Нежно звучащее название этой дворянской усадьбы произошло от того, что в далекую старину здесь, в южном предместье Москвы, был глубокий и сплошь покрытый зарослями черемухи овраг, благоухающий ранней весною на всю долину и окрестности речки Бекетовки. По преданию, местность эта некогда принадлежала Борису Годунову.

Из достоверных же источников известно, что в 1630 г. «в Московском уезде из порожних из обводных земель, пустошь Черемошки по сторонам Черемошского оврага… писцы измеряли и описали и продали в вотчину по полпустоши Афонасию Проничегцеву, да дьяку Венедикту Махову». Вскоре же на половине Венедикта Махова возникли вотчинный двор и деревня Черемошье в несколько крестьянских дворов, а на речке Бекетовке дьяк Венедикт Махов устроил систему прудов. Местность начала преображаться, и столетие спустя здесь уже существовала оригинальная и представительная дворянская усадьба.

Как всякая крупная русская усадьба, Черемушки имеют свое неповторимое лицо. Имеют они и свои уникальные особенности, и удивительные повороты в истории. Среди известных подмосковных Черемушки в настоящее время выделяются сохранностью большинства архитектурных памятников, а также целостностью всего ансамбля, пострадавшего, главным образом, на периферии широко раскинувшегося пейзажного парка.

Гармония ансамбля не слишком нарушена и близко подступившей к нему стандартной застройкой «Большой Москвы», и капитальными зданиями, возникшими в советское время на территории усадьбы, Института теоретической и экспериментальной физики (ИТЭФ). Целостности ансамбля почти не помешало даже то, что магистраль Большой Черемушкинской улицы отрезала комплекс Конного двора от основного массива усадьбы. Судьбе Черемушек и его архитектурных сокровищ могут позавидовать многие безжалостно уничтоженные или безнадежно ветшающие старинные усадебные комплексы.

За три столетия с начала XVII в. сменились несколько поколений владельцев Черемушек, принадлежавших к разным фамилиям старинной и новой русской знати. Это были Прозоровские, Голицыны, Меншиковы, наконец, Якунчиковы. Усадьба являлась свидетелем всех социальных, экономических и культурных перемен, последовательно отразив их в памятниках ансамбля и в его структуре. Но главной традицией Черемушек было исключительно бережное отношение новых владельцев ко всему, созданному здесь их предшественниками. Благодаря этому творения эпохи барокко, классицизма и эклектики вполне гармонично сосуществуют ныне в пределах цельного и грандиозного комплекса. Воплощая собою изменчивые идеалы «пользы» и «красоты», они рассказывают нам о минувших днях и о людях, любовно и расчетливо создававших для себя эту гармоничную комфортную среду обитания.

В 1635 г. половина черемушкинской вотчины, принадлежавшая Венедикту Махову, перешла к думному дьяку (в дальнейшем — думному дворянину и печатнику) Федору Федоровичу Лихачеву. А в 1666 г. это имение Ф.Ф. Лихачев подарил («отказал») внуку своему — Петру Ивановичу Прозоровскому. Князь П.И. Прозоровский (ум. в 1720 г.) — крупнейший землевладелец эпохи царя Алексея Михайловича. Являясь влиятельным лицом при Дворе, он был посмертным завещанием Алексея Михайловича определен в воспитатели малолетних царей Петра и Иоанна.

В числе обширных владений Прозоровского черемушкинская вотчина не была ни самой большой, ни самой главной. Но за последнюю четверть XVII в. она существенно преобразилась, превратясь в весьма значительное экономическое хозяйство. Здесь был разбит большой фруктовый сад, разведены огороды, устроены скотный и птичий дворы, поставлявшие продукты московскому дому Прозоровских. Число крестьян в деревне Черемошье умножилось, а двор вотчинника был заново обстроен деревянными постройками. Тогда же определились и общие контуры усадьбы.

Теперь территория ее приобрела форму почти правильного, но сильно вытянутого в длину (с востока на запад) прямоугольника, заключенного между запруженным двумя плотинами оврагом речки Бекетовки и дорогой, идущей от села Шаболово к селу Троицкое (Апраксине) и далее в северо-западном направлении — к Москве. За пределами усадьбы оказывались крестьянские дворы, располагавшиеся по другую сторону от дороги, и лесные угодья на другом берегу речки, простиравшиеся к юго-востоку. В таком виде без существенных изменений Черемушки просуществовали три первых десятилетия XVIII в.

Желая поддержать семейную традицию передачи вотчины от деда к внуку, Петр Иванович Прозоровский при жизни назначил Черемушки внуку-первенцу от брака его дочери Анастасии Петровны с князем Иваном Алексеевичем Голицыным — Федору Ивановичу Голицыну. Однако после смерти П.И. Прозоровского в 1720 г. Сенат указом от 1723 г. утвердил все бывшие его имения за дочерью Анастасией Петровной. Так что воля деда была исполнена лишь в 1729 г., после смерти родителей Федора Ивановича, скончавшихся в один год.

