Стремясь сцементировать тыл и парализовать политичес­ких противников, большевики еще в конце февраля 1918 г. восстанавливают смертную казнь, отмененную II съездом Советов, значительно расширяют полномочия карательного органа — ВЧК. В сентябре 1918 г. после покушения на жизнь Ленина В.И. и убийства руководителя петроградских чекистов Урицкого М.С. СНК объявил о красном терроре против лиц, «при­косновенных к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам».

Власти в массовом порядке стали брать заложни­ков из среды дворянства и буржуазии, многие из которых были затем расстреляны. В том же году в республике начинает развертываться сеть концлагерей. По официальным данным, к 1921 г. туда было брошено около 80 тыс. человек. Тем не менее, в советском тылу действовало мощное белое подпо­лье.

Самой крупной военно-политической антисоветской орга­низацией был Национальный центр (НЦ) с отделениями в Москве, Петрограде, Екатеринбурге, Харькове, Новосибир­ске и других городах. Образованный кадетами и монархиста­ми летом 1918 г., НЦ энергично действовал в тесном контак­те со штабами генералов Деникина А.И., Юденича Н.Н. до своего разгрома в сентябре 1919 г.

Советское правительство старалось всячес­ки избегать конфликтов с германской стороной, сохраняя хрупкий Брестский мир. Пытаясь его сорвать, 6 июля 1918 г. левые эсеры убили в Москве германского посла В. Мирбаха. В этот же день произошел вооруженный инцидент, в результате которого отряд эсера Попова Д.И. захватил председателя ВЧК Дзержинского Ф.Э. Это было расценено большевиками как попытка захвата власти левыми эсерами и стало поводом для заключения их лидеров, включая Спиридо­нову М.А., в тюрьму. Решением проходившего в те дни V Всероссийского съезда Советов левые эсеры были исключены из всех Советов.

 

Под бдительным оком ВЧК находились и социалистичес­кие партии. Провал затеи правых эсеров и меньшевиков с созданием антисоветских демократических правительств спо­собствовал выработке ими новой тактики. На рубеже 1918-1919 гг. лидеры ведущих социалистических партий выступи­ли с осуждением вооруженной борьбы с Советской властью, оставляя за собой право вести с ней политическую борьбу. В ответ ВЦИК отменил решение об исключении эсеров и мень­шевиков из Советов. Но это мало что изменило в их поло­жении. Они по-прежнему то и дело подвергались репресси­ям ВЧК и фактически действовали подпольно (особенно пра­вые эсеры).

5 сентября 1918 г. Совнарком  принял декрет «О красном терроре». Поводом явилось поку­шение 30 августа на Ленина В.И., в результате которого он был тяжело ранен. В практику вошли массовые расстрелы «классовых врагов», заключение в концлагеря, взятие в заложники. ВЧК получила право расстрела без суда и следствия.

За август — сентябрь 1918 г. было расстреляно свыше 6 тыс. человек, около 15 тыс. посажены в тюрьмы, еще 6 тыс. отправлены в концентра­ционные лагеря, число которых стремительно росло. В ноябре 1920 г. их было уже больше 80, а число заключенных в них превысило 53 тысяч. В ночь с 16 на 17 июля 1918 г. в Екатеринбурге в подвале частного дома Ипатьева отрядом чекистов были расстреляны бывший император Николай II и его семья. В те же дни был убит брат царя Михаил и еще 18 чле­нов императорской фамилии.

Антисоветский лагерь не отставал с аналогичными мерами — те же расправы, застенки, ты­сячи жертв. Массовая расправа с политическими противниками была свойственна и красным, и белым. Противостояние носило жесткий, кровопролитный характер, с той и другой стороны множились примеры бесчеловечной расправы над противником.

Тем не менее, красный террор был первичным явлением, белый же — производным. Красный террор коренился в самой природе советской власти, в ее стремлении насильственно перестроить мир на новых началах. «Мы не ведем войны против отдельных лиц, — пояснял сущность крас­ного террора известный чекист Лацис М.И. — Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против Советов. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, — к какому классу он принадлежит».

Проводником террора стала ВЧК, получившая еще в феврале 1918 г. право вне­судебной расправы над «неприятельскими агентами, спекулянтами, громилами, хулиганами…» Таким образом, красный террор — это государственная система, декретированная сверху. Белый же террор, что в свое время отмечал историк Мельгунов С.П., выступал в качестве эксцессов на местах, с которыми пусть вяло, непоследовательно, но вели борьбу белые власти.

«По большому счету в Гражданской войне не бывает победителей, трудно отделить «спаси­телей от врагов», оправдаться за бездну морального падения тем, — как писал впоследствии в «Очерках русской смуты» Деникин А.И., — что там, у красных, было несравненно хуже».

Не пощадил красный молох и казаков. В 1918 г. многие казаки неохот­но шли на фронты Гражданской вой­ны. Сказывалась усталость от долгих лет в окопах Первой мировой, жела­ние пожить спокойно и мирно. В то же время среди них несколько раз начи­налось движение против большевиков, вспыхивали отдельные восстания. В январе 1919 г. части Красной Армии, одержав ряд побед, стали постепенно занимать Донскую область.

