Будущая супруга императора Николая II, принцесса Алиса Виктория Елена Луиза Беатриса родилась в Германии в семье великого герцога Гессен-Дармштадтского Людвига IV и принцессы Алисы Английской, дочери королевы Виктории. 25 мая 1872 года.

Об этом событии исследователь царской семьи Роберт Мэсси пишет: «Принцесса Аликс родилась приятным, веселым маленьким карапузом, всегда смеющимся и с ямочкой на одной щеке» (Роберт Мэсси «Николай и Александра», М., Интерпракс, 1990, с. 33.). Когда девочку крестили (крестные — будущий царь Александр III и будущий король Англии Эдуард VII), она уже имела ласковое прозвище «Санни», что значит «солнечная» — полученное, должно быть, за золотистый цвет волос. Роберт Мэсси отзывается о ней как о «веселой, отзывчивой, упрямой, но и чувствительной, с горячим темпераментом». (Там же).

Счастливое детство в большой семье, где кроме Алисы Виктории было еще 5 детей, проходило в Дармштадте. За два года до рождения принцессы Гессен-Дармштадтское герцогство вошло в состав объединенных германских земель, с чем пришлось смириться её отцу, с тех пор затаившему чувство обиды. До шести лет ее жизнь была счастлива и светла, но затем пришло большое горе — девочка потеряла мать и младшую сестру, умерших от дифтерии, она становится замкнутой и нелюдимой.

Королева Виктория как могла старалась заменить ей мать и окружила маленькую принцессу вниманием и заботой. Алиса Виктория успешно училась, проявляя способности к гуманитарным наукам, — истории, литературе, языкам, интересовалась политикой, которая в числе других дисциплин, преподавалась ей по желанию королевы. Кроме того, она хорошо рисовала и занималась музыкой. Повзрослев, девушка серьезно увлеклась философией.

Принцесса была очень религиозна. Воспитываясь при английском дворе в строгой пуританской среде, где традиционно уделялось большое внимание религии, будучи умной, помнила о Боге и любила делать добрые дела.

В 1884 году, в возрасте 12 лет, впервые приехав в Россию, на свадьбу своей старшей сестры Эллы, вышедшей замуж за великого князя Сергея Александровича, она встретилась с шестнадцатилетним наследником русского престола цесаревичем Николаем, и произвела на него впечатление. Второй раз они увиделись в 1889 году в Петербурге. К тому времени стало известно о симпатиях наследника, но Алиса Виктория не понравилась столичной знати и матери Николая Александровича, которая посчитала кандидатку неподходящей для сына, возможно, прознав о гемофилии, в семье герцога Дармштадтского.

Испытание любви юной принцессы и цесаревича состояло в том, что Алиса Виктория, получив предложение от английского принца (ставшего впоследствии королем Великобритании), отказала ему, а цесаревич, которого хотели женить на француженке, чтобы тем самым скрепить союз Франции и России, категорически отказался от этого брака.

Справедливости ради надо отдать должное императору Александру III, уважавшему чувства своего сына, после пятилетнего испытания приславшего в подарок крестнице и будущей невестке Алисе Виктории великолепные драгоценности, стоимостью в целое состояние, что должно было напомнить ей о неисчислимых богатствах России и о том, что она, приняв их, принадлежит уже их стране.

Родственники принцессы и наследник Николай убедили ее, хотя и не без труда, сменить вероисповедание и перейти в православие, без чего брак не мог состояться, примером для девушки был поступок ее старшей сестры Эллы. Это было трудное решение, зная взгляды и характер Алисы Виктории, и стоили ей немалых душевных сил и слез. Их помолвка состоялась в Кобургском замке, где в это время женился брат принцессы Эрнест и где все ее родственники, в том числе кайзер Вильгельм с восторгом отнеслись к предложению наследника и согласию Алисы Виктории.

Одним из первых моментов складывающихся доверительных отношений между женихом и невестой можно считать его признание об увлечениях юности. На его откровение невеста ответила сдержанной записью в дневнике, что не всегда можно удержаться от искушений молодости, но раскаиваясь, мы получаем прощение от Бога, и добавила: любит жениха еще больше чем до того, как он рассказал ей о своей тайне.

В начале осени 1894 года император Александр III серьезно заболел, у него нашли нефрит — болезнь почек. Ему становилось все хуже и недавно еще богатырской силы, он доживал свои последние дни. Для получения родительского благословения, в Крым вызвали невесту. Император принял наследника и принцессу и благословил их на брак.