Недолгое владение Черемушками Анастасией Петровной и Иваном Алексеевичем Голицыными (1720 — 1729) не оставило заметного следа ни в хозяйстве этой вотчины, ни в ее облике. И все же личности обоих супругов интересны для нас, так как их характеры и судьбы все же повлияли на историю усадьбы. Анастасия Петровна Прозоровская и Иван Алексеевич Голицын благодаря положению их родителей выросли при Дворе и быстро усвоили обычаи и нравы, введенные петровскими преобразованиями. Характеры супругов были различными. Бытописатели старины отмечали, что Иван Алексеевич был «более известен по жене своей, нежели по своей служебной деятельности», зато богатства его родителей немногим уступали состоянию Прозоровских.

Напротив, Анастасия Петровна описывается как женщина энергичная, яркая и как лицо «совершенно типическое» для эпохи Петра Великого. С детских лет близкая к царской семье, она рано сдружилась с будущей женой Петра I Екатериной I (Мартой Скавронской). В числе немногих она была приглашена на свадьбу Петра и Екатерины, а в дальнейшем («снискав полное ее доверие») неотлучно присутствовала при императрице во всех ее путешествиях.

Легкий и веселый нрав Анастасии Петровны импонировал и самому Петру: он называл ее «дочкой», дал титул «светлейшей» и сделал первой статс-дамой России. Во Всепьянейшем соборе она носила другой, шутливый, титул «князь-игуменьи» и вообще была постоянной участницей придворных затей. Анастасия Петровна состояла в личной переписке с Петром, и сохранившиеся письма, отличаясь игривым, шутливо-буффонадным тоном, равно демонстрируют и обычаи того времени, и ее острый ироничный ум. Одним словом — налицо новый тип русской женщины.

Тем не менее, в 1717 г. Анастасия Петровна Голицына подверглась опале по «делу царевича Алексея». По подозрению в неблагонадежности она была бита батогами и удалена от Двора. Дальнейшие пять лет опалы прошли под домашним арестом, но в 1722 г., не без личного участия императрицы, бывшая любимица Петра была прощена. Вскоре после смерти Петра I и незадолго до смерти ее покровительницы Екатерины I Анастасия Петровна женила своего старшего сына Федора на двоюродной сестре покойного императора — Марии Львовне Нарышкиной, после чего вышла в отставку и «удалилась на покой», вернувшись в Москву.

Супруги А.П. и И.А. Голицыны оставили двух наследников — сыновей Федора и Алексея. К младшему из них, Алексею Ивановичу Голицыну (1717 — 1739), отошло все отцовское имение — наследство рода Голицыных, тогда как старший унаследовал принадлежавшие матери богатства Прозоровских, включая и подмосковные вотчины — села Петровское и Черемушки. С именем Федора Ивановича Голицына (1699-1759) связаны одни из наиболее увлекательных бытовых страниц в истории Черемушек, а также начало преобразований, превративших эту старинную родовую вотчину в роскошный дворцово-парковый ансамбль нового типа.

Ф.И. Голицын но службе был человек военный: с двадцати лет находился в Преображенском полку, участвовал в русско-турецких войнах времен Анны Иоанновны, воевал на западных границах и на Кавказе, дослужившись до чина генерал-майора. Но по склонностям своей натуры он был человеком мирным – «тихим, добрым и богомольным», чем напоминал отца. Ко времени воцарения Елизаветы Петровны Федор Иванович вышел в отставку и поселился в Москве, не прерывая связи со Двором. Первая его супруга, Мария Львовна Нарышкина, скончалась спустя год после свадьбы, не оставив потомства.

Вторым браком он женился на Анне Петровне Измайловой (1710-1748), родившей ему пятерых сыновей и двух дочерей. В 1748 г. Федор Иванович овдовел, и главной задачей его жизни стало обеспечение будущего семерых детей. На это понадобились и средства, и связи при Дворе, но главное — навыки искусства светской жизни. Понадобились и Черемушки, к тому времени преобразованные в увеселительную загородную резиденцию. В 1748 и 1749 гг. Черемушки были удостоены личным посещением императрицы Елизаветы Петровны с ее обширной придворной свитой.

Второе посещение оказалось особенно памятным и современникам и потомкам. В дворцовых хрониках о нем записано: «Ее императорское величество соизволили иметь выход на Воробьевы горы; в расставленных шатрах обеденное кушанье изволили кушать, а оттуда шествие иметь соизволили в село Черемоши — к господину генерал-майору князю Голицыну, где благоволили вечернее кушанье кушать, и во дворец прибыть изволили в первом часу пополуночи».

