Борис Викторович Савинков родился 19 (31) января 1879 г. в семье товарища прокурора окружного военного суда в Варшаве. Окончив гимназию, поступил в Петербург­ский университет. Как и его старший брат Александр, покончивший с собой в якутской ссылке, Борис примкнул к революционному движению. В возрасте 19 лет стал социал-демократом. В 1902 г. за агитацию в рабочих кружках его сослали в Вологду. В ссылке Борис примкнул к партии эсеров, после побега вступил в Боевую организацию эсеров.

Главой эсеровский боевиков был Азеф Е.Ф., который одновременно тайно работал в полиции. Азеф и Савинков сами бомбы не бросали, а занимались подготовкой и руководством покушениями. Они вместе подготовили самые значительные теракты эсе­ров — убийство министра внутренних дел Плеве В.К. и убий­ство Великого князя Сергея Александровича (пятый сын Александра II).

В 1906 г. в Севастополе Савинков занимался подготовкой убийства командующего Черноморским флотом адмирала Чухнина Г.П. За что был арестован полицией и приговорён к смертной казни, но бежал за границу, где находился до 1917 г.

После начала Первой мировой войны эсеры, как и другие социалисты, разделились на «оборонцев» и «пораженцев». Б. Са­винков твёрдо занял позицию обороны России и вступил доб­ровольцем в союзническую французскую армию. Он участвовал в сражениях и написал книгу военных очерков «Во Франции во время войны». Литературная деятельность также привлекала Бориса Викторовича.

Савинков Б.В., 1917 г.

Вскоре после Февральской революции, 9 апреля 1917 г., Б. Савин­ков, как и другие эмигранты, вернулся на родину. Уже через месяц Савинков занял пост комиссара армии, ко­торой командовал генерал Корнилов Л.Г. Вскоре генерал возглавил Юго-Западный фронт, а Савинков стал комиссаром фронта. Вместе они добивались утверждения в армии «железной дисциплины».

19 июля 1917 г. Б. Савинкова назначили управляющим военным министерством, а Л. Корнилов в тот же день стал Верховным глав­нокомандующим русской армии. Добившись восстановления смертной казни на фронте, они теперь настойчиво требовали её введения в тылу. В подобных суровых мерах Корнилов и Савин­ков видели единственный шанс спасти армию и государство.

На одном из военных совещаний, Петроград 1917 г. Савинков Б.В. (в центре), Керенский А.Ф. (второй справа)

Вместе с Корниловым Савинков добивался «наведения по­рядка» в Петрограде, «очищения» его от большевиков. 27 августа между Керенским и Корниловым вспых­нула открытая борьба — начался «Корниловекий мятеж». Керенский А.Ф. приказал Савинкову защищать Петро­град от Л. Корнилова в качестве генерал-губернатора столицы. Конечно, Савинков Б.В. мог отказаться выполнять приказ, но это означало для него самоустранение от борьбы, дезертирство.

По окончании «корниловского мятежа» Борис Викторович предполагал принять жёсткие меры против больше­виков. Но уже 31 августа ему пришлось по настоянию Петроград­ского совета уйти в отставку со всех постов. 9 октября за содей­ствие Корнилову эсеры исключили его из партии. Любо­пытно следующее: сам он считал, что они, наконец, отплатили ему за литературное творчество, а «корниловский мятеж» был толь­ко предлогом.

Сразу после Октябрьского переворота Б. Савинков участвовал в «гатчинском походе» на Петроград. А. Керенский назначил Б. Савинкова начальником обороны Гатчины. Борис Викторович категорически выступил против пе­реговоров с большевиками. Генерал Краснов вспоминал, что на Воен­ном совете Савинков «говорил с глубокой горечью, с истинным и сильным патриотизмом». Он воскликнул: «Мы должны бороть­ся до конца и спасти Россию!»

Савинков готов был принять самый отчаянный план, су­ливший возможность успеха. Он видел, что казаки не желают идти за Керенским, и поход из-за этого на грани провала. Тог­да он предложил П. Краснову арестовать министра-председателя и самому возглавить движение на столицу. Но генерал отказался… Савинков безуспешно пытался найти во­инские части, которые могли бы в помощь казакам двинуться на столицу. «Гатчин­ский поход» между тем окончился полным поражением.

В декабре Борис Викторович с фальшивыми документами прибыл в Новочеркасск, где генералы Л. Корнилов и М. Алексеев создавали Добровольческую армию, Однако спустя месяц, в ян­варе 1918 г.,  Савинков Б.В. решил нелегально вернуться в Москву и там продолжать борьбу.

