В июле 1792 года князь Степан Борисович Куракин писал своему брату Александру о бале, который давал московский генерал-губернатор по случаю рождения великой княжны Ольги Павловны: «…хотя он и много звал, но стыдно сказать, по нашему обширному городу сколь мало было. Судите, что на бале сорока женщин не было, да и мужчин не многим более, а сие, думаю, произошло от нашего герцога Кусковского, новую пиесу давал… и так всю Москву почти к себе перетащил…»

В этом свидетельстве, как это часто бывает, правда переплетена с вымыслом. Совсем не новая пьеса опустошила Москву. В Кускове давался праздник, равного которому в Москве еще не помнили. Многие сотни карет устремились туда, а всего приехало и пришло около тридцати тысяч человек. Начавшись в одиннадцать утра, праздник закончился в три часа ночи.

Современники тогда не знали, что то был последний праздник, который видело Кусково. Это было зенитом славы усадьбы и началом ее заката. И не потому, что владелец Кускова обеднел. «Герцог Кусковский», он же «Крез младший», граф Николай Петрович Шереметев был богаче известного богача Н.Б. Юсупова ровно в десять раз. Его перестала прельщать слава устроителя праздников для многотысячного люда с гуляньями, песнями, жареными быками и пушечной пальбой.

Два года спустя он начнет строительство дворца-театра в Останкине. Средоточие искусств и развлечений, рассчитанных на ценителей и знатоков изящного, — вот что теперь привлекало Н.П. Шереметева, которому за несколько лет до этого досталось в наследство от отца со всем огромным состоянием и Кусково. Его строили и перестраивали, дополняли и совершенствовали более сорока лет. Первое сооружение — Голландский дом — построено в 1749 году, а последнее — колокольня — возведено в 1792 году.

Голландский дом

Своим возникновением «летний увеселительный дом графа Петра Борисовича Шереметева», как называлось Кусково в XVIII веке, обязан ряду обстоятельств. Еще в начале 1740-х годов императрица Елизавета Петровна устроила для себя небольшую загородную резиденцию в селе Перово. По проекту архитектора Растрелли там был построен деревянный дворец. А Кусково находилось в трех верстах от Перова. Сам ли Шереметев задумал построить в таком лестном соседстве резиденцию, или императрица выразила желание видеть поблизости загородную усадьбу, отвечающую новейшим вкусам, нам неизвестно.

Но именно в 1740-е годы начались большие строительные работы, в результате которых подмосковная усадьба П.Б. Шереметева превратилась в резиденцию, не раз служившую для многолюдных праздников и парадных приемов царственных особ. В это же время, в 1743 году, П.Б. Шереметев, сын фельдмаршала, сподвижника Петра I, женился на единственной наследнице князя Черкасского и, соединив два крупнейших состояния, стал самым богатым помещиком России. К Кускову присоединилось имение Черкасских — соседнее село Вешняково. Это предопределило пространственный размах создаваемой усадьбы. Однако она строилась не на пустом месте. Некоторые постройки, прежде существовавшие, вошли в нее.

Однако Кусково нельзя назвать усадьбой в строгом смысле этого слова. Все специфически хозяйственное, что обычно в усадьбах занимает много места, здесь было сведено до минимума (необходимые для обслуживания постройки располагались в соседних деревнях). Зато все, что могло хоть в какой-то мере служить красоте, использовалось в полную силу.

Главный фасад дворца

Дворец является центром системы ансамблей Кускова. Ощущение величия и размах ансамбля достигается не абсолютными размерами построек, а прежде всего искусством планировки. Самое большое здание — дворец, — в сущности, не так уж и велико (всего 66 метров длиной). Оно выдержано в стиле раннего классицизма. Одним из примечательных качеств дворца является материал, из которого он был создан. Не считая цокольного этажа, он весь был деревянный. Лишь капители и «арматура» над дверьми сделаны из керамической массы.

