Сегодня хочу предложить читателям рассказ Юрия Коваленко о встрече с Иваном Переверзевым, в котором приводятся воспоминания актёра о событиях Великой Отечественной войны.

Надо отметить, что Иван Переверзев в молодые годы мечтал стать моряком. В жизни этого не произошло, зато военно-морская тема одна из главных в его актёрской судьбе. Вот лишь некоторые его кинематографические работы: Фёдор Ушаков в фильме Ромма «Адмирал Ушаков», боцман Григорьев в фильме Швейцера «Мичман Панин», командир корабля Мезенцев в фильме Бабочкина «Повесть о «Неистовом», адмирал в фильме Поженяна «Прощай», главный герой фильма «Иван Никулин — русский матрос», русский солдат Каторжин в фильме «Герои Шипки», командир партизанского отряда Медведев Д.Н. в фильме «Сильные духом», генерал Чуйков В.И. в киноэпопее «Освобождение» и др.

Интересно, что после картин «Адмирал Ушаков» и «Корабли штурмуют бастионы» образ знаменитого русского флотоводца в сознании людей стал ассоциироваться с актёром Переверзевым. Даже памятники адмиралу ваяли с лица актёра. По отзыву самого Переверзева, роль Фёдора Фёдоровича Ушакова была его любимой. «За эту роль мне не стыдно, — говорил актёр. — Она отобрала у меня много сил и энергии».

Иван Переверзев в роли адмирала Ушакова

Ну, а теперь рассказ Коваленко. «Мое детство в Запорожье пришлось на военные годы и первые после них. Фильмов тогда было мало, уцелевших кинотеатров — всего лишь один. По окончании войны скудный репертуар проката значительно расширился за счет трофейных фильмов. Они так и начинались с титров: «Этот фильм взят в качестве трофея из фильмофонда Германии». Это были интересные довоенные фильмы разных стран, не дублированные, а потому с бесконечными субтитрами. Но шли в прокате они недолго — видимо, по мере износа уходили в небытие, их копии не делались.

Но больше всего мы все-таки любили наши, отечественные фильмы. Несмотря на частые повторы, мы их никогда не пропускали, а потому знали каждый во всех подробностях, как таблицу умножения. Киноактеры тех лет были нашими кумирами. Назову лишь некоторых: два Бориса — Андреев и Бабочкин, Николай Крючков и Павел Кадочников, Иван Переверзев и Сергей Гурзо, Михаил Жаров и Владимир Дружников, Леонид Утесов и Евгений Самойлов, Петр Алейников и Марк Бернес. А из числа прекрасной половины человечества — Людмила Целиковская и Любовь Орлова, Марина Ладынина и Вера Марецкая, Зоя Федорова и Лидия Смирнова.

Переверзев И.Ф. в роли Ивана Никулина в фильме «Иван Никулин — русский матрос»

Конечно, всем очень хотелось увидеть живьем человека, сошедшего с экрана, послушать его, расспросить об актерском житье-бытье, казавшемся нам не менее сказочным. Но так и не довелось тогда увидеть, послушать, расспросить… Прошли годы. Мы стали взрослыми. Однажды летом 1964 года при выполнении пассажирского рейса на самолете Ан-2 мы вылетели из Одессы. Нам предстояли посадки в Херсоне, Мелитополе и Запорожье. Я был вторым пилотом.

В ту пору дверь в пилотскую кабину за собой закрывать было не принято. В любое время, оглянувшись в салон, мы видели всех своих пассажиров. Вот и на этот раз я, оглянувшись, остановил свой взгляд на человеке, сидевшем у выхода. Голова седая, глаза спрятаны за большими темными очками, крупные черты лица, широкий подбородок. Уж больно знакомое лицо… Да ведь это Иван Переверзев — он же боксер Никита Крутиков из «Первой перчатки», он же адмирал Ушаков из фильма «Корабли штурмуют бастионы», а также герой «Третьего удара», «Моей любви», «Урока жизни» и многих других фильмов!

