Ко дню падения Плевны войска ген. Радецкого заканчивали 4-й месяц своего исторического самоотверженного сидения на Шипке, и можно сказать смело, что только русские офицеры и солдаты оказались в состоянии вынести все тягости подобного сидения, когда приходилось не только жить под постоянным огнем противника, но, кроме того, переносить невероятные ужасы погоды. Всего в отряде было 20 батал.: 9 батал. 14-й дивизии — полки Минский, Подольский и Житомирский и 9 батал. 24-й дивизии — полки Иркутский, Енисейский и Красноярский. Больных числилось 81 оф. и 5214 ниж. чин. В начале декабря морозы достигали -20° и более; свирепствовали снежные ураганы, наметавшие сугробы снега в 1,5 саж. высоты.

Жизнь войск была отчаянная: на голых вершинах, резком ветру, при беспрерывных вьюгах, солдаты ютились в земляных норах и снеговых сугробах, подвергаясь постоянно перекрестному огню с командующих высот. Потери были настолько значительны, что, напр., в Подольском полку выбыло 280 раненых — все во время отправления естественных надобностей. 16 декабря Волынский полк сменил 3 полка 24-й дивизии, отправленные на отдых в Тырново.

У турок в Балканах и за Балканами для обороны Шипкинского района было ок. 40 батал., расположенных в двух группах: меньшая — на горных позициях, а большая — в укрепленном Шейновском лагере.

В представленном 16 декабря докладе начальнику штаба Непокойчицкому Столетов, соглашаясь, что атаковать турецкие шипкинские позиции в лоб было невозможно, доказывал, что их можно обойти, и тогда, благодаря выдающемуся положению Шипки, турки могли быть не только охвачены, но и окружены, и вынуждены положить оружие. Присутствие обильного снега в горах Скобелев находил выгодным, так как он заставлял противника двигаться траншеями и действовать не фронтом, а отдельными кучками и толпами. Нельзя не заметить также, что Скобелев еще в октябре предвидел возможность зимнего перехода Балкан и тогда уже сделал заказ: 800 вьючных седел, которые были перекуплены другими войсками, но все-таки пригодились.

Солдат на снегу, худ. В.В. Верещагин

Солдат на снегу, худ. В.В. Верещагин

Первоначально в состав отряда Скобелева поступила только его 16-я дивизия, в которой к 1 декабря состояло 171 офиц. и 10 783 н. ч. Скобелев принял все меры к снабжению дивизии теплой одеждой. Наконец, дивизия имела в достаточном количестве шанцевый инструмент. Из Плевненских складов Углицкому полку было выдано 500 ружей Пибоди с 500 патронами на ружье. В 3 перехода Скобелев довел свою дивизию в Сельви, где был задержан на 5 дней.
Всего в распоряжении Радецкого к 19 декабря было 55 батал., 5 рот сапер, 8 болгарских дружин, 8 эск., 13 сот. при 86 оруд. При таком количестве сил было признано возможным обойти турок с обоих флангов, а часть войск оставить на позициях перед Шипкою, для того чтобы не позволить им сосредоточить все свои силы против обходящих колонн. Для обходов было назначено 40 батал., 8 друж., вся кавалерия и 38 оруд. Русские силы были распределенных следующим образом:

1. Правая (западная) колонна — Иметлийский отряд — Скобелева: 16 пех. дивиз. 9-й, 11-й и 12-й стр. батал., 2 сап. р., Донской № 9 п., Уральская сот., 1 полев. и 1 горная батареи — всего 15 батал., 7 друж., 7 сот. и 14 оруд. Позднее приданы еще 3 полка 1 кавал. дивизии — 8 эск. и 6 сот., итого 15,6 тыс. штыков и сабель.
2. Левая (восточная) колонна — Травненский отряд — князя Святополк-Мирского: 30 пех. дивиз., 3 полка 9-й дивизии, 4 стр. бригада, 1 друж., 1 р. сап., Донской № 23 п. — всего 25 батал., 1 друж., 6 сот. и 24 оруд., силою 18 тыс. штыков и сабель.
3. Под непосредственным начальством Радецкого оставались на позициях у горы Св. Николая: 14 пех. дивиз. Брянский п., 2 р. сап. — всего 15 батал. и 48 оруд.