Дворец в основном сохранил свое убранство. Немало в нем предметов редких и вызывающих восхищение. Мебель с инкрустацией, хрусталь и бронза, часы с музыкой, резьба и позолота — все, что наполняло и другие дворцы XVIII века. Кусковский дворец создавался в то время, когда было принято разделение всех помещений богатого дома на три части: парадную, служившую для приема гостей, жилую и служебную. Во время праздников и приемов хозяева покидали своё обычное обиталище и «переселялись» в парадную часть дома, где были и кабинеты, и комнаты хозяйки, и спальни. Чаще всего художественно осмыслялись лишь парадные комнаты. Жилые, как недоступные постороннему взору, оставались в небрежении.

Кусково же с самого начала создавалось только для приемов гостей, что наложило отпечаток на организацию интерьеров. Нижний, цокольный этаж, предназначавшийся для служб, не использовался. А деление на приемные и жилые комнаты было сохранено. Однако в действительности те и другие стали служить одной цели — приему гостей. Наряду с высокими покоями в вереницу помещений для гостей вошли и совсем небольшие комнаты и даже антресоли.

Из множества цветов и оттенков, широко применённыx во дворце, ведущим является белый. Ничто не создает такого ощущения дворцовости, как белое с золотом. Присутствуя почти во всех интерьерах, доза этого сочетания неодинакова, порой возникают усиления. Все комнаты окраской стен, потолков, панелей по-разному соединены между собой. Постепенно выявляется и нарастает роль белого.

Танцевальный зал в кусковском дворце

В дворцовый ансамбль входит регулярный парк, в восточном углу которого была сооружена круглая беседка — Бельведер (по-итальянски — прекрасный вид). Не сохранившийся в настоящее время Бельведер, являлся одним из небольших сооружений. Здание Бельведера осуществляло пространственную связь регулярного парка с непосредственно примыкающими к нему участками свободных ландшафтов. Пространство перед Бельведером служило одной из «сценических площадок», на которой устраивали различные зрелища. Позднее, в 1780-е годы, здесь было построено здание театра, просуществовавшее около ста лет. В знаменитом летнем празднике 1792 года на этой площади были устроены заключительная иллюминация и фейерверк.

С 1780 г. на кусковских подмостках блистала талантливая крепостная актриса Прасковья Ивановна Жемчугова, пение которой и постановки спектаклей были высоко оценены императрицей Екатериной II, не раз гостившей в Кусково. В 1801 г. с разрешения государя Александра I граф Н.П. Шереметев обвенчался со своей бывшей крепостной Прасковьей Жемчуговой, скончавшейся в 1803 г. после родов.

Но главной и самой большой сценой в Кускове, конечно, были пруд и его берега. Существующие очертания и размеры он получил в 1754 году. Его сложная геометрическая форма явилась результатом тонкого художественного расчета. Имея протяженность в 800 метров, он кажется значительно шире и длиннее, чем в действительности. Этому впечатлению способствует конфигурация пруда, сделанная с учетом законов оптического восприятия водной поверхности и линии берегов. Свободные от леса берега запрудной части, покрытые дерном, не только служили зрительному увеличению пруда.

Они предназначались для многих тысяч гостей. С лугов, его окружавших, хорошо было видно все, что происходило на воде. Гребные и парусные суда, большие и малые, духовая музыка, звучащая попеременно то на берегах, то на пруду, — все это служило сценическим эффектом. Красочные яхты, шлюпки, ялики, заполненные нарядно разодетыми гостями, весь день пестрили водную гладь. Сотни фонарей и фейерверков, в ночную пору отражаемые зеркалом пруда, были особенно привлекательны для людей XVIII века, отнюдь не избалованных искусственным освещением.

