилович (1261-1303) – внук Александра Невского, правнук Ярослава Всеволодовича) поехал в орду. Ханом в то время был Узбек, который принял магометанскую веру. Для татар он был очень справедлив, но ни один хан не сделал столько бед русским князьям. Он отдал великое княжение Юрию. Юрий Данилович женился на сестре его, Кончаковне, и он дал ему на помощь татарское войско под начальст­вом Кавгадыя.

Михаил, чтобы не проливать напрасно крови, уступил ему великое княжество и просил Юрия оставить его спокойно княжить в Твери, но Юрий принялся разорять Твер­скую область; тогда Михаил собрал на совет тверских архиерея и бояр и спросил, виноват ли он перед Юрием? Они ответили: «Ты прав, государь, перед Богом, и если твое смирение не укротило врага, то иди на него, с тобою Бог и верные слуги, готовые умереть за тебя». Михаил сказал: «Не за меня, а за невинных людей, которых лишают свободы и жизни». Он сра­зился с Юрием и татарами.

Михаил бросился в самую страш­ную сечу; шлем и латы его были прострелены и иссечены, но сам он остался невредим; татары и Юрьево войско побежали; множество пленников, которых татары побрали в тверских се­лах, смотрели скованные на эту битву и молились за своего князя. Когда он освободил их, они плакали от радости. Кончаковна и Кавгадый попались ему в плен. Он запретил воинам убивать бегущих татар, угостил Кавгадыя, одарил его и отпу­стил в орду. Кавгадый поклялся быть ему другом. К несчастью, Кончаковна умерла в Твери.

Юрий поехал к Узбеку и распу­стил слух, что Михаил велел отравить ее. Поехал в орду и Михаил. Перед отъездом он сказал своему духовнику: «Я всег­да любил отечество, а не мог прекратить усобицы; буду дово­лен, если смерть моя прекратит ее». Во Владимире встретил его ханский посол и сказал, что Узбек гневается, что если Михаил через месяц к нему не приедет, то татары нападут на Русскую землю.

Сыновья и бояре Михаила уговаривали его не ехать в орду. Михаил сказал: «Нет, можем ли мы бороться со всей силой неверных? Если не поеду в орду, то за мое ослушание падет множество голов христианских; толпами погонят рус­ских в плен. Мне и тогда не миновать смерти, лучше же умереть теперь, когда своей погибелью могу спасти других».

Он приехал в орду и сперва прожил шесть месяцев спокой­но, но потом хан велел судить его. Михаил оправдался во всех обвинениях, но главным судьею был Кавгадый, который всяче­ски вредил Михаилу; судьи не слушали Михаила, велели зако­вать в цепи, сняли с него княжеские одежды. Узбек поехал на охоту. Эта ханская забава продолжалась месяца два. Выезжала на нее вся орда, то есть несколько сот тысяч человек.

Все они наряжались в самые богатые одежды и садились на лучших коней; множество купцов с товарами ехало за ними, и где они останавливались в степи, там как будто делались многолюдные города. Михаила везли за ордою; он на пути дважды приобщал­ся Святых Тайн, проводя ночи в молитве. Однажды Кавгадый вывел его на торговую площадь, где было множество людей, поставил на колени, ругался над ним и потом сказал: «Не уны­вай, хан это и с родными делает, завтра выйдет милость, и ты будешь в чести». Кавгадый ушел.

Михаил сел на площади. Толпа народа окружила его и стала говорить: «Вот этот плен­ник был великим государем в своей земле!» Глаза Михаила наполнились слезами, и он сказал слова из Святого Писания: «Все видящие меня покивали головами… уповаю на Господа!» Верные бояре и слуги виделись с ним и несколько раз предла­гали ему бежать, но он отвечал: «Бегство может спасти меня, а не отечество. Пусть будет воля Господня!» Наконец, Узбек утвердил решение судей Михаила, которые приговорили каз­нить его.

Михаил узнал об этом, отслушал заутреню, благосло­вил сына, простился с боярами, развернул псалтырь и прочел: «Сердце мое смутися во мне и боязнь смерти нападе на мя». Ему стало страшно, но один из бывших с ним духовных сказал: «Государь! В этом же псалме дальше написано: «Возверзи на Господа печаль твою». Михаил стал продолжать слова псалма: «Кто даст мне криле яко голубине? И полещу, и починю».