В те дни, когда Николай Александрович метался между умирающим отцом и невестой, Алиса Виктория пыталась его поддержать, в то же время делая попытку руководить им, стараясь убедить его в том, что он должен показать свой характер, потребовать, чтобы врачи в первую очередь обращались к нему, любимому сыну, наследнику престола, а не к императрице. Именно в Крыму возникают первые трения между Марией Федоровной, супругой Александра III, и Алисой Викторией, что привело в дальнейшем к непониманию и даже неприязни между ними.

Главным лицом в эти дни в Ливадии была Мария Федоровна, что вполне объяснимо — она была императрицей, и сын находился у нее в подчинении. Впрочем, Марии Федоровне было не до соблюдения этикета по отношению к будущей снохе, — Александр III доживал свои последние дни, он скончался 20 октября 1894 года. Все эти скорбные дни Алиса Виктория находилась в кругу семьи жениха, ей приходится все пережить и «вслед за гробом» отправиться в Петербург.

Еще в Крыму она перешла в православие, ей было дано имя Александра Федоровна. Александра в переводе с греческого означает «мужественная», а значение имени Федор — «дарованный Богом». Бог весть, почему наследник Николай остановил свой выбор на германской принцессе, что его привлекло в ней, но надо отдать ей должное, эта женщина — преданный друг, христианка, сильный духом человек, во многом благодаря ей семья смогла выстоять в грядущих испытаниях.

14 ноября 1894 года в день рождения вдовствующей императрицы, Александра Федоровна и Николай Александрович стали мужем и женой. Первую зиму 1895 года они провели в Аничковом дворце — резиденции Марии Федоровны в шести комнатах — это говорит об их скромности. Они разлучаются только на время, необходимое новому правителю России для занятия государственными делами.

Отец оставил ему империю в прекрасном состоянии, и он должен был сохранить и приумножить славу и богатство России. Александр III умер в 49 лет, это произошло неожиданно, он не успел ознакомить сына с делами, передать опыт, приобретенный за 13 лет царствования.

Николай Александрович не прилагал усилий к тому, чтобы стать императором, мысль об этом приводила его в ужас, и до внезапной болезни и смерти отца это представлялось ему отдаленной перспективой. Когда же непредвиденное случилось, то родственникам цесаревича, его дядьям, пришлось взяться за наставления: он вел себя так учтиво и предупредительно, что министры и другие чиновники не чувствовали в нем царя, повелителя огромной страны, но скромного молодого человека, и многие видели в этом недостаток. В августе 1896 года цесаревич Николай Александрович был помазан на царство с именем Николая II.

Власть императора велика, но не беспредельна. В отличие, например, от власти генерального секретаря КПСС, законом не оговоренной, права и обязанности императора были строго определены, его финансовые возможности не беспредельны. Р. Мэсси в связи с этим сообщает: «Его доходы, в сумме составляющие 24 миллиона рублей золотом в год, складывались частично из поступлений казначейства и доходов от миллионов десятин государственных земель …

В 1914 году стоимость этих земель составляла 100 миллионов рублей золотом. Другие 160 миллионов составляли несметные сокровища и драгоценности, приобретенные царской фамилий за 300 лет ее правления». На эти средства содержались дворцы и театры, учебные заведения и лечебные учреждения, поезда и яхты. Десятки тысяч человек, не считая крестьян, были обеспечены работой. Кроме перечисленного, значительные средства отпускались на благотворительную и финансовую помощь частным лицам, поэтому не оставалось свободных денег.

Начиная с лета 1895 года императорская семья жила в Александровском дворце в Царском Селе, одно крыло которого императрица обустроила по своему вкусу. При всем богатстве, окружавшем ее, царская семья вела простой, скромный образ жизни.

Александра Федоровна была хорошей матерью и женой, много времени уделяла детям. Когда они родились, сама купала и кормила их, в чем могла обходилась без помощи прислуги, и за собой ухаживала, об этом упоминает Р. Мэсси: например, самостоятельно принимала ванну и никто не видел ее обнаженной. Этот дом в Царском Селе на двадцать два года стал ее прибежищем и крепостью.