В воспоминаниях же современников содержится полупрозрачный намек на некую «куртуазную услугу», оказанную императрице гостеприимным хозяином Черемушек. Являясь частными или даже сугy6o интимными, подобные услуги неожиданно приобретали характер и масштаб событий государственного и исторического значения. Вот и на этот раз при Дворе не осталось незамеченным, что двадцатидвухлетний паж, присутствовавший в свите на Воробьевых горах и в Черемушках, неделю спустя был назначен камер-юнкером, а еще через полтора месяца получил новое чрезвычайное предпочтение императрицы. Именно так в августе-сентябре 1749 г. при российском Дворе произошла смена фаворита: решительно отставив Алексея Григорьевича Разумовского, императрица Елизавета Петровна сменила его на молодого Ивана Ивановича Шувалова (1727-1797).

Не остались без внимания и услуги Федора Ивановича Голицына: вскоре он женил своего старшего сына Николая Федоровича (1728-1780) на родной сестре фаворита Прасковье Ивановне Шуваловой (1734-1803). Первенца от этого брака назвали в честь деда — Федором. Именно ему, желая в третий раз поддержать семейную традицию, дед Ф.И. Голицын подарил Черемушки в день 5-летия внука. Он сообщил об этом особым письмом, где упоминался исток этой давней традиции усадьбы, восходящий к П.И. Прозоровскому.

Однако ввод во владение Черемушками Федора Николаевича Голицына так и не состоялся. История распорядилась иначе: когда-то немалые богатства Ф.И. Голицына раздробились между его детьми. В 1759 г. по разделу между наследниками Черемушки достались Николаю Федоровичу Голицыну, но неоднократно закладывались, обросли долгами и наконец в 1780 г. были проданы. Согласно документам о продаже, в это время в усадьбе имелись: церковь каменная во имя Знамения Пресвятой Богородицы, дом господский деревянный, сады регулярный и фруктовый с оранжереями и разными деревянными строениями, а также «пять рощей». Общая площадь усадьбы составляла пять десятин.

Знаменская церковь была первым каменным зданием, сооруженным в Черемушках. Её строительством в 1735 — 1739 гг. и начал вышедший в отставку Ф.И. Голицын те преобразования, которые превратили прежнюю экономическую вотчину в «маленький Версаль» увеселительную загородную резиденцию. Компактный и симметричный объем церкви (напоминающий скорее нарядный парковый павильон с высоким ярусным завершением) был поставлен вблизи старой подъездной дороги и обращен к ней северным фасадом. К югу от церкви протянулась длинная прямая аллея, пересекавшая территорию владения и доходившая до берега пруда.

Перспектива аллеи замыкалась стоявшим над обрывом декоративным парковым павильоном. Первоначально павильон был деревянным, но в дальнейшем дважды перестраивался в камне, при этом не меняя своего важного расположения в планировке ансамбля усадьбы. По обе стороны от аллеи были разбиты квадраты регулярного парка, дополнительно рассеченные диагональными аллеями. Первоначально квадратов было шестнадцать, но сейчас сохранилось лишь восемь — это центральная часть старинного регулярного парка с липовой обсадкой рубежа XVIII — XIX вв.

На восточной границе парка стоял длинный корпус деревянной оранжереи, за которым начинался фруктовый сад, заложенный еще при Прозоровских. С западной стороны к регулярному парку прилегал обширный открытый парадный двор, за которым располагалась вторая (западная) часть фруктового сада. Все четыре функционально различные части усадьбы вписывались в вытянутый с запада на восток прямоугольник ее старинной территории. Очевидно тогда же определилось новое расположение главного господского дома на южной границе парадного двора — над краем оврага речки Бекетовки.

Въезд на парадный двор с северной его стороны был акцентирован расположением главных ворот: никак не связанные с оградой, они имели вид двух широких пилонов, декорированных парами «муфтированных» колонн. Вдоль западной стороны парадного двора и в прилегающей к ней части фруктового сада традиционно располагались разнообразные службы и подсобные строения. В архитектурном облике хорошо сохранившихся «пилонных ворот» парадного двора исследователи справедливо отмечали характерные черты русского барокко второй четверти — середины XVIII в. Те же самые архитектурные традиции можно обнаружить и в первоначальном замысле большого купольного павильона, стоящего вблизи пруда, к юго-западу от главного дома. Капитально перестроенный в XIX и в начале XX в. и известный ныне под названием «Эрмитаж», он был первоначально «Гротом», имеющим прямую аналогию с «Гротом» усадьбы Шереметьевых Кусково (середина ХVIII в.).

