В большинстве усадеб помещики старались иметь какую-либо достопримечательность, которую можно было показать случайно заехавшим столичным знаменитостям или просто соседям. В Богородском-Воронине ею была Казанская церковь, сооруженная в 1677 г. боярином князем Иваном Андреевичем Голицыным — родоначальником второй линии этого знаменитого рода, угасшей в середине XVIII в.

Возведенный на средства князя храм являлся самой ранней каменной культовой постройкой в этой части Подмосковья. Проектированием церкви занимался архитектор, хорошо знавший псковское зодчество, в чем убеждает ее композиция. Очевидно, вместо шатровой колокольни с двумя рядами слухов на том же основании раньше находилась небольшая звонница «псковского типа». В соответствии с московскими вкусами церковь получила редкий по красоте и изяществу декор наличников и традиционное пятиглавие. Уже к середине XVIII в. придел Бориса и Глеба, примыкавший к основному объему храма с севера, настолько обветшал, что им перестали пользоваться. В 1773 г. Синодальная контора разрешила его разобрать.

Неумело проведенные в середине 1860-х гг. ремонтные работы привели к существенному искажению облика храма. Позакомарное покрытие (кровля на сводах) уцелело лишь частично, некоторые окна были растесаны. Из пяти глав сохранили лишь центральную. В иконостасе церкви вплоть до конца 1920-х гг. сохранялись две иконы XVII в. с изображениями Иоанна Белгородского и Андрея Стратилата — святых, соименных владельцам имения. Помимо уже упоминавшихся  И.В. Морозова и И.А. Голицына, Богородское в разное время принадлежало и детям последнего: стольникам князьям Ивану Меньшому (ум. в 1686 г.), Ивану Большому (ум. в 1686 г.), а также их старшему брату боярину Андрею Ивановичу Голицыну (ум. в 1701 г.), бывшему астраханским воеводой.

Почти весь XVIII в. имение переходило из рук в руки. Потомки Андрея Голицына поделили отцовское владение между собой. Одно время части Богородского принадлежали полковнику Азовского пехотного полка князю Андрею Михайловичу Голицыну и артиллерии штык-юнкеру Алексею Петровичу Толстому. Только в 1779 г. княгине Варваре Алексеевне Шаховской (1750 — ?), урожденной Голицыной, удалось собрать почти все имение, купив недостающие земли у князей Щербатовых. Она же приобрела и соседнее поместье Сергиевское. Но буквально через несколько лет В.А. Шаховская почему-то рассталась со своими обширными владениями, продав их княгине Федосье Львовне Черкасской, до замужества Милославской (ум. в 1810 г.).

Обе усадьбы не задержались у Ф.Л. Черкасской надолго. Еще при ее жизни новыми владельцами Сергиевского стали Ладыженские, а Богородское оказалось в собственности полковника Михаила Петровича Нарышкина (1753 — 1825). По-видимому, именно он в начале XIX в. построил новый усадебный дом для себя и для своей супруги Варвары Алексеевны, урожденной княжны Волконской (1760 — 1827).

Сложенный из бревен и обшитый тесом, поставленный на цоколь из блоков известняка, дом производил внушительное впечатление. Согласно молве, его в октябре 1812 г. посетил Наполеон после выхода «великой армии» из Москвы, однако подобные легенды бытовали в большинстве усадеб в окрестностях Старой Калужской дороги, в том числе в Узком, Ватутинках, Поливанове. «Вообще Калужская дорога, по которой армия Наполеона оставила Москву, усеяна костями непрошенных гостей, и нет в этой местности прудочка или завалившегося колодца, в котором, но преданиям и рассказам стариков, не заброшено было бы по нескольку французов», — писал историк Д.О. Шеппинг.

В 1830-х гг. бывшее имение М.П. Нарышкина приобрел коллежский асессор Григорий Ефремович Пустошкин (1794 — 1857). Возможно, что это произошло в 1838 г. С того времени штат причта в селе Богородском-Воронине был упразднен, а сама церковь приписана к храму Михаила Архангела в соседнем селе Тропареве. Впоследствии рядом с ней образовался некрополь рода Пустошкиных.

Позже Богородское унаследовал сын Г.Е. Пустошкина Василий Григорьевич (1825 — 1891). «Угрюмый вдовец, по своему суровому нраву прозванный Ханом, старик Пустошкин был человек консервативного склада, расчетливый хозяин, умный и проницательный в оценке людей» , — вспоминал о нем книгоиздатель М.В. Сабашников.

Впоследствии имение Хана перешло к его дочери и сыновьям. Один из них, Ефрем Васильевич Пустошкин (ум. не ранее 1922 г.), возглавлял уездную земскую управу в г. Сызрани Самарской губернии, где находилось другое имение Пустошкиных — Давыдовка; в 1906 г. он был избран депутатом в I Государственную думу. Из Давыдовки происходят два великолепных парных портрета второй половины XVIII в., изображающих прадеда и прабабку Е.В. Пустошкина. В 1991 г. они были опубликованы в журнале «Наше наследие» (№ 2).

Пустошкины окончательно сформировали архитектурный ансамбль усадьбы в Богородском-Воронине. Его центром продолжала оставаться церковь. Рядом с главным домом, еще нарышкинских времен, стоявшем в старом липовом парке, было выстроено второе большое деревянное здание, вероятно флигель. Появились небольшой скотный двор и службы. Последние имели кирпичный первый этаж и помимо жилых помещений включали кузницу. Некоторое время существовали оранжереи.