Она чувствовала себя одинокой не только потому, что у нее было мало друзей в чужой стране, где стала императрицей в 24 года, не имея круга знакомств, не умея обращаться с людьми, не зная России и плохо разговаривая по-русски, но и потому, что была воспитана в строгой протестантской среде, а в России знать жила свободнее и веселее. Первые годы, пока не подросли дети, Александра Федоровна всецело посвящает себя семье, ведя замкнутый образ жизни.

Замечательная семья была у Александры Федоровны и Николая II: трудолюбивая, честная, любящая. Напомню даты их рождения по старому стилю: Николай II — 6 мая 1868 года. Александра Федоровна — 25 мая 1872 года. Их дети: Ольга — 3 ноября 1895 года, Татьяна — 29 мая 1897, Мария — 14 июня 1899, Анастасия — 5 июня 1901, Алексей — 30 июля 1904 г.

Отношения Александры Федоровны с родственниками мужа были натянутыми, в императрице видели причину того, что Николай II стал реже встречаться с родными, советоваться с ними, в ней видели немку — чужую, гордую, холодную. Что касается отношений Александры Федоровны и великосветских кругов, взаимопонимания не было.

Сошлюсь на авторитет Р. Мэсси, сообщающего, что в столице императрицу шокировали ночные компании, выставляемые напоказ любовные связи… где «головы молодых дам не заняты ничем, кроме молодых офицеров, — высказывалась она довольно точно». (Там же, с. 69). В свою очередь «горячая приверженность Александры Федоровны православной вере повергла общество в смущение… Когда она пыталась организовать в Санкт-Петербурге общество рукоделия, члены которого должны были связать по три предмета одежды для бедных, большинство петербургских дам заявили, что у них нет времени для такого вздора». (Там же, с. 70).

Для Александры Федоровны дела милосердия не были вздором. Она всегда отличалась благотворительностью, причем старалась вносить в это свой трудовой вклад и приучала к тому же детей. Особенно трогательно выглядит ее забота о родных, когда они болели. Сколько сил было отдано Алексею Николаевичу, она очень сострадала, будучи не в состоянии облегчить его боль, сутками не отходила от постели сына. Можно сказать, что из-за переживаний императрицы, его болезнь стала и ее болезнью — с некоторых пор у нее обнаружилась болезнь нервов.

Когда в 1902 году заболел тифом Николай II, она запретила его беспокоить, и министров шокировало, что государственные дела стоят, и что императрица препятствует общению с царем, но она смогла настоять, и пока супруг не поднялся, почти никого к нему не допускала. Некоторым современникам, даже из придворных, хорошо ее знавших, представлялось, что императрица — женщина средних способностей, об этом пишет, например, начальник канцелярии Министерства двора и уделов А.А. Мосолов: «В императрице за время болезни Государя особенно ярко сказались умственные способности и кругозор маленькой немецкой принцессы, хорошей матери.., но не могущей по своему содержанию стать настоящей императрицей». (А.А.Мосолов «При дворе последнего императора», СПб, 1992, с. 32).

Императрица Александра Федоровна занимает особое место в ряду политических деятелей. Несомненно, она — яркая звезда на политическом небосклоне России начала века. Как к политическому деятелю было отношение к ней современников, Временного и Советского правительства, политиком и осталась она в истории.

Вот что написано в советской исторической энциклопедии об Александре Федоровне: «Властная и истеричная, имела большое влияние на Николая II. Являлась убежденной сторонницей неограниченного самодержавия; была главой придворной камарильи и германофильской группировки при дворе; поддерживала наиболее реакционных министров. Отличалась крайним суеверием, безгранично верила авантюристу Г.Е. Распутину, который использовал это для влияния на решение важных политических споров. Во время первой мировой войны была сторонницей заключения сепаратного мира…»

Такая характеристика — во многом необъективна. Под сомнение можно поставить истеричность Александры Федоровны, суеверность и то, что была главой придворной камарильи. Последнее слово означает «придворная клика или группа лиц, интригами и обманом влияющая на государя, управление страной и ходом событий», думается, оно не подходящее для императрицы. Александра Федоровна была религиозна, но религиозность исключает суеверия, это не одно и то же.