Совершенно заброшенные после смерти Ф.И. Голицына (ум. в 1759 г.), Черемушки к 1780-м гг. запустели, во многом утратив изящный блеск елизаветинской эпохи. Новым владельцем, купившим в 1780 г. усадьбу, стал московский фабрикант Василий Выродов. Но, как следует из документов, уже к 1783 г. Выродов разорился, и все его «описное имущество» было продано «с молотка», то есть с публичного торга, 5 апреля 1783 г. Новым владельцем Черемушек стал Сергей Александрович Меншиков — внук знаменитого сподвижника Петра I Александра Даниловича Меншикова.

С.А. Меншиков (1746 — 1815) был знаменит не только именем деда, но и имел собственные заслуги перед Отечеством. Видный военачальник екатерининской эпохи, генерал-майор и кавалер многих орденов, он был флигель-адъютантом императрицы и весьма богатым вельможей. Сергей Александрович и его супруга Екатерина Николаевна, урожденная княжна Голицына, владели Черемушками полстолетия, и эти полвека пришлись как раз на эпоху наивысшего расцвета дворянской усадебной культуры в России. Наибольшего процветания достигла при Меншиковых и подмосковная усадьба Черемушки.

Для капитального обустройства по своему вкусу и в традициях нового времени только что приобретенного подмосковного имения С.А. Меншиков привлек малоизвестного архитектора — недавнего выпускника Санкт-Петербургской Академии художеств Франциска-Конрада Христофора Вильстера. Это имя и теперь почти незнакомо даже историкам архитектуры, хотя оно и было внесено в компетентные справочные издания. Ф.-К.Х. Вильстер, датчанин по происхождению, начал свое образование в скульптурных классах Копенгагенской королевской Академии искусств. В 1780 г. он приехал в Санкт-Петербург и, поступив в Академию художеств, стал учиться на архитектора. Пять лет спустя ему уже было присвоено звание «назначенного», дающее право самостоятельной профессиональной деятельности. Видимо, тогда же он был нанят Меншиковым для работы в Черемушках.

О деятельности в подмосковной усадьбе Меншиковых архитектора Вильетера-старшего нам сообщает лишь один документ — чертеж загородного дома для князя С.А. Меншикова в подмосковном селе Черемушки, с редкостной точностью соответствующий сохранившемуся в усадьбе до настоящего времени зданию дворца. Чертеж этот самолично выполнен, датирован 1786 — 1787 гг. и подписан (на датском языке) архитектором Ф.-К.Х. Вильстером. Он хранится в фондах музея-усадьбы Останкино.

Выстроенный Вильстером дворец в Черемушках по своему решению восходил к итальянским загородным виллам, но вместе с тем по совокупности архитектурно-художественных приемов соединял в себе традиции петербургской и московской школ эпохи строгого классицизма. Компактный, симметричный, с выраженной трехчастной структурой и ордерным декором, он занял центральное место в ансамбле усадьбы и но своему облику и по расположению. Представительный снаружи (при небольших габаритах), дворец и внутри отличался комфортабельностью планировки и тонкой изысканностью отделки парадных помещений.

К сожалению, мы не знаем, был ли Вильстер (оставаясь в Черемушках около восьми лег) причастен к другим постройкам в усадьбе. Все это время здесь велись капитальные преобразования большого масштаба, и одних только «работных людей разного рода» насчитывалось более сотни человек. К началу XIX в. общая площадь ансамбля увеличилась почти втрое. На левом берету речки Бекетовки возник огромный пейзажный парк, вобравший в себя пять старинных «рощей». Извилистые аллеи, насыпные горки и искусственные полянки разных очертаний устраивались в нем с большим изыском и в лучших традициях новейших «натуральных», или «английских», садов. «Английской речкой» называли Меншиковы ручей, пересекавший парк и впадавший в Бекетовку. С южного балкона дворца вид на этот парк представлял собою исключительно выразительное зрелище во все времена года.

Преобразованиям подвергались и старые части ансамбля. Так, в регулярном парке произвели липовую обсадку аллей, а деревянный павильон напротив церкви заменили каменным. Оригинальный по форме и решенный в модных тогда традициях «китайщины», он получил название «Чайного домика». При небольших габаритах он имел сложный план и причудливый объем. Четыре круглые башенки на углах, декорированные рустом (камнем), были увенчаны островерхими крышами фигурного очертания. Интерьер «Чайного домика» отличался изысканной отделкой. К сожалению, в дальнейшем здание было частично перестроено — одето в «классицистический футляр».

К тому же времени относились и каменные ворота Знаменской церкви, поставленные к западу от входа в храм. Они походили на уменьшенное и упрошенное повторение старинных «пилонных ворот» (Пиллоны — массивные невысокие столбы, стоящие по сторонам въезда) и играли важную роль в структуре нового ансамбля, связывая между собою его разновременные элементы. Жаль, что этот изящный и ценный памятник утрачен (разобран в 1920-е гг.).