М.Д. Скобелев, фото 1878 г., Константинополь

М.Д. Скобелев, фото 1878 г., Константинополь

20 декабря Радецкий предписал правой колонне двинуться от Топлыша на Иметли, занять последнюю деревню, там «укрепиться и оставаться впредь до получения приказаний», выставив боковой отряд к Лысой горе; левой колонне было приказано двинуться от Травны к Янине. Дальнейшее движение было назначено на 24 декабря. К этому времени авангард Скобелева сосредоточился у Топлыша, а главные силы в Габрове; авангард Мирского был в 4 верстах от горы Крестца, а главные силы в Травне и Дренове. Предполагалось, что 27 декабря произойдет атака Шипки с двух сторон.

Скобелев предполагал дойти до Иметли в 24 часа (в действительности потребовалось более 72) и там укрепиться. 26-го пришло приказание Радецкого «занять Иметли и 27-го утром идти на д. Шипку и атаковать неприятеля».

В 9.30 час. утра 26-го турки повели наступление на д. Иметли, уже занятую головными частями казанцев; 2,5 роты последних отошли и заняли позицию на среднем отроге. Положение этих рот стало критическим, так как турки быстро заняли оба соседних отрога и поражали казанцев не только с флангов, но и в тыл, а равно самым действительным образом обстреливали участок дороги, по которому могли прибыть подкрепления. Казанцам удалось удержаться, и в 11.30 час. подошли 5,5 рот казанцев и угличан, а в 2 часа дня прибыл Скобелев, который приказал перейти в наступление с целью уширения фронта действий.

Сражение у деревень Шейново и Шипка 28 декабря 1877 г., худ. А.Д. Кившенко, 1894 г.

Сражение у деревень Шейново и Шипка 28 декабря 1877 г., худ. А.Д. Кившенко, 1894 г.

Между тем бой принимал довольно опасный оборот; измученные солдаты оказывались не в состоянии выдерживать губительный огонь турок. Тогда Скобелев, под страшным огнем, проследовал на передовую позицию и ободрил бойцов (сперва ему даже не отвечали на приветствие, но он, энергично говоря с людьми, добился их полного пробуждения из апатии). Наладив бой, Скобелев вернулся назад к спуску и опять подвергся жестокому огню. При этом был ранен в ключицу его начальник штаба — Куропаткин, обязанности которого принял храбрый и энергичный граф Келлер. Благодаря общему наступлению наших войск, турки были, наконец, изгнаны из своих позиций на предгорьях, а тогда они очистили и д. Иметли, в которой были найдены в изобилии скот, мука, птица, мед и орехи, но большая часть наших войск была еще в горах.

Около 11 часов получено донесение о спуске колонн Мирского, а также был замечен спуск турок от Лысой горы к Шипке. Казалось, что турки готовятся наступать, и Скобелев приказал окапываться. В 2 часа дня, когда бой у Мирского дошел до наибольшего развития, Скобелев располагал в Иметли 9 батал, 6 оруд. и 7 сот, но из них 2 батал. нужно было оставить для обеспечения тыла и левого фланга. Когда во 2-м часу дня Скобелев получил обстоятельное донесение о наступлении Мирского, то приказал наступать.

Однако Скобелев решил ограничиться демонстрацией, а потому продолжалась с обеих сторон вялая арт. стрельба, и мы окапывались. Извещения об этом решении Мирскому послано не было. Почему-то обе колонны считали, что держать связь между собою, при спуске с гор в долину, невозможно, и не желали рисковать напрасной гибелью посылаемых для связи людей. Положение Скобелева было в высшей степени затруднительное, ибо ему приходилось брать на себя ответственность в случае, если бы колонна Мирского, благодаря бездействию его войск, понесла отдельное поражение. С другой стороны, Мирский мог иметь успех и в одиночку, своей колонной, взять Шейновский лагерь.

В таком случае ясно, что столь честолюбивому и выдающемуся полководцу, как Скобелев, казалось, что он будет навеки покрыт позором, не приняв участия в победе русских войск, происходившей перед его глазами. Однако Скобелев не побоялся будущих обвинений в бездействии. В данном случае Скобелев мог атаковать только половиною всех своих сил и еще не имел возможности подготовить атаку артил. огнем, так как в его распоряжении было всего 6 горн, пушечек против нескольких десятков турецких дальнобойных орудий.