Недруги старались показать императрицу больной, сумасбродной, фанатичной женщиной. В то же время на равных боролись с ней М.В. Родзянко, А.И. Гучков в Государственной Думе; глава Временного правительства А.Ф. Керенский уединялся с бывшей императрицей для интересующих его бесед; большевистская верхушка видела в ней своего идейного врага…

Она — монархистка, стояла за самодержавную форму правления. О ее взглядах вспоминает великий князь Александр Михайлович, получивший аудиенцию у царской четы 10 февраля 1917 года, он пишет: «Я вошел бодро. Аликс лежала в постели в белом пеньюаре с кружевами. Ее красивое лицо было серьезно и не предсказывало ничего доброго. Мне также не понравился вид Ники, сидевшего у широкой постели…

Я начал с того, что показав на иконы, сказал, что буду говорить с Аликс как на духу. Я кратко обрисовал общее политическое положение, подчеркивая тот факт, что революционная пропаганда проникла в гущу населения, и что все клеветы и сплетни принимались им за правду. Она резко перебила меня: — Это неправда! Народ по-прежнему предан царю (она повернулась к Ники). Только предатели в Думе и в Петроградском обществе — мои и его враги. Я согласился, что отчасти она права». (Ю. Буранов, В. Хрусталев «Гибель императорского дома 1917-1919 гг.», М., «Прогресс», 1992, с. 21).

Александра Федоровна была политиком, влиятельным политиком, учитывая безусловную поддержку прибалтийского дворянства, определенных столичных кругов. Царю же приходилось считаться с силами как «левых», так и «правых». Николай II не пошел на контрреформы, не отказался от своего детища — Государственной думы, — именно детища, — создается впечатление, что он старательно прививал это демократическое учреждение на государственном теле России, чем вызвал недовольство «правых», в то же время не шел на соглашение с «левыми», на свертывание самодержавия.

Продолжу диалог вел. кн. Александра Михайловича и императрицы:
«- Нет ничего опаснее полуправды, Аликс, — сказал я, глядя ей прямо в лицо. — Нация верна царю, но нация негодует по поводу того влияния, которым пользовался Распутин. Никто лучше меня не знает, как Вы любите Ники, но все же я должен признать, что Ваше вмешательство в дела управления, наносит престижу Ники и народному представлению о самодержце вред … я хочу, чтобы вы поняли, что все классы населения России настроены к вашей политике враждебно. У вас чудная семья. Почему же вам не сосредоточить ваши заботы на том, что дает вашей душе мир и гармонию? Представьте вашему супругу государственные дела!
Она вспыхнула и взглянула на Ники. Он промолчал и продолжал курить».

Великий князь был убежден, что если бы император образовал правительство, приемлемое для Государственной Думы — Ответственное министерство, все скоро бы успокоились. Но это не так, и тому доказательство — судьба Временного правительства, сметенного большевиками и левыми эсерами.

Великий князь продолжал:
— Ради Бога, Аликс, пусть ваши чувства раздражения против Государственной Думы не препятствуют над здравым смыслом. Коренное изменение политики смягчило бы народный гнев. Не давайте этому гневу взорваться.

Она презрительно улыбнулась:
— Все что вы говорите, смешно! Ники — самодержец! Как может он делить с кем бы то ни было божественные права?
— Вы ошибаетесь, Аликс. Ваш супруг перестал быть самодержцем 17 октября 1905 года…
— Я отказываюсь продолжать этот разговор, — холодно сказала она».

Императрица была умной, очень умной женщиной, и она любила Россию. Александра Федоровна была одной из немногих, видевших в самодержавии гаранта российской государственности, общественной безопасности от происков «левых сил». Не думаю, что позиция Александры Федоровны объясняется лишь слепым желанием сохранить престол для наследника. Если бы политики России осознали в свое время опасность «левых», объединились против этой силы, возможно, история России сложилась бы иначе. Многие российские политики, крупная буржуазия поняли это только в августе 1917 года, когда пытались поддержать генерала Корнилова.

12 августа 1917 года, через 11 дней после того, как император с семьей были высланы в Тобольск, состоялось т. н. Московское совещание, после чего крупная буржуазия отказала в поддержке Керенскому и встала за генерала Корнилова. Если бы не Советы, заблокировавшие железные дороги и не пропустившие эшелоны генерала Корнилова на Петроград, Временному правительству пришлось бы худо. После поражения Корнилова бывший уже император, находившийся в это время в Тобольске, по поводу попытки генерала Корнилова расправиться с Советами, заметил, что это был последний шанс спасти Россию.