Одновременно со строительством дворца заново формировался ансамбль парадного двора. Все бывшие на нем старые служебные деревянные постройки разбираются. На открытом пространстве между северным фасадом дворца и старинными «пилонными» воротами устраивается обширный партер овальной формы, который, миновав парадные ворота, огибала главная подъездная дорога. На правой (западной) стороне парадного двора — у границы с фруктовым садом одновременно со строительством дворца был поставлен каменный флигель. Здание имело глубокие подвалы, толстые стены и своды во всех помещениях. Первоначально оно было одноэтажным и служило кухней при дворце, но в дальнейшем было перестроено. Меншиковы называли его «Молочным домом», а теперь за ним закрепилось название «Гостевого флигеля». Позади флигеля в саду вдоль ограды тянулось предлинное здание каменной оранжереи.

Все служебные постройки — неотъемлемая принадлежность любой большой усадьбы — были выстроены С.А. Меншиковым заново. Они составили отдельный замкнутый комплекс капитальных каменных сооружений, расположившийся напротив парадного двора усадьбы, но уже по другую сторону от старой подъездной дороги. Комплекс объединял в себе помещения конюшен, каретных сараев, коровника, скотного и птичьего дворов, людских и прочего и назывался «Экономией». В поздней литературе и документах его чаще обобщенно именуют Конным двором.

Главный господский дом-дворец, стоящий на кромке берега реки и обращенный к пейзажному парку, парадный двор перед ним и комплекс Конного двора, последовательно прилегая один к другому, располагались на одной планировочной оси. За пределами Конного двора на продолжении той же оси была устроена километровая березовая аллея, устремленная на северо-запад — к Москве. Этот новый парадный подъезд к Черемушкам, организованный Меншиковым лишь в конце XVIII в., называли «прешпектом». Въезд в усадьбу от Москвы по новому «прешпекту» создавал весьма эффектные художественные впечатления.

В самом конце березовой аллеи неожиданно открывался вид на Конный двор, напоминающий (дань романтизму, совпавшему со вкусами эпохи русско-турецких войн) средневековое крепостное сооружение. Этот комплекс первоначально был решен в виде полукаре, открытого в сторону дворца и состоявшего из двух Г-образных приземистых корпусов. Почти глухие стены и скругленные углы под шатровыми кровлями придавали зданиям характер оборонительного сооружения. Проезд между корпусами на главной оси ансамбля был фланкирован выразительной парой высоких и круглых в плане башен, увенчанных островерхими кровлями сложного силуэта — в традициях популярной в конце XVIII в. «китайщины».

Эффект композиции Конного двора был рассчитан, главным образом, на восприятие с северо-западной стороны — при подъезде от Москвы. Юго-восточная половина Конного двора, обращенная к парадному двору усадьбы, обстраивалась позднее и в несколько этапов. Так, приблизительно на рубеже XVIII-XIX вв., на выезде с территории Конного двора были построены двухэтажные корпуса-пропилеи (обрамление парадного прохода), положившие начало превращению полукаре в замкнутое с четырех сторон каре.

Архитектурное решение новых корпусов Конного двора было и оригинальным и ответственным с позиции создания ансамбля усадьбы: симметричный разворот крыльев обоих зданий вдоль старой дороги и классицистические портики на их скругленных углах позволили связать (композиционно и стилистически) ансамбль Конного двора с архитектурным обликом дворца и флигеля на парадном дворе; в то же время островерхие башенки над скругленными углами зданий соотносились с парой въездных башен и усиливали первоначальный эффект крепостного сооружения.

Итак, создание пейзажного парка и преобразование регулярного, строительство дворца и флигеля, Конного двора и «Чайного домика» — все это происходило в Черемушках при Сергее Александровиче Меншикове с 1780 до начала 1810-х гг. Немалый вклад внесла в процветание усадьбы и ее хозяйка — Екатерина Николаевна Меншикова, увлекавшаяся ботаникой и страстно любившая цветы. При ней в Черемушках было основано грандиозное оранжерейное хозяйство: в кадках и горшках, в теплицах и открытом грунте выращивались диковинные сорта фруктов и разнообразные экзотические растения.