От горбатого мостика, расположенного у западного берега Большого пруда, перед зрителем раскрывается панорама центральной части Кускова. При всей кажущейся громадности пруда границы его хорошо читаются. Остров на переднем плане устраняет впечатление пустынности, которое могла бы производить сплошная водная гладь. Мы огибаем пруд слева и оказываемся на мосту перед Голландским домом, между четырьмя земляными бастионами. Для людей XVIII века такие бастионы играли двоякую роль. Они являлись привычной ассоциацией въезда на территорию города, крепости или замка, а своей миниатюрностью, явной декорационностью удовлетворяли той страсти к игровому моменту, которой отличалось это время.

К тому же этот мост был некогда подъемным, на цепях, а восемь конных «гусар», встречавших гостей, служили как бы живым дополнением к затейной декорации. Взойдя на мост, человек оказывался между островом на Большом пруду справа и Голландским прудиком. Остров имел вид крепости с бастионами, а удлиненной формы прудик был обнесен балюстрадой вдоль ровных набережных и обстроен продолговатыми деревянными беседками, имевшими вид каменных.

Липы в XVIII веке подстригали, создавая зеленые стены высотой немногим более человеческого роста. Над такими обрамлениями павильоны парка казались высокими и значительными. Декоративная скульптура в этих условиях также воспринималась более активно. Глади газонов, статуи, вазы на высоких постаментах украшают парк, внося в него живость, создают ту необходимую ритмическую наполненность, без которой он казался бы пустынным. Вдоль первого ковра с каждой стороны поставлено по два бюста, вдоль второго — по четыре, что зрительно увеличивает его протяженность. Обелиск около дворца и колонна со статуей Минервы перед Оранжереей объединяют вокруг себя все декоративные композиции.

Оранжерея

Словом «оранжерея» в XVIII веке помимо современного нам понятия обозначали особую разновидность паркового сооружения, главным украшением которого были всевозможные редкостные растения, начиная от цветов и кончая тропическими деревьями. Именно поэтому южные фасады в таких зданиях делались из стекла. Этот фасад кусковской Оранжереи обращен в сторону дворца, ловит лучи солнца своими наклонными стенами, сплошь остекленными.

Двигаясь от Оранжереи, мы выходим на аллею, пересекающую парк с запада на восток, ближайшую к дворцу. Оба ее конца завершены павильонами. С восточной стороны — это Итальянский дом, а с западной — Голландский. Почти все постройки видны из этой части парка. Продолжая движение к Голландскому дому, мы видим его сбоку. В отличие от остальных павильонов, все фасады которых в большей или меньшей степени носят зрелищный характер, он не рассчитан на рассматривание с этой стороны. Голландский дом должен был воплощать представление людей XVIII века о Голландии, о стране, где, как казалось устроителям усадьбы, жили лишь бюргеры средней зажиточности.

Кусковский Голландский дом — небольшой, с крутой кровлей, он обращен главным фасадом на берег маленького прямоугольного водоема, затесненного подступившими к нему постройками. Городскую тесноту Голландии в Кускове воспроизводили деревянные большие беседки по берегам прудика. По бокам здания размещались голландский огород и голландский сад. Внутри все должно было также показывать жизнь голландцев. В первом этаже помещалась кухня, во втором — зал-гостиная. Первоначально других помещений и не было: две маленькие комнаты пристроили несколько лет спустя.

Специфически голландская черта — отделка стен керамическими плитками — была тогда уже известна. Не знали только того, что в Голландии они применялись очень скупо. В Кускове стены всех комнат и кухни Голландского дома покрыты плитками сплошь. На мелких плитках в кухне — белых с синим рисунком — изображены сценки из голландского быта. Светлые стены из таких изразцов, преисполненных занятности и юмора, определяют характер интерьера. Респектабельности зала отвечают совсем другие изразцы. Крупные, орнаментальные, глубокого вишневого цвета, они напоминают дорогие ковры. Как мы знаем из описи 1780-х годов, в доме хранилось все, что считалось голландским или казалось таковым. Но это не было нагромождением предметов. Здесь хранится довольно много картин XVIII века, писанных голландскими и английскими художниками, приобретенных специально для Голландского дома.