Переверзев И.Ф. в роли солдата Каторжина в фильме «Герои Шипки»

После посадки в Херсоне я, выйдя из кабины, извинился и спросил, как отчество пассажира, так как нигде его не указывают, а возраст известного актера уже был такой, что назвать его просто Иваном или казенным «товарищ Переверзев» язык не поворачивался. Он любезно ответил:
— Федорович.

Вылетая из Херсона, мы пристроили Ивана Федоровича с его согласия у себя в кабине. Между двумя своими сиденьями мы вставили струбцину, которой стопорят штурвал и педали управления на стоянке, а на нее положили принесенную Переверзевым подушку с сиденья. Нам пришлось извиниться за ощутимые неудобства такого «кресла», на что Иван Федорович сказал, что ему пришлось однажды во время войны испытать куда более неудобный способ полета, который остался в его памяти на всю жизнь.

Иван Переверзев в роли генерала Чуйкова В.И. в киноэпопее «Освобождение»

Естественно, мы попросили рассказать о том полете.
— Во время войны, — начал свое повествование актер, — я входил в состав одной из фронтовых концертных бригад, которые кочевали по фронтам, выступая перед бойцами. Артистам везде были рады. Старались хорошо встретить, всячески облегчить их быт, но очень много времени и сил уходило на дорогу. Однажды после окончания выступления в одном из полевых госпиталей нам предстояло убыть в часть, расположенную близко от передовой, расстояние до которой было около 50 километров. Мы должны были добираться туда на видавшей виды полуторке. Когда все уже начали занимать места в кузове, вдруг подбежавший дежурный сообщил, что сейчас туда же готовится к вылету санитарный самолет за ранеными и в нем есть два места для мужчин. О возможных трудностях и опасностях такого полета деликатно не упоминалось. И тем не менее двое желающих, не мешкая, покинули кузов. Одним из них и был ваш покорный слуга!

— Полуторка тотчас двинулась в путь, а мы, — продолжал свой рассказ актер, — зашагали за дежурным в сторону аэродрома. Им оказалась узкая полоска земли с единственным самолетом в конце. Это был вездесущий По-2, который механики уже готовили к вылету. Бросилось в глаза то, что сверху на его нижних крыльях, поближе к фюзеляжу, были прикреплены каплевидные гондолы — в них, оказывается, и помещают раненых при транспортировке: в каждую по одному вместе с носилками. В задней же кабине располагалась сопровождающая их медсестра.

Теперь до нас дошел смысл слов «два места для мужчин». Нам предстояло лечь на носилки, которые еще и обхватываются ремнями, а потом их должны были как-то затолкать в гондолу. Медсестра же займет свое место в кабине за пилотом.

В первый момент хотелось отказаться от услуг санавиации — уж слишком откровенно эти гондолы напоминали гробы. Но полуторка с коллегами уже ушла, отступать было некуда. Ко всему еще молоденькая медсестра (а мы сами были не намного ее старше) с напором, не допускающим возражений, потребовала лечь на носилки, порекомендовав предварительно сбегать при необходимости в туалет в ближайший лесок. С большим, как нам думалось, достоинством мы отказались от визита в лесок и решительно направились к носилкам.

Пока нас крепили к носилкам, летчик объяснил, что в заднюю кабину можно было бы вместиться и вдвоем, но тогда второго пассажира придется оставить: самолет с одной загруженной гондолой будет заметно кренить в полете. Между тем механики, пристегнув нас к носилкам, подняли их с земли и тут же задвинули в гондолы. Защелкнулись крышки. Теперь выбраться отсюда без посторонней помощи нам уже не удастся. Послышался диалог.
Официальный:
— Выключено, провернуть винт!
— Есть провернуть!
И неофициальный:
— Жаль, что фляжка пустая, а то дали бы по паре глотков ректификата этим бедолагам, чтобы не так страшно им было. Это раненым ни к чему, да и навредить спиртягой невзначай можно. А этим не помешало бы…
— От винта!
— Есть от винта!