О судьбе Черемушек в 1812 г. нам ничего не известно. Но эпоха ампира оставила довольно яркий след в архитектурном облике усадьбы. К этому времени относится перестройка кухонного флигеля (с надстройкой второго этажа и новой композицией фасада), а также строительство симметричных угловых павильонов с южной стороны Конного двора. Вид этих павильонов оригинален: они похожи на двухэтажные беседки с открытым низом и глухим верхом, поддерживаемым угловыми столбиками и колонками нижнего этажа. Кто-то ошибочно назвал их «птичниками». На самом деле их назначение было весьма прозаичным: под сенью верхнего этажа в юго-западном павильоне располагался колодец с водой, а юго-восточный таким же образом «декорировал» помойную яму. Нельзя не обратить внимание на композицию фасадов второго этажа этих павильонов: в широкие прямоугольные ниши вписаны трехчастные полукруглые окна со стилизованной балюстрадой из фигурных балясин, проходящей по низу.

Тот же мотив встречается в Черемушках на фасаде кухонного флигеля («Молочного дома»), но еще более он известен по целому ряду «послепожарных» построек московского архитектора Д. Жилярди (Конный двор в Кузьминках, усадьба Голицыных на Земляном валу и др.). Возможность работы Жилярди в Черемушках допускалась исследователями и раньше. С ним связывали отделку интерьера главной Белой залы дворца, украшенной в первой четверти XIX в. характерными ампирными нишами с двухколонными портиками и лепными фризами с мотивами дорики и грифонов (мифологические существа). Отделка этой залы сохранилась и сейчас почти в своем первоначальном блеске.

Смена владельцев в Черемушках после смерти С.А. и Е.Н. Меншиковых и раздела наследства между их сыновьями Александром и Николаем была вполне преемственной, но юридически она была оформлена лишь в 1833 г. Старший из братьев Александр Сергеевич Меншиков (1787 — 1869) был крупным чиновником морского ведомства при двух императорах — Николае I и Александре II, чему не помешала даже явная его вина в провале Крымской кампании 1853 — 1855 гг. Он был адмиралом и начальником Главного морского штаба. Постоянно жил в Петербурге и на Черемушки после смерти родителей не претендовал.

Правда, не отказался получить при этом всё наиболее ценное движимое имущество из усадьбы — фамильное серебро, драгоценности и многое другое по обширному списку. Сама же усадьба – «подгородняя дача, именуемая с. Знаменское, Черемушки тож, с землями, лесами, каменными и деревянными строениями, с мебелью, плодовитым садом и оранжерейными плодовитыми и фруктовыми деревьями, с посудою, всякого звания земледельческими орудиями и машинами, с пожарным, кузнечным и столярным инструментом и с конскою упряжью…» — досталась младшему из сыновей, Николаю Сергеевичу Меншикову.

Н.С. Меншиков (1790 — 1864) в отличие от брата предпочитал действующую армию и военные походы штабам и кабинетам. В девятнадцать лет он стал участником русско-турецкой войны (1809-1810). В 1812 г. отличился при Бородине и Семеновском, заслужив орден Св. Анны 2-й степени. За участие во взятии Парижа был пожалован несколькими отечественными наградами, а кроме того — орденом Макса Иосифа от короля Баварского, орденом Пур-Лемерита от короля Прусского и орденом Св. Людовига от короля Франции. Недолгий отпуск, взятый им в декабре 1815 г. для поправки здоровья вследствие ранений, совпал с кончиной отца, а в августе 1816 г. Н.С. Меншиков снова вернулся в действующую армию.

Он уволился от службы в возрасте 33 лет в чине полковника гвардии. Поселился в Москве, в Якиманской части — в приходе церкви преподобного Марона. Не женился и не оставил потомства. В 1824 г. став членом Московского общества сельского хозяйства, он на протяжении четырех дальнейших десятилетий активно и успешно совершенствовал садовое и экономическое хозяйство в Черемушках. Он был достойным преемником своего отца по части строительства в усадьбе и своей матери — по части ботаники.

Благоустройство усадьбы было начато Николаем Сергеевичем с реконструкции гидрохозяйства. По специальному проекту вместо двух старинных прудов на речке Бекетовке был вырыт один, но огромный, правильной прямоугольной формы водоем, запруженный новой плотиной. Он оказался чуть ниже старых прудов, блистая зеркальной поверхностью перед южным фасадом дворца. Были внесены изменения и в структуру парка: поменялись направления некоторых аллей и дорожек, устраивались новые «виды», возводились вновь парковые павильоны, а старые переделывались. Наверное, одним из первых был построен павильон вблизи плотины — к востоку от дворца, на краю старинного регулярного парка и в линию с «Чайным домиком». Выполненный в традициях архитектуры классицизма, он напоминал собою «Миловиду» из подмосковной усадьбы Царицыно.