В это время вбежал один из слуг и сказал, что подъезжают к шатру Юрий, Кавгадый и множество народа. Михаил отвечал: «Знаю для чего». Юрий и Кавгадый остановились у шатра. Татары вломились туда, разогнали слуг княжеских. Михаил молился. Они бросили его на землю, мучили, били ногами. Один из них вонзил ему нож в ребра и вырезал сердце. Юрий и Кавгадый подъехали к шатру. Тело Михаила лежало нагое; Кавгадый сердито посмотрел на Юрия и сказал ему: «Он твой дядя; оста­вишь ли труп его на поругание?»

Слуга Юрия прикрыл тело Михаила своею одеждою. Жена Узбека защитила сына и неко­торых бояр Михаила, другие были убиты. Бояре Юрия отвезли тело Михаила в город Маджары. Там купцы, знавшие покойно­го князя, хотели покрыть тело его дорогими тканями и внести в церковь, но бояре Юрия не пустили их подойти к трупу и бросили его в хлев. Наконец тело святого мученика привезли в Москву и похоронили.

Юрий стал княжить, но недолго. Сын Михаила, Дмитрий, прозванный Грозные Очи, выхлопотал себе ярлык Узбека на великое княжение и выгнал Юрия из Владимира. Потом Юрий и Дмитрий поехали к хану судиться; но Дмитрий, как только увидел Юрия, то вспомнил о смерти Михаила, выхватил меч и перед самим Узбеком убил Юрия. Узбек за это казнил самого Дмитрия, а великим князем сделал его брата Александра Ми­хайловича.

Но лишь только Александр стал княжить, как в Тверь приехал двоюродный брат Узбеков, Шевкал, со множест­вом татар и принялся грабить. В народе разнесся слух, что в праздник Успения татары перебьют князей и всех христиан, кроме тех, которые обратятся в магометанскую веру. Может быть, этот слух был и несправедливый, но народ испугался и пошел к князю.

Александр Михайлович уговорил их напасть на Шевкала. Тверитяне одолели татар, и когда Шевкал с остатком их заперся во дворце, то тверитяне зажгли дворец, и все татары там сгорели. Узбек тогда назвал великим князем брата Юрьева, Иоанна Данииловича московского, и велел ему отомстить тверитянам, а в помощь дал 5000 войска.

Иоанн Даниилович был гораздо умнее Юрия. Даже он был добр и милостив, любил много подавать нищим и для этого всегда носил с собою мешок с деньгами; мешок по-татарски назывался калита, от этого и князя Иоанна прозвали Калитою. Народ его очень любил, потому что он был князь справедли­вый, умел угождать татарам, давал им дань и много подарков, но за то они в его княжествах никого не обижали, даже помога­ли ему усмирять и покорять других князей. Бедным тверитянам вышла горькая доля. Александр Михайлович убежал в Псков, а татары взяли Тверь и всех жителей побили или взяли в плен.

В это время еще кроме татар, другой народ стал завладевать Русскую землею. В южной Руси после Даниила Романовича самым сильным князем был его сын Лев. Но после его смерти очень усилились литовцы. У них князем сделался Гедимин, очень храбрый и хитрый. Он то войной, то хитростями, то свадьбами своих сыновей с русскими княжнами присваивал себе одно за другим русские княжества. Наконец, русские князья в Южной Руси восстали на него, соединились, призвали на помощь татар и сразились с Гедимином на берегу реки Ирпени, но Гедимин их победил и завладел даже Киевом. Народу в Южной Руси от этого стало лучше, потому что татары не стали обижать его, а если и нападали, то Гедимин прогонял их, сам Гедимин тоже не обижал народа, хотя был язычник, но почитал веру Христову, позволял своим сыновьям и литовцам креститься.

Иван Калита между тем старался подчинить своей власти Север­ную и Восточную Русь и точно успел это сделать, а кто ему противился, тех губил без милосердия, по его наветам Узбек замучил в орде Александра Михайловича с сыном. Однако же Калита много добра сделал Русской земле. Татарские ханы его очень любили и считали его с сыновьями самыми верными сво­ими слугами, потому что беспрестанно им говорил о своем усер­дии и щедро их одаривал.