 

Эрмитаж

 

По выходе из дома мы оказываемся в створе диагональной аллеи, ведущей к Эрмитажу. Здание построено в 1765-1767 годах. Пожалуй, ни один павильон не служит с такой беспредельной полнотой парку, как этот. Эрмитаж замыкает перспективу восьми аллей, и для них он является великолепным архитектурным украшением. Все восемь лучей, устремленных на Эрмитаж, соединены дорожками, образующими в плане большой ромб. Места пересечения этого ромбического маршрута с лучами, идущими на Эрмитаж, акцентированы круглыми площадками. Они фиксируют наилучшие точки обзора его фасадов, замыкающих перспективы.

Слитность Эрмитажа с окружающим его парком усилена балконами второго этажа. Первый этаж предназначался для прислуги. В центре второго находился стол, который сервировался внизу и с помощью подъемного механизма поднимался вверх. Самих гостей также поднимали в специальном кресле, расположенном в северо-западной башенке-ротонде. Сейчас там устроена лестница. На большой круглой площадке в восточной части парка, симметричной такой же, занятой Эрмитажем, находился в XVIII веке вольер для певчих птиц.

Итальянский дом

Главный фасад двухэтажного Итальянского дома, построенного в 1754-1755 годах  имеет значительный выступ и обращен к аллее, проходящей вдоль дворца и завершаемой Голландским домом. Италия в XVIII веке считалась «отечеством искусств» и «страной дворцов». Итальянский дом строился похожим на маленький дворец, наполненный произведениями искусства. Дворцу следовало иметь и подобающее окружение. Перед его восточным фасадом был разбит итальянский сад, миниатюрный, но «как в Италии»: со ступенчатой террасой, с фонтанами и мраморными статуями. Южный фасад Итальянского дома обращен к квадратному, со срезанными углами пруду. Он называется «Итальянским» и оживляет стены и зеркала интерьеров бликами водных отражений.

Внутри первый этаж — низкий, сумеречный. Вертикальным продолжением и развитием вестибюля является деревянная лестница на второй этаж с резными балясинами в виде распластанных букетов листвы с розетками на завитках. Поднявшись по лестнице, входим в зал. Здесь есть все, что полагается залу во дворце, но меньшее по размеру: плетение кругов паркета, плафон, писанный на холсте в барочно изогнутой золоченой раме, камины один против другого с зеркалами над ними. На плафоне изображены небо и Диана, летящая прямо на зрителя. Зал освещен со всех четырех сторон. Стена, противоположная главному фасаду, имеет три стеклянные двери, ведущие в лоджию. До середины XIX века над нею натягивался тент от солнца, и она служила «висячим садом». Картины, скульптура, мебель — все, что связывалось с Италией, находилось в Итальянском доме.

Итальянский прудик не только украшает виды, открывающиеся из южных окон Итальянского дома, но является центром одного из внутренних комплексов парково-усадебного кусковского ансамбля. На западном берегу прудика стоит Грот. Его начали строить в 50-х годах XVIII века и завершили в 1771 году. Внутри Грот представляет собой анфиладу из трех помещений. Просторный зал под куполом окружен колоннами. Образ величавой равнодушной природы создает этот зал. Большие окна и двери его первого яруса затенены причудливым орнаментом листвы и ветвей железной кованой решетки. Свет, падающий сверху, — рассеянный, под стать серебристо-дымчатым стенам. Они расписаны под мраморовидный камень. Во время летнего зноя нет места более влекущего своей прохладой. В августе 1775 года именно здесь был накрыт обеденный стол для Екатерины II и ее свиты.

На берегу, противоположном Гроту, на одной оси с ним подковой располагались пять маленьких павильонов, что вызывало необходимость изгиба в канале, ограждающем регулярный парк. В этих «домиках» содержались лебеди и другие плавающие птицы. Их силуэты и отражения также способствовали привлекательности пруда. В лесном участке парка находился «Зверинец», обнесенный оградой, за которой содержались зайцы, медведи, олени, волки.