Двигатель запустился. О том, что начался взлет, я догадался по нарастающему реву мотора и все ускоряющейся тряске гондолы. Тело мое попыталось сползти с носилок назад, но ремни не пускали. Затем тряска прекратилась, мотор приобрел ровный звенящий звук. Мы, стало быть, в воздухе. Можно и осмотреться. Никаких окошек нет. А потому свет проникает лишь сквозь щели и еще бог знает откуда. Одним словом, мрак. Тонкий металлический каркас обтянут полотном и прошит толстыми нитками. Несмотря на множественные микросквозняки, стойкий запах карболки и других медицинских препаратов держится здесь надежно.

Вскоре после взлета началась болтанка. Она сперва и стала основной причиной моего беспокойства. Раз гондолы легкосъемные, размышлял я, то под действием болтанки они могут и оторваться от крыла… В общем, неутешительная картина. И тут я почувствовал, что перед вылетом стоило послушаться совета медсестры и сбегать в лесок. В общем, если долетим и приземлимся, можно и оконфузиться. А посему я стал внушать сам себе: «Держись, Иван, до последнего!» Если же разобьемся, тогда уж не имеет никакого значения, был ли ты в кустах до того, или нет.

Переверзев И.Ф.

Казалось, время остановилось. А тут и новый сюжет в моей голове стал разворачиваться. Ведь мы же летим в сторону фронта, а там рыщут «мессершмитты». А за каждый «рус-фанер», как называли фашисты По-2, немецких асов ждет особая награда. Выходит, как ни крути, а все равно, Ванечка, твои дела никудышные. Так что сопи в этом коконе и терпеливо жди своего часа. Эх, как жаль, что у механиков фляжка оказалась пустой, лучше б они о ней и не говорили.

Руки и ноги связаны, глаза почти ничего не видят. Свободными остаются рот и уши. Конечно, можно громко кричать от отчаяния и собственного бессилия или громко петь от злости, все равно никто не услышит. В моих же ушах лишь рев мотора, свист свежего ветра и скрип старенького, в заплатах, видавшего виды изношенного самолетика.

В какой-то момент мне даже подумалось, что, возможно, наш летчик проскочил мимо полевого аэродрома назначения, и теперь мы уже несемся за линией фронта, а там, если не собьют, то уж плена не избежать.

Но вдруг мотор сбавил обороты, и весь самолет затрясло на неровностях, теперь уже земных. На стоянке нас извлекли из гондол, а на наше место тут же установили другие носилки — с ранеными. Летчика мы даже не успели поблагодарить за благополучную доставку — из кабины он не вылезал и мотор не выключал. А спустя минуту самолет оторвался от земли, унося очередных воинов, нуждающихся в помощи тылового госпиталя. Вместе с санитарами, доставившими носилки с ранеными к самолету, мы двинулись в расположение воинской части…

Иван Федорович закончил свой рассказ и спросил, видели ли мы только что вышедший на экраны страны фильм «Черный бизнес», где он сыграл роль генерала КГБ. И, не дожидаясь ответа, снял со своей руки часы и показал выгравированную на них надпись: «Актеру кино Переверзеву И.Ф. от КГБ СССР».

Приземлившись в Мелитополе, мы на прощание искренне пожелали своему кумиру доброго здоровья и дальнейших творческих успехов. Он же нам пожелал летного долголетия и личного счастья.

P.S. Кстати, 21 августа 2014 года мы праздновали столетие со дня рождения любимого многими моими сверстниками актера Ивана Федоровича Переверзева» ( Из статьи Коваленко Ю.И. «Полёт в гондоле», журнал «Бессмертный полк» № 17 2017 , с. 26-27).

Понравилась ли вам статья?