Поэтому ханы перестали присылать на Русь своих сборщиков за податями, а поручили Иоанну Да­нииловичу собирать со всех княжеств подать для хана, которую называли ордынским выходом. Прежде сборщики собирали по­датей гораздо больше, чем следовало хану, и себе оставляли излишек. Калита стал собирать с народа меньше, хану достав­лял более, чем он получал прежде, да еще и себе оставлял из этой дани. На эти деньги Калита стал покупать себе в разных княжествах села и города.

Из Владимира переехал в Москву на житье тогдашний мит­рополит святой Петр; ему очень понравилась Москва, и он сказал великому князю: «Если ты успокоишь мою старость и построишь здесь храм, достойный Богоматери, то будешь слав­нее всех иных князей, и род твой возвеличится, кости мои останутся в этом городе, святители будут в нем жить, и руки его взыдут на плечи наших врагов!» Это значило, что москов­ские князья победят татар и покорят их. Святителями называ­ются архиереи.

Калита восстановил московскую крепость, которая называ­ется Кремлем, и построил вокруг Москвы дубовую стену. При нем Москва дважды погорела, но он помог народу в этой беде. И Москва стала одним из лучших русских городов, а москов­ские князья самыми сильными на Руси. Поэтому-то прозвали Иоанна Данииловича собирателем Русской земли. Москвитяне особенно его любили за то, что он был очень правосуден, назы­вали государем-отцом и очень плакали, когда он скончался.

Московские князья опять стали так сильны, что никто не мог спорить с сыном Калиты Симеоном о великом княжении. Симеон княжил так же, как отец: угождал татарам, а русских князей заставлял слушаться и так с ними обходился, что они прозвали его Гордым.

В его княжение шведский король Магнус вздумал насильно обратить русских в католическую веру, и с большим войском пришел в новгородскую землю, но ничего не мог сделать, взял только город Орехов, да и тот потом новгород­цы взяли обратно у шведов. В этой войне одни только пскови­тяне помогали новгородцам, а за то новгородцы назвали Псков младшим братом Новгорода. Прежде Псков был подчинен Нов­городу, а с этого времени псковитяне стали выбирать своего посадника.

Южные русские земли попали во власть частью татарам, частью венграм и полякам, но всего больше литовцам, у кото­рых великим князем был Ольгерд, сын Гедимина, такой же храбрый и хитрый, как его отец. Но при жизни Симеона он не мог вредить Северной и Восточной Руси.

Новгородцы и псковитяне торговали с немецкими купцами и получали от этого большие выгоды. Немецкие торговые горо­да составили между собою союз, который назвали Ганзою; Нов­город и Псков тоже вошли в этот союз. Но заезжие купцы привезли в Русь страшную язву. Эта язва называлась черною смертью. На человеке, с которым она приключилась, появля­лись железы, он начинал харкать кровью и на другой или на третий день умирал. Прежде всего началась она во Пскове; умерло так много людей, что на кладбище не было для них места.

И во всех русских городах побывала эта язва. От нее умер и сам великий князь Симеон Иоаннович. После него стал великим князем брат его Иоанн. Он был очень кроток и смирен, и удельные князья стали вольничать, особенно Олег рязанский. К счастью, русским митрополитом был в это время святой Алексей. Он исцелил от болезни жену хана Чанибека Тайдулу, за что Чанибек избавил Русь от некоторых налогов. Потом святой Алексей умилостивил другого хана, сына Тайдулы.

По смерти Иоанна сын его Дмитрий был только девяти лет, и ве­ликое княжество получил было Дмитрий Константинович, князь суздальский из рода Андрея, брата Александра Невского, но митрополит Алексей и бояре уговорили маленького Дмитрия тоже просить себе у хана великого княжения. Хан дал ему ярлык, но войска не дал, потому что сам воевал в это время с темником, то есть воеводой Мамаем. Московское войско выгна­ло Дмитрия Константиновича из Владимира, и Дмитрий Иоан­нович (Донской) стал великим князем, хотя ему было только 12 лет от роду.

Из книги Ишимовой А.О. «История России для детей», М., «Монолог», 1993 г., с. 66-70.