Итак, не сосредоточив сил, Скобелев не должен был и не имел права штурмовать лагерь; это ему предписывала обстановка, военное искусство, элементарное знание тактики. Но, может, ему нужно было пожертвовать своими войсками для выручки Мирскрго? На это можно ответить так: победителя не судят, а Скобелев победил; кроме того, Мирский не был разбит и даже не понес никаких напрасных потерь. Следовательно, где же вина Скобелева? Наоборот, его военный гений позволил ему ясно, отчетливо сознавать, что 25 батал. славных русских боевых войск в колонне Мирского могли бороться с Вессель-пашой, и поэтому следовало дать генеральный бой только по сосредоточении всех сил, а бой Мирского 27-го числа должен был послужить к нему лишь подготовкой.

Наконец, нельзя не обратить внимание на то, что были сведения, подтвержденные и казаками Скобелевского отряда, о том, что со стороны Калофера могли наступать значительные силы турок, а в таком случае — тем более Скобелев должен был действовать наверняка, т. е. всеми силами и дождаться их спуска с гор.

Вессель-паша, несмотря на видимый его обход, упорствовал в обороне, вероятно, надеясь на силу укреплений под Шейновом. Действительно, они представляли обширный четырехугольник с обводом в 7 верст, с 14 редутами, из которых наиболее сильные находились на северо-восточном (группа укреплений на главном кургане) и юго-западном фронтах. Остальные редуты были построены на 2 роты, а некоторые вмещали еще по 2 орудия. Толщина бруствера до 7, глубина наружного рва до 7 и ширина до 10 футов.

Наилучший подступ проходил от д. Скиречио с юго-восточной стороны, но на него не было обращено внимание в колонне Мирского. На восточном фронте имелась передовая позиция на курганах, в 300 саж. от главной линии обвода. Расстояние Шейнова от Гузова — 10, от Иметли — 6 верст. К северо-востоку лежала д. Шипка, которую атаковать отдельно было невозможно, так как атакующий попадал между двумя огнями: с севера — со стороны войск, сидевших на позициях против Шипкинского перевала, и с юга — из укрепленного Шейновского лагеря. Турки имели приблизительно в горах 15 — 20 батальон.; из них против Св. Николая – 5-7; на Лысой горе – 4-5, на батареях правого фланга — 2 и в Маглиже — 3,5. В Шейнове и д. Шипке могло быть 25-30 таборов. Всего у турок было 30-35 тыс. чел. Главные склады запаса были в Шейновском лагере, частью в д. Шипке и в Казанлыке. Радецкий, не подозревая о существовании Шейновского лагеря, отдал приказ атаковать д. Шипку.

Атака кн. Мирского

Направив ген. Шнитникова с 5 батальон. (1 батальон был оставлен в Маглиже) для демонстрации к Казанлыку, кн. Мирский в 9 час. утра 28 декабря начал наступление на Шейново. Турки не заняли ни одной из имевшихся по пути позиций, и поэтому войска беспрепятственно достигли восточного фронта укрепленного лагеря, где с передовой позиции по ним был открыт огонь из 5 орудий, а с 2 тыс. шагов полились ружейные пули.

В боевой части шли стрелки с горной батареи, в частном резерве Елецкий, а в общем — Севский, Орловский и Ярославский полки; Серпуховский полк был оставлен в Гузове. Наша горная батарея открыла действительный огонь сперва с 800 саж, а потом с 800 шагов и взорвала ящик в турецком укреплении; это послужило сигналом для атаки, и стрелки одним махом взяли передовую позицию на курганах, что было уже в полдень; захватили 3 орудия и до 70 пленных. С прибытием Елецкого полка батальоны начали атаку главной позиции, но страшный огонь остановил наступление, а турки перешли сами в контратаку.

Подкрепившие боевую линию севцы и орловцы, вместе с уже сражавшимися частями, отбросили турок и преследовали, но огонь 20 орудий и прибытие турецких резервов заставили их остановиться. Можно считать, что против наших 13 турки постепенно ввели в дело своих 16-20 батальонов и, кроме того, имели огромное превосходство в кавалерии и артиллерии. У нас выбыли из строя 1 бригадный командир, 2 командира полка и 2 командира стр. батальонов, но тем не менее, мы атаковали два раза и остались ночью на занятой позиции, которая была немедленно укреплена, почти от д. Шипки до рощи у д. Скиречио (в полуверсте).