В это время, накануне революции видные политики словно потеряли голову, и не понимали происходящих событий. Так, председатель Государственной Думы, в начале 1917 года в разговоре с Михаилом Александровичем, братом императора, настаивал на назначении министров, которым бы «верила страна», которые бы «не оскорбляли народных чувств». Что достижимо было, по его мнению, только при условии удаления царицы, вредно влияющей на все назначения. Он говорил, что Александру Федоровну яростно ненавидят, всюду и во всех округах требуют ее удаления. Пока она у власти, у них один путь — к гибели. Михаил Александрович в ответ заметил Родзянко, что то же самое говорил его брату Бьюкенен (английский посол). Вся их семья (великие князья) сознает, насколько вредна Александра Федоровна.

М.В. Родзянко высказал такое же понимание проблемы и императору. Незадолго до февральских событий он заявил: «Ни для кого не секрет, что императрица помимо вас отдает распоряжения по управлению государством, министры ездят к ней с докладом и что по ее желанию неугодные быстро летят со своих мест и заменяются людьми совершенно неподготовленными. В стране растет негодование на императрицу и ненависть к ней … ее считают сторонницей Германии… Об этом говорят даже среди простого народа.
— Дайте факты, — сказал государь, — нет фактов, подтверждающих ваши слова.
— Фактов нет, но всё направление политики, которой так или иначе руководит ее величество, ведет к тому, что в народных умах складывается такое убеждение». (М.В. Родзянко «За кулисами царской власти», М., «Панорама», 1991. с. 41).

И опять появляется необходимость еще раз вернуться к личности Николая II. Не был он ни наивным, ни бесхарактерным человеком, всецело находившимся под влиянием супруги: «скрытный человек, в совершенстве владевший искусством не выдавать своих чувств и мыслей» — пишет о нем В.И. Гурко, бывший зимой 1917 начштаба главковерха — «Многим это казалось «страшным, трагическим безразличием», другие видели в нем безволие, слабость характера, которые он тщательно старался замаскировать… Стойко продолжал он лелеять собственные мысли, нередко прибегая для проведения их в жизнь к окольным путям». Переубедить царя было практически невозможно. Умел Николай II осторожно освободиться и от слишком настойчивого давления самой Александры Федоровны, если оно расходилось с его замыслами и намерениями.

Императрица вела большую работу в комитетах и обществах, покровительницей которых была: Императорского женского патриотического общества, Комитета по увековечению памяти русских воинов, погибших в русско-японскую войну, шефствовала она над Школой нянь, Петергофским обществом вспомоществования бедным. Активно участвовала в работе Красного Креста, создавая склады, арендуя санатории для раненых, открывая госпитали. Военнопленным в германских лагерях направлялись посылки со складов, которые устраивала, обратно на ее имя приходило множество писем. В Зимнем дворце по ее инициативе были устроены госпиталь и пошивочные мастерские, где столичные дамы работали бесплатно. Склады императрицы находились во многих городах, все необходимое доставлялось в места боев, в Карпаты, например, завозилось на мулах.

Читая письма императрицы, видишь деятельность Красного Креста, от выноса раненых с поля боя до создания курсов сестер милосердия. К этой работе она привлекает и своего мужа, пишет ему в Ставку, просит проинспектировать склады и санитарные поезда. Закончив курсы медсестер, вместе с дочерьми она дежурит в госпиталях, участвует в операциях, много времени уделяет раненым. Но не только нужды войны волнуют ее, хлопочет и о детях. В письме мужу 11 сентября 1915 года императрица делится с ним: «У нас масса яслей устроена в течение этих трех месяцев по всей России для нашего общества материнства и младенчества. Это большая радость для меня видеть, как все это быстро восприняли и поняли важность вопроса». («Письма императрицы Александры Федоровны к императору Николаю II», «Слово», Берлин, 1922, т. 1, с. 224-225).

Помимо общественной работы, колоссальной переписки, она находит время для занятий политикой. В письмах Николаю II сетует на неудачи и радуется успехам на этом поприще. О причинах, побудивших ее к занятию политикой, пишет мужу 10 июня 1915 года: «Позволь мне помочь тебе, мое сокровище. Наверное, есть какой-либо способ для женщины помогать и быть полезной. Мне так хочется облегчить тебе твою задачу». (Там же, с. 117).

По договоренности с царем, она занимается вопросами внутренней жизни империи, сообщает ему новости, настаивает на реорганизациях гос. управления, например, по контролю за топливом, передаче в ведение Министерства внутренних дел продовольственного вопроса. Причем в последнем злосчастном случае последний министр внутренних дел царского правительства Протопопов, ставленник Распутина, сильно подвел с поставкой муки и зерна, чем были вызваны начавшиеся в феврале 1917 волнения в столице.

