Значение Азиатского театра войны, хотя и являвшегося второстепенным по сравнению с Европейским, было для нас немаловажным. Прежде всего, Азиатская Турция является главным источником пополнения вооруженных сил Оттоманской империи, и потому бездействие наше здесь позволяло бы туркам стянуть все лучшие свои силы на Балканском полуострове. Затем, успех здесь был необходим для поддержания нашего престижа среди населения Кавказа, да, наконец, здесь возможны и желательны были территориальные приобретения.

Для военных действий в Азиатской Турции мы могли противопоставить противнику прежде всего наши кавказские войска. Войска эти, в силу сложившейся обстановки долголетней ожесточенной борьбы с кавказскими горцами, отличались многими выдающимися свойствами и пользовались вполне заслуженной боевой славой.

Постоянная необходимость иметь дело с врагом изворотливым, смелым, жестоким и неуловимым, в горной стране, с населением фанатическим и враждебно настроенным, выработала в кавказских войсках своеобразный, рыцарственный дух геройства; наряду с этим, в них усвоены были зачастую совершенно оригинальные приемы ведения военных действий, приспособленные как к местным условиям, так и к характеру противника.

В кавказских войсках как нижние чины, так и офицеры отличались духом предприимчивости, находчивостью и частным почином, чему способствовали постоянные экспедиции небольшими отрядами, где такая небольшая часть, как рота, зачастую играла самостоятельную роль. С такими войсками можно было принимать самые смелые решения, будучи уверенным, что каждый воин понимает свой маневр, и что все будут сознательно работать для достижения общего успеха. Сверх того, в кавказских войсках, под влиянием постоянного соприкосновения с горцами, развилось совершенно особое чувство чести, в силу которого соревнование между воинскими частями, а равно и между отдельными лицами в деле оказания в бою подвигов мужества достигло степени наивысшего напряжения.

Первоначально для военных действий на Азиатском театре войны предназначались только войска Кавказского военного округа, которые с 1 ноября 1876 года уже были мобилизованы, в числе 4-х пехотных и 2-х кавалерийских дивизий; остальные 3 дивизии были пока оставлены в тылу для поддержания спокойствия в стране. Стянутые к границе Турции, наши кавказские войска образовали 2 самостоятельных отряда — т. н. «Отдельный Кавказский корпус», ген.-адъютанта графа Лорис-Меликова, который предназначался для ведения главных операций, и Кобулетский отряд ген.-лейт. Оклобжио, задача которого заключалась в обеспечении фланга последних со стороны моря и в овладении Батумом.

Силы Лорис-Меликова делились на 3 части соответственно трем естественным операционным направлениям, по которым единственно только и возможно было наступление в глубь неприятельской страны. Главные силы (ок. 30 тыс.) располагались у Александрополя, стоя на прямом пути Карс — Эрзерум; Ахалцыхский отряд ген.-лейт. Девеля (ок. 9 тыс.) — у Ахалкалак — на прямом пути к крепости Ардаган и, наконец, Эриванский отряд ген.-лейт. Тергукасова (до 11,5 тыс.) — у Игдыря, откуда Алашкертской долиной выводил путь к Эрзеруму в обход Карса.

Во главе всех войск Кавказского военного округа стоял великий князь Михаил Николаевич. На долю Его Императорского Высочества выпала окончательная ликвидация Кавказской войны, после пленения Шамиля в Гунибе. Назначение великого князя Кавказским наместником состоялось в начале 1863 г. и в течение всего этого года, а также и следующего, 1864-го (до 21 мая), военные действия по окончательному усмирению горцев продолжались. Твердый, настойчивый характер великого князя, сумевшего своим личным обаянием быстро приобрести доверие как среди войск, так и местного грузинского, армянского и мусульманского населения, во многом способствовал тому, что 65-летняя Кавказская война была приведена к вожделенному окончанию. Великий князь скоро сумел привязать к себе сердца своих ближайших сотрудников, и авторитет его на Кавказе, ко времени начала военных действий против Турции (1877-1878 гг.), стоял чрезвычайно высоко.

Не претендуя лично на полководчество, — хотя и обладал несомненным военным глазомером, — великий князь не брал в свои руки непосредственного руководства военными операциями, ограничиваясь лишь общими указаниями; хотя во вторую половину кампании лично прибыл на театр военных действий и своим присутствием и влиянием много способствовал упорядочению операций. Он умел подбирать себе сотрудников и употреблять каждого сообразно его качествам и способностям.