Кусково, как я уже писала, создавалось для приема гостей и показа редкостей; поэтому регулярный парк, дворец и павильоны с самого начала были предназначены для прогулок, обозрения и рассматривания. А к примеру, Архангельское предназначалось князем Юсуповым для размещения картин, коллекции скульптур, библиотеки, фарфора. Предметы ценные и удивительные, наполнявшие Кусково, соединялись в коллекции. Не все сохранилось до сегодняшних дней, многое утрачено было в 1812 году и в более позднее время, и тем не менее уцелела основная масса вещей.

За почти двести пятьдесят лет существования усадьбы многое изменилось: что казалось удивительным, перестало быть таковым в наши дни; что казалось будничным и общеизвестным, стало редким и вызывает теперь художественный и научный интерес: «редкости», показывавшиеся в антресолях дворца, мало кого заинтересовали бы сейчас. Заспиртованный «молодой крокодил» или «теленок о двух головах» — вот образцы этого кабинета. Многие картины, приписывавшиеся прославленным художникам Возрождения, оказались ремесленными подражаниями XVIII века.

Представляет интерес портретная галерея, почти полностью сохранившаяся. Из ста двадцати портретов, имевшихся в XVIII веке, сейчас можно видеть сто восемь. Все они писаны 1760-1770-х гг. Среди персонажей портретной галереи первое место занимают изображения русских царей и монархов Европы. Представлены также русские вельможи, преимущественно времен Петра I — А.А. Матвеев, А.Д. Меншиков, Я.Ф. Долгорукий и другие. Но более всего изображений фамильной гордости рода — фельдмаршала Б.П. Шереметева. Его портреты писаны крепостным художником И.П. Аргуновым, наиболее одаренным живописцем из всей династии Аргуновых.

Во дворце хранятся четыре мраморных бюста работы скульптора Ф.И. Шубина. Эти произведения уникальны в том отношении, что заказаны специально для Кускова и по сей день стоят в тех самых залах и на тех именно местах, какие были определены устроителями кусковской усадьбы. Два из них — портрет П.Б. Шереметева и его жены В.А. Шереметевой — стоят во Второй гостиной по сторонам от камина. Два других — фельдмаршал Б.П. Шереметев в высоком завитом парике и его жена А.П. Шереметева — в Малиновой гостиной около зеркала.

Музей фарфора

Наряду с различными произведениями искусства в кусковских павильонах и дворце выставлялись с XVIII века фарфор, фаянс и стекло. В 1932 году в Кусково из Подсосенского переулка в Москве был перемещен Государственный музей фарфора. Его обширные собрания зарубежных и дореволюционных русских художественных произведений керамики и стекла сложились в 1918 году из национализированных частных коллекций А.В. Морозова, Л.К. Зубалова и других известных московских собирателей. В 1938 году музей фарфора слился с музеем-усадьбой Кусково.

Среди самых ранних в музее керамических изделий наиболее значительное место занимает итальянская майолика. Блюда и вазы XV-XVIII веков мастерских Каффоджольо, Фаэнцы, Деруты, Губбио, Кастель-Дуранте и др. на библейские и мифологические сюжеты. Современны и стилистически близки им изделия венецианского стекла с филигранью. Иранское цветное стекло, немецкое бесцветное, с эмалевой росписью, чешское стекло с травлением и гравировкой представлены достаточно полно.

Гурьевский сервиз

Своеобразие английского фарфора в значительной мере объясняется иной технологией, чем в других странах. Изделия завода Челси (1750-е гг.), прежде всего, обращают на себя внимание расцветкой. Глубокие насыщенные цвета «костяного фарфора» объясняются особенностями формовочной массы, ее реакцией на красители. Завод Челси представлен в основном малой пластикой.