Для продолжения боя Мирский решил сосредоточить до 22 батальонов, оставив лишь по одному в Маглиже, Гузове и Казанлыке; из них 9 было свежих, не бывших еще в бою. В общем, положение Мирского не было плохо, но тем не менее он донес Радецкому о своем будто бы отчаянном положении: «Войска дрались, как львы, целый день; потери большие; отступление невозможно; о Скобелеве ничего не известно; выручайте, патронов и пищи мало; мы взяли 2 оруд. и 100 пленных».

Еще до рассвета 28-го началась перестрелка, а с утра турки перешли в наступление: сперва на наш правый фланг, потом на центр и позднее на левый фланг. Следовало, сосредоточив свежие батальоны в Скиречинской роще, прорвать оттуда расположение турок, тем более что это направление атаки допускало и связь с действиями Скобелева. Однако, хотя мы и утвердились в ней, но, по недоразумению, вернее по непроверенным слухам о наступлении со стороны Эски-Загры 10 тыс. турок, Шнитников получил приказание следовать со своими батальонами на Гузово и, таким образом, не участвовал в бою. Наконец, около 11 часов стало известно, что Скобелев близко, и казачьи разъезды обеих колонн вошли в связь. После полудня среди турок началось особенное смятение; их конница бросилась вон из лагеря, прорываясь западнее Скиречинской рощи; бывшие на фланге 3 сотни спешились, но турки пронеслись под их огнем.

Затем турки массами дебушировали из Шейновского леса к своему лагерю, и было видно, как наступавшие скобелевские войска их расстреливали, но еще держался северо-восточный фронт с главным курганом. Тогда по всей линии был дан бой к атаке, и началось наступление. Неожиданно огонь турок начал стихать и, наконец, совсем прекратился. Наши 15,5 батальон, остановились перед штурмом, потому что последовала уже сдача Весселя Скобелеву.

Атака отряда Скобелева

К 10 часам утра у Иметли собрались все части Скобелевского отряда, кроме Суздальского полка, начавшего в 8 часов спуск, 4-й батареи, остававшейся еще у Ветрополья, 2 кавалерийских полков и 5 рот. Оставив для охраны своего пути только 1 дружину и 3 роты, Скобелев рассчитывал иметь в 10 часов 20 батальон, и дружин, но не оказалось еще 6; вот почему он медлил с атакой, все поджидая суздальцев и твердо веря, что 25 батальон. Мирского, не встретивших никаких затруднений при своем движении до Шейнова, не дадут себя разбить.

Однако с 8 час. утра он уже начал выстраивать боевой порядок. Как-то не верится рассказам некоторых историков о том, что Скобелев никак не мог решиться наступать на Шейновский укрепленный лагерь, желая выполнить буквально приказ Радецкого — «атаковать д. Шипку». Впрочем, спор об этом не имеет никакого значения, а равно и приводимые факты о том, как писались предварительные распоряжения Скобелева (их исследовал, между прочим, Куропаткин), ибо в действительности он атаковал не д. Шипку, а Шейновский укрепленный лагерь, т. е. поступил не по букве, а как того требовали здравый смысл и обстановка.

Главным пунктом атаки Скобелев избрал Юго-Западный фронт, как позволявший скорее войти в связь с левой колонной. Для подготовки атаки огнем были назначены 9-й и 11-й стр. батальоны и угличане, вооруженные Пибоди, с горной батареей; кроме того, боевую часть составили 2 дружины; в частном резерве шли угличане и 1 рота сапер; в общем были казанцы, владимирцы и ожидались суздальцы; 2 Донских полка, под начальством Дохтурова, наступали на правом фланге. Всего в бою приняли участие 15 батальон, 6 оруд. и 11 сот.

Перед Западным фронтом турецкого лагеря местность была совершенно открытая и ровная, но были два лога, допускавших укрытие резервов. Турки открыли огонь более чем из 20 оруд., а с 1,5 тыс. шагов — сильнейший ружейный огонь. Стрелки храбро овладели передовыми ложементами, но в эту минуту неприятельская кавалерия произвела бешеную атаку на левый фланг 11-го стр. батальона, и был ранен командовавший здесь граф Толстой. Хотя атака кавалерии была отражена, но произошло некоторое замешательство и, говорят, что Скобелев смутился и даже сказал: «Опять начинается Плевна». Однако он немедленно послал на выручку батальон владимирцев. Внимание турок было отвлечено на их правый фланг, а потому Панютин с 9-м стр. батальоном, подкрепленный дружиною и угличанами, овладел одним из важнейших редутов.