Перед отъездом Б. Савинкова генерал М. Алексеев выдал ему удо­стоверение за своей подписью. Этот мандат позволил Борису Викторовичу объединять вокруг себя офицерство. В феврале 1918 г. он начал создавать подпольную офицерскую организа­цию под названием «Союз защиты родины и свободы».

В Москве в неё вошло до 2 тыс. человек, в других городах, в основном поволжских, — более 3 тыс. Это было необычайно много для подпольной организации. В июне и июле 1918 г. «Союз защиты родины и свободы» поднял офицерские восстания в Яро­славле, Муроме и Рыбинске. Все эти выступления потерпели не­удачу, хотя в Ярославле восставшие держались 17 дней…

Бывший заместитель Керенского Борис Савинков получал деньги от Сиднея Рейли для обуче­ния и вооружения террористов. Когда-то Савинков организо­вал убийство Великого князя Сергея Александровича, теперь его цели — Ленин и другие советские вожди.

Деньги англичанами и французами даются не зря. Пер­вой ласточкой и пробой сил становится 20 июня 1918 г. 27-летний комиссар по делам печати, пропаганды и агита­ции Володарский (Моисей Маркович Гольдштейн), который направ­ляется в Петрограде на митинг железнодорожников. Там его уже поджидает правый эсер-боевик Сергеев. Охраны у боль­шевистского министра никакой, его сопровождает один невооруженный шофер. У самого Володарского есть револь­вер, но достать он его не успеет. Первая жертва террора пада­ет от нескольких пистолетных выстрелов…

В последующие годы Савинков с неистощимой энергией продолжал борьбу с «германо-большевиками», как он говорил. Савинков добывал за границей деньги и оружие для Колчака А.В., засылал партизанские отряды с территории Польши. Он призывал белогвардейцев искать опо­ру не только в офицерстве, но, прежде всего, в крестьянстве. «Настоящая Рос­сия, — говорил он, — это в огромной степени крестьянство. Надо бороться с большевиками, защищая интересы крестьянства, для крестьянства и во имя крестьянства, иначе борьба долж­на кончиться неудачей».

Во время советско-польской войны 1920 г. Борис Савинков обосновался в Варшаве и участвовал в подготовке антисоветских военных отрядов. С конца 1921 г. – в эмиграции. Савинков признавался, что он не мог примириться с перспек­тивой спокойной и тихой жизни за границей. Он решил вернуться на родину. Летом 1924 г. к нему поступили сведения о том, что в России действует серьёзная подпольная группа. Ей нужен опыт­ный руководитель. Судя по всему, эту легенду создали чекисты, чтобы заманить Савинкова Б.В. в Советский Союз.

Борис Викторович нелегально перешёл советскую грани­цу. 16 августа 1924 г. чекисты арестовали его в Минске и под стражей доставили в Москву. Уже 27 августа — невероятно бы­стро — Савинков предстал перед Военной коллегией Верхов­ного суда СССР. «После тяжкой и долгой кровавой борьбы с вами, — говорил Савинков Б.В., — борьбы, в которой я сделал, может быть, боль­ше, чем многие и многие другие, я вам говорю: я признаю без­оговорочно Советскую власть, и никакую другую… Русский народ поддержал коммунистов в граж­данской войне, поддержал их в борьбе против нас».

«Для этого, — добавил Борис Викторович, — нужно было мне, Борису Савин­кову, пережить неизмеримо больше того, на что вы можете меня осудить». 29 августа суд вынес свой приговор: высшая мера наказа­ния — расстрел с конфискацией имущества. Но одновременно судьи во главе с председателем В. Ульрихом подали ходатайство о смягчении приговора. И Президиум ЦИК СССР заменил смерт­ную казнь тюремным заключением на максимальный срок — десять лет.

В тюрьме Б. Савинков продолжал работу публициста. В ста­тье «Почему я признал Советскую власть» он убеждённо повто­рял мысль, высказанную на суде: «Воля народа — закон. Это заве­щали Радищев и Пестель, Перовская и Егор Сазонов. Прав или не прав мой народ, я — только покорный его слуга. Ему служу и ему подчиняюсь. И каждый, кто любит Россию, не может иначе рассуждать».

7 мая 1925 г. Борис Викторович Савинков, по официальной версии, по­кончил жизнь самоубийством. Он выбросился из окна пятого этажа тюрьмы на Лубянке во внутренний двор и разбился на­смерть. В предсмертном письме Савинков объяснял это тем, что не в силах перенести долгих лет вынужденного бездействия. По другим данным, Савинкова убили, сбросив с вы­соты, четыре чекиста. Об этом рассказывали в лагерях Колымы, где спустя десять лет оказались чекисты, имевшие дело с аресто­ванным  Савинковым Б.В.