Объявление войны застало турок не готовыми так же, как и на Европейском театре. Большая часть войск 4-го корпуса, квартировавшего в Армении, была на Европейском театре. Назначенный главным начальником (муширом), Мухтар-паша притянул часть 5-го корпуса из Сирии и с лихорадочной деятельностью начал формировать новые регулярные части, а равно пешие и конные ополчения.

Однако к 12 апреля турки могли нам противопоставить лишь гарнизоны крепостей (в Карсе — 10,5 тыс., в Ардагане — 5,5 тыс., в Баязете — 1,5 тыс.), да не более 4,5 тыс. в окрестностях Карса, и 7,5 тыс. разбросанных в Алашкертской долине, не считая самостоятельного 25-30-тысячного отряда Дервиша-паши, оборонявшего доступ к Батуму.

Ардаган был обращен перед войною в крепость, укрепления Карса значительно подновлены, расширены и усилены. Что же касается Батума, то, при отсутствии у нас на Черном море флота, он с моря был безопасен, а с суши обеспечивался, кроме войск Дервиша-паши, свойствами труднодоступной местности, да еще воинственностью местного населения (кобулетцы).
Политическое наше положение на Кавказе требовало наступательных действий. Первоначально так и предполагалось, причем при быстром захвате линии Ардаган — Карс — Баязет конечной целью наступления ставился Эрзерум как средоточие всех неприятельских сил и средств на этом театре. Но затем явилось опасение возможности сильного неприятельского десанта на Черноморском побережье, удачное движение которого в тыл могло парализовать все наши успехи.

Переход наших войск через границу совершился беспрепятственно; турецкие посты были всюду легко оттеснены; но затем наступление продолжалось слишком осторожно малыми переходами, а конница наша держалась чересчур близко от своей пехоты, не более 10-15 верст. В силу этого, мы были по-прежнему мало осведомлены. Приостановившись у Енгикея (20 верст не доходя Карса), Лорис-Меликов бросил, наконец, 42 эскадрона своей конницы поиском по западной стороне Карса. Мухтар-паша успел уйти из Карса и укрыться за горным хребтом Саганлуг, пересекавшим путь Каре — Эрзерум, не дав нашей коннице выяснить своих сил.До 27 апреля наши главные силы оставались у Енгикея, ограничиваясь к стороне Карса разведками.

Тем временем Ахалцыхский отряд Девеля беспрепятственно наступал на Ардаган и, приблизившись к нему на расстояние одного перехода, выяснил, что самостоятельно не в силах предпринять что-либо решительное против этой крепости. Создалось решение; овладеть Ардаганом, что давало нам большую свободу действий против Карса, открывало связь с Кобулетским отрядом и возможность наступления на Эрзерум западным путем через Ольты, преграждая всякое общение Дервишу-паше с Мухтаром.

Для наблюдения за Карсом оставлен был отряд генерала Комарова, а остальные силы, под командою ген. Геймана, были двинуты к Ардагану, который решено было штурмовать совместными силами Девеля и Геймана. 4 мая после упорного боя, форт Эмир-оглы был взят.
В ночь на 5 мая возведены с южной стороны Ардагана батареи, а 5-го, с 6 часов вечера, произведен общий штурм, на который доблестные кавказские войска пошли с музыкой и распущенными знаменами. Артиллерия наша смолкла, когда штурмовые колонны были в 400 шагах от укреплений. Грозный вид наступающего произвел на турок такое могучее впечатление, что огонь их ослаб и даже вовсе утих при приближении нашем на 200 шагов. Турки бежали, причем вынесшийся вперед взвод Кубанской казачьей артиллерии, дав несколько выстрелов по мостам, еще более усилил смятение и панику. Наши потери — 69 убитых и 352 раненых; у турок — до 2 тыс. убитых и 300 пленных; остальные разбежались.

Успех под Ардаганом, помимо материальных выгод, в числе которых немаловажное значение имели доставшиеся в наши руки в этой крепости запасы всякого рода, оказал еще огромное моральное влияние. Доблестный штурм окрылил наши войска и поднял их дух, а на противника и на единоверных ему кавказских мусульман произвел угнетающее впечатление.