Всемирную известность приобрел завод Уэджвуд, где была изобретена специфическая технология приготовления керамической массы и ее обработки. Условно можно считать, что она находится между фарфором и фаянсом, превосходя оба материала по прочности.

Раздел французской керамики начинается работами Бернара Палисси (1510-1590) — изобретателя цветных прозрачных глазурей. Ведущее место занимают изделия королевского завода в Севре. Среди них ранние работы Мориса-Этьена Фальконе (1750-е гг.). Автор прославленного «Медного всадника» Фальконе был скульптором на Севрской мануфактуре, прежде чем по рекомендации Дидро и приглашению Екатерины II отправился в Петербург для работы над памятником Петру I.

Фальконе были созданы многочисленные скульптурки из бисквита (неполивного фарфора). Характер их пластики допускает многократное увеличение. Широко известный «Амур, грозящий пальцем» в XVIII веке был столь популярен, что И.М. Долгорукий жаловался: «…куда ни пойди — всюду Фальконетов Мальчишка». В музее имеются также не менее известные «Психея» и «Пигмалион у подножия своей оживающей скульптуры».

Но более всего Севр славился своими сервизами. Представление о работе севрских мастеров 70-х годов XVIII века дает Сервиз с камеями, сделанный по заказу Екатерины II. Интересен французский бытовой фаянс 1789-1793 годов. Грубоватые, из толстой светло-серой массы, в мелких обжиговых трещинках предметы покрыты надписями и небольшими примитивными рисунками, близкими лубочным. Так украшены и тарелки, и сосуды для вина, и бритвенные подносы.

В Кускове хранится и знаменитый Египетский сервиз. Заказанный Наполеоном на Севрском заводе в 1805 году, Египетский сервиз должен был стать напоминанием о его победах в Египте и о научной значимости похода. Композиция этого произведения насчитывает более трехсот предметов. В 1808 году Наполеон подарил сервиз Александру I. В России он хранился в Оружейной палате, а после октябрьского переворота был передан в Музей фарфора.

Из последних по времени дворцовых сервизов, имеющих большое художественное значение, представлен Гурьевский сервиз. В сервизе, выполнявшемся на Императорском фарфоровом заводе вскоре после войны 1812 года, выражена тема триумфа, воплощенная в формах с художественным тактом и чувством масштаба. Основной фон росписей — красноватая терракота с золотом. Достаточно хорошо представлены многие русские фарфоровые заводы XIX века — Попова, Батенина, Софронова, Козлова, Иконникова, Терехова и др. Наряду с этим можно видеть изделия подмосковного фаянсового завода Гребенщикова, существовавшего в середине XVIII века. Несколько грубоватые, но художественно выразительные и сочные по пластике и цвету, они не теряются даже в окружении первоклассных образцов фарфора.

Для Кускова работали многие известные архитекторы: Шарль де Вальи, Ю.И. Кологривов и Ф.С. Аргунов (представитель крепостной династии талантливых людей, давшей много художников и архитекторов). Ф.С. Аргунову принадлежат проекты Грота, Кухонного флигеля, Бельведера. Принимал он участие и в работах по Итальянскому дому. С 1764 года в Кускове начал работать московский архитектор К.И. Бланк. В 1780-х годах крепостные архитекторы А.Ф. Миронов и Г.Е. Дикушин составили проект колокольни. Немало декоративных работ осуществлено крепостным художником П.Г. Красовским.

Кусково следует рассматривать как результат совместного многолетнего труда заказчика, архитекторов, художников, мастеров, управителей и приказчиков, производивших работы. Поэтому в самом прямом смысле Кусково — памятник русской художественной культуры второй половины XVIII века, теснейшим образом связанный с предшествующими традициями.

Фотографии к статье взяты из книги В.Л. Рапопорт и др. «Кусково. Останкино. Архангельское», Искусство, 1981. Современные фото появятся несколько позже.