Таким образом, первая линия укреплений перешла в наши руки, но за ней находился еще сильнейший редут и укрепленная опушка леса. Несмотря на самоотверженные порывы одиночных людей, масса не могла преодолеть турецкого огня и не двигалась, но случайно выручил один барабанщик, неожиданно обратившийся к Панютину с такими словами: «Ваше высокоблагородие, что Вы на них смотрите: пойдемте в редут. Пропадать — так по присяге. Тут все равно всех перестреляют». Он забил в барабан и пошел, а Панютин, взяв знамя, двинулся также вперед.

Одним махом стрелки, болгары и угличане бросились на редут и захватили в нем 3 оруд. и 1 знамя; пленных было мало, потому что сгоряча всех перекололи. Таким образом, во 2-м часу пала последняя линия обороны турок на западе, и они бросились через лес на восток к лагерю и главному кургану. Нашим войскам оставалось только преследовать их по пятам, что они и сделали. Нельзя не отметить того искусства, с которым вел бой Скобелев.

В эту минуту, когда он достиг решительного успеха, в его руках оставались еще нетронутыми 9 свежих батальон, уже подходивших к опушке леса; вероятно, один вид этой грозной массы должен был много способствовать последовавшему решению Весселя капитулировать.

Контратака турок, направленная из лагеря, была отбита, а равно не удался прорыв на юг, где кавалерия приняла их в шашки, а пехота в штыки. Тут сдалось 73 офиц. и 2,5 тыс. солдат, да 300 кавалеристов было изрублено казаками.

К Скобелеву приехал подполк. Саид-бей в качестве парламентера, а в скором времени ген. Столетов привез и Весселя, который вручил Скобелеву свою саблю; Скобелев потребовал немедленно послать приказание войскам, занимавшим горные позиции, сдаваться. В 4 часа 10 минут уже выставлялись караулы к имуществу, а затем все пленные постепенно отправлялись в Иметли, причем Скобелев позаботился об их продовольствии. Нашими трофеями были 2 паши, 4 полковника, 280 офиц., а всего пленных ок. 30 тыс. чел.; 27 оруд., из коих 12 взяты с боя, 8 знамен и много значков; а также большие запасы продовольствия. Наши потери состояли: в отряде Мирского — 2 тыс. чел, в отряде Скобелева — 1,7 тыс.; против наших 33 тыс. сражалось ок. 27-28 тыс. турок.

В этот же день Радецкий атаковал в лоб турецкие шипкинские позиции. Он знал заранее, что успеха быть не могло, потому что позиции турок, сильные вообще, зимою становились совершенно неприступными, но, не имея связи с обеими обходящими колоннами, слыша, что у них идет бой, он решился облегчить их действия, притянув на себя, по крайней мере, те силы турок, которые находились перед ним, тем более что полученное им выше приведенное отчаянное донесение Мирского, очевидно, заставило его решиться на это; туман и ветер 28 декабря не позволили ему ни видеть, ни слышать ход боя в долине.

Прождав до полудня, очевидно, в надежде получить какие-либо определенные донесения от Скобелева и Мирского, и примирившись с болью в сердце с жертвами, он, наконец, пустил в атаку сперва 3 батальона, а затем и еще 3. Герои устлали своими трупами все шоссе от нашей позиции до турецкого расположения и наполнили рвы их укреплений, но никакого успеха иметь не могли. Это дело обошлось нам в 1,7 тыс. чел. жертв.

Необычайная трудность местности, напоминающая Суворовский переход Альп, несокрушимая настойчивость русских войск и методичность Скобелева заставляют восхищаться всей Шейновской операцией и причислить ее к одной из самых блестящих страниц подвигов русской армии.

Настроение Радецкого и вообще всего отряда на Шипке было в высшей степени печально, ибо в 3 часа пришлось отказаться от бесплодных атак, но около 4 часов дня вдруг послышалось громовое «ура»… С турецкой стороны показались ген. Столетов и турецкие офицеры. Радецкий узнал о сдаче Весселя и мог теперь обезоружить только что сражавшиеся против него 8 турецких батальонов. Тогда же было послано приказание сдаваться и остальным турецким отрядам, расположенным в горах. Победа была полная и блестящая, но обошедшаяся нам всего в 5,3 тыс. убитых и раненых.

Из очерка генерал-лейтенанта Н. А. Орлова «Усмирение Польского восстания в 1863 году», из книги «История русской армии», М., «Эксмо», 2014, с. 669 – 674.