Для удержания в своих руках Ардагана, упрочения нашей власти в крае и преграждения Мухтару попыток войти в связь с Батумом, в Ардагане был оставлен отряд ген.-м. Комарова (ок. 5 тыс.). Все прочие силы можно было либо направить против Батума совместно с Кобулетским отрядом, либо действовать ими против Карса, либо, наконец, пользуясь пассивностью этой крепости, направить за Саганлуг, искать и бить противника в поле. Последнему решению благоприятствовали и успехи Эриванского отряда, который уже овладел к этому времени Баязетом.

К 12 мая главные наши силы сосредоточились на сев,-восточной стороне Карса, а затем, до прибытия осадного парка, ограничились установлением блокады, для чего разделены были на два отряда, Геймана и Девеля. Первый из этих отрядов расположен был севернее, а второй — южнее Карса.

15 мая были обнаружены двигаются к Карсу массы конницы под начальством Муссы-паши Кундухова. Лорис-Меликов решился немедленно направить всю имевшуюся у него в распоряжении конницу для атаки неприятеля, поддержав ее, если нужно, пехотой. В назначенный для этой цели конный отряд, под начальством князя Чавчавадзе, вошли полки: Нижегородский и Северский драгунские, Кизляро-Гребенский, 1-й и 2-й Волгские и Кавказский казачьи полки, 2-й Дагестанский и Кабардино-Кумыкский конно-иррегулярные полки и 2 сотни Александровского конно-иррегулярного полка, с 2 конными батареями. Конный отряд, задержанный дурными дорогами, только к 12 часам ночи достиг р. Карс-чай.

Увидев на той стороне большие бивачные огни и тянущийся к стороне Карса длинный обоз, Чавчавадзе решился, не теряя ни минуты и пользуясь ночной темнотой, сделать нечаянное ночное нападение на бивак противника со всех сторон. Разделив свои силы на три колонны, он направил правую в обход левого фланга турок, среднюю — прямо с фронта и левую — со стороны Саганлуга. Движение колонн было так рассчитано, чтобы в 4 часа утра напасть на бивак противника одновременно.

Ровно в 2 часа ночи все колонны перешли вброд реку, а в 3 часа ночи левая колонна князя Эристова, ошибочно принявшая вправо, наткнулась на противника. Выгоды внезапности были утрачены, неприятель всполошился и превосходными силами насел на Эристова, начав теснить его с обоих флангов. Князь Чавчавадзе послал 1-й Волгский казачий полк на выручку, что дало возможность Эристову перейти в наступление; турки были опрокинуты, часть их искрошена нижегородскими драгунами и волгскими казаками, а остальные рассеяны. Но новые массы турецкой конницы показались на фланге и в тылу нижегородцев. Показавшаяся луна облегчила ориентирование; драгуны, во главе с 3-м эскадроном, устремились на неприятеля и в рукопашной жестокой свалке опрокинули его, несмотря на то, что он был втрое сильнее…

Преследование ведено было, при содействии огня артиллерии, до самого Бегли-Ахмета, где находились главные силы Кундухова. На плечах бежавших нижегородцы врезались в густую толпу и уже на рассвете наголову их разбили. Беглецы-турки попали под огонь правой колонны, которая вовремя не поспела к бою. Преследование велось до самого лагеря, но здесь прекратилось, из опасения наткнуться на пехоту. Турки потеряли 83 убитыми и 30 пленными, а мы захватили 2 орудия, 4 зарядных ящика, 2 значка и много разного оружия. Лихое ночное Бегли-Ахметское дело является одною из славнейших боевых страниц нашей славной кавказской конницы и служит своего рода классическим примером.

Слухи и сведения о народившейся за Саганлугом новой турецкой армии, давление, ею оказываемое на ход операции под Карсом, и затруднительное положение, в котором оказался Эриванский отряд, побудили нас принять новое решение, а именно, оставя отряд ген. Девеля под Карсом для ведения осадных работ, выделить войска ген. Геймана с целью наступательной операции против Мухтара и оказания поддержки Эриванскому отряду.

По взятии Баязета генерал Тергукасов 29 апреля занял Сурп-Оганес, после чего до 22 мая оставался в бездействии, выжидая развития наших действий под Карсом. Чтобы облегчить наше положение под Карсом, Лорис-Меликов поручил Тергукасову привлечь на себя внимание Мухтара, а для этого начать наступление по Алашкертской долине. 29 мая Тергукасов занял Зейдекян, а в переходе впереди, у гор Драм-Дага, правофланговый отряд Мухтара, под начальством Мехмета-паши, поспешно укреплялся.