24 января Оргбюро ЦK РКП(б) приня­ло секретную директиву о «расказачи­вании». В ней говорилось: «Необходи­мо, учитывая опыт гражданской вой­ны с казачеством, признать единствен­но правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путём поголовного их истребления. Провести массовый террор против бо­гатых казаков, истребив их поголовно; провести беспощадный массовый тер­рор по отношению ко всем казакам, принимавшим прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. Провести полное разоружение, рас­стреливать каждого, у кого будет об­наружено оружие после срока сдачи».

Следует заметить, что в Российской империи казаки представляли собой одну из самых надёжных опор самодер­жавного строя. По приказу властей они подавляли восстания крестьян, разго­няли демонстрации рабочих и студен­тов. Поэтому революционеры привык­ли смотреть на казаков как на карате­лей, едва ли не «врагов народа», чем отчасти можно объяснить желание уничтожить это «вредное сословие».

В марте был подписан ещё один суро­вый приказ по войскам Южного фрон­та. В нём перечислялись следующие меры: «Сожжение восставших хуторов, беспощадные расстрелы всех без ис­ключения лиц, принимавших прямое или косвенное участие в восстании. Расстрелы через пять или десять человек взрослого мужского населения ху­торов. Массовое взятие заложников из соседних и восставших хуторов…».

В казачьи станицы вступали советские войска, тут же на виду у всех произво­дили расстрелы, увозили с собой за­ложников. Запрещалось даже носить казачью форму, в том числе фуражки, лампасы… Хутора переименовывали в деревни, станицы — в волости.

Для казаков все эти меры оказались полной неожиданностью, они были ошеломлены и подавлены их сурово­стью. Но вслед за этим в тылу совет­ских войск на Дону вспыхнуло новое, более мощное восстание против Совет­ской власти. Оно началось в ночь на 12 марта 1919 г. Казаки пришли к вы­воду, что речь идёт о жизни или смер­ти всего казачьего сословия. Советская власть получила в лице казачества весьма серьёзного врага.

Огромную роль в обеспечении политического единства советского лагеря играла пропаганда. В республике большевики повсеме­стно открывались курсы и кружки политграмоты, курсиро­вали агитпоезда и пароходы, широко использовались кино и диски с граммофонными записями речей советских лидеров, миллионными тиражами печатались листовки, брошюры, газеты, распространявшие коммунистические идеи.

Улицы городов были заполнены флагами и транспарантами, плака­тами и спешно отлитыми из гипса памятниками революцио­нерам «всех времен и народов», на площадях устраивались грандиозные театрализованные действа и митинги. К вопло­щению в жизнь ленинского плана «монументальной пропа­ганды» привлекли признанных мастеров русского искусства: Добужинского М.В., Кузнецова П.В., Кустодиева Б.М., Лентулова А.В., Мейерхольда В.Э., братьев Весниных и др.

В период Гражданской войны красный террор окреп и набрал силу. Одной из первых его жертв пал в июне 1918 г. контр-адмирал Балтийского флота Щастный А.М.

До ареста адмирал командо­вал морскими силами Балтийского флота (заметим, что прежние звания во флоте после Октября были упразд­нены, так что называли Щастного не адмиралом, а просто капитаном). В начале 1918 г. возникла реальная опас­ность того, что по условиям мира с Германией весь флот окажется в ру­ках немцев. Командующий решил не сдавать боевые корабли неприятелю. По его приказу более 250 судов совер­шили небывалый «Ледовый поход» из Ревеля (Таллин) и Гельсингфор­са (Хельсинки) в Кронштадт.

Та­ким образом, флот был избавлен от за­хвата немцами. Надо подчеркнуть, что иная судьба постигла Черноморский флот, который в июне был затоплен по распоряжению из Москвы.

Среди офицеров и матросов Балтий­ского флота весной также ходили слу­хи о том, что флот собираются зато­пить. За распространение этих слухов и подготовку «антисоветского загово­ра» 29 мая Алексея Михайловича Щастного арестовали.

20-21 июня его судил Верховный революционный трибунал. На суде А. Щастный отрицал свою вину. Сви­детелем обвинения против адмирала выступил Троцкий Л.Д. 21 июня трибунал вынес приговор, в ко­тором о подсудимом говорилось: «Вос­пользовавшись тяжким и тревожным со­стоянием флота в связи с возможной необходимостью в интересах револю­ции уничтожения его и кронштадтских крепостей, вёл контрреволюционную агитацию в Совете комиссаров флота и в Совете флагманов. Всей этой деятель­ностью своей питал и поддерживал во флоте тревожное состояние и возмож­ность противосоветских выступлений. Трибунал постановил: считая его винов­ным во всём изложенном, расстрелять. Приговор привести в исполнение в те­чение 24 часов».

Приговор контр-адмиралу Щастному А.М. стал первым судебным смертным приговором, вынесенным в Советской республике по политическому обвине­нию. Он произвёл очень сильное впе­чатление на общество, поскольку смертную казнь формально отменил ещё II Съезд Советов в октябре 1917 г.

Кроме того, многие считали, что обви­нения, предъявленные Щастному юридически необоснованны. Левые эсеры в знак протеста вышли из соста­ва Революционного трибунала. Мень­шевик Юлий Мартов написал в связи с расстрелом Алексея Щастного извест­ное обращение «Долой смертную казнь!»