Примерно тогда же за прудом на краю парка возвели небольшой павильон с четырехколонной лоджией (тип мавзолея). Он хорошо был виден из окон дворца, но в настоящее время не сохранился, как и беседка-ротонда. В 30 — 40-е гг. XIX в. Н.С. Меншиков производит перестройку старинных павильонов парка с явным желанием придать ансамблю усадьбы классицистическое единообразие: под новыми фасадами исчезают рустованные (вид отделки) башенки «Чайного домика», капитально перестраивается «Грот» (он преобразуется в купальный павильон и называется «Ванным флигелем»), новыми деталями дополняют даже строгую «Миловиду». Для эпохи в целом более характерным становилось повсеместное наступление эклектики, и этот поздний классицизм в Черемушках отличался от ранних и зрелых построек расплывчатостью пропорций и измельченностью форм ордерного декора.

При Н.С. Меншикове строительные и ремонтные работы в усадьбе производились почти непрерывно. К корпусам Конного двора сделали новые пристройки, а затем весь его объем дополнили помещениями второго этажа. С западной стороны к Конному двору примкнул двухсветный крытый манеж. Перестраивались оранжереи и грунтовые сараи. В саду позади «Молочного дома» возвели новый двухэтажный кухонный флигель, а также прачечную и людские, которые ныне не сохранились. К этим постройкам с середины XIX в. был привлечен новый архитектор, работавший в традициях эклектики, и умело стилизовавший внешний облик построек в стремлении согласовать между собою старые и новые части архитектурного ансамбля. Вследствие такого метода, когда элементы старинного декора повторялись на фасадах новых частей зданий, теперь довольно трудно определить этапы перестройки памятников и их точные датировки. В ряде случаев на помощь приходят сохранившиеся документы домовой конторы Н.С. Меншикова.

Черемушки Меншиковых принадлежали к числу усадеб, довольно рано перешагнувших в капиталистическую эпоху. Промышленное садоводство процветало в ней с 1830-х гг. Не исчерпывала себя и любовь к цветоводству: незадолго до смерти Николай Сергеевич Меншиков (ум. в 1864 г.) присоединил к своему роскошному кабинету в юго-западном углу дворца стеклянно-металлическую пристройку – «Цветочный фонарь», служивший ему миниатюрным Зимним садом. Н.С. Меншиков скончался в возрасте почти семидесяти лет. Процветающие и благоустроенные Черемушки достались его брату — А. С. Меншикову, тоже вскоре (в 1869 г.) умершему.

Последний дореволюционный этап истории усадьбы, охвативший без малого полстолетия, был связан с известнейшей в Москве в конце XIX -начале XX вв. фамилией Якунчиковых. Купил Черемушки в 1870 г. богатый заводчик, коммерции советник Василий Иванович Якунчиков, женатый на Зинаиде Николаевне Мамонтовой, сестре жены П.М. Третьякова. В.И. и З.Н. Якунчиковы состояли в родстве и в дружбе не только с Мамонтовыми и Третьяковыми, но и с Поленовыми, Алексеевыми (в том числе с К.С. Станиславским), то есть принадлежали к тому кругу русского образованного купечества, лучшие представители которого оказались в самом центре культурной и художественной жизни России.

Супруги Якунчиковы были образованными и талантливыми людьми: страстными меломанами, любителями театра и живописи. Их знали и как превосходных музыкантов. Зинаида Николаевна училась у А.Н. Скрябина и покровительствовала ему. Василий Иванович субсидировал строительство Московской консерватории. Частыми гостями в доме Якунчиковых бывали братья А.Г. и П.Г. Рубинштейны. На фортепианные вечера у Якунчиковых собиралась вся музыкальная Москва. Художественные наклонности родителей передались и их детям, выросшим в исключительно благоприятной среде. Заметим, что год приобретения Черемушек был ознаменован рождением дочери Маши. Впоследствии Мария Васильевна Якунчикова стала замечательной, европейской известности художницей. В некоторых из своих работ 1890-х гг она запечатлела красоту живописных уголков Черемушек.

Перейдя от Меншиковых к новым владельцам, усадьба поначалу пережила пору упадка. Дело в том, что первоначально ее использование Якунчиковыми носило подчеркнуто коммерческий характер: окрестности усадьбы были обстроены кирпичными заводами, оранжереи и сад сдавались в аренду, при этом элитные культуры постепенно вырождались. Большинство усадебных построек, включая парковые павильоны, отдавались внаем под летние дачи. Они делились перегородками и обрастали несуразными тамбурочками и крыльцами. Делалась даже попытка устраивать в парке публичные гулянья, но в коммерческом отношении они себя не оправдали. Аристократический блеск старинного дворянского поместья в Черемушках постепенно исчезал.

