На всем Закавказском театре войны к началу июля 1877 г. положение радикально изменилось. Кроме Ардагана, вся почти захваченная территория противника была утрачена, и наши войска вынуждены были не только перейти к обороне, но и снять осаду Карса. Положение турок настолько улучшилось, что они имели на своей стороне превосходство сил, могли их сосредоточить и перейти к наступательным действиям. Очевидно, такое положение дел крайне занижало наш престиж в глазах кавказского населения; а между тем опасность восстания в тылу (в действительности оно и возникло в Чечне и Дагестане) не позволяла ослаблять оставленные на Кавказе войска, и подкрепления приходилось притягивать изнутри России, откуда нельзя было получить их скоро.

Теперь Мухтару-паше можно было приступить к исполнению своих первоначальных планов о внесении турецкого оружия в пределы Закавказья. Кратчайшим для того направлением было шедшее от Карса прямо на Ахалкалаки — Тифлис; оно, к тому же, проходило по стране богатой и густонаселенной. Другое направление, более кружное, шло на Тифлис через Александрополь; оно было более безопасным, так как сообщения с Карсом и Эрзерумом оставались прикрытыми, и можно было действовать совместно с Измаилом-пашой, наступавшим в Эриванскую губернию.

В середине августа турки провели удачное нападение на Кызыл-Taпa: наши передовые части были смяты, Кызыл-Taпa захвачена неприятелем и к утру увенчана артиллерией. Наши упорные контратаки не достигли цели. Потеря Кызыл-Taпa заставила нас отойти несколько назад и занять более сосредоточенное расположение; турки грозили ему обходом обоих флангов, но сами еще более растянулись. Туркам не следовало медлить и надлежало развивать успешно начатое наступление, а они бездействовали; только Измаил-паша произвел ряд атак на наши войска у Игдыря, но не всеми своими силами, почему они и были отбиты.

Камбинский отряд, г.-м. Шелковникова, выступил с Камбинского поста (на реке Арпачае) в 8 час. вечера 19 сентября и, преодолев огромные трудности пути при подъеме на кручи Аладжи, к утру 20 сентября оказался в тылу правого фланга турок; но слабость его сил и неимение другой артиллерии, кроме 4 горных пушек, привели к тому, что турки не только сосредоточили против него превосходные силы, но даже окружили войска Шелковникова. Положение последнего сделалось положительно безвыходным; но смелость и искусство этого выдающегося молодого генерала да неимоверная доблесть войск вывели отряд из критического положения. Потеряв 582 чел. убитыми и ранеными, Шелковников с невероятными усилиями пробился к Арпачаю.

21 сентября турки атаковали наше левое крыло со стороны Субботана и были отброшены в полном беспорядке; 22-го они наступали на войска Геймана (очистившие Большие Ягны вследствие недостатка в воде), но были остановлены огнем. Бои 20-22 сентября, хотя и не достигли цели, но послужили в значительной мере к последующей блестящей победе нашей 3 октября. Они ослабили силы турок, поколебали их дух, привели к еще большей растяжке их на позиции — ибо меньшим количеством войск приходилось занимать тот же фронт; нам же они дали весьма ценные указания в отношении неприятельского расположения и позволяли ввести весьма целесообразные поправки в сам план атаки.

Показателем понижения духа у турок послужило, с одной стороны, значительное увеличение дезертирства, а с другой — отвод турецких войск с захваченных ими передовых пунктов (у Субботана, Кызыл-Тапа и Б. Ягны) на главные позиции, занимавшиеся ими до 13 августа. Это как бы указывало на справедливость слухов о намерении Мухтара-паши, ввиду приближения зимы и бездействия Измаила, отступить к Карсу, что откладывалось лишь до тех пор, пока все запасы не будут перевезены в крепость. Опасение возможности такого исхода вызвало с нашей стороны решение безотлагательно вновь атаковать неприятеля, не допустив его безнаказанно укрыться в крепости.

Тем временем к 20 сентября все подкрепления наши сосредоточились, и в главных силах Лорис-Меликова уже насчитывалось 60 батальонов, 96 эскадронов и сотен при 240 орудиях. С такими силами решено было перейти к решительному наступлению. На командированного из Петербурга генерала Обручева (впоследствии начальник Главного штаба) возложено было составление плана атаки Аладжинской позиции. Генерал Обручев к этому времени уже составил себе репутацию особо выдающегося офицера Генерального штаба. Отличающийся замечательными дарованиями, особенно в области стратегического искусства, он, при содействии лиц, близко изучивших топографические особенности местности, принялся за составление плана общей атаки Аладжинской позиции.

Вместо слабого, как прежде, пятитысячного отряда, в обход Аладжи направлена была сильная колонна ген.-л. Лазарева (23,5 батал., 29 эск. и сот., 76 оруд. — около 1/3 всех сил), которая должна была, перейдя Арпачай, обойти турок, но не в тыл правого фланга их позиции, как сделал Шелковников, напоровшийся на труднодоступные кручи, а гораздо глубже, направляясь на Визинкев и Базарджик. Так как одновременно с этим наше левое крыло должно было сдерживать турок на фронте, а правое наносить удар на центр (Авлиар), то выходило, что одновременно с прорывом турецкой позиции правый ее фланг (наиболее сильный по природным свойствам), в случае успеха, сжимался в железные объятия и обрекался на самую печальную участь, будучи совершенно лишен путей отступления.

Войска, оставшиеся на фронте, были разделены на 2 группы: правое крыло осталось под общим начальством генерала Геймана; левое было вверено генералу Роопу. Общий резерв придвинут ближе к центру. Было решено главный удар обрушить на центр турецкого расположения, направив его притом не только с фронта, но и с тыла. Такое решение, приводя, при удаче, к такому же перехвату путей отступления на Эрзерум, как и при атаке левого фланга, более отвечало растянутому теперь расположению турок; сверх того, мы не подвергались более фланговому удару со стороны крепости Карс. Генерал Лазарев должен был совершить 80-верстное обходное движение по крайне труднодоступной местности, причем река Арпачай с крутыми, обрывистыми берегами отделяла его от своих. Для связи обходной колонны с остальными силами была проложена телеграфная линия.

2 октября конница, шедшая в голове обходной колонны, наткнулась на 6 турецких батальонов; дважды пробившись сквозь их ряды, она подтвердила сведения о противнике, полученные от лазутчиков, заплатив за это, однако, дорогой ценой. Турки, распознав обходное движение, спешили преградить обходной колонне дорогу. Они были остановлены нашей спешенной конницей, которая, подкрепленная стрелками, оттеснила неприятеля к Визинкевским высотам, где наша авангардная пехота и утвердилась к вечеру на передовой позиции противника. Тем временем главные силы ген. Лазарева подтянулись к Базарджику. Таким образом, обходная колонна прочно утвердилась в тылу противника к ночи на 3 октября, о чем было дано Главнокомандующему Кавказской армией, великому князю Михаилу Николаевичу, донесение по телеграфу.

С утра 3 октября генерал Гейман повел атаку на Авлиар. 44 тяжелые 9-фунтовые пушки с рассвета начали громить его куполообразную вершину, которая вскоре от падающих на нее снарядов стала дымиться подобно вулкану. Попытки турок приостановить атаку нашей пехоты ударами в ее фланги окончились неудачно. В 12 час. 30 мин. дня Авлиар пал, а вслед за ним и Визинкевские высоты, атакованные Лазаревым.

Турецкая позиция, как и было задумано, оказалась разрезанной; войска ее левого фланга в полном беспорядке бежали в Карс (в том числе и сам Мушир вместе с находившимся при нем в качестве советника английским генералом); наша конница их преследовала и забрала множество пленных и трофеев; остальные продолжали держаться на гребне Аладжи, которая была постепенно сжимаема железным кольцом наших доблестных героев: с севера и востока — левым крылом генерала Роопа, с северо-запада — Гейманом, а с запада и юго-запада — Лазаревым. В третьем часу часть войск противника, видя безвыходность своего положения и не имея мужества пробиться, сдалась; другая еще держалась до вечера на высоте Чифт-Тепеси, но, окруженная там со всех сторон, также должна была положить оружие.

Авлиарская победа стоила нам 56 офицеров и ок. 1385 нижних чинов убитыми и ранеными. Турки потеряли: пленными — 7 пашей, 250 офицеров и ок. 7 тыс. нижних чинов при 35 орудиях, а убитыми и ранеными — до 15 тыс. чел. Это был полный разгром их армии. Авлиарский бой в тактическом отношении является крайне поучительным примером атаки укрепленной позиции, где применены были все способы подготовки успеха. Бой этот, безусловно, является одной из наиболее блестящих страниц нашей истории, одним из наиболее рельефных образцов проявления русского военного искусства.

В крепости Карc господствовала полная паника, как выяснилось впоследствии. Если бы у нас рискнули преследовать турок немедленно всеми силами, то весьма вероятно, что и твердыня неприятеля могла достаться нам с налета почти без всяких жертв. Но и без того результаты победы были грандиозны. Сразу окончено было пресловутое Аладжинское сидение; полевые войска противника более чем на половину уничтожены; у нас развязаны руки для операции против Карса или Эрзерума. Измаил-паша, естественно, вынужден был очистить наши пределы и отступить; наконец, в умах местного населения Кавказа произведен был полный переворот: престиж русской власти и русского оружия сразу окреп и возрос; восстание в тылу успокоилось, и нам открыт был широкий путь к целому ряду блистательных побед.

Из очерка генерал-лейтенанта Н. А. Орлова «Усмирение Польского восстания в 1863 году», из книги «История русской армии», М., «Эксмо», 2014, с. 691 – 694.