Во второй половине XIX в. усадьба привлекла внимание двух ученых: архитектора и москвоведа Алексея Александровича Мартынова (1818 -1903) и историка, археолога и этнографа барона Дмитрия Оттовича (Оттоновича) Шеппинга (1823 — 1895), состоявших в Императорском Московском Археологическом обществе и посетивших Богородское после 1866 г. Результатом их приездов стала публикация первых трудов, включающих в себя данные об этой усадьбе. Это «Подмосковная старина» А.А. Мартынова (1889), в том же году изданная на французском языке, и «Древний Сосенский стан Московского уезда» Д.О. Шеппинга (1895).

Но если А.А. Мартынова в основном заинтересовала архитектура церкви, поставленной им в один ряд с известными храмами Коломенского и Дьякова, то Д.О. Шеппинг обратился к истории всех имений, расположенных в черте бывшего Сосенского стана. Видимо, его интерес к окрестностям усадьбы был вызван тем, что имение Никольское, находившееся за деревней Верхние Теплые Станы, с 1851 г. принадлежало его жене баронессе Марии Петровне Шеппинг (1825 — 1875). Брат А.А. Мартынова Николай Александрович (1822 — 1895) — почетный вольный общник Академии художеств — выполнил зарисовки церкви и колокольни в Богородском.

После национализации усадьбы в ней был расквартирован один из рабочих полков Красной Армии. С 31 декабря 1921 г. Богородское арендовала коммуна последователей Л.Н. Толстого «Жизнь и труд» (председатель Борис Васильевич Мазурин). Собственное название «Шестаковка», которое носило имение перед революцией по фамилии последней владелицы — жены сына статского советника, Варвары Васильевны Шестаковой, урожденной Пустошкиной, стало одним из названий коммуны. Практически сразу же, из-за отсутствия средств, толстовцы начали разбирать флигель в парке на дрова и возить их в Москву, меняя на продукты. А через пять лет, в 1928 г., для сооружения большого коммунального корпуса был разобран «на материал» и главный дом.

В том же году у толстовцев около месяца гостили жена друга и ученика Л.Н. Толстого, основателя издательства «Посредник» писателя И.И. Горбунова-Посадова Елена Евгеньевна (1878 — 1955) и их двадцатилетний сын Михаил. Здесь они редактировали 45-й том Полного собрания сочинений Л.Н. Толстого, в который вошла его работа «Путь к жизни», написанная в 1910 г. Формально подготовка текста и комментариев принадлежала П.И. Гусеву и И.И. Горбунову-Посадову, но из-за болезни последнего его часть работы выполнили жена и сын. Эта книга увидела свет только в 1956 г.

В 1929 г. райисполком принял постановление о роспуске коммуны и передаче имения со всем имуществом и хозяйством группе крестьян из села Тропарева, тотчас занявших все помещения. Толстовцы выгнали крестьян и отправились жаловаться по инстанциям. ВЦИК отменил решение районных властей, но они в отместку создали для коммунаров нетерпимую обстановку. Вскоре было принято решение: всем единомышленникам Л.Н. Толстого переселиться для совместной жизни в Западную Сибирь. В 1930 г. бывшее имение в Богородском было продано за 17 тысяч рублей психиатрической больнице им. П.П. Кащенко, а сами толстовцы 22 мая 1931 г. выехали на новое место жительства.

Психиатрическая больница еще с дореволюционных времен практиковала по окрестным селам и деревням так называемый «патронаж» больных. На рубеже 1920 — 1930-х гг. начался переход к «активным методам лечения», и приобретенная в Богородском усадьба была использована для размещения организованной при больнице сельскохозяйственной трудовой колонии. Она была открыта в марте 1931 г. Богородское было перестроено и совершенно изменило свой вид. В 1932    г. на его территории появились два одноэтажных деревянных дома, купленных в соседних деревнях, позже — глинобитные здания для рабочих и служащих, кирпичные хранилища для овощей и зерна, новый скотный двор, гаражи и т.д. В 1939 г. из деревни Деревлево сюда было перенесено большое двухэтажное здание.

Первое время усадебная церковь использовалась как зернохранилище, но после постройки для него нового помещения в храме разместился клуб колонии. Первый этаж колокольни превратился в жилое однокомнатное помещение. К 1936 г. капитально перестроенная церковь была превращена в трехэтажный дом для двух отделений больницы. При этом было снесено кладбище. Перед началом реконструкции здания сотрудники Центральных государственных реставрационных мастерских успели провести его фотофиксацию.

Достаточно жесткий режим колонии был схож с лагерным. Работа продолжалась почти целый день. Освободить от нее мог только врач. Использовался бригадный метод организации труда. Заметим, что при перестройке усадьбы и сооружении новых зданий все работы производились группой больных, «которая раньше трактовалась как состоящая из безнадежных хроников без всяких перспектив».

В начале 1970-х гг. все постройки на территории Богородского были снесены, протекавший здесь ручей скрыли в трубу, а пруд частично спустили. Его сохранившаяся половина является центром зоны отдыха бывшего Черемушкинского района, непрезентабельные постройки которой расположены на месте деревни, находившейся поодаль от усадьбы. Возможно, одно из зданий зоны отдыха — бревенчатый одноэтажный дом с верандой — ранее было крестьянской избой. Ныне остатки усадебного парка зажаты современными зданиями. Со стороны Ленинского проспекта — это двадцатидвухэтажные жилые дома, с улицы Островитянова — корпуса 2-го Московского мединститута им. Н.И. Пирогова. Пока еще в парке различимы направления аллей, среди которых находится полуразрушенный дот, сооруженный осенью 1941 г.

Статья написана по материалам книги «Усадебное ожерелье Юго-Запада Москвы», сост. Л.В.  Иванова, М.: Мосгорархив, 1997, с. 99-106.