Читая письма императрицы, можно составить себе представление, что она разбирается в происходящих событиях, видит цели политических партий, и средства их достижения. Александра Федоровна хорошо осведомлена о происходящем не только в столице, но и в Ставке. Она настаивает, чтобы помимо начштаба главковерха Алексеева во время отсутствия Николая II там находился генерал Иванов. И еще одна известная нам фамилия появляется — генерала Данилова по прозвищу «черный», который 9 марта 1917 г. вместе с ген. Рузским и Саввичем убеждал царя отречься от престола. Данилова подозревали в шпионаже, это было вызвано получением им больших денежных сумм и утечкой информации из Ставки, и Александра Федоровна просила провести расследование очень деликатно, чтобы не обидеть его подозрением.

Особую неприязнь императрицы вызывает А.И. Гучков, один из лидеров Государственной Думы. Она не скрывает своего раздражения, резка и крайне прямолинейна в письме Николаю II: «Надо бы отделаться от Гучкова — только как? Вот в чем вопрос, — пишет императрица 30 августа 1915 года. — Теперь военное время, нельзя ли было бы придраться к чему-нибудь, чтобы его запереть, — как было бы хорошо, если бы случилось крушение с поездом Гучкова…» Такое желание императрицы не помешало А.И. Гучкову благополучно здравствовать, а вскоре и принять отречение Николая II. Жизнь этого человека закончилась в эмиграции в 1936 году.

Следующие слова могут свидетельствовать о ее тактике в политической игре: «Конечно, Родзянко крайне несимпатичен, — говорит она … в письме мужу, — но увы, теперь как раз такие времена, когда бываешь принужден из расчета делать многое. Родзянко должен был бы теперь получить орден. Это бы ему польстило, а вместе с тем он упадет в глазах левых партий, если примет от тебя награду. Наш друг (Распутин) также говорит, что было бы хорошо это сделать».

Возвышение Распутина и его влияние на Александру Федоровну едва ли объяснимо лишь способностями его как экстрасенса. В глазах Александры Федоровны он — старец, т. е. духовно одаренный человек, прозорливый и способный предвидеть будущее. С удивлением видим, что во многом это действительно так, хотя иногда Распутин и ошибался. У Г. Распутина своя философия, политические идеалы, если можно так назвать его взгляды о союзе народа с царем, где нет места для аристократии.

Записные книжки императрицы с высказываниями Г. Распутина раскрывают его образ шире, по-новому, не просто кутилы и падкого на женщин, а объясняют отношение к нему императрицы, видящей его «душу» через эти притчи, где он предстает добрым, любящим людей человеком, желающим счастья, помогающим в трудную минуту. И ведь это было: и помощь в трудную минуту, и искреннее раскаяние в том образе жизни, который он вел. Императрица все это видела, понимала, и оправдывала его. Все отмечают смиренность, молитвенность императрицы. Она искренне верила, что молитвой можно достичь много. «Господи! Даруй мне терпение к брани. — Человек чем более приближается к Богу, тем более видит себя грешным», — из записной книжки императрицы Александры Федоровны.

Будучи немкой, с началом войны императрица оказалась в положении, когда соотечественники стали относиться к ней как к врагу, о чем писала мужу. Сердцем Александра Федоровна не принимает войну, где каждый день страдания и смерть, но разумом своим понимает, что не в силах что-либо изменить, она настроена патриотически и мечтает о победе, и строит уже планы на послевоенную жизнь.

Из ее писем следует, что слухи о сепаратном мире появились летом 1915: «Я сказала, что ты и во сне не видишь мира и знаешь, что это бы означало революцию здесь, и что поэтому немцы и стараются раздувать эти слухи». (Там же с.128). Поддерживаемая прибалтийским дворянством и столичными кругами, «партия» Александры Федоровны старалась упрочить личную власть императора, потому была и его партией.

Императрица чувствует Россию своим большим домом и себя в нем — хозяйкой, у нее и психология хозяйки. Думается, слово властность не совсем подходит для нее, не объясняет мотивацию ее поступков. Она распорядительна и инициативна, внимательна и милосердна, — она хозяйка в этом большом доме — России.

Статья написана по материалам книги А. Грянник «Завещание Николая II» (часть II), МФ «Кондус», 1993.