Не сдавался в аренду лишь главный дом, используемый Якунчиковыми в летнее время. В 1890-е гг. он был подвергнут капитальной реконструкции с заменой деревянных перекрытий на металлические, с устройством (в подвале) пароводяного отопления, а также водопровода, канализации и электричества. Были сделаны изменения во внутренней планировке, а фасады и интерьеры поновлены. Высокое качество произведенных работ во многом было обеспечено привлечением молодого и талантливого архитектора И.В. Жолтовского. Реконструкция черемушкинского дворца — едва ли не первая самостоятельная работа будущего академика архитектуры. При ремонте дворца были сохранены и общий классицистический характер его архитектуры, и наиболее ценные детали декора в экстерьере и интерьере. В отделке проявились художественная эрудиция и вкус архитектора: новую парадную лестницу декорировали в традициях «китайщины», своды углового кабинета расписали «а ля Ренессанс», в остальных случаях мастера больше ориентировались на строгий классицизм или ампир. В целом уровень художественной отделки здания не уступал высокому техническому уровню произведенного ремонта и благоустройства, отвечавших требованиям наступающего XX столетия.

Стараниями Якунчиковых в летнюю загородную резиденцию стал постепенно проникать городской комфорт. Старые здания приспосабливались к новым нуждам: в двухэтажном флигеле в саду (строившемся в 1840-е гг. под кухню) разместили автономный электрогенератор, а большой купольный павильон (то есть голицынский «Грот» или меншиковский «Ванный флигель») был еще увеличен в габаритах и приспособлен под библиотеку. Тогда же берег пруда перед дворцом укрепили подпорными террасами с каменными лестницами и балюстрадами.

Последним владельцем Черемушек был Николай Васильевич Якунчиков. Он попытался восстановить все старые постройки усадьбы и возродить ее в прежнем великолепии, но не успел — началась Первая мировая война. В 1914 г. во флигеле дворца разместился военный госпиталь. Страховые документы того времени красноречиво рассказывают о критериях ценности последних обитателей усадьбы. В черемушкинском дворце ими страхуются лишь несколько картин и коллекция музыкальных инструментов, к которым еще так недавно прикасались Зинаида Николаевна Якунчикова, братья Рубинштейны и А. Скрябин. Но прежняя жизнь закончилась. В начале 1920-х гг. Якунчиковы эмигрировали, увезя с собою семейный архив. В истории Черемушек началась новая глава, охватившая последнее семидесятилетие.

В настоящее время территория и постройки старинного ансамбля разделены между двумя хозяевами. Комплекс бывшего Конного двора, отделенный магистралью Большой Черемушкинской улицы, полностью принадлежит Институту гельминтологии имени академика К.И. Скрябина. В огромном помещении бывшего манежа разместилась уникальная в нашей стране и в Европе коллекция экспонатов Музея гельминтологии. На основной территории усадьбы после революции был устроен дом отдыха для трудящихся. В 1945 г. Черемушки были переданы Академии наук, и до настоящего времени здесь размещается Государственный научный центр Российской Федерации — Институт теоретической и экспериментальной физики им. А.И. Алиханова (ФГБУ «ГНЦ РФ ИТЭФ»). Основная направленность научной деятельности института — исследование физики элементарных частиц и атомного ядра, развитие методики ядерного эксперимента, создание ускорителей заряженных частиц и ядерных реакторов для научных и практических целей.

С 1945 по 1985 г. здесь работал тяжеловодородный исследовательский ядерный реактор, а с 1960 г. — протонный синхротрон мощностью в 10 гэв. В 90-х гг. в институте было около двух тысяч сотрудников (сейчас значительно меньше), среди них академики и члены-корреспонденты Российской Академии наук, доктора и кандидаты наук, а также инженеры и рабочие. Специалисты института сотрудничают с ведущими научными центрами России (Институт физики высоких энергий в Протвино, Объединенный институт ядерных исследований в Дубне и др.), а также с зарубежными научными центрами.

В последние годы институт уделяет большое внимание прикладным аспектам современной ядерной физики: позитронно-эмиссионной томографии, применению ускоренных протонов в терапии онкологических заболеваний и т.п. Разрабатываются новые подходы в современной ядерной энергетике. Ежегодно специалисты института публикуют более 400 научных работ. Несмотря на специфический профиль института, все эти годы архитектурные памятники Черемушек находятся в возможно благоприятных условиях. Ни один из них (исключая две ветхие деревянные беседки и оранжереи) не был уничтожен. Многие годы ученые поддерживают контакта с институтом «Спецпроектреставрация», финансируя исследовательские и проектные работы для предстоящих реставраций. Бережно сохраняется главный усадебный дом, осуществлены реставрационные работы и открытие Знаменской церкви. 18 февраля 2004 года прошло освящение церкви. И еженедельно в храме стали совершаться богослужения силами прихода храма преп. Евфросинии Московской. Реставрационные работы продолжались…

Статья написана по материалам книги «Усадебное ожерелье Юго-Запада Москвы», сост. Л.В.  Иванова, М.: Мосгорархив, 1997, с. 21-58.