4 июня Тергукасов одержал победу при Драм-Даге. Противник занимал укрепленный высокий гребень, на флангах которого возвышались две крутые высоты. Правофланговая и послужила точкой главного удара. Батальоны Ставропольского полка, входившие в состав нашей правой колонны, несмотря на сильные контратаки турок, утвердились на этой высоте и, поддержанные от резерва, вынудили неприятеля к отступлению. Наша конница преследовала, пока подошедшие 2 свежих турецких батальона не остановили ее. 9 июня Мухтар-паша лично перешел в наступление против Тергукасова, но в бою при Даяре усилия его раздавить этот отряд разбились о геройское сопротивление наших войск.

Мухтар-паша намерен был на другой день возобновить атаку, но получил известие о выступлении из Карса наших войск ген. Геймана, что заставило его остаться в выжидательном положении. В свою очередь, Тергукасов отошел на Драм-Даг, дабы выждать здесь результатов наступления Геймана, который решил идти на Зевин. Однако Зевинский бой для русской стороны оказался неудачным. Несмотря на тактический неуспех, все-таки пользу Зевинский бой принес, так как облегчил отступление Тергукасова, навлекши на себя большую часть сил Мухтара.

Зевинская неудача произвела полный поворот в ходе кампании. И Гейману, и Тергукасову пришлось отступать. Но если отступление первого совершилось беспрепятственно, несмотря на то, что за ним по пятам последовал сам Мушир с 35 батальонами, то Эриванскому отряду пришлось пережить ряд кризисов. Обремененный ранеными, имея недостаток в патронах и снарядах и вынужденный еще оберегать многие сотни армянских семейств, спасавшихся от грозной мести турок, Тергукасов должен был отступать под натиском превосходных сил посланного против него Измаила-паши, имея сверх того в тылу скопища Фаика.

Только сила морального подъема духа после удачных боев 4 и 9 июня и энергия предводителя позволили Эриванскому отряду со славою выйти из тягостного положения и совершить в 10 дней 180-верстное отступление, приравниваемое некоторыми к знаменитому отступлению 10 тыс. греков. 25 июня Тергукасов достиг Игдыря, откуда 2 дня спустя отправился на выручку геройского гарнизона Баязета.

Крепость Баязет состояла из старинных, полуразвалившихся каменных построек и расположена была на высокой круче, внизу которой протекала горная речка. В распоряжении коменданта, майора Штоквича, было всего-навсего 5 штаб- и 30 обер-офицеров с 1587 нижних чинов. Огромные скопища курдов и турок подступили к крепости. Не имея ни боевых припасов, ни продовольствия, ни питьевой воды, которую можно было доставать только рискуя жизнью, под выстрелами неприятеля из вышеуказанной речки, мужественный Баязетский гарнизон геройски отсиживался, отбивая ежедневно ожесточенные атаки турок.

Добыча воды из речки скоро сделалась совершенно невозможной; каждая попытка стоила жизни смельчакам, спускавшимся к воде. Дело дошло до того, что пили свои собственные выделения. Несмотря на все эти ужасные лишения, комендант и офицеры, подавая всем пример выносливости и мужества, поддерживали геройский дух в людях. Когда явился на выручку Тергукасов, освобожденный гарнизон Баязета напоминал своим видом каких-то призраков.
В течение 23-дневной осады гарнизон потерял двоих штаб-офицеров и 159 нижних чинов. Комендант, майор Штоквич, за славную оборону Баязета был награжден Георгием 4-й степени и пожизненной пенсией в 1 тыс. рублей.

27 июня Тергукасов с 38 ротами, 19 эскадронами и сотнями и 24 орудиями двинулся на освобождение геройского Баязетского гарнизона. Прикрывшись к стороне Диадина конницей, он атаковал Фаика-пашу и, нанеся ему поражение, увел освобожденных баязетцев к Игдырю. Измаил-паша, присоединив к себе Фаи-ка, занял Баязет и выдвинул передовые части в русские пределы и готовился совершить вторжение в Эриванскую губернию.

Из очерка П.А. Ниве «На азиатском театре», из книги «История русской армии», М., «Эксмо», 2014